Треснувшая корона

7. КНОСС

— Доброе утро, моя дорогая жена! — спустившись в подвал, поприветствовал Кносс прикованную. Что-то ты не рада видеть своего любимого мужа…

Малена не посчитала нужным ответить.

— Как тебе спалось? — лицо Кносса исказила ядовитая улыбка. — Надеюсь, тебе снились приятные сны?

— Ты собираешься убить меня?

— Убить?! О нет, моя дорогая! Как я могу убить свою верную жену? Ты будешь жить долго, хотя, скорее всего, и не очень счастливо, — улыбка Кносса превратилась в настоящий оскал. — И как же мне с тобой поступить? Медленно мучить тебя долгие годы, замуровать в стене и морить голодом, содрать кожу живьем? За то время, что тебя не было, я многое успел обдумать. В последнюю нашу встречу ты повела себя очень неразумно: разве так должна поступать любящая жена?

— Делай, что хочешь.

— А ты стала более смелой — дерзишь, — ударив жену в лицо тыльной стороной ладони, Кносс продолжил:

— Ты пока нужна мне, — будешь свидетельствовать против д’Бьяки.

— Я не сделаю этого!

— Тебе известно, что это?! — Кносс поднес к лицу Малены металлический предмет грушевидной формы. — Нет? Это груша страданий, я ее засуну внутрь тебя, и с помощью этого винтика буду расширять. Она, словно бутон цветка, раскроется внутри тебя, пока ты совсем не порвешься, словно кожура мандарина.

Лицо Малены побелело, ее глаза расширились от ужаса, она не сводила взгляд с орудия пыток.

— Те, кто пережил подобное, сравнивают эту процедуру с горением заживо. Иногда от боли женщины сходят с ума и молятся, чтобы их убили. Ты будешь кричать, пока твои связки не порвутся, до хруста сжимать свои зубы! Хочешь, чтобы я ее использовал?! — Кносс засунул руку с грушей страданий Малене под юбку, чтобы она почувствовала холод металла. — Мне засунуть ее туда?

— Пожалуйста, не надо! — со слезами в голосе взмолилась Малена.

— «Пожалуйста, не надо» — перекривляя ее, повторил Кносс. — О, теперь ты просишь о пощаде! Я чувствую запах твоего страха. Ты будешь свидетельствовать в суде против д’Бьяки и в подробностях расскажешь, как он избивал тебя и насиловал, а еще пытал.

— Хорошо, хорошо я все сделаю.

— Конечно, сделаешь, — с победной улыбкой ответил Кносс. — Ты будешь очень убедительной, словно проповедник в храме Хора! Ты скажешь все, что я тебе прикажу и поклянешься всеми Богами и своей матерью, что это чистая правда! Иначе я раздавлю тебя, словно надоедливую букашку, в этом Мире нет такого закоулка, где я не смогу тебя достать!

«Сначала — д’Бьяка, с этой мелкой сучкой я поквитаюсь позже».

***

Кноссу пришлось заплатить немалую сумму, чтобы попасть сюда, но это стоило каждой потраченной монеты. Благородных заключенных держали в отдельном крыле тюрьмы и роскошь их камер вполне могла соперничать с королевской опочивальней. Кносса тщательно обыскали: начальник стражи очень боялся, что какой-либо инцидент может пошатнуть его положение. Когда дверь камеры открылась, взору Кносса представилась металлическая решетка, отгораживающая камеру от коридора. К нему приставили двоих стражников, чтобы он ненароком не наделал глупостей.

«Экая досада! Будь это обычный заключенный, я с легкостью превратил бы его жизнь в ад, но это — герцог, и даже в тюрьме к нему не так просто подобраться».

Кносс отдал охранникам по мешку с монетами, чтобы те немного отошли в сторону.

— Как вам спалось, высокий герцог? Вас не сильно доставали клопы, а то ходят слухи, что они здесь размером с небольшую крысу?

— Вы?!

— Да, я. И хотя день моего триумфа еще не настал, и вы пока можете вдыхать затхлый воздух этой каморки, но придет день, когда вы будете ползать на коленях и молить меня о пощаде!

— Постарайтесь запомнить этот момент… вы даже не представляете, что я с вами сделаю, когда выберусь отсюда!

— «Когда выберетесь» — коверкая говорившего, повторил Кносс, — Я бы сказал, «если выберетесь»! Что если завтра я подкуплю кого — то из охраны и вам бросят крысиный яд в еду? Или сегодня ночью к вам в камеру подселят несколько здоровых бугаев, которые захотят познакомиться с вами поближе?

Лицо герцога побелело. Кносс не мог сделать ничего подобного, начальник охраны слишком дорожил своим положением и ни за какие деньги не согласился бы на подобное. Кносс сказал это больше для того, чтобы д’Бьяка не смог сегодня спокойно заснуть.

— Или вас нечаянно пырнет охранник при очередном досмотре?

— Убирайтесь! — взревел герцог. — Вы — негодяй и мерзавец!

— Каково оно? Вчера вы были могущественным герцогом, а сегодня потеряли все? Я уже предвкушаю, как вас поведут к плахе, — невозмутимо продолжил Кносс. — Толпа любит глазеть на казнь благородных, они будут выкрикивать в ваш адрес проклятия, забрасывать вас гнилыми овощами, плевать вам вслед. Интересно, вы намочите штаны, когда вас поведут на площадь?

— Не дождетесь! Вы слышите меня, ничтожество? Вы никогда этого не дождетесь!

— О, это мы еще посмотрим. Уверен, что вы ещё сто раз пожалеете о том вечере, когда приказали меня выпороть! Могли ли вы себе представить, что окажетесь здесь?

Не дожидаясь ответа, Кносс развернулся и вышел в коридор.

«Разве можно придумать времяпрепровождение лучше, чем это?! Этот сладкий вкус победы… я лишу д’Бьяка всего: его имени, власти, жизни. Возможно, не сегодня, но моя месть заставит его пожалеть о содеянном. Сомневаюсь, что ему сегодня удастся заснуть».

***

Рана уже покрылась коркой и затянулась, но рядом с ней ощущались странные тянущие боли. Кносс чувствовал, как будто кто-то засунул туда коловорот и проворачивает его. Желудок не принимал никакую пищу, его самочувствие сильно ухудшилось. Что-то определенно было не так, и это «что-то» до дрожи пугало его. Он приказал Титу привести Азизу.

Она осмотрела раны Кносса.

— Рана успешно заживает, я хорошо сделала свою работу, — цокнув языком, сказала Азиза. — Может, вы подхватили лихорадку или потницу?

— К демону! Я позвал вас сюда, чтобы вы сказали мне, что со мной!

— Я думаю, что все дело в злых духах, которые обитают в этой комнате.

— Ты сможешь их прогнать? — спросил Кносс, не поднимаясь с кровати.

— Да, но это будет непросто.

— Я заплачу, сколько надо, — выпалил больной.

— Хорошо, — ответила та, подтвердив ответ легким кивком головы.

Азиза разложила на столе пучки каких-то трав и баночки с порошками. Достав медную ступку, женщина наполнила ее травами и содержимым баночек. Провозившись так несколько минут, целительница подожгла содержимое ступы. Медленно из нее поднимался красноватый дым с едким запахом. Азиза взяла ступу обеими руками и начала расхаживать по комнате, обкуривая дымом все углы спальни и бормоча какие-то заклинания. Вместе с дымом из ступы начали вылетать искры, которые, словно маленькие звездочки, устремились вверх. Она покинула спальню и отправилась в другие комнаты дома, чтобы проделать там то же самое. Вернувшись, Азиза заявила:

— Я изгнала духов из этого дома. Они больше не будут вас беспокоить.

— Тит, заплати ей, сколько скажет!

***

Несмотря на все старания Азизы, легче Кноссу не становилось. Он не понимал, что с ним происходит. Мышцы спины ныли, словно он целый день таскал воду из колодца, а в горле пекло так, словно он съел тарелку горчицы на завтрак. Но больше всего его пугали судороги в мышцах лица и шеи. Иногда челюсти непроизвольно сжимались, будто кто-то зажал голову Кносса в тиски. Ему стало сложно ходить по нужде, боли в районе паха при мочеиспускании казались невыносимыми. Каждый раз, идя в туалет, Кносс жутко боялся. Он подолгу стоял, собираясь с силами, прежде чем решиться начать процесс, ведь верным спутником были невыносимые муки. Казалось, что его пах — это открытая рана, а во время мочеиспускания кто-то засовывает в него раскаленный металлический прут с шипами. Один раз Кносс не выдержал и упал прямо на принесенный Титом горшок.

Его мучили кошмары, он спал урывками. Суд над д’Бьяка должен состояться через пять дней. Кносс должен был на нем присутствовать.

Боли все усиливались и Кносс приказал Титу позвать лекаря. Выслушав жалобы больного и осмотрев его, доктор сказал:

— Похоже, у вас столбняк.

— Что это?

— Возможно, вашу рану обрабатывали ненадлежащим образом.

— Вы можете мне помочь? Я заплачу сколько скажете!

— Тут дело не в деньгах, теперь только Хор сможет вам помочь. Лекарство от этой хвори мне не известно. Если наступит улучшение в ближайшие пять дней, то все обойдется, если нет, то…

— Я заплачу любые деньги, только избавьте меня от этой напасти.

— К сожалению, уже слишком поздно, — доктор развел руками. — Я не возьмусь вас лечить. Пейте больше жидкости и уповайте на Богов.

Когда доктор покинул спальню, Кносс обратился к Титу:

— Я хочу, чтобы ее убили.

— Кого?

— Азизу, эта шарлатанка меня обманула! Никто не смеет водить меня за нос!

— Хорошо, хозяин, сделаем сегодня же.

— И пусть она мучается!

— Я понял вас, хозяин.

***

Кносс услышал на улице шум и крики людей. Через минуту в его спальню вбежал запыхавшийся Тит:

— Беда, хозяин, люди Набира штурмуют ваш дом, они вырвали ворота и быстро продвигаются внутрь! Их слишком много!

— Демон!

Кносс не питал иллюзий и допускал, что подобное может когда-либо случиться, поэтому он всегда держал на этот случай козырь в рукаве.

Магические свитки достать непросто, даже за большие деньги, но он недаром считался самым влиятельным человеком в городе. Развернув Свиток Телепортации, Кносс прочел строчки заклинания активации. Дочитав до конца, он с удивлением понял, что ничего не происходит — портал не появился.

«С ними же магистр магов, они что — то сделали!»

Не тратя времени зря, Кносс направился в ванную комнату. Из-за плохого самочувствия он покрылся потом, пройдя даже столь малое расстояние.

— Давай за мной! — окликнул он Тита.

Зайдя внутрь ванной, Кносс нажал на одну из плит на стене, и массивная ванная со звуком камнепада в горах сместилась в сторону. Кносс прошел внутрь открывшегося прохода, прихватив с собой магический кристалл для освещения. Тит последовал за ним. Ванная медленно возвращалась на свое место, закрывая проход.

«Чертов Набир, никак не умрет! И как ему удалось пережить атаку Черного Солнца? Похоже, я недооценил этого старика! Хорошо, что в свое время, я потратился на этот подземный проход».

То ли от болезни, то ли от страха быть пойманным, тело Кносса тряслось, словно лист на ветру, он чувствовал себя диким животным, чудом освободившемся из капкана и сумевшим ускользнуть от преследователей в последний момент.

Длинный туннель под углом уходил вниз и тянулся на сотни шагов. Они шли молча, все дальше отдаляясь от грозившей опасности. Только через десять минут проход опять начал подниматься, и они пришли к тупику. Кносс нажал одновременно на два камня, и плита с треском отодвинулась, освобождая проход. Они очутились внутри небольшой комнаты. Достав новый Свиток Телепортации, Кносс все же сумел открыть портал. Эта, хоть и небольшая, победа вдохнула в него надежду.

Портал вел в усадьбу за городом, которая была чиста, словно слеза младенца. Он приобрел ее на подставное лицо, и никто, кроме него, не догадывался о ее существовании. Здесь Набир не сможет до него дотянуться. Кносс успеет отдохнуть и набраться сил, чтобы снова врезать по зубам всем своим врагам, восстав из пепла, подобно фениксу, как это уже было много раз.

— Тит!

— Да, хозяин.

Кносс достал один из спрятанных мешков с монетами и передал его слуге.

— Вот, надо съездить в соседний поселок и купить еды на несколько недель, и особо не высовывайся!

— Будет сделано, хозяин.

***

Проснувшись, Кносс ощутил, что его челюсти сомкнулись, словно раковины устрицы. Как он ни старался, разжать их у него не получалось. Кожа натянулась, словно на барабане, лицо искажала натянутая улыбка. Его тело выгнулось дугой и адски болело, казалось, что его мышцы вот-вот лопнут от натуги, словно старые веревки. Он лежал на боку и был не в силах перевернуться.

— Тит! Тит, ты где?! — хотел крикнуть он, но сомкнутые челюсти не позволяли ему это сделать.

***

«Холодно, почему так холодно?»

Скомканная простыня полностью пропиталась потом. Мышцы шеи будто превратились в камень, Кносс не мог повернуть голову, не говоря уже о том, чтобы подняться. Его бросало то в жар, то в холод, пот потоком заливал глаза. Тело дрожало, словно во время лихорадки.

«Сколько времени я уже так лежу? Сволочь! Тит, где ты ходишь?! Будь ты проклят!»

Есть Кноссу совершенно не хотелось, но вот жажда…

«Воды! Пить! Хочу воды», — пытался прорычать он сквозь сомкнутые зубы, но никого рядом не было.

Очередной приступ заставил его тело выгнуться еще сильнее. Кноссу казалось, что он — древко лука, которое вот — вот сломается, разлетевшись на щепки. От сильного сжатия зубы скрипели, словно жернова у мельницы. От боли хотелось орать, но из-за сомкнутых челюстей из его горла вырвался лишь слабый стон. Дышать становилось все труднее, будто кто-то поставил ему наковальню на грудь.

«А как же Малена, д’Бьяка? Сейчас я словно беспомощная змея, лишенная зубов, которую, забыв убить, натянули на раму для сушки кожи. Неужели я вот так умру? Один, посреди пустого дома, валяясь в собственном дерьме?»

Ему казалось, что он чувствует, как кровь, в такт сердцу, стучит в его барабанные перепонки, отбивая последнюю мелодию. Страх парализовал его, лежавшего охватила паника. Наковальня на груди превратилась в скалу, Кносс задыхался. Корчась в судорогах, он расцарапал себе горло до крови, но все старания были напрасны. В его глазах потемнело и жизнь покинула его тело.