Тайна из тайн

ГЛАВА 87

"Механические коробки передач надо запретить", — проворчал Лэнгдон, с трудом справляясь с рывками внедорожника, который дергано двигался на юг к парку Фолиманка.

"Или хотя бы мужчин, которые притворяются, что умеют ими управлять?" — поддразнила Кэтрин.

Лэнгдон невольно улыбнулся, благодарный за ее способность разрядить обстановку. Его мысли были заняты внезапным отъездом посла. Нагель подвергла себя огромному профессиональному риску, и он это ценил. Но больше всего его беспокоила их безопасность… и вопрос, почему книга Кэтрин оказалась в прицеле ЦРУ.

Ответы ждут нас внутри "Порога".

Оставалось надеяться, что его предчувствие насчет доступа в секретный комплекс не окажется самонадеянной иллюзией.

Уже через несколько минут мы это узнаем.

Подозрения Кэтрин относительно причастности программы "Старгейт" к их бедам казались Лэнгдону маловероятными. Он знал о дискредитированной программе не так много, но помнил, как даже Голливуд поиздевался над ЦРУ, выпустив фильм с Джорджем Клуни под саркастичным названием"Люди, которые смотрят на козлов". В его основу лег якобы имевший место эксперимент "Старгейта", где подопытные пытались убить козлов силой взгляда.

Несмотря на скептицизм Лэнгдона относительно ясновидения, сама концепция насчитывала более семи тысяч лет. Древние шумеры писали о мистических "звездных путешествиях" — внетелесных опытах, когда их разум отправлялся к звездам, чтобы созерцать далекие миры.

Хотя, конечно, не без помощи опиума, — подумал Лэнгдон, задаваясь вопросом, не исследует ли "Порог" измененные состояния сознания под действием наркотиков… возможно, даже их связь с нелокальным сознанием.

Ранее Кэтрин упоминала о новом классе веществ — диссоциативах, которые вызывают ощущение отделения от собственного тела. И уж конечно, у ЦРУ была долгая история тайных экспериментов с наркотиками.

Включая опыты в Гарварде…

Один из самых скандальных проектов ЦРУ, ставших достоянием общественности, носил кодовое имя MKULTRA — в его рамках студентам колледжей тайно давали ЛСД, чтобы изучить влияние наркотика на молодые умы. Жутковато, что одним из подопытных был студент Гарварда Тед Качинский, позже прославившийся как Унабомбер. Хотя ЦРУ утверждало, что ему не давали наркотиков, они признали применение "экспериментальных методов допроса", которые вполне могли повредить его рассудок.

Легенды о наркотиках в Гарварде на этом не заканчивались. Параллельно с MKULTRA психолог Тимоти Лири запустил печально известный Гарвардский Псилоцибиновый Проект, поощрявший студентов исследовать расширяющие сознание эффекты галлюциногенов: "Включись, настройся, выпадай". Многие теперь подозревают, что Лири мог работать на ЦРУ под прикрытием.

— Мне любопытно, — сказал Лэнгдон, поворачиваясь к Кэтрин, которая смотрела в окно. — В своей книге... ты писала о химически индуцированных изменённых состояниях сознания?

— Конечно, — ответила она. — Как я уже упоминала, некоторые галлюциногены снижают уровень ГАМК в мозге, ослабляя его фильтрующий механизм. На мой взгляд, это означает, что внетелесные ощущения, связанные с галлюциногенами, — это отражение реальности без фильтров, а не галлюцинаций.

Это звучало логично, и исторические прецеденты использования наркотиков как пути к просветлению, безусловно, существовали. От древних текстов "Ригведы" и Элевсинских мистерий до классического труда Хаксли 1954 года "Двери восприятия" — великие писатели давно предполагали, что психоделические вещества могут расширять сознание и позволять воспринимать "нефильтрованную реальность".

— Я никогда тебя не спрашивал, Кэтрин, — осторожно начал Лэнгдон, — связано ли твоё исследование сознания с тем, что ты сама принимаешь наркотики сама?

Она повернулась и уставилась на него, явно забавляясь этим вопросом. — Роберт, правда?! Мозг — это невероятно хрупкий механизм, и попытки изменить его с помощью галлюциногенов — всё равно что пытаться настроить бесценные часы Rolex кувалдой! Наркотики вызывают изменённые состояния, создавая резкую цепную реакцию неврологических нарушений, которые могут иметь необратимые последствия. Как бы ни было увлекательно это кратковременное ощущение, ты рискуешь нарушить долгосрочную синаптическую целостность и баланс нейро-трансмиттеров. Для большинства галлюциногенов основной механизм действия — нарушение регуляции серотонина, что очень опасно, так как может привести к когнитивным расстройствам, эмоциональной нестабильности и даже стойким психотическим состояниям.

Лэнгдон улыбнулся и кивнул: — То есть, я понял, что это"нет".

— Извини, — смущённо сказала она. — У меня есть коллеги, которые ответственно экспериментируют с различными психоделиками, и в этом, конечно, есть своя польза. Меня просто беспокоит, когда молодые люди считают, что это абсолютно безопасно. Это не так.

Лэнгдон плавно сбросил скорость, чтобы избежать столкновения с трамваем.

— Полагаю, ты спросил об этом, — сказала Кэтрин, — потому что думаешь, что наркотики могут иметь какое-то отношение к "Порогу"?

— Это кажется возможным, — ответил Лэнгдон. — Ты упомянула вчера на лекции о новых препаратах, которые, похоже, усиливают экстрасенсорные способности. Если учесть множество задокументированных случаев раскрытия преступлений благодаря экстрасенсам, несложно представить, что ЦРУ пытается разрабатывать наркотики для усиления этих способностей. Применение могло бы быть безграничным.

— Пожалуй, — согласилась она. — Но это не совсем передовая идея.

Верно, ЦРУ опоздало бы на эту вечеринку.Дельфийский оракул регулярно видел видения будущего, вдыхая газы, выходившие через расселину на горе Парнас; ацтеки общались с духами будущего под воздействием пейота; а египтяне наблюдали грядущие события, употребляя мандрагору и голубой лотос. Наши современные "первопроходцы" — такие как Кастанеда, Берроуз, Маккенна, Хаксли, Лири — на самом деле следовали по стопам столетий тех, кто пытался расширить сознание с помощью химических веществ.

— Я действительно не думаю, что "Порог" связан с наркотиками, — сказала Кэтрин. — В моей рукописи о них почти ничего нет.

— Тогда каково твоё предположение? — спросил Лэнгдон, направляя внедорожник на юг вдоль реки к парку Фолиманка.

Кэтрин откинула голову на подголовник. — Полагаю, их интересуют мои эксперименты с прекогницией.

Лэнгдон вспомнил её тесты на прекогницию — когда мозг испытуемого реагировал на изображение до того, как тот фактически его "увидел". Случайно выбранное изображение, словно по волшебству, появилось в сознании испытуемого еще до того, как компьютер определился с выбором картинки для показа.

"Честно говоря, — сказал он, — я не уверен, что вообще понимаю ваш эксперимент по предвидению. Если мозг регистрирует изображение раньше, чем компьютер успевает его выбрать... то получается, будто именно ваш мозг делает выбор... а затем сообщает компьютеру, какую картинку показать."

"Сознание, создающее реальность. Да, это одна из возможных интерпретаций." "Вы в это верите?"

"Не совсем. По моей модели, ваш мозг не принимает решение... а скорее получает его."

Лэнгдон взглянул на неё. "Получает... откуда?"

"Из поля сознания, которое вас окружает. Хотя вам и кажется, что вы самостоятельно делаете выбор, на самом деле эти решения уже приняты и просто поступают в ваш мозг."

"Вот здесь я теряю нить... Если я лишь воображаю, что делаю выбор, значит, свободы воли не существует!"

"Верно. Но, возможно, свобода воли переоценена." "Как ты можешь вообще..."

Кэтрин наклонилась к водительскому сиденью и поцеловала его в губы. Затем откинулась назад, улыбаясь. "Я понятия не имею, откуда пришло это решение... но разве это так важно? Разве иллюзии свободы воли недостаточно?"

Лэнгдон задумался на мгновение и положил руку ей на бедро. "Полагаю, это требует дополнительного изучения."

Она рассмеялась. "Жаждете внетелесного опыта, профессор?"

"Если честно, для этого конкретного занятия я бы предпочёл остаться в своём теле."

"Не будьте так уверены, — сказала она. — Как выясняется, секс тесно связан с ноэтическим представлением о внетелесных переживаниях."

Лэнгдон простонал. "Ты во всём видишь свою работу?"

"В этом случае да. Как вам известно, во время сексуальной кульминации разум переживает блаженный миг забвения, когда весь материальный мир исчезает. В каждой культуре оргазм считают самым интенсивным удовольствием, доступным человеку, — минутным освобождением от себя, временным исчезновением всех забот, боли и страха. Знаете, как называют это французы?"

"Oui", ответил он. "La petite mort."

"Да —маленькая смерть. Ведь ощущение отстранённости во время оргазма в точности совпадает с тем, что описывают люди, пережившие клиническую смерть."

"Мрачновато. Но завораживает."

"Это наука, Роберт. Конечно, проблема оргазма в том, что он невероятно быстротечен. Через несколько секунд экстатического освобождения от всего ваш разум возвращается в тело, воссоединяясь с физическим миром со всеми его неизбежными страданиями, стрессами и чувством вины." Она улыбнулась. "Вот почему мы хотим повторять это снова и снова. Оргазм перегружает нервную систему... и освобождает разум. Почти как эпилептический припадок."

Лэнгдон никогда не ассоциировал оргазмы ни со смертью, ни с припадками, и подозревал, что отныне эта мысль будет возникать у него в самый неподходящий момент.Спасибо на добром слове.

"Вообще-то..." — Кэтрин наклонила голову. — "Меня осенила странная мысль."

Похоже, это у тебя часто...

"Лаборантка Гесснер, — сказала она, глядя на него. — Ты говорил, эта девушка страдает эпилепсией? И лежала в психиатрической клинике?"

"Именно."

Кэтрин нахмурилась. "Тебе не кажется странным, что ЦРУ позволило бы Гесснер нанять неквалифицированную русскую пациентку с психическим расстройством? Ладно, признаю, Саша работает в Бастионе креста на подсобной должности, но всё равно — допускать русскую с больным мозгом к исследованиям Гесснер, которые, как я поняла, имеют какое-то критическое значение для "Порога"... Не кажется ли тебе это неоправданным риском?"

"Не вижу никакого риска, — возразил Лэнгдон. — Саша выглядела совершенно стабильной и явно не питала тёплых чувств к своей родине. Мне кажется, Гесснер взяла её из сострадания."

Кэтрин громко рассмеялась. "Роберт, ты восхитителен. Наивный, но восхитительный. Бригитта Гесснер — не хочу говорить плохо о покойных — была самовлюблённой эгоисткой и безжалостной дельфиной. Если она наняла необразованную русскую пациентку в свой ближний круг, значит, у Саши есть нечто, в чём Гесснер нуждалась."

"Ну, тогда я понятия не имею, что именно."

"А у меня есть догадка, — оживляясь, сказала Кэтрин. Глаза её загорелись. — Я вдруг подумала о том, что писала в своей рукописи."

"Именно?"

"Ты глубоко скептически настроен к дальновидению, — повернувшись к нему, продолжала она, — но если "Порог" хоть как-то связан с этим... тогда эпилепсия Саши делает её ценной."

"Каким образом?"

"Подумай! Основной навык человека с дальновидением — способность выходить за пределы тела. Но органические внетелесные переживания встречаются крайне редко, и мало кто может их испытывать."

Лэнгдон вдруг понял, к чему она клонит. Эпилептические припадки описывались как мирное "отделение" от физического тела — по сути, кратковременное нетелесное сознание.

"Внетелесные опыты, — продолжила Кэтрин, — у эпилептиков происходят естественным путём. Их мозг уже приспособлен для такого... значит, люди с эпилепсией куда легче овладевают техникой дальновидения."

"Ты серьёзно считаешь, что Саша Весна — медиум-шпион на службе ЦРУ?.." "А почему нет?"

"Потому что я с ней общался. У неё брелок с безумным котиком! Она беззащитная душа."

"Беззащитная?!" возразила Кэтрин. "Ты сам сказал, что она ударила человека огнетушителем!"

"Технически да... но это было для защиты..."

"Роберт, возможно, Саша и не занимается дальновидением сама, но Гесснер могла изучать мозг эпилептиков, чтобы понять, что именно делает их восприимчивыми к внетелесным опытам. Доступ к данным о неврологических особенностях такого мозга вполне мог быть критически важен для программы, работающей над отделением разума от тела."

Интересная мысль, подумал Лэнгдон, особенно в свете того, что Саша рассказала ему сегодня утром. "Я забыл упомянуть, что Гесснер привезла в Прагу ещё одного пациента с эпилепсией из той же клиники — до Саши. Его звали Дмитрий, он был русским. Ему сделали такую же операцию, и он тоже вылечился."

"Это значимый факт", — сказала Кэтрин. "Трудно поверить, что Бригита Гесснер вытаскивала эпилептиков из психиатрических лечебниц и лечила их за собственный счет, чисто из добрых побуждений."

Лэнгдон вынужден был согласиться — это действительно не в её характере. Более того, он теперь понимал, что подопытный, взятый из России— вероятно, при содействии ЦРУ — в Европе остался бы совершенно незамеченным.Призрак в Праге.

"Давайте на минуту предположим, — сказала Кэтрин, — что Гесснер набирала этих эпилептиков как испытуемых для "Порога". Это объясняет, почему она держала Сашу при себе."

"Чтобы наблюдать за ней."

"Именно. Дать ей несложную работу, квартиру, немного денег. Проще простого."

"Пожалуй…"

"А Дмитрий? — спросила Кэтрин, когда они приблизились к парку Фолиманка. — Где он сейчас? Остался в Праге?"

"Саша сказала, что он вернулся в Россию после того, как Гесснер его вылечила."

"Я в этом сомневаюсь. Возможно, так Саше сказала Гесснер, но если ЦРУ извлекло испытуемого из психиатрической больницы, вложилось в него, сделало участником сверхсекретной программы… неужели они просто отпустили бы его домой? В Россию?"

Верное замечание,подумал Лэнгдон, ускоряясь на открывшемся перед ними участке дороги. Он слегка вытянул шею, пытаясь разглядеть, что ждет впереди.

Если повезет, ответы мы получим очень скоро.

Вход в "Порог" был уже близко.