Треснувшая корона

35. НАБИР

Салах не на шутку испугался, услышав про побег магистра. В своих мечтах он уже видел себя победителем. Думал, вот оно — время его триумфа, апогей всех его усилий. И что в итоге? Рыба, которая, казалось, плотно засела на крючок, срывается перед самым берегом и обидно хлопает хвостом по воде, оставляя за собой только фонтан брызг. Нет, не так он представлял себе этот день.

Словно загнанная, испускающая изо рта пену, лошадь, он вместе с городской стражей носился по городу. Солдаты оцепили все выходы из темницы, но Салах понимал, что от этих болванов сейчас мало толку. Первым же делом он направился к камере Набира. К счастью, тюремщикам хватило ума ничего не трогать. Коридор усеивали трупы стражников. В размазанном по стенам и потолку салате из живой плоти маг разглядел каких-то странных существ, лишь отдаленно напоминающих людей, а еще гигантских собак. Двери в камере разломали и сорвали с петель. Одну — магией, другую, по всей видимости, с помощью кувалды, которая валялась рядом в коридоре. Толстые прутья решетки и стальной замок несли на себе признаки воздействия кислоты. Не нужно было быть трехглазым мудрецом, чтобы прийти к очевидному выводу — магистру помогли. Но кто и как?

— Мы сделали все, что могли, — потупив глаза в пол, отрапортовал один из кадровых магов, отвечающих за охрану темницы. Его еще совсем юное лицо побелело, как чистый лист бумаги. По богатой одежде и едва пробивающейся растительности над верхней губой его безошибочно можно было отнести к отпрыску дворян. Охрана подземелья — теплое место для стабильного карьерного роста, с минимальными рисками для жизни.

— Он все — таки ушел, значит, вы старались не достаточно! — прорычал Салах, выплескивая свою досаду на подвернувшегося под руку юнца. — Я отправлю вас на мыс Холода! Там, на маяке, в обществе полярных медведей, наблюдая за северным сиянием, возможно, вы проявите больше усердия и будете более полезным!

— Сэр, только не это, прошу вас, — на глазах молодого мага едва не выступили слезы. Еще бы, от доставшегося ему от родителей тяжелого кошелька будет мало проку в вечной мерзлоте.

— Вы все допустили промах, позволив сбежать опасному преступнику и цареубийце, — обведя присутствующих замутненным от ярости взглядом, заявил Салах. — Но, на ваше счастье, у меня есть способ искупления вашей вины!

— Мы все сделает, сэр, только прикажите, — с трудом выговаривая слова, проблеял напуганный маг.

— Набир, как всегда, считает себя самым умным. Ему удалось переиграть вас, но не меня! Когда он находился в камере, я взял у него немного крови.

— Компас Крови! — с восхищением в голосе воскликнул зеленый юнец.

— Именно! Он укажет нам путь и поможет вернуть беглеца! За мной!

Салах упивался новой властью, все безропотно следовали его приказам. Его боялись, его уважали, прислушивались к каждому его слову. Он окончательно смог выйти из тени, расправить плечи и занять полагающееся ему место — на самой вершине. Выйдя на улицу, он посмотрел на стрелку компаса: она, сделав несколько оборотов, словно брошенная на ребро монета, четко указала направление — к морю.

«У него несколько часов форы. Нужно спешить. Несмотря на выставленный кордон, Набиру удалось покинуть темницу. Лишь бы он не успел улизнуть, лишь бы не ушел», — мысли пронеслись в голове Салаха, словно нарастающая лавина в горах.

— Туда, — указав направление рукой, он в авангарде стражников направился вниз по мощеной улице. — Быстрее! И так из — за вас кучу времени потеряли!

Люди в ужасе разбегались, уступая дорогу мчащейся толпе вооруженных солдат. Грохот десятков каблуков и их крики эхом разносились по кварталу.

«Там порт. Впереди — порт», — эта догадка раскаленным железом жгла и подгоняла Салаха. Вкладывая всю силу в бег, он старался как можно быстрее оказаться возле пирса. Лоб вспотел, мантия прилипла к спине, он не привык к длительному бегу и давно бы сдался, если бы не страх. Словно животное, спасающееся от лесного пожара, маг несся сломя голову. Малодушие и боязнь разоблачения сильнее нагайки гнали его к цели. Ведь, если не успеть, — можно потерять все.

Выбежав на площадь, Салех согнулся пополам, переводя дыхание, еще раз посмотрел на стрелку компаса, которая указала в направлении стоявшего на причале корабля.

— Он — там! Быстрее! — силы покинули мага, словно вода дырявый бурдюк, он уже не мог дальше продолжать безумный марафон. Ему не хватало воздуха, мышцы ныли, вся его мощь уходила лишь на то, чтобы не распластаться прямо на холодной каменной плитке. «Отдохнуть!» — эту мысль он прогнал от себя, словно свору голодных собак.

Остальные помчались к указанному кораблю, сильно опережая мага. Перейдя с бега на быструю ходьбу, Салах последовал за ними, придерживая рукой разболевшийся правый бок. Солдаты бесцеремонно ворвались на корабль, оттеснив команду в сторону.

— Что здесь происходит? — удивленно спросил капитан судна.

— На вашем корабле опасный беглец! Уйдите в сторону и не препятствуйте правосудию!

Вереница вооруженных солдат поднималась по трапу наверх. Внизу, перед входом на лестницу, образовалось столпотворение. Это позволило Салаху перевести дыхание. Пропустив всех вперед, он поднялся одним из последних, боясь, что кто — то заметит, насколько бег измотал его.

— Обыщите все щели, он здесь! — скомандовал Салах как только взобрался на палубу. В этом не было надобности, солдаты, словно свора гончих, почуявшая след добычи, заглядывали в каждый угол.

Маг и сам спустился в трюм. В темном чреве корабля находились стопки ящиков и сваленные в кучи горы тюков. Салах вызвал шар света, чтобы осветить все вокруг. Еще раз взглянув на компас, он указал на стоявшую в углу груду ящиков.

— Здесь, расчистите!

Десятки солдат принялись перетаскивать тяжелые, груженные фарфоровой посудой, коробки. За стеной из товаров пряталась небольшая, освещенная магической лампой, комната. Едва ли достаточная, чтобы в ней с трудом мог разместиться человек. Набир сидел на кресле, переодетый в одежду торговца.

— Рад снова вас видеть, наставник, — не скрывая своей радости, начал разговор Салах. — Свяжите ему руки!

— Не могу сказать того же, — ответил Набир.

Несколько стражников продолжили разбирать стену, другие бросились в образовавшийся пролом и вытащили бывшего магистра наружу. Видя безвыходность своего положения, Набир не сопротивлялся. Его повалили на землю и опутали веревкам, превратив в кокон шелкопряда. Теперь Набир напоминал грудничка, которого запеленала заботливая мать, оставив открытым лишь лицо.

— Я должен был предусмотреть, что у вас остались еще приспешники вне этих стен. Ну что ж, я не повторяю ошибку дважды. Теперь я усилю вашу охрану в пять раз, можете оставить надежду сбежать, — с ухмылкой превосходства сказал Салах.

— Когда-нибудь мы с тобой увидимся вновь, и тогда я сведу с твоего лица эту довольную улыбку.

— Но-но, наставник! Проигрывать всегда непросто, не нужно впадать в отчаянье. После неудачной попытки побега ни у кого не возникнет сомнений в вашей виновности. И, да, ждите сегодня гостей, не думаю, что в эту ночь вам удастся выспаться. Я хочу знать подробности вашей утренней прогулки, а особенно — имена тех, кто помог вам ее осуществить!

Что-то странное послышалось Салаху в голосе Набира. Магистр выговаривал слова, словно сильно охрип.

Салах сдержал обещание. Камеру, в которую поместили Набира, теперь охраняло около пятидесяти стражников. Еще два десятка магов дежурили непосредственно у его двери. Самого Набира кандалами приковали к стене. Теперь бывшему магистру не было позволено находиться наедине. В его камере постоянно дежурили четыре надзирателя.

***

Абриан испытывала шок от новости, что ее учителя подозревают в убийстве короля. Как такое вообще возможно? От абсурда обвинения земля тряслась под ее ногами, и перехватывало дыхание. Для нее тот факт, что Набир оказался предателем, был равнозначен тому, что на рассвете утром на небосклоне покажется луна вместо солнца. Ей хотелось избавиться от этих лживых обвинений, смыть их водой, очистить имя наставника, словно от грязи, облепившей ее сапоги. Но распускаемые людьми гнусные слухи со скоростью урагана распространялись по городу.

Со времени их путешествия к границам Магрифа все происходящее больше походило на кошмар. Весь окружающий ее мир катился кубарем в пропасть. Он словно сошел с ума, исказившись в кривых зеркалах. То, что еще недавно казалось привычным и нерушимым, превратилось в прах. Не до конца отойдя от потрясения из-за предательства Олава, она получила еще один удар.

Магистр для нее был намного дороже, чем ее родной отец, которого она никогда не видела. Все, что у нее есть и чего она достигла, было благодаря ему. Наставник разглядел талант в одетой в тряпье, замурзанной девочке, просящей подаяние на улицах Эбрука. С этого момента ее жизнь навсегда изменилась. Она больше не грезила о буханке душистого пшеничного хлеба. Ее живот больше не урчал, моля о крупице еды, а ее волосы больше не походили на спутанный комок. С этого момента она мечтала стать магом. Набир добавил свет волшебства в ее мир, наполнив его красками и показал, что она способна на многое.

И теперь пришло время отдать свой долг. Не весь, на это она не смела надеяться, всех денег Мира не хватит, чтобы отблагодарить Набира. Хотя бы крупицу, малую часть от него.

Абриана в одиночку шла окутанными густым сумраком ночными улицам Эбрука. Ее сапоги месили грязь переулков трущоб. Она знала, что это не лучшее место для прогулки. Здесь опасно и женщинам лучше не показываться в подобных районах. Но кому она теперь может верить? Салах пытался убедить ее, что магистр виновен. Он, вместе с другими стражниками, не позволили ей посетить темницу. У них и раньше были натянутые отношения, но такого она не ожидала.

Теперь она могла доверять только себе. То сражение, под сводами подземного города, навсегда оставило на ней свой отпечаток. Ее волосы поседели, приобретя цвет стали, а лицо… Теперь на месте ее правого глаза зияла дыра, которую она прикрывала искусно изготовленным цветком орхидеи. Раньше она носила черную повязку, но этот аксессуар казался ей уродливым. В конце концов, все мы хотим оставаться маленькими девочками в красивых платьях и цветами в волосах. Теперь, глядя на себя в зеркало, ей уже не хотелось выть от отчаяния — заметный прогресс.

Минуя трущобы, она вышла к высокой городской стене, к которой словно гриб, растущий на гнилом пне, прислонилась небольшая хижина. Абриана решительным шагом направилась прямо к ней. В окнах хижины не горел свет, похоже, там уже спали.

Подойдя к деревянной двери, девушка со всей силы забарабанила в нее. Кто-то внутри зашевелился и, не зажигая свечи, шаркая по полу, подошел к входу.

— Кого там принесло?! — раздался хриплый недовольный голос.

— У меня к вам срочное дело!

— Демон, середина ночи, кто бы стал тревожить неприкасаемого по пустякам?! Люди редко сюда захаживают.

Раздались звуки отпирающегося засова, и из проема вынырнуло толстое, покрытое недельной щетиной лицо.

— Что за дело? — оглядев гостью с ног до головы, спросил хозяин.

— Весьма деликатное, оно касается одного узника в темнице подземелья.

— Я не смогу вам помочь, я всего лишь палач. Не в моей власти даровать заключенным свободу.

— Я и не прошу об этом! Набир — бывший магистр магов, — в голосе Абрианы слышались нотки отчаяния.

— Я знаю, кто это, — перебил ее палач. — Ничем не могу помочь.

Он медленно закрывал дверь.

Это взбесило Абриану, ее заклинание, помимо ее воли сорвало дверь с петель и отбросило в сторону, словно тонкий лист фанеры. Глаза девушки метали молнии, а кулаки непроизвольно сжались.

— Клянусь мертвыми, вы выслушаете меня! — воскликнула она, — Не смейте захлопывать передо мной дверь, иначе я разнесу вашу хижину на мелкие щепки!

Ее лицо побагровело от ярости, она была готова изрыгать потоки пламени, словно огнедышащий дракон.

— Мне не впервой слышать угрозы, — спокойным голосом ответил Хаттаб. — Сотни родственников приговоренных к казни, как и вы сейчас, молили меня о их спасении. Но для всех у меня один ответ — нет! Мой отец занимался этим ремеслом, а до этого — мой дед. Для меня красная маска — не просто тряпка: это мое призвание. И свою работу я выполню хорошо или не выполню вообще, что же касается угроз… Меня таким не пронять!

— Я не прошу о свободе, но взываю о милости. Магистр — достойный человек и не заслуживает такой смерти! Все, что я хочу — лишь облегчить его страдания, — по щекам помимо ее воли побежали жаркие слезы, она едва сдерживала себя, чтобы не разрыдаться. — Вот, — сказала она, протянув на ладони пузырек с бесцветной жидкостью. — В ваших силах позволить узнику выпить содержимое флакона!

— Откуда мне знать, что там не яд?

— Можете проверить содержимое Жабьим Камнем. Я вам не вру! — от безысходности ее голос перешел на крик. — Глоток, лишь один глоток — все, о чем я прошу! Взамен вы получите сто гексан!

— Если я соглашусь, вы же понимаете, что об этом никто не должен знать, — потирая щетину на подбородке, глядя на валяющуюся в пыли дверь, ответил палач.

— Это будет моим секретом.

— Тогда давайте флакон сюда.

***

Утром Салах вместе с несколькими людьми зашли в камеру. К ее холодной каменной стене был прикован бывший магистр. Они расположились внутри словно у себя дома. Писарь сел за стол, готовясь записывать признания обвиняемого. Палач не торопясь раскладывал инструменты для пыток.

— Рад вас видеть, наставник, — уже с привычной ухмылкой сказал Салах. — Сейчас мы немного поговорим, и вы расскажете нам все. Первое, нас интересует: кто помог вам совершить побег? Второе: имена всех агентов в сети. Ну и третье, на десерт: вы должны признаться в том, что совершили цареубийство.

— Сын шакала! Ты рассказал своим подопечным, как с помощью Кристалла Аккумуляции убил короля, подставив тем самым меня? — едва выговаривая слова, спросил Набир.

— Можешь не утруждать себя разговорами, все присутствующие здесь — люди проверенные, я их предупредил, что вы будете оправдываться подобным образом. Начинайте!

Маска скрывала от глаз Набира лицо стоявшего перед ним человека, он не знал, кто будет исполнять экзекуцию. Палач взял одну из длинных стальных игл, разложенных на столе, с силой схватил кисть магистра и вогнал орудие пыток ему под ноготь. Лицо узника исказила едва заметная гримаса боли — совсем не тот результат, на который рассчитывали окружающие. Салах подождал, когда эту процедуру повторят еще с тремя пальцами и выкрикнул:

— Чего вы возитесь! У нас не так много времени!

— Да, господин, — ответил Хаттаб и взял в руки небольшой серповидный нож. Им он распорол штанину прикованного. Быстрым росчерком острое, словно бритва, лезвие вспороло ногу Набира. Ловким движением палач снял с икры кожу, словно кожуру с мандарина. Сделав несколько точных надрезов, Хаттаб удалил часть мышц, обнажив кость. Его помощник принес небольшой стальной ковш и передал его палачу. Тот медленно вылил содержимое половника в образовавшуюся в ноге полость. С шипением, извергая едкий черный дым, расплавленный свинец обугливал кость и плоть.

Поначалу Набир мужественно терпел боль. Но к концу процедуры он не выдержал и издал истошный крик, переходящий в вопль. Когда в рану залили метал, бывший магистр и вовсе потерял сознание.

— Выплесни на него воду, — отдал распоряжение своему подопечному палач.

Потребовалось несколько ведер холодной воды, чтобы привести магистра в чувство.

— Ну что, может, теперь ты нам все расскажешь? — с ехидной улыбкой спросил Салах. Но бывший магистр больше не проронил ни слова, его пылающие ненавистью глаза буравили бывшего ученика. Если бы человеческий взгляд был способен убить, Салах прямо на этом месте упал бы замертво.

Пытки длились весь день и всю ночь. Узнику загоняли раскаленные иглы под ногти, сдирали кожу с конечностей, ломали кости, крюками вырывали ребра. Хаттаб оказался очень изобретательным. В конце, с помощью стамески и молотка, он одну за другой раздробил все кости ниже колен магистра. Набир терял сознание, бился в конвульсиях, кричал, но так ничего и не сказал.

— Не понимаю, почему он не сдается? — спросил Салах. — Другой бы на его месте давно раскололся.

— Не могу знать, сэр, — ответил палач с раскаленными щипцами в руках.

— Ладно, заканчивайте, это бессмысленно. Он явно, что — то принял или здесь замешана магия, человек не способен столько вынести.

***

Семилетний Алкет вместе с младшей сестрой бежал по мостовой, катя палочкой обруч. Босые дети мчались вперед, смеясь и не обращая внимания на лужи и грязь.

— О, колокол пробил двенадцать. Давай побежим на площадь!

— А что там?

— Там будут казнить какого — то злого колдуна, — сказал брат, скорчив страшную рожицу, чтобы напугать сестру. — Говорят, он убил нашего короля, используя черную магию. Интересно: его повесят или отрубят голову?

— Я не хочу на площадь.

— Не будь скучной, ты уже не маленькая. Давай побыстрее, а то ничего не увидим!

— Хорошо, давай, — нехотя согласилась сестра.

Дети побежали на главную площади. Идущие по своим делам прохожие не обращали на них внимания. Весь квартал оцепили военные, мальчик еще никогда не видел, чтобы на казни было столько охраны. Солдаты облепили крыши близлежащих зданий, словно мох ветки деревьев.

Перед эшафотом собралась разношерстная публика. Кто ж откажется от бесплатного представления? Детворе пришлось прошмыгнуть между взрослыми, чтобы протиснуться вперед. Как всегда жадная к зрелищам городская толпа с нетерпением ждала начала казни. Парень справа спокойно ел хлеб с сыром, а стоявшие позади него девушки обсуждали наряды, седой старик вынул трубку изо рта и смачно плюнул под ноги. В первых рядах толпилось уже много детей, Алкет похвалил себя за расторопность: еще немного и все самые хорошие места были бы заняты.

Разговоры зевак стихли. Все повернулись налево, словно солдаты по команде офицера. Секунда тишины сменилась взрывом проклятий и агрессивным ревом, подобно извергающемуся вулкану.

Из-за стоявших взрослых Алкет не видел, что там происходит, но он много раз присутствовал на городских казнях. Он знал, что самое интересное будет на эшафоте.

Вот показалось начало процессии. Группа стражников с пиками шла по мостовой на главную площадь. За ними следовали несколько ослов, запряженных в повозку. Внутри нее находилась клетка с заключенным. Толпа выкрикивала ругательства и бросала в клетку гнилые овощи и булыжники, которые опытные горожане взяли заранее. Прутья клетки специально делали частыми, чтобы не позволить камням случайно убить узника. Со всех сторон слышалось:

— Цареубийца!

— Предатель!

— Гнусный Колдун!

Когда повозка миновала коридор разъяренных горожан, из нее выволокли человека в лохмотьях, который был не способен передвигаться самостоятельно. То, во что превратились его ноги, напоминало плавленый сыр. Они, переплетаясь, тянулись за ним, словно были частью чего-то инородного. На руках приговоренного отсутствовала кожа и мышцы висели, словно конопляные веревки. Лицо мага превратилось в сплошной кровоподтек, один глаз отсутствовал, заключенному сняли скальп.

— Ну и страшный же этот колдун, — заорал мальчик на ухо сестре, чтобы перекричать рев толпы. — Не хотел бы я такого ночью увидеть!

— Угу, — согласилась она.

Над площадью высилось здание, где на террасе казнь созерцали благородные горожане. Тут сидел кронпринц со своими министрами, а также многие из знатных домов и родов.

Двое крепких стражников поволокли Набира на постамент и привязали к столбу. Судья, подняв руку вверх, призывал толпу успокоиться. Когда люди перестали кричать, он начал оглашать приговор.

— Набир, бывший магистр магов, объявляется виновным в измене и убийстве короля. Повинен в шпионаже на стороне Идр, а также в попытке совершить побег, и последовавшей за ней смерти многих охранявших его стражников. Серьезность его преступлений обязывает нас применить к нему высшую меру наказания, путем четвертования. Заключенный будет лишен последнего слова и желания, так как грехи его слишком тяжкие.

Если бы магистру и дали слово, вряд ли он смог бы что — то сказать, так как у приговоренного был вырван язык. После провозглашения вердикта толпа оживилась и ликовала. Вновь послышались угрозы и проклятия. Четвертование применялось крайне редко.

— Такого я еще не видел, — с интересом сказал мальчик.

К помосту подогнали четырех лошадей, а узника сняли со столба и положили на стол. Каждую его конечность цепью соединили с одним из скакунов. После проделанной процедуры стол убрали, и узник повис на цепях, словно кулон на груди девушки.

На террасу поднялся Теолл и отдал приказ к началу казни. Каждую из лошадей взяли за узду и повели в сторону. Напрягаясь из последних сил, сдерживаемые цепью животные больше не желали идти, но помощники палача нещадно хлестали их плетью. Под градом ударов, упираясь ногами, лошади с трудом продвигались вперед.

Какое-то время тело человека еще держалось, но вскоре от туловища оторвалась одна рука, потом — вторая, затем отделилась нога. В конце экзекуции остаток тела поволокла лошадь по брусчатке площади, оставляя кровавый след. Голова несчастного безвольно болталась из стороны в сторону, словно бронзовая рыболовная блесна на конце жилы. Распаленная кровью, публика одобрительно охнула.

— Ничего себе! — сказал мальчик.

— Фу, — скривившись, ответила сестра.

— Это просто потому, что ты девочка, — ответил брат, — бабе не понять мужских вещей, — копируя высказывание отца или кого — то из старших, заявил мальчик.

Приговоренный умер. Подъехала крытая повозка, чтобы забрать остатки тела. Рядом, с чашками и кастрюлями в руках, выстроилась очередь горожан. Они толкались и ругались, протискиваясь как можно ближе к эшафоту. Каждый из них хотел на аукционе купить часть тела колдуна. Люди верили, что органы мага наделены целебными свойствами.

Удовлетворенная толпа зевак понемногу расходилась.

— Ну все, здесь больше нечего делать, — обратился к сестре Алкет.

— Угу.

— Билл как — то украл кисть висельника, — с блеском в глазах сказал мальчик. — Повезло!

— Фу, ну и мерзость.

— Видела, как этот колдун извивался, когда ему отрывали руки?! — брат снова скорчил рожицу, засунув в рот два пальца, разведя их в стороны и высунув язык. — Словно пойманные мной в озере лягушки, когда я их дергал за лапки.

— Я расскажу маме про лягушек! — выкрикнула сестра, бросившись наутек.

— Только посмей! — мальчик побежал по улице вслед за девочкой, приговаривая: «Ябеда, ябеда!»

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ