Тайна из тайн

ГЛАВА 105

По ошеломлённому выражению лица Лэнгдона Кэтрин поняла, что он всё ещё пытается осмыслить то, что она только что ему сообщила.

— Это мой точный проект искусственных нейронов, — сказала она, постучав по засекреченной папке "Порога". — Двадцати трёхлетней давности. Здесь нет ошибки.

— Значит, ты писала докторскую диссертацию об искусственных нейронах? — поинтересовался Лэнгдон.

— Не совсем. Я занималась нейробиологией, и моя диссертация называлась "Химия сознания" — научная работа о нейро-трансмиттерах и осознании, но в конце, как и в рукописи, я добавила раздел о будущем исследований сознания. Там я помечтала о различных гипотетических прорывах, включая самое значительное достижение в моей области — искусственные нейроны — технологию, которая наконец-то позволила бы создать истинный интерфейс "человек-машина" и дала бы учёным возможность наблюдать сознание мозга новыми способами… и наконец увидеть, как всё это работает.

— И ты уверена… что это простое совпадение с разработкой ЦРУ?

— Роберт, нейроны в этой папке идентичны тем, что я предложила в своей диссертации, вплоть до терминологии! Описание буквально упоминает "наноэлектрические биофиламенты" и "двусторонний органо-технический синтез" — оба термина я придумала сама!

Лэнгдон, похоже, убедился. — Вау… значит, получается, ты, Кэтрин Соломон, ещё в аспирантуре догадалась, как создать искусственные нейроны?

— Я была ребёнком с гиперактивным воображением. Это была просто фантазия. Не забывай, что двадцать три года назад искусственные нейроны относились к научной фантастике!

— Как и генная инженерия, беспилотные автомобили и искусственный интеллект, — парировал он. — Но вот мы здесь. Благодаря закону Мура.

Правда, подумала она, будущее наступает всё быстрее.

— Двадцать лет назад в научной среде предполагали, что искусственные нейроны окажутся на кремниевой основе, что было логично, поскольку нейроны по сути представляют собой бинарные переключатели, как в компьютерных чипах. Я не согласилась и в диссертации доказывала, что поскольку конечная цель искусственных нейронов — интеграция с мозгом, то любое рабочее решение должно быть биологическим. Поэтому я дала волю воображению и детально разработала концепцию того, как подобные нейроны могут быть созданы в будущем.

— Должен сказать, это было очень проницательно, — заметил Лэнгдон, по-прежнему впечатлённый. — ЦРУ, вероятно, работало над этим десятилетиями… и наконец добилось успеха. Вопрос авторства или признания заслуг — это уже другое дело.

— Меня просто интересует, как они узнали о моей идее… или заполучили её.

Лэнгдон пожал плечами. — Ну, это крупнейшая разведывательная организация в мире.

— Вообще-то, — сказала Кэтрин, воспоминания нахлынули."Только сейчас до меня дошло…" Она замешкалась, задумавшись.

"Расскажешь по дороге", — поспешил Лэнгдон, подхватывая папку и направляясь к выходу. "Нам нужно убраться отсюда вместе с этим — и передать послу. Будем надеяться, этого достаточно."

Кэтрин перекинула через плечо сумку и последовала за Лэнгдоном через лабораторию, её мысли теперь метались. "С моей диссертацией произошло нечто странное. Я так и не поняла что именно, и не вспоминала об этом десятилетиями… но, возможно, это что-то объясняет."

"Что случилось?" — спросил Лэнгдон, пока они спешили через ярко освещённый компьютерный зал к вращающейся двери.

"Мой научный руководитель в Принстоне, — вспоминала она, — был тем самым А. Дж. Косгровом, легендарным химиком, который взял меня под своё крыло. Ему очень нравилась моя работа, и он говорил, что она достойна Премии Блаватник — национальной награды за постдокторские научные исследования. В любом случае, я её не получила, чем была совсем не расстроена, но Косгров почему-то вышел из себя. В итоге у него вышел спор с главой премиального комитета, каким-то знаменитым профессором из Стэнфорда. Когда страсти улеглись, Косгров заявил, что я заслужила награду, но мне отказали "по причинам, никак не связанным с научными заслугами". Я списала это на академические интриги. Но сказала ему, что мне всё равно, потому что решила посвятить себя ноэтике. Тогда он произнёс нечто странное. Он сказал, что прежде чем я окончательно уйду из нейронауки, настоятельно рекомендует мне…" Кэтрин резко остановилась у двери. "О…нет."

Лэнгдон обернулся. "Что такое?!"

Кэтрин закрыла глаза, не веря сама себе, и поставила сумку на рабочий стол. Среди всего этого хаоса она осознала это только сейчас. "Роберт", — прошептала она, открывая глаза и проводя рукой по густым тёмным волосам. "Есть куда более серьёзная причина, по которой ЦРУ хочет, чтобы моя книга исчезла навсегда."

Сжимая пистолет SIG Sauer, забранный у полевого агента Хаусмора, Финч спрыгнул с транспорта "Порог" и помчался по знакомой платформе через безлюдный центр безопасности. Обнаружив тело своего коллеги в холле, он бросился в мастерскую Гесснер, где его худшие опасения подтвердились с пугающей ясностью.

Бригита была убита.

Финч немедленно запросил подкрепление, но понимал, что с потерей местного полевого агента помощь придёт не скоро. Ситуация становилась всё тревожнее и деликатнее, и благоразумие требовало немедленных действий. Финч был первоклассным стрелком и вполне мог нейтрализовать любого, кто встретится на его пути.

Войдя в коридор OPS, он с облегчением отметил, что в этом секторе погас свет. Впрочем, он сам участвовал в проектировании этого подземного комплекса и знал, что освещение автоматически выключается каждые десять минут; темнота вовсе не гарантировала, что здесь никого нет.

Финч всё ещё не мог осознать, что Хаусмор и Гесснер были убиты. Ещё тревожнее казалась немыслимая личность убийцы. Вытаскивая тело Хаусмора из-за дивана, он с удивлением заметил на ковре металлический стержень от эпилепсии. Кто-то явно уронил его, а в "Крепость Распятия" когда-либо входили лишь двое больных эпилепсией — Саша Весна и Дмитрий Сысевич, оба из одного учреждения.

А Дмитрий, как меня заверили, уже мёртв.

Мысль о том, что убийцей могла быть Саша, казалась невероятной. Гесснер всегда описывала её как тихую и добрую. С другой стороны, сегодня она якобы напала на оперативника ÚZSI, что свидетельствовало о её нестабильном состоянии. Её мозг испытывал колоссальную нагрузку, и нельзя было исключать психический срыв.

Саша убила Гесснер? Это казалось немыслимым... и все же, если Саша узнала, что Гесснер с ней сделала, это стало бы сильным мотивом. Даже так, Финч сомневался, что Саша способна на такое... по крайней мере, не в одиночку.

Он резко свернул направо в направлении BIO, с облегчением обнаружив, что операционная зона не освещена. Когда свет включился, все оказалось на своих местах. Финч бросил взгляд на робота-хирурга, свисавшего с потолка. До сих пор Гесснер использовала эту технологию лишь для двух операций на людях — одна прошла успешно, другая закончилась катастрофой.

Финч был не в настроении для сюрпризов и намеревался тщательно обыскать объект, начав с систематического осмотра медицинского блока, чтобы убедиться, что никто не спрятался под кроватью или в шкафу, дождавшись отключения датчиков движения.

Если кто-то проник в "Порог", Финч не позволит ему ускользнуть. Тот, кто увидел это место... не сможет выйти отсюда живым.

Глубоко в хранилище СМЭС Голем устремил взгляд в открытую вентиляционную шахту. Где-то высоко над ним едва угадывался пятнистый дневной свет, проникавший сквозь перфорации в купольной голове статуи R2-D2, расположенной несколькими этажами выше в парке Фолиманка.

По очевидным причинам такие аварийные вентиляционные отверстия всегда оставались открытыми для обеспечения экстренной вентиляции. Их закрывали лишь для проверки хранилища на герметичность под давлением и только при соблюдении особых условий... а именно - полного отсутствия жидкого гелия.

Сегодня протокол будет слегка изменён.

Собрав силы, Голем взобрался на гудящее металлическое кольцо. Верхняя часть была округлой и опасной, но его ботинки имели хорошее сцепление. Он чувствовал слабую вибрацию механизма, когда дотянулся до потолка и ухватился за выступающую рукоять. Эта рукоять приводила в движение систему блоков, перемещавших массивную металлическую пластину, закреплённую на потолке.

Тестовая заглушка.

Квадратная стальная панель крепилась на направляющих с обеих сторон вентиляционного отверстия. Как гигантский люк, её можно было передвинуть на место с помощью рукояти и зафиксировать "барашками", герметизируя помещение.

Неудивительно, что на стальной пластине красовались ярко-красные предупреждающие надписи.

Nebezpečí! Nezavírat!

Опасность! Не закрывать!

Игнорируя предупреждение, Голем начал вращать рукоять. Через минуту хранилище станет герметичным.

Более веская причина?