Старшина Гор

Глава 7

Следующий день – занятия Торвина. Его неподвижность вкупе с монотонным голосом плюс сам предмет – поток сознания – вводили в состояние отупления. При этом слова по отдельности понятны, а вот вместе – полная ерунда. При этом эта полная ерунда собиралась в логические цепочки, но логика ускользала от меня, да и от Ума. Эмо хихикала, утверждая, что все, конечно, так и есть, более того, она это все и так видела.

С учетом того, что Эмо была замечена в фантазировании, но не замечена во лжи, это наводило на невеселые мысли о несправедливости бытия. Ум добил тем, что ложь – это атрибут ума. Короче, поток сознания я знал, но не понимал. На вопросы Торвина отвечал верно, но неправильно. Притом что Баламут отвечал полную хрень, а Торвин ему одобрительно кивал. Это единственное движение, что позволял себе Торвин.

Когда отвечал я, Торвин задавал следующий вопрос. Когда отвечал Баламут – Торвин говорил «правильно» и кивал своим капюшоном. Девчонок так вообще не спрашивал, зато они кивали, когда отвечал Баламут. Но что окончательно выбило во мне все – это когда я задумался, что ответить, и пока я молчал, Торвин сказал «верно» и кивнул. Повторное молчание такого результата не дало.

Ланд тестировал меня на знание потока сознания, утверждал, что все верно.

– Бездушная железяка, – фыркала Эмо.

Слово «артефакт» произошло от «арт» – искусственное, «факт» – сделанное, искусственно сделанное. И в этом смысле артефакт – все, что нас окружает. Предмет артефакторики вел Баламут, и на мой вопрос: «Можно ли самого Баламута назвать артефактом?» он ответил, что ороков – в каком-то смысле можно, конкретно его, Баламута, – нет.

Баламут свой предмет вел незатейливо, показывал картинки, рассказывал свойства.

В настоящее время артефактом зовется предмет, чье воздействие на окружение фиксируется, но не может быть объяснено наукой. Предметы, чье воздействие имеется, но не фиксируется и не может быть подтверждено, никак не называются, так как их нет. Артефактов не очень много, но мы все никак не могли добраться до маса и его разновидности маста.

Всякие там гусли-самогуды, ковры-самолеты, кроссовки-ускорители, лифчики-притягатели. Последнее относится к тому, чего нет, ну, то есть взгляд они притягивают, но это не фиксируют.

И это, кстати, я сказал. Когда Баламут спросил, какие артефакты кто знает. Я сказал «лифчик-притягатель», он сказал, что такого нет. Артефакт мас никто не назвал почему-то. Сейла назвала исчезающий плащ-невидимка, Таисия – кислотного жука. Такая хрень с кулак, парящая в воздухе и плюющаяся струей кислоты.

А главное отличие артефактов от простых вещей – артефакты можно проносить в портал без деградации характеристик. И в этом смысле – человек не артефакт, хоть также не теряет, потому что иногда появляются новые артефакты, нечасто, но бывает – это я рассказываю на своих занятиях.

Предмет Таисии был вообще неприменимым, вроде потока сознания Торвина, но практика невозможна для вроде как чисто практических занятий. Поток создателя. На Марсе поток был очень слабый, почти нулевой, но хотя бы не отрицательный, как на Земле. Рассказывать о нем особо нечего, все, что можно, я рассказал на естествознании, измеряется в градах по фамилии Руа Града – полуученого, прибывшего колонизировать Марс. Полу – потому что без образования, ученый – потому что открыл поток создателя. И именно его ученик сумел открыть портал на Ерине, звали его Егор Риктор – первый маг-порталист. Это единственный портал на Марсе из-за слабого потока… Учеников было три: Егор открыл портал, Максим Беренгов подвел под портал научное обоснование – вывел порталы из магии в науку. Третий ученик Сергей Ярцев – ярый противник Максима, доказывал, что доказательства Максима ничтожны, и вывел порталы из науки в магию. Собственно он создал магию как часть мироустройства. Магия – это все, что есть, наблюдаемо и осмысливаемо, но невозможно научно обосновать.

Маг может шарахнуть током, сформированным из потока создателя, маг же чувствует и фиксирует поток создателя. Ученый результат видит, но объяснить, как и почему не может…

Если вкратце, то из ученых маг никогда не получится, а из мага не получится ученый, – первый интегральный закон магии.

Короче, поток создателя невозможно изучать теоретиками, в условиях Марса надо быть величайшим магом, чтобы что-то почувствовать. Таисию это нисколько не смущало. Она показывала, как создавать огненные и воздушно-плазменные шары, показывала так, будто они на самом деле создаются. Как чувствовать фон потока, скорость, цвет и еще сорок восемь характеристик потока. Чем больше Таисия объясняла, показывала, тем больше Ум соглашался с Эмо, что связываться с человеком, утверждающим, что что-то есть, когда этого нет, не нужно. Не знаю, как другие – они занимались со всем возможным усердием, – но я год отучился в магическом училище на Ерине, где поток – один из сильнейших, и все это видел и чувствовал, пока не сжег меридианы, поэтому предмет и его преподаватель выглядели не от мира сего. И это притом что Таисия не маг, а изучает этот предмет впервые.

Второй и последующие выходные учли результат первого выходного и более не соединяли нас вместе. Какие-либо межличностные отношения сошли на нет, остановившись в точке необходимой нейтральности.

Так что полгода пролетели быстро, загруженные самым полезным – телесным потоком.

Фикс утверждал, что есть существенное улучшение показателей проходимости сигналов в периферийной нервной системе, увеличение количества мышечных волокон, повышение объемов внутриклеточных запасов. «Скорость, сила и выносливость», – пояснил Ум. Последний месяц Сейла показывала «Последний шаг перед ударом». Не описать словами, но что-то типа плана Б. Со слов Сейлы, никогда нельзя занимать позицию с единственным выходом. Последний шаг – это система движений по выбору шага, где есть минимум два варианта разворачивания действительности.

Всю свою программу знаний я выдал. Последнее занятие посвятил краткому пересказу действительности, постаравшись выдать собственно структуру:

– Только после создания тройственной матрицы основания мы можем делать следующий шаг и переходить на новое основание. Вопросы?

– Почему не создать четырехконтурную матрицу основания? – продолжил наш извечный спор Торвин, не спор – дискуссию.

– Третий интегральный закон магии гласит – излишняя опора ведет к деградации системы, в то время как четырехконтурное основание состоит из двух двухконтурных. Система с двумя точками опоры не устойчива.

– Зато устойчивая система перестает развиваться.

Мы с Торвином уже много и часто, подбирая все новые образы и связки, обсуждали это.

– Согласен с тобой, ты достиг целей нашей дискуссии? – спросил я, ошарашив самого себя пониманием – все зависит от задачи наблюдателя.

– Я в корне не согласен с твоей позицией, – сообщил Торвин, – но твой ответ соответствует моим критериям верного решения. Благодарю за науку. – Торвин встал и слегка поклонился, чем ввел меня в еще большее ошарашивание, как и остальных. Торвин мог, умел и, возможно, даже любил говорить много, но не двигаться, любому движению он предпочитал статику. Даже Сейла подбирала ему такую линию обучения. Объясняла результат, который тот должен получить, и Торвин замирал чаще все в той же позе лотоса – возможно.

Последний мой урок закончен. Все двинулись на выход. Баламут пожал мне руку, сказав, что в принципе было интересно, Таисия подмигнула, Сейла задержалась.

– Ты же знаешь про экзамены?

Я кивнул.

– Хорошо, экзамены будут уже вне петли, самый сложный для тебя, для всех нас, именно тот, что сам преподавал. – Она чуть сощурила глаза, будто стараясь во мне что-то разглядеть. – Надеюсь, я помогла тебе.

Последний день Торвина – полная чушь, на все вопросы, адресованные ко мне… я мог лишь молча пожимать плечами – я не знаю. Баламут блистал, выдавая ответы и за себя, и за меня. В конце занятия я ответил Торвину взаимностью:

– Благодарю, Торвин, за науку, я понял, что ничего не понял.

– Отлично, Гор, понимание непонимания – кратчайший путь в пустоту.

В этот раз, выходя из зала, Баламут похлопал меня по плечу – мол, ничего, когда-нибудь поймешь, возможно. Сочувственно и проникновенно. А Сейла так же сочувственно вздохнула.

Последний день – урок Баламута. Я ждал, что наконец будет про артефакт мас. Но Баламут решил подвести итоги. Что я не мог стерпеть и поднял руку, обозначая вопрос.

– Да, Гор.

– Я бы хотел услышать про артефакт мас.

– Хм, мас. Получить мас ни тебе, ни мне, ни кому-либо здесь, – он посмотрел на Сейлу, – не грозит. Кроме того, что есть в открытых источниках, я не сообщу.

– Но ты изучал артефакторику, и у тебя есть свое мнение о масе? – настаивал я.

– Ну, сказать по правде, не думал и не изучал. Нет, читал, но не думал.

– Ну, хорошо, можешь порекомендовать что или кого по масу?

– Порекомендовать? Ну ты спросил. Есть Торвин, рассказывающий нам про поток сознания. Поток сознания – основная система артефакта. Чтобы понять мас, нужно понять поток сознания, понял?

– Ты хороший учитель, – сказал я.

Таисия. Вот уж кто приверженец традиций, как оказалось. В ее уроке ничего не изменилось. Магия на пальцах.

В комнате Ланд поздравил с окончанием обучения и настойчиво предложил лечь спать.

– Выход из петли требует, чтобы пациент находился во сне.

Не люблю экзамены. Не люблю свою реакцию на экзамены – переживаю. После выхода из петли меня встретил Ланд, забрал маст, сказал, что вернет после экзамена. С одной стороны, даже хорошо – чувствовать и быть целым, с другой – привык я. Хотя, если подумать, особой пользы-то и нет. Маст даст ускорение мышления и реакции, голоса в голове, но это он вроде еще как не активирован. Активированный артефакт нельзя забрать у владельца – эту фразу Баламут регулярно говорил.

Экзамен. Не люблю экзамены. Зашел в кабинет экзаменатора. Экзаменатор в форме мага – на клапане нагрудного кармана вышивка «Васильев А. А.». На ожерелье мага три красных бусины – артефакт мага огня третьей ступени, заклинания вплоть до массового урона. В ухе три малых артефакта объема. Глаза закрыты очками, вся правая сторона – в ритуальных шрамах, и легкое повреждение – ожог. Волосы коротко острижены. На руках компрессионные перчатки.

– Ра-ассмотрел? – спросил он. – Мое имя А-аргон А-али Ва-асильев, ты у на-ас, – посмотрел в тетрадь, – Горький А-алекс Да-арневич! Хорошо, ка-ак обучение?

Мы болтали – иначе не скажешь – за жизнь целый час. Нам принесли чай в старомодных, типа фарфорово-пластиковых чашках. И еще час после этого. Говорил в основном Аргон, мы перешли на «ты».

– Хорошо, а когда экзамен-то? – улучив шанс, спросил я.

– Ты слишком переживаешь, поэтому решили заменить на собеседование.

– Так, и?

– Что и? В целом норм, что да-альше? Пойдешь на-а на-ашу ба-азу в Та-агиле, зна-акомство с отрядом, за-ада-ание легкое, для сла-ажива-ания, потом основное…

– Все понятно, экзамен я сдал?

– Можешь счита-ать, что да-а.

– Пф, тогда чего покрепче.

– А-а? Горный эль?

– А есть черный, с Телема?

– Орочье пойло, отличный вкус, пошли, здесь нельзя.

Похмелья не было только от того, что меня, еле передвигавшего ногами, запустили в портал. Видимо, Аргон важная шишка, раз такое организовал. Заходишь, в моем случае почти заползаешь, выходишь свеж, как горный ветер, тут же экспресс на площадь сорока порталов. Странное название для площади, где всего одиннадцать порталов, более того, там места только для двадцати-двадцати пяти.

Мой сопровождающий, чем-то схожий с Торвином, ветерианец. Вот и схож тем, что тоже ветерианец – одеждой и молчанием, экономичным движением.

Вероятность того, что это Торвин, есть, мала, но есть. Просто первое, что я сделал, спросил, Торвин он или нет. Тот сказал: «Нет», а голос один в один – безжизненный, сухой.

Еще во время обучения я понял одну фишку. Вопросы Торвину имеет смысл задавать на своих уроках, тогда он более-менее отвечает. На своих же уроках Торвин отвечал только по теме урока. К чему я это вспомнил, ветерианец отвечает только, если к этому есть обязательства – собственные слова Торвина, что означает ждать общения от ветерианца нет смысла. Оттого крайне занимательно оказалось думать, отчего вдруг меня сопровождает именно ветерианец, учитывая, что на службу в род они не поступают, да даже амперии служат не часто. И отчего Торвин у нас оказался? Это навевает размышления о задании, информации о котором так и нет.

С Ерина на Катак. Катак – дрянная планета четвертой ступени. Граца меньше, чем на Ерине, а технологии на уровне парового двигателя, с мокрым климатом и дорогущим проживанием. Якобы местные живут дольше. Моя мать – местная, была.

С Катака – на Тагил. Планета – база рода Вороновых. Все рода имеют свои планеты, и путь на них идет через имперскую планету.

Третий портал за день – это, конечно, предрассудки, но самочувствие ухудшилось, как будто похмелье вернулось.

Тагил нас встретил серыми стенами и серым, затянутым тучами небом.

– Горький Алекс Дарневич? – Что за манера задавать вопросы, не требующие ответа, как будто они кого-то другого ждали? Тут меня встречала целая делегация. Трое похожих друг на друга одеждой, лицом, телосложением – атлетический верх и короткие кривые ноги. Такое у кочевников встречается, лицо узкое, как у лисицы, и большие глаза, подведенные краской. Любые манипуляции с лицом, постоянные или временные, говорят о том, что, скорее всего, это выходцы из планеты пятой ступени.

Ступени планет – ранжирование по культуре вот такое. Сначала шрамы и татуировки, потом краска, потом без следов, потом установка нейромодулей. Я оглянулся, в общем-то, так и есть. Я прибыл один, а ответа от меня и не требовали.

Один спросил, другой кивнул. Спросивший кивнул – пойдемте.

Стандартная крепость для планеты четвертой ступени. Достаточно большая площадь прибытия. Для караванов окруженная шести или восьмисторонними стенами-зданиями.

– Набеги еще случаются? – спросил я того, кто справа.

Говоривший до этого шел впереди, двое – по бокам. Тот, что справа, кивнул.

– Случается. После каждого крупного каравана малый набег, – ответил тот, что спереди.

По коридорам меня вел уже один, разговаривающий.

– Твои братья?

– Хм, да, – пожал плечами, но кивнул.

– Био? – не удержался я от вопроса. Вообще о таких вещах не спрашивают, и если это правда, то…

– Да, – сухо ответил сопровождающий.

Любопытство я свое прижал, обычно я не любопытен, спишем на похмелье. Любой портал убирает только, скажем так, внешнее проявление – физическое, но мозг-то уверен в похмелье, так что еще страдать и страдать.

Три коридора и четвертый этаж. Комната с окнами. Унылый пейзаж сбора ресурсов для строительства – деревьев нет до горизонта, пара карьеров добычи камня. Коробки зданий – цеха на реке с колесом. Сопровождающий сказал ждать и ушел. Ни стола, ни стульев. Комната с окном без стекла, зато свежий и чистый воздух и две двери.

Тишина полная и всеобъемлющая. Коробки-мастерские далеко. Животные – либо еще не завели, либо уже вынесли за территорию крепости. Еще один минус порталов – животные в него плохо проходят. Входить входили, но выходят не все. Еще одно применение ороков – таскать телеги. Забавно, что работать в шахтах, для чего их выводили, им зазорно, а таскать телеги – это нормально. Служить в амперской или другой армии – зазорно, а ятори – нормально.

– Сейчас ночь! – раздался голос сзади.

Я отвернулся от окна. Одежда, как у сопровождающего, – шаровары и рубаха простой конструкции. У сопровождающего были серые, у этого покрашены в черный. Высокий и тощий, нет – жилистый.

– Помощник коменданта Базиль!

Я всмотрелся – лицо, шея, руки чистые.

Базиль ухмыльнулся.

– Метку ищите? На затылке. – Он развернулся. Буква «В» в треугольнике – метка раба рода.

– Ясно. – Меня уже давно не тревожило, что другие читают мое лицо, по простой причине: читали верно, но предпосылки трактовали неверно. Вот и этот – голос похолодел, «заофициалился», сказал бы один мой знакомый, на что я ответил бы: «Нет такого слова».

– В ночное время я встречаю гостей вашего ранга, – подчеркнул ударение на слово «вашего», – особых распоряжений на ваш счет не поступало, я отведу вас в вашу комнату.

Жаль, этот чересчур раним к своему статусу, отвечать мне, конечно, будет, но полезного много не скажет. Так-то он хороший человек и ответственный работник, но не повезло воевать на проигравшей стороне в войне родов. Младшие родичи проигравшего рода становятся рабами выигравшего. Это очень мотивирует, во-первых, выигрывать, во-вторых, меньше воевать.

Вот только быть рабом в нашем мире не самое страшное, дети рабов – свободные граждане, в самом низу кастовой системы. Я сжал зубы. Их ждет спецшкола, где выживает в лучшем случае половина, а потом либо шахты, либо армия. Мне повезло – я попал в школу магии. Все эти воспоминания давно перегорели во мне. Из касты свободных ниже только неприкасаемые, я поднялся в касту воинов. Выше только командиры, правители и создатели… Да, я сейчас в центре этой системы. Рабы, кстати, вне этой системы, в каждом роду своя система. Касты только для внеродных. Мой сын от Сейлы, кем бы она ни была в роду, станет родичем, а дочь не станет. Куда это меня занесло… в плане рассуждения?

В плане передвижения мы прошли и пришли. Небольшая комната. Окно со стеклом. Кровать застелена. В углу стоит пустая жаровня, видимо, бывает холодно.

– Ваша комната, ван Горький, на завтрак пригласят через пять часов, приятного сна. – Базиль развернулся и вышел, тихонько прикрыв дверь.

О, как сильно его задело. Мой ранг, каста – ван, то есть воин или одах. Думает поди, что я из чистых – родившихся в касте. А плевать, его ранг – это его проблемы, а учитывая, что последняя известная мне война лет восемь назад была, мог бы уже… Да, блин, реально, пофиг на него.

Климат сухой, теплый. Видимо со сменой сезонов. Сейчас тепло. Кровать – матрас с рубленной сено-соломой, мягкий, свежий…

– Тук-тук-тук. – Судя по всему, этот тихий стук звучит уже давно, знатно меня вырубило.

– Да, войдите!

В комнату вошла ослепительная красотка из детских снов, из юношеских. В костюме горничной. Широкая черная юбка до середины бедра, черная рубашка на завязках. Белый передник. Голые плечи. Длинные волосы, завязанные белым шнурком с бантом. Красотка по одежде, само лицо с резкими чертами, резкими и угловатыми, но вполне приятными. Глаза обведены краской, губы без помады, фигура очень даже хороша.