Старшина Гор

Глава 12

Эмо развлекалась, задания сыпались одно за другим. Сначала разобрали по слоям меня. С помощью Ума составили психофизическую диаграмму по системе Друса – сила, ловкость, выносливость, интеллект, скорость, ум, чувства, удача, влияние, мировоззрение, дух, суть, целостность. Эмо предложила раскрасить диаграмму, а Ум – присвоить цифровые значения. А так как базы для сравнения нет, решили по единичке на характеристику выдать, я высказался против. Предложил четырнадцатилучевую звезду, шкалу от нуля до ста и отметить меня с пятидесяти. Потому что с нуля уж больно… некомфортно, а так наполовину заполнено. Ум заявил, что это предрассудки, я сказал, что, может, и так, но это мои предрассудки, опять же эта диаграмма – условность. Так почему бы условно не начать ее с пятидесяти? Эмо меня поддержала, мы победили. Дальше мне это надоело. Ум с Эмо развлекались дальше, тихонечко.

Диаграмма – хорошее дело, чтобы отслеживать улучшение или деградацию, но настолько все условно, что реальная польза сомнительна, особенно если учесть, что где-то рядом бродит тварь. Картинка, что выдал Фикс, изобиловала пятнами – пустотами. Нечто человекообразное, ходит на четырех конечностях, прямостоящее, ноги маленькие, руки очень длинные. Да, стоит прямо, ходит как горилла, но руки длиннее. Вот башка – без подбородка, ротовая щель с вывалившимся языком. Глаза по кругу, на выкате, большие, скорее всего, ночное зрение. Носа нет, но есть какие-то трубочки-щупальца по всей морде и голове – бр. Кожа с бороздками морщин. Да, прямо сильно морщинистая, при этом еще и висит, как будто тварь быстро похудела в два раза, Складки, морщины висят, и щупальца на голове, а на теле все то же самое, но щупальца как прыщи, видимо, не выросли. Был бы зеленый, стал бы огурец, пупырчатый. Нет, не стал бы. Цвет золотисто-коричневый.

По идее не должен быстро бегать, и недолго. Когти есть, но морда не хищника.

– Фикс! Выведи игрунку местную.

Вот, тварь размером с шапку, на лапах пальцы – три плюс один, все с когтями, хвост короткий. Пасть вытянутая с двумя парами клыков, глазки мелкие, обзор градусов девяносто, уши большие. Жрут все подряд, селятся в норах.

– Уф, очень быстрая тварь, но не долгая, – раздалось слева.

Запах Сойки – розмарин, полынь, пихта, я – то есть Фикс – учуял секунды за две до ее слов, Эмо была занята, поэтому реагировала спокойно.

– Увели?

– Ага! – Девушка села рядом, уперевшись в ту же сосну. – Скорость прямо на грани, и ничем еще не пахнет, тварь. Сложно отследить.

– Элиф где?

– В двадцати минутах, контролирует, у него слух лучше, тварь дышит специфически.

– У Элифа слух, а у тебя?

– Нюх.

Я потянул носом:

– Пахнет тобой. А какой запах у меня?

– Розмарин, полынь, пихта. Хм, плюс вода из речки – водоросли, пот. Розмарин – запах сплава титана с медью в кольчуге. Кожа средней выделки. Полынь в составе краски. Пихта, хм… Ну, возможно, кстати, и сплав такой.

– Не, я кольчугу песком у речки натер. – Я показал рукой, как тер кольчугу.

– Ну, скорее тогда лилией, но металл по-другому пахнет.

– Ладно, как себя чувствуешь?

– Устала, я быстрая, но не выносливая.

Я повернулся к девушке. Опираясь на дерево, она сидела, вытянув ноги. Глаза закрыты. Дыхание глубокое.

– Отставить! – Эмо решила пошутить, и я увидел Сойку голой.

– Чего? – Девушка открыла глаза, заозиралась.

– Это я не тебе!

– Э? – Сойка еще раз заозиралась, потянула носом, вопросительно взглянула на меня.

Ситуация, блин.

– Отставить, говорю себе, в тебя влюбляться.

– А! А чего так? На роль жены не претендую, главной женой – моськой не вышла, а второй – стремно.

– Але. Сборище частей Гора, определяем ответ Сойке. «А чего так?» Эмо, твой вариант, раз уж…

– Предлагаю сказать – мое сердце было разбито!

– Услышать такое от Эмо – еще как-то, но ты, Ум…

– Точно, точно, девушки любят жалеть, говори, что тебя бросили.

– Так, всем стоять и слушать. Я никогда и никому не врал и впредь этого делать не намерен.

– Поэтому у тебя друзей и нет, – обиженно засопела Эмо.

– Как нет? А ты?

– Могла бы, бросила б тебя!

– Чисто формально, друг – это тот, кто не может бросить. Эмо, ты подходишь под это определение, плюс общие цели и задачи, – заявил Ум.

– Думаем, что сказать Сойке!

– А чего думать? Ты же всегда говоришь правду, только как это сочетается с твоей отмазкой «прекратить влюбляться»? А, это не отмазка, хм, тогда ладно, я согласна, влюбляйся, такие запасы гормонов появятся, я такие коктейли замучу.

– Помощи от вас… Фикс, без моего, приказа ничего больше не визуализируй и сейчас убери.

– Понял, сделаю.

– Ладно, не буду отвечать.

Я встал, принюхался к кольчуге, пахнет чесноком, посмотрел на Сойку. Закрыв глаза, улыбнулся.

– Вставай, пойдем потихоньку. – Я протянул руку девушке.

Не открывая глаз, она взяла мою руку и встала. Оказавшись ко мне лицом, открыла глаза. Чуть заметно повела носом.

– Веди меня, мой командир!

– Хорошо, я просто слишком стар, чтобы влюбиться.

– Но это не относится к служанкам, это же физиология, да? – Сойка говорила серьезным голосом, с серьезным выражением лица, глаза только поблескивали.

– Ты-то не служанка.

– Но физиология у меня тоже есть.

– Ты красивая.

Мы стояли близко, я все еще держал ее за руку.

– Понятно. – Блеск в глазах стал глубже, что ли. – Ты тот еще бабник, как решишься, я за!

Я отпустил руку, отступил на два шага назад, оглядел девушку. Фикс предварительно раздел ее. Потом одел, чтобы успокоиться. Эмо запустила новый коктейль – ясный ум. Уму название пришлось не по вкусу, зато действие – вполне.

– Хорошо, как вернемся на базу, вечером придешь ко мне. Где моя комната, знаешь?

Девушка подняла бровь в удивлении.

– Ох, зря ты с ней так, – сказала Эмо, и Ум с ней согласился, что бывает редко.

– Найду! – Сойка развернулась, и мы пошли к заставе.

Сойка периодически водила носом, выглядело забавно. Шли очень медленно, соблюдая максимальную тишину. Это, конечно, глупо, особенно после разговора у сосны. Нет, просто глупо. Вся живность ушла на нашествие, а рядом с одной тварью другая не живет, только чтобы размножаться, наверное. Никто не видел двух тварей вместе или детенышей. Впрочем, это легко объясняется повышенной смертностью среди видевших тварь.

Наука о тварях, ввиду отсутствия фактов, развивалась семимильными шагами и обрастала теориями. Одна из которых гласила, что если увидел тварь, она тебя убьет. Из этой аксиомы делали вывод – с закрытыми глазами больше шансов выжить. Хорошо, что среди ходоков подобных умников не было. Ну по крайней мере из тех, кто пережил свой первый выход.

Видевших тварь было много, выживших меньше, но были. Что, впрочем, никак не отразилось на теории.

Мой самый близкий к науке человек – друг Ник – говорил: «Теории не для того, чтобы их отвергали, а для построения моделей». Вот в чем я был полностью с ним согласен – в его взгляде на науку. На Марсе я достижения науки на практике видел, а за свои фантазии о науке отвечаю сам.

Сойка шла впереди шагов на десять, периодически останавливаясь, крутилась, ни разу не взглянув на меня. Серьезная сосредоточенная походка, правда, была не совсем экономичной.

– Фиксирую излишнюю амплитуду в тазовой области.

– Предположу мышечное повреждение.

– Ага, мышечное, – смеялась Эмо.

У меня все больше и больше закрадывались сомнения, что Эмо отвечала только за эмоции и чувства. В некоторых вопросах она поумнее Ума. Я бы даже сказал, во многих, если не в подавляющих. А уж в спорах всегда побеждала Эмо. Предположу – тьфу ты, заразился, наверное, – предположу, что в споры, где она не выигрывает, она просто не вступала.

Элиф догнал нас через час. Минуты за две до этого Сойка остановилась, достала стрелу, положила на лук, не натягивая. Я развернулся к ней спиной, перехватывая копье в обе руки. Замер.

Легкое шуршание, специальное. И впереди показался разведчик, все нормально. Хорошо. Мы развернулись и пошли к заставе намного быстрее.

Дошли уже затемно. Лестница убрана, дверь закрыта. Постучи и откроют тебе, подумал я, кидая шишку в дверь.

– Тварь никто не видел, смазанное движение, – отчитывался Ник. – Разведка вправо – увели, мы – влево. Лучше всех разглядел Каа: верхняя часть как пенек. У Сойки с Элифом только ощущения.

С утра я все никак не мог отдать приказ на выступление. Что-то тревожило. Людей расставил наблюдать по бойницам. Элиф с Сойкой пробежались.

Лом подозвал Ника ко мне.

– Говори, что?

– Такое чувство, что тварь рядом, – сказал я, задумавшись.

– Леший? – уточнил Ник.

– Не стоит называть имена, Ник, – высказал ему претензию Лом.

– Лом сейчас высказал точку зрения всего отряда, Ник.

– Предрассудки! – фыркнул аналитик.

– Да, – согласился я, – предрассудки, привычки, мифы, легенды, случайности и закономерности, а также суеверия, но ты-то заешь, есть наука, которая точно знает, вот только область этого знания настолько мала…

– Гор! – остановил меня Лом. – Время тянешь? Что за чувство?

– Хм, блин, даже объяснить не могу, вибрация чуть выше солнечного сплетения.

– Предположу чувство страха.

– Скорее всего, иррациональное.

– Хорошо, чувствуешь вибрацию, и чего? Как это связано с тварью и нашим нахождением здесь? Пойми меня правильно. – Лом задумался. – Мне нужно понимать, что происходит. С тобой раньше такое было?

Вдох, выдох, я думал.

– Скорее нет, я не уверен, просто я видел эту тварь.

– Видел и молчал? Надо же записывать, систе…

– Ник! Помолчи пока. Гор, продолжай.

– Раньше такого не было. Страх? Похоже. Возможно. Короче, я предпочту сегодня посидеть на заставе, разобраться в себе, понаблюдать.

– Все? Теперь я могу сказать? – Ник уставился на Лома.

– Чего делаем, Гор? – не отреагировал на Ника Лом.

– Выставь дежурных наблюдать за окрестностями, любое движение, непонятки. Сегодня мы сидим здесь!

– Понял, командир, теперь все! Ник!

– Рассказывай, Гор. – Ник навострил уши.

– Способен к ускорению, не вынослив. Короткие ноги, длинные руки. Голова… глаза со всех сторон, огромные, короче, видит сразу со всех сторон, но, видимо, ночное.

– Все?

– Кожа – как будто был очень толстый, потом похудел, висит, плюс вся в морщинах.

– Ты это как увидел все?

– Мельком, Ник, мельком.

– Ага, ладно, Сойка с Элифом от него убежали.

– На грани.

Весь день тишина. Лом менял наблюдателей каждые полчаса. Даже нашли возможность забраться на крышу. Элиф слушал, Сойка нюхала, остальные смотрели – ничего. Под вечер небо затянуло тучами, пошел мелкий дождь.

С нового утра ощущения не пропали. Но дождь размочил верхний слой. Следов вокруг не было.

– Форма – квадрат. Готовность к бою. Лом, командуй.

Шли в среднем темпе. Тетиву стрелки натянули, но луки убрали от дождя в чехол.

Приняв решение на выход, я сразу успокоился, ощущения остались, поэтому на еде не останавливались, да, под дождем это не лучшая идея.

Тварь ударила, когда расслабились. В прямой видимости следующей заставы.

Что-то промелькнуло, а потом в бок врезался комок грязи, ком грязи. Меня сбило с ног, а из кома вылезали пропеллеры рук – восемь. Посередине строя. Нет, только две, просто очень быстро. Строй разлетелся, как городки. А тварь замерла посередине, слегка поворачивая голову.

Сойка с Белкой уже вытащили луки, Лом с Маутом разворачиваются, Джин уже готов – щит вынул, в руках топоры.

Остальные, как и я, – откатываемся и встаем на ноги.

– Фиксирую разрушение кольчуг: нашей, Каа, Сойки. Раненых нет.

– Рекомендую присесть на колено с выпадом, целимся в горло.

Я согласен, и копье уже на месте предполагаемого удара, но тварь сместилась чуть назад, подставляя предплечье под топор Джина. Две стрелы вонзились прямо между глаз, войдя на весь наконечник.

Топор Джина застрял в предплечье, и этой же рукой тварь бьет по рукам Джина, наручи корежит, но они выдерживают, Джина разворачивает и отбрасывает.

Другой рукой тварь сбивает стрелы и бьет наотмашь Маута, попадая в щит. Маут сдвинулся, но удар сдержал. Еще две стрелы – Каа и Болт, одна попадает в глаз, и тварь, проскользнув между Ломом и Каа, сбегает. Выдох…

Я, Маут, Лом – первая линия, щиты. За нами стрелки наложили стрелы. Джин подхватил щит и прикрыл Каа. Вдох.

– Пять секунд боя! – выдает Ник.

– Раненые?

– Есть, – слышу я возглас Белки справа, а слева – звук падения. Каа выронил лук и ничком упал на землю.

Десять минут нам понадобилось, чтобы добежать до заставы и поднять Каа в комнату.

Лестница наверх, дверь закрылась, люди осели на пол, потом вскочили.

Ник с Элифом оказывали первую помощь. Ник – больше теорией, Элиф – всем остальным. Белка крутилась рядом.

– Ну, чего там? – каждые десять секунд задавала она.

Есть причина не брать близких в один поход, как и сближаться в нем.

– Еще раненые есть? – огляделся я.

– Только ты, командир, – подошла ко мне Сойка, указывая на распоротую кольчугу.

– Да тут царапина, уже смотрел.

– Хорошо, но давай обработаем.

– Если я сниму кольчугу, потом не надену, тут синяк во всю грудину.

– Молодец ты, командир, царапина, синяк, а раненых нет, – шептала Сойка, убирая мои руки и осматривая место повреждения. – Могу обработать, не снимая.

– Ай. – Сойка чистила все же достаточно глубокую царапину. – Вот скажи мне, Сойка, все женщины любят копаться в телах мужчин?

– Ой, да не переживай, щас подую, все пройдет. – Она подула, и вправду стало легче.

Подошел Ник:

– Ты как?

– Царапина, как Каа?

– Повреждена печень, неглубоко, обработали. Аргон заклеил, посмотрим, что будет до утра, но прогноз – короче, нужен лекарь нормальный.

Я посмотрел на Каа. Тот лежал, слабо улыбался, слушая Белку.

– Разведчик – санитар. Сойка, а почему ты не отучилась на медика, как брат?

– Мне не нравится, – ответила девушка, вонзая иголку в край раны.

– Да? Я бы не сказал, неужели крови боишься?

– Крови не боюсь, мне больные не нравятся, – ответила она, зашивая. – Все, как новенький!

Ночь прошла под чуть слышную заунывную песню Белки из трех куплетов о мертвых землях, о мертвых водах, о мертвых воинах. Общий смысл – мы все умрем, просто, конкретно мы, сейчас. Странным образом песня прочищала мозги.

Эмо с Умом тихонько подпевали, с каждым куплетом все больше и больше попадая в унисон и друг с другом и с Белкой, отчего казалось, что меня окутывают волны звука. Вдвое странное состояние между сном и не сном. Со всех сторон серый туман, двигающийся в такт с песней.

Серость проникала сквозь кожу, разливалась по венам, сгущалась в костях, и только маленький комочек света внизу живота не давал мне слиться с туманом. Свет и ритм.

Ритм раз за разом нагонял волны серого тумана на свет, но он же, раз за разом делал свет ярче, пока наконец я не увидел еще две еле мерцающие искры, одна – бесконечно глубоко внутри, другая – бесконечно далеко снаружи. Я между ними, как бусинка на ниточке.

Просыпался я уже под другую песню. Как морской прибой, нет, скорее как мерный шаг по только что выпавшему снегу. Снежинки хрустят и сминаются.

– Холодно! – еле выговорил я и открыл глаза.

– Наконец-то!

Я лежал в комнате. В углу, источая жар, пылал камин, дрова потрескивали, огонь освещал черноту ночи алыми всполохами. Пахло огнем, пихтой и полынью. Закрыл глаза, открыл.

– Что случилось?

– Инфекция в ране.

– Каа? – Я повернул голову.

Девушка помотала головой. Ее лицо не было покрыто краской, отчего выглядело особенно белым. Непривычно.

– Умер, – прошептала Сойка одними губами.

Я закрыл глаза, тело начало согреваться, становиться живым, цветным.

– Каждый третий поход четвертой категории приводит к гибели одного участника похода. Предположу, именно из-за этого избегают эмоциональной связи внутри отряда.

Я поднял руку, сила вернулась, протянул ее Сойке, она удивленно посмотрела, но пожала.

– Значит, статистика на нашей стороне. – Я притянул девушку и поцеловал. Ее губы чуть влажные и прохладные, мягкие, как вишня на вкус.