Тайна из тайн

ГЛАВА 19

Бастион "Распятие" возвышается на лесистом гребне, обрамляющем северную оконечность парка Фолиманка. В середине XIV века эта величественная вершина привлекла внимание императора Священной Римской империи Карла IV, который посчитал её идеальным местом для строительства укрепления, откуда можно было обозревать его любимый родной город — Прагу, цветущую жемчужину христианства.

Вдоль гребня император возвёл каменную ограду, увенчанную небольшой, но крепкой крепостью. Её высокое расположение напомнило ему гору, на которой был распят Христос, и он назвал укрепление "Бастион Распятия".

Седан ÚZSI поднимался всё выше по въездной дороге, пока не остановился перед бастионом. Лэнгдон осмотрел древнюю крепость, впечатлённый её элегантным модернистским ремонтом.

Это частная лаборатория Гесснер? Очевидно, нейробиолог зарабатывал куда лучше, чем он предполагал.

Яначек выпрыгнул с пассажирского сиденья, распахнул дверь Лэнгдона и нетерпеливо махнул, чтобы тот выходил. Тот быстро подчинился, рад покинуть тесный автомобиль и всё сильнее встревоженный желанием увидеть Кэтрин.

Грубоватый водитель остался в машине, пока Яначек вёл Лэнгдона сквозь падающий снег к лаборатории. На припорошенной гравийной дорожке Лэнгдон разглядел несколько цепочек размытых следов — среди них, несомненно, были и следы Кэтрин, пришедшей на встречу с Гесснер.

Над главным входом висела изящная бронзовая табличка: ИНСТИТУТ ГЕССНЕР. Дверь бастиона представляла собой широкое, стильное матовое армированное стекло в стальной раме. Яначак дёрнул ручку, но дверь не поддалась. Он громко постучал по толстому стеклу.

Ответа не последовало.

Тогда Яначек повернулся к домофону рядом с дверью — там были биометрический сканер пальца, динамик и кнопка вызова. Нет клавиатуры для кода? Лэнгдон удивился, потому что вчера Гесснер не к месту хвасталась, что её лаборатория защищена "гениально умным паролем".

Должно быть, она имела в виду дверь внутри.

Яначек нетерпеливо нажал кнопку вызова, раздался гудок, и внутри зазвонил домофон. Они подождали, но после пятого звонка гудение прекратилось.

Яначек отступил и поднял свои запавшие глаза к камере безопасности, незаметно установленной над дверью, словно бросая ей вызов. Он поднял удостоверение ÚZSI перед камерой и снова нажал кнопку вызова.

Прошло ещё пять гудков, но никто не ответил.

Лэнгдон взглянул на камеру, гадая, не смотрит ли сейчас Кэтрин на него. Почему Гесснер не подходит к двери? Или не открывает нам? Было очевидно, что обе женщины видят Яначека, и Лэнгдон сомневался, что желание Гесснер сохранить тайну настолько велико, чтобы отвергать сотрудника ÚZSI.

— Дайте мне номер мобильного Кэтрин Соломон, — сказал Яначек, доставая телефон.

Лэнгдон назвал его по памяти, и Яначак набрал номер, переключив телефон на громкую связь. Вызов сразу перешёл на голосовую почту Кэтрин.

Нет сигнала за толстыми каменными стенами?Лэнгдон задумался, хотя казалось странным, что такая технологическая корпорация, как Гесснер, не установила в своей лаборатории усилители сотовой связи.

Янечек что-то пробурчал себе под нос и повернулся, крикнув в сторону машины:

— Павел!

Толстошеий водитель выскочил из-за руля и поспешил к Яначеку, как пёс к хозяину.— Ano, pane kapitáne?!

Янечек указал на стеклянную дверь. — Prostřílejdveře.

Лейтенант Павел кивнул, достал пистолет, принял положение для стрельбы и нацелился на дверь.

Господи! Лэнгдон отпрыгнул назад, как только прозвучал выстрел.

Раздались шесть выстрелов почти слитно — пули пробили центр стекла, оставив почти идеальную группировку. Укреплённое стекло не разлетелось, его вязкий внутренний слой сохранил целостность. Не теряя времени, лейтенант Павел развернулся и нанёс резкий удар ногой по кругу пулевых отверстий. Стекло покрылось паутиной трещин. Он ударил ещё раз — и вся панель рухнула внутрь, вывалившись из рамы и скользя по полу в осколках закалённого стекла, похожих на сверкающие кубики сахара.

Лэнгдон наблюдал с недоверием, гадая, думал ли Яначек о том, что за матовой дверью мог оказаться кто-то в момент стрельбы.

Павел перезарядил пистолет и шагнул в образовавшийся пролом, хрустя осколками. Осмотревшись, он махнул:чисто— можно входить.

— Прошу вас, профессор, — сказал Янечек. — Или вы предпочитаете подождать в машине?

Лэнгдон вовсе не хотел оставлять Кэтрин наедине с Яначеком и его безбашенным подручным. Сердце колотясь, он сделал шаг к разрушенному проёму, размышляя, сколько раз за историю эта средневековая крепость была взята штурмом.