Эфир рассеялся, и Голем лежал обнажённый на пеньковом коврике.
Как и всегда, его путешествие завершилось волнами эйфории и всеобъемлющим чувством духовной связи со всем сущим. Принять Эфир значило пережить несексуальный оргазм — высшую точку мистического блаженства, открывавшую врата, сквозь которые можно было увидеть подлинную Реальность.
Подобные мистические путешествия часто высмеивали как плод больного воображения, но тем, кто познал Истину, не нужны были ограниченные умы. Голем из собственного опыта знал, что Вселенная куда сложнее и прекраснее, чем способны постичь большинство. Современники всё ещё не могли принять ту Истину, что древние понимали интуитивно… Человеческое тело — всего лишь временный сосуд для познания этого земного мира.
Он вынул изо рта перфорированный кляп и поднялся, оставаясь один в темноте своей святыни. В отсутствие света он двинулся к дальней стене и опустился на колени перед алтарем, который воздвиг там.
Шаря рукой в темноте, он нашёл коробок спичек, чиркнул одной и зажёг три вотивные свечи, расставленные на столе среди засохших цветов.
По мере того, как пламя свечей разгоралось, перед ним проступала фотография на стене.
Он умиротворённо улыбнулся её лицу.
Ты меня не знаешь, но я здесь, чтобы избавить тебя от зла.
Тёмные силы, угрожавшие ей, были могущественны и обладали необычайной проницательностью. Сейчас она была уязвимее, чем когда-либо, особенно потому что была рассеянна.
Она нашла любовь.
По крайней мере, ей так кажется…
Голема тошнило от мысли, что она отдаётся тому, кто этого недостоин.
Он не понимает тебя, как я. Никто не понимает.
Иногда, когда она лежала в постели, переплетенная со своим новым любовником здесь, в Праге, Голем позволял себе наблюдать... будучи незримым гостем в её сознании, молча созерцая и отчаянно желая крикнуть ей в ухо: "Он — не тот, за кого себя выдаёт!"
Но Голем оставался безмолвным... мыслью в тени.
Она никогда не должна узнать, что я здесь.