Третий флот (СИ)

Глава 27

— Где мы?

Вопрос Наполеона утонул в тишине. Золотой Флот достаточно успешно пережил два шторма (правда, старики Армии заявляли, что те не шли ни в какое сравнение со страшным ураганом после Цусимы). Пережил и, наконец, организованно вышел к какому-то побережью. Корабли построились в три линии и пошли вдоль полосы суши в поисках крупного города, пренебрегая рыбацкими селениями. Странное побережье. На многие и многие ли — песчаная полоса, за которой находилась плоская зеленая низменность, а дальше — кажется, снова вода… за которой снова зелень! В конце концов, они добрались до узкого канала, который уходил куда-то вглубь суши, а на его берегу — широко раскинувшийся город. Насколько широко можно раскинуться на узкой песчаной косе.

Наполеон вопросительно повернулся к Чжэн Хэ.

— Мне незнаком этот город, генерал. Но думаю, это все-таки Цейлон. Мао Кунь после последнего шторма замерял широту — нас не сбило с курса. Мы по-прежнему на широте острова. Просто мы бывали только на юге и юго-западе, в районе Гамполы. А это, видимо, какой-то город Ванимай — мелких князей. Видишь вон те сужающиеся башни? Это явный ковил — тамильский храм кого-то из их богов.

— Мелких князей? — Наполеон подивился. — Это город больше и Сингапура, и Малакки, и Ачеха.

— Цейлон — многолюдная страна, — пожал плечами адмирал.

— Тогда нужно решить, что делать дальше? Высаживаемся здесь или плывем на другую строну острова до Гамполы?.. Если мы действительно на Цейлоне.

Чжэн Хэ пропустил шпильку мимо ушей. Наполеон давно понял, что задеть этого евнуха было крайне трудно. Но пару раз он видел адмирала в «задетом» состоянии… Это было впечатляюще.

Пока они оба исходили из того, что на Цейлоне следует выступить защитником слабейшего. А именно Гамполы — против Джафны. Показательно разбить северян-тамилов и затем подчинить своему влиянию гампольского царька Паракрамабаху. Насколько подчинить — покажет ситуация. Наполеону требовалось лишь получить здесь надежную базу, где Армия и Флот смогут жить, а мастера — работать. Но где? Высаживаться прямо здесь или нет?

Наполеон смотрел на своих полковников и читал по глазам, как на бумаге — всем осточертело плавание. Среди рядовых жажда земли наверняка гораздо сильнее. Захотят ли они еще добрую неделю страдать в трюмах? Нда… Но, если высаживаться, то в качестве кого? Завоевателей или друзей?

— Насколько я помню, ванимайские княжества — это такие же тамилы и вишнупоклонники, как и Джафна?

— Вишну и тысячи других их богов, — улыбнулся Чжэн Хэ. — Но, думаю, это не главное. Не надо смотреть на сходство, генерал. Джафна — сильнейшее владение. И оно стремится подчинить всё вокруг. Все Ванимай — либо подчинены им, либо платят ежегодную дань товарами.

— Значит?

— Значит, мы можем объявить себя их друзьями? По крайней мере, попробовать.

Высадка.

Правда, на совете офицеры решили сразу объяснить местным, с кем их свела судьба и кто будет диктовать условия. На севере город имел стену поперек косы шириной в семь ли (примерно три километра — прим. автора). У стен имелось несколько башен. Пушечный баочуань «Бесконечный Путь» крайне осторожно (берег изобиловал мелями) подошел к краю стены. Повернулся боком и разрядил 14 пушек по укреплениям. Разворачиваться не стали — торопиться некуда. Псы споро перезарядили орудия и дали новый залп. И так еще раза три — пока башня с участком стены не превратились в аморфную гору кирпичей. В это время остальные 18 боевых кораблей Золотого Флота неспешно и многозначительно подошли к городу. На них не было пушек (либо было совсем немного), но на берегу-то этого не знают!

Город, который и так заметно напрягся, пришел от происходящего в полнейший ужас. Наполеон видел мечущиеся толпы людей, полную неготовность местных властей к отражению вторжения.

«Кажется, мы слегка переборщили…».

И всё же, большая лодка с флагманской «Драгоценности» была спущена и неспешно двинулась в узкий канал, к самому центру города. Оставалось надеяться, что местный раджа уже не дал стрекача — и дипломатам Армии Старого Владыки будет с кем вести переговоры.

Им повезло: местный раджа не сбежал. Более того, он не приказал в панике рубить всё, что к нему приближается — и выслушал послов. А потом сам вышел к берегу для продолжения переговоров. Высокий, статный, с густой, но аккуратно уложенной копной черных волос и столь же густой курчавой бородой, остроносый, а глаза… Наполеон вдруг понял, насколько он отвык видеть вокруг себя любые лица, кроме азиатских. Этот смугляш внезапно показался ему родней всех окружающих…

Смугляша звали Рамаканну Муккувар, и был он правителем Батикалоа. Так назывался и город на косе, и всё княжество (как понял генерал, не очень большое). Раджа держался с предельным достоинством, но все-таки заметно выдохнул, когда услышал:

— Нам нужны кров и пища на время, мы очень рассчитываем на твою щедрость, владыка, — мягко давил Наполеон, но не забывал подсластить пилюлю. — Не думай о нас, как о вымогателях. Мы можем стать для твоего города надежными защитниками. Если ты не будешь скупиться, то мы можем обсудить с тобой помощь в борьбе с Джафной.

— С Джафной⁈ — Рамаканну выглядел предельно изумленным. — Защитите меня от происков Паракрамабаху!

Наполеон переглянулся с Чжэн Хэ. Задал несколько вопросов и очень быстро понял, что великий адмирал привез его совершенно не на тот остров, на котором бывал много лет назад. Вернее, это был Цейлон — тут китайские моряки не подвели. Но великий евнух вряд ли его узнал бы. Раджа Рамаканну рассказывал взахлеб, а Наполеон не переставал поглядывать с иронией на посрамленного «делателя королей».

Чжэн Хэ крайне гордился своей старой авантюрой: скинул «узурпатора» Виру Арамешвару, а чтобы местный народ принял это с радостью — посадил на престол внука прошлого, законного царя. Со всех сторон он выглядит правым, а юный раджа — практически мальчишка! — теперь будет с рук есть и у евнуха-адмирала, и у всей империи Мин. Несколько раз Чжэн Хэ «заглядывал» на Цейлон мимоходом и каждый раз «мальчишка» всеми силами уверял его в почтении, уважении, убеждая китайского адмирала в том, что его план оказался удачным. А на самом деле…

А на самом деле, «мальчишка» за несколько лет пересобрал разваливавшееся государство. Он жестко отсекал всё гнилое и укреплял здоровое. Любые поползновения местных князей жестко пресекались. Когда через четыре года Вира Арамешвара вернулся из китайского плена, он не то, что не вернул себе былое влияние… Нет, юный Паракрамабаху его унизил, смешал с грязью. А потом захватил его собственный город и цитадель — Котте. И даже перенес сюда столицу из Райигамы. Кстати, здесь, на Цейлоне никто уже не называл царство сингалов по-старому — Гампола. Рамаканну (как и все прочие) говорили просто: царство Котте.

Которое Паракрамабаху принялся постепенно расширять.

— Раджа Котте начал подчинять княжества Ванимай. Теннамаравади, Мельпатту и некоторые другие уже платят ему дань. В Путталаме прогнали законных владык, теперь новые служат ему с радостью! — последнее Рамаканну выкрикнул с особой ненавистью. — А два года назад Паракрамабаху набрался наглости, призвал всех своих князей и пошел походом на Джафну! Никогда сингальский юг не решался на такое — и вот… По счастью, благословленный богами сингхарьян Гунавира Парарасасекхаран поставил подлеца на место! Войско Котте было остановлено и с позором отступило назад, за горы. Джафна по-прежнему свободна, только вот Котте подчинило себе более половины Цейлона. Владения Паракрамабаху вплотную приблизились к моим землям… Да что там говорить, Батикалоа уже почти принадлежит этому нечестивому радже, не чтущему истинных богов. Не секрет, что в моем городе уже второй год сидит посланник Паракрамабаху и периодически шлет мне приказы своего господина.

— Где он? — тут же оживился Наполеон.

— О, мне о нем доложили, — Рамаканну Муккувар впервые за всё время переговоров улыбнулся. — Едва начался ваш чудовищный обстрел, он бежал из города со всеми своими людьми. Хоть, одна радостная новость.

Генерал как раз засомневался, что это новость хорошая. Ему нравилось, когда он о враге знал все, а враг о нем — ничего. Пока же ситуация такова, что они почти ничего не понимают в делах на Цейлоне, а вести об Армии Старого Владыки уже распространяются со скоростью пожара.

— Ну, что будем делать? — спросил он у Чжэн Хэ и других командиров, когда свет Армии и Флота уединились.

— Изменилась ситуация, — протянул адмирал. — Странно, конечно, выступать против мною же поставленного царька, но… кажется, придется поступить именно так. В борьбе против Паракрамабаху мы найдем многих союзников. Если, конечно, ты убежден, что твоя Армия справится с самым сильным игроком на этой доске.

Бригадиры и полковники недовольно завозились. Ретивый О Гванук чудом удержался от комментария. Наполеон же только хмыкнул. Он давно привык думать, что в этом мире уже ничто не способно противостоять его Армии. Даже орда, превышающая их в три-четыре раза, потерпит поражение. Правда, такая орда сильно потреплет его полки. Но разве способен Цейлон выставить 20–25 тысяч человек?

«А ведь я и этого толком не знаю» — задумался генерал. Он знал только, что Чжэн Хэ с тремя тысячами китайских мечников и стрелков смог сместить царька Гамполы. Но, кажется, с той поры у возможного будущего врага клыки заметно отросли.

И все-таки он готов решиться! Здесь ему понравилось. Батикалоа запирал единственный проход в огромную лагуну, где легко можно укрыть не один, а десять Золотых Флотов. И не допустить внутрь лагуны любого врага — очень легко. Сам город Батикалоа выглядит богато и почти 15 тысяч ртов сможет прокормить без особого труда. А еще ему понравился Рамаканну. Местный раджа стойко принял внезапные перемены в судьбе. При этом, он не питал к пришельцам особой ненависти, ибо понимал, что всё могло выйти намного-намного хуже. Но и юлить перед ними, искать выгоды — тоже не стремился.

Генерал решился.

— Я предлагаю тебе союз и дружбу, раджа! — вышел к князю Наполеон. — Сковырнем Котте вместе!

Рамаканну Муккувар помолчал.

— Я благодарю тебя, иноземец, за твое предложение. Ибо понимаю, что силы мои недостойны его. Ты мог просто приказывать… Но, все же, союз и дружба предполагают наличие доверия… Прости, но у меня доверия нет. Что помешает вам завтра сесть на корабли и исчезнуть? А я останусь тут один — в качестве друга и союзника захватчиков. Лучшего повода для Котте трудно придумать.

Раджа смотрел в самую суть, Наполеону оставалось только согласно кивнуть.

— Пока я готов лишь смиренно признать твою силу и проявить покорность, — продолжил Рамаканну, чуть поклонившись. — А вот, если появится доверие… Тогда мы поговорим снова.

На том и порешили. Золотой Флот вошел в лагуну (недофрегат трижды стаскивали с мелей и опять волокли на буксирах), а Армия разместилась на ее более-менее свободном западном берегу. Здесь в короткий срок возвели лагерь для комфортного проживания, окружили его символическими укреплениями. Заработали некоторые мастерские, солдаты отдыхали и приводили себя в максимально боеспособный вид. Княжество Батикалоа взялось обеспечивать «гостей» продовольствием. Пока договорились на месяц, но Наполеон собирался продавить это соглашение и дальше. Оно, конечно, сильно ударило по казне раджи, зато торговля в городе только оживилась. К тому же, из Сингапура Флот привез не только солдат с оружием, но и кое-какие товары. Например, непромокаемые шляпы, плащи и зонты. Всё это на рынках Батикалоа зашло на ура. Еще что-то по мелочи делали мастера Армии (хотя, Наполеон велел не разворачивать главные производства).

Так, тихо-мирно и прошел почти месяц, в ходе которого генерал собирал информацию и строил планы. Возможно, первый месяц также легко перешел бы и во второй (а что, всегда приятно жить за чужой счет!), но в один солнечный день — каковых на восточном побережье было много — в лагерь явился лично раджа.

— С гор спускается войско Котте, — буднично сообщил Рамаканну Муккувар. — Оно идет сюда. Изгонять захватчиков и, возможно, захватывать Батикалоа.

Наполеон только кивнул.

— Как скоро оно придет сюда?

Раджа меланхолично пожал плечами.

— Не имею представления. Я вообще поражен, что Паракрамабаху столь быстро собрал войско. Как будто, ему помогают нечестивые асуры.

Наполеон скептически скривился. Он уже имел представление о местных расстояниях. На месте Котте его Армия была бы здесь уже давно. Впрочем, не стоит забывать, как плохо организованы местные войска. Наверное, Паракрамабаху потребовалось оповестить всех своих вассалов, дождаться их отрядов… Получается, что сингалы собрались и впрямь быстро.

— Не ищи божественных причин, владыка, — улыбнулся генерал. — Скорее всего, твой Паракрамабаху собирал войско загодя. Для какой-то другой цели.

Понимание вспыхнуло в сочных глазах раджи Батикалоа. Мысли его читались легко: а ведь целью этой армии могло быть и его княжество! Ведь Котте вплотную подошло к его границам. И внезапно навязчивые гости предстали для Рамаканну Муккувара в ином свете.

— Раджа, прошу тебя дать мне нескольких людей, хорошо знающих окрестные места. Мы дадим бой войску Котте. И твой город тоже защитим.

…Это было отличное место. Почти абсолютно плоская равнина, начисто лишенная леса (что редкость в этих краях). Есть правда небольшой подъем к западу, но Наполеон решил вести битву от обороны, так что его солдатам не придется атаковать вверх по склону. Разведка Монгола уже два дня пасла воинство Котте, и генерал точно знал, что против него идет 17 тысяч врагов, причем, практически одна пехота. Конечно, они станут атаковать первыми, полагая, что двукратный перевес дает им преимущество.

«Наивные» — улыбнулся Наполеон.

Огромный обоз (в котором шли удивительные слоны — разведчики были потрясены этими зверями) сильно тормозил армию Котте, так что поле битвы можно выбрать не спеша. Генерал опасался только одного: что многочисленный враг попытается окружить Армию Старого Владыки. Поэтому для построения он долго искал подходящее место: достаточно узкое, которое легко смогут перекрыть восемь тысяч его солдат.

С севера позицию прикрывало болотце. Не трясина; болотце было вполне проходимое, но Наполеон представлял, как увязнут в нем отряды, которые попробуют их окружить. Чавкая по колено в грязи, они станут малоподвижны и из угрозы легко превратятся в жертву. Здесь генерал разместил три спешенные роты лучников Ариты с изрядным запасом стрел. Они задержат возможного врага, пока не удастся перебросить резервы.

Увы, половина всадников Гото Ариты всё еще служила пешими. Наполеон начал активно скупать лошадей, но их сильно не хватало — Цейлон на эту животину тоже был не очень богат. Коней привозили с севера Индии и даже из Ирана — доставка требовала времени. И лишних денег…

Слева позицию Армии прикрывал выбеленный дождями и солнцем небольшой каменистый утес заросший кустарником и редкими деревьями. Здесь оборону будут держать Женихи. Для егерей это идеальная позиция. Наполеон велел полковнику Торо Минэ устроить максимальное количество засад и бить возможного врага исподтишка.

Центр заняла «пила» мушкетерской бригады, слева до утеса выстроились два куцых полка Звезды — гренадеры и щитоносцы; а правый фланг до самых болот заняли три тысячи китайцев из бригады Шао. В их внутреннее устройство и методы боя Наполеон пока сильно не лез. Он не знал, как лучше приспособить войско Мин для нужд своей Армии и решил: пусть пока воюют, как умеют.

Позади главной линии Псы поставили несколько артиллерийских батарей — почти шестьдесят орудий (часть пушек сняли с кораблей). Увы, полноценные земляные реданы возвести не было времени, но прямо сейчас канониры, как могли укрепляли свои позиции: валили редкие кусты и деревья, копали канавки или ямы. В принципе, их прикрывает пехота, Наполеон очень надеялся, что враг до бригады Пса не доберется.

Наконец, в тылу расположился главный резерв — три копьеносные роты полка Ариты. Всех закупленных и перевезенных лошадей генерал решил передать именно тяжелой коннице. И надеялся, что их придется использовать только для преследования врага.

…Появление войска Котте не стало для Наполеона неожиданностью. По счастью, его разведка в сцепке с местными работала отлично, он получал сведения почти непрерывно. Вот из-за лысого перевала пологой горки выскочила конница. Заметила Армию Старого Владыки, занервничала. Дождалась подкреплений — а потом брызнула в разные стороны, внимательно изучая местность и прикрывая подход основных сил.

«Немного конницы, — кивнул Наполеон, расположившийся на центральной батарее, самой возвышенной. — Не более полутора тысяч — как и докладывал Сук».

Пехота перла из-за холма густой массой, ежик непокорных копий шелестел на невидимом ветру. Правда, шли копейщики как-то странно: не разворачиваясь в единый строй, а раздвигаясь в стороны неровными колоннами. Генерал не успел подумать, зачем нужно такое необычное построение — ответ появился сам собой.

В проходах, трубя в небеса и сверкая броней, шли слоны.

«Так, это не обозные животные… — невольно похолодел Наполеон. — Это боевые слоны!».