Сласти, страсти и тайны королевского двора

Глава 57

Глава 57

Основная часть пиршественной залы давно наполнилась весёлыми гостями, счастливыми до невозможности. Ещё бы, честь присутствовать на бракосочетании самого монарха выпадает не каждому! Им было чему радоваться и что обсудить. Столы перед гостями ломились от угощений, закусок и яств, аромат которых будоражил нос и заставлял мой желудок сжиматься в голодных спазмах. Поесть утром не сумела от волнения, а теперь расплачивалась.

В серебряных чашах плескались бодрящие напитки. Гости высоко вздымали их в воздух, провозглашали здравницу всему правящему дому. Часть здравниц адресовалось хозяевам дома – лично Мэдоку, после Юри и всему роду Кин. И, клянусь зелёными глазами Богини, я точно слышала голоса Мартина, городского головы и законника Трилло, голосящих здравницу громче всех!

Вот уж уважили весь городок, так уважили! На такие празднества вход лишь для знати, остальные – на улицах. Король знал, что повысит лояльность местных, всего лишь допустив знаковых для Трилло людей туда, куда обычным смертным вход закрыт. Разнесут они по всему району-региону весть о милостивом и прекраснодушном правителе, что только укрепит силу Короля-Солнце в народе. Потому что новости быстро разносятся, обрастая подробностями, а зная Мартина, могу предвидеть, что подробностей этих раз от разу будет всё больше.

Гости уже затянули поздравительные песни, провожающие наречённую в новую жизнь, а виновники торжества, как и высшая знать, до сих пор не появились. Мы, вынужденные стоять неподвижно, даже перешёптываться не решались, потому как старик-распорядитель каким-то шестым чувством всё чуял. Стоило кому-нибудь из нас начать переминаться с ноги на ногу, как он оказывался рядом с ажурной занавеской и каркал на нас так гневно, что отпадало всякое желание даже глубоко дышать.

Не распорядитель, а собака цепная!

Я даже немного позавидовала девушкам-подавальщицам, носящимся по залу с тяжёлыми подносами в руках, хоть и знала, что работа не из лёгких. Они хоть двигаться могли и ухватить кусочек-другой, пока ждут на кухне своей очереди блюд.

Когда я уже окончательно уверовала, что никто не явится и все планы хитромудрого йоментри пошли прахом, двери в «вип-зону» распахнулись, впуская рой ярких бабочек. Зазвучало чарующее пение, перекрывшее звуки празднования. В зале вдруг стало тихо, празднующие замерли, как были, в нелепых позах, с разинутыми в крике ртами, с поднятыми вверх руками, в которых были зажаты серебряные чаши. Рой бабочек, неся за собой свежесть весенних лугов и звуки неведомых голосов, преодолел ажурную завесу, рассыпался по пиршественной зале и растаял в воздухе, оставив после себя только чувство соприкосновения с чудом.

А в «вип-зону» уже входила царствующая чета. Под руку, как и положено новобрачным. Светлейший и лучезарнейший Король-Солнце Эдмунд Великолепный, первый своего имени, вёл воздушную, словно сделанную из лёгкой тюли, девушку из рода Кин, ясноокую Юри, новую Королеву, первую своего имени.

Я глаз не могла отвести от Короля. Нет, я видела его изображения раньше, их была тьма-тьмущая, но эти изображения, мягко говоря, не дотягивали до оригинала. На парадных портретах, распространяемых чиновниками королевского двора, всегда изображался прекрасный, аки ангел небесный, наивный вьюноша в тёмно-медовых кудрях с доброй, блуждающей на чувственных губах улыбкой. А тут был зрелый мужчина с твёрдой линией подбородка, с глазами цвета заката и цепким, внимательным взглядом, в котором наивности не было ни на грош. Широкие плечи подчёркивались парадным мундиром алого цвета с золотыми погонами, крепкие ноги обтягивала ткань чёрных узких брюк, говорящих, что владелец их проводит достаточно времени в седле, а тяжёлая поступь показывала мощь натренированного тела. В угольно-чёрных волосах змеились первые седые пряди, которые только подчёркивали мужественность Короля.

И при всей мужественности и явной силе Эдмунд Великолепный нежно сжимал в своей ручище, привыкшей к стальной рукоятке меча, хрупкую ладонь воздушной Юри, с кротостью и восхищением глядевшей на своего новоиспечённого супруга.

С первого взгляда было понятно, что отбор хоть и состоялся по старым правилам королевства, но этим двум повезло обрести истинную любовь. Такую яркую и реальную, какая бывает редко и то только в сказаниях древних. От неё светлеет в душах, губы растягиваются в добрых улыбках, расцветают сады… и злоба у завистников.

Толпа таких завистников шла церемонным шагом, придерживая церемониальные мантии Короля и Королевы. И хоть столоначальники изо всех сил изображали радость, злость всё равно просачивалась сквозь сжатые зрачки, свисала с кончиков презрительно опущенных губ, искривлённых в подобии улыбок, тянулась к благополучию царствующей четы от пальцев, скрюченных на алых, подбитых горностаем, мантий.

Высшая знать понахапала власти и набралась влияния при предыдущем Короле, отце Эдмунда. Имя он носил не самое лестное – Этельред Неразумный. Откровенно говоря, бездарный был королишко, упустивший власть из своих рук, давший волю знати и посеявший раздоры в королевстве. Я его правления не застала, почил он к тому времени. К моему появлению у руля уже стоял Эдмунд Великолепный, молодой ещё, но крайне решительный, справившийся с неминуемым раздроблением королевства и унявший раздоры. Вот только знать, которую он прижал к ногтю, до сих пор ему это не простила. И выбор новой королевы из малоизвестного рода поперёк горла им встал. Им всем, мечтающим вернуть былое влияние.

Только и тут Король-Солнце всех уделал.

Я, скользящая взглядом по лицам входящих гостей, с ужасом понимала, что молодой чиновник действительно просто пешка, разменная монета, а за заговором стоят все эти столоначальники – вальяжные, сытые, наглые и алчные. Они выстраивались за спиной Короля и Королевы, косили жадными взглядами на стоящего поодаль Лунного Принца, чьё лицо сегодня закрывала не маска, а лёгкая сетчатая накидка, скрывающая черты.

Знать всех членов королевской семьи ненавидела и одновременно люто, до дрожи боялась. В голове всплыли слова мудрого Мартина: «Зависть — это тяжкий грех, осуждаемый всеотцом. Потому как из зависти всё остальное прорастает. А всё почему? А потому, Летта, что яд зависти проникает в душу. Отравляет, захватывает сердце и разум».

Адская смесь, способная привести к предательству. Только теперь Лунного Принца им можно было не опасаться, расстановка фигур изменилась в тот миг, когда Юри стала наречённой Короля. Но этот секрет был известен всего шестерым жителям королевства, одним из которых, по несчастливому стечению обстоятельств и вопреки собственному желанию, стала я.

Распорядитель заскользил церемонным шагом, кланяясь на каждый третий шаг, пока не приблизился к царственной чете.

— Прошу, Вас, Ваше Величество! – почтительно прокаркал он, отходя в сторону и пропуская королевскую чету к столу, одновременно давая отмашку двум девам-подавальщицам.

Девы, держа в руках неведомо откуда взявшиеся подносы с грубым чёрным хлебом, солью и топлённым маслом, плавно приблизились к новобрачным. Первым, по традиции, руку протянул Король-Солнце. Он отломил кусочек хлеба, макнул его в масло, затем в соль и протянул кусочек Королеве. Юри, скромно прикрывшись ладонью, сняла губами ритуальный кусочек хлеба из рук своего повелителя и съела его.

— Хранит вас милость Богини и всеотца хранителя! – пафосно провозгласил распорядитель. – Принесёт союз двух людей мир в королевство, процветание и тучные стада!

Зардевшаяся, как маков цвет, Юри протянула тонкие пальчики к хлебу, отломила кусочек и макнула только в соль. Король, нежно улыбаясь, поцеловал хрупкие пальчики своей Королевы, принял солёный хлеб и съел.

— Укрепит власть законного правителя всеотец хранитель! – делая ударение на фразе «законного», провозгласил распорядитель, — наполнит чресла силой, сердце мужеством и верностью государству! Подарит светлые мысли Богиня матерь!

Гостевая зона, в благоговении молчавшая до сих пор, взорвалась яростной здравницей. Две другие девы-подавальщицы поднесли королевской чете высокие хрустальные бокалы с серебряными ободками, наполненные кровью земли – выдержанным в королевских подвалах ритуальным напитком из особого сорта винограда. Новобрачные высоко подняли бокалы, отдавая честь ликующим гостям, а после переплели руки и сделали по три обязательных глотка. Гости выкрикнули очередную здравницу, под которую Король и Королева лихо грохнули бокалы об пол. Хрустальные осколки брызнули во все стороны, забрызгивая красными остатками напитка нежно-белый подол свадебного платья Королевы и зеркально-начищенные сапоги Короля.

Зал с гостями просто разорвало от счастья. Удачные брызги, попавшие на одежду, намекали на многочисленное и скорое потомство. Знать, за спиной у королевской четы, разразилась щедрыми поздравлениями, но справиться с собой до конца никто не сумел. Особенно в первые секунды. Лица их кривила злость от явной милости Богини.

Краем глаза я наблюдала за меняющимся выражением лиц высшей знати, которые подходили к королевской чете с поздравлениями. Но не только я наблюдала за ними. Лунный Принц, чьё имя никогда не называлось, а лицо тщательно скрывалось, явно отслеживал каждого, кто подходит к королевской чете. Напряжённо замирала его грудная клетка, когда очередной напыщенный столоначальник припадал к подолу платья Королевы, облегчённый вздох колебал тонкую ткань лицевой накидки, когда наступала пауза между преклонениями. Лунный Принц уже вставал на пути злоумышленников в защите своего венценосного брата от прямого нападения и боялся повторения. Об этом вечером напомнил Эрэн, когда вместе с йоментри посвящал меня в детали плана операции.

Сам Эрэн пока отсутствовал. Чашнигир Лунного Принца должен появиться позже, когда внесут первые блюда. Зато уже сейчас мне сладко улыбался йоментри гвардия телохранитель Короля-Солнце – Йозеф Ботт, собственной долговязой персоной. Чашнигиром Короля и Королевы сегодня будет он.

Мановением руки распорядителя девы-подавальщицы отправились за первой сменой блюд, пока гости рассаживались по своим местам, а личные слуги застывали за их спинами.

Когда я выходила из вип-зоны, чашнигир Лунного Принца так и не объявился.