Скверная жизнь дракона. Книга седьмая

Глава 5

Океан с высоты в три километра похож на сине-зелёное блюдце, в редких царапинах серых, жёлто-белых и бело-зелёных линий островов. Редко когда больше футбольного поля, без леса и травы, а где растительность была, то животных там не находилось. Многие острова с крутыми каменистыми берегами, редко когда берег был пологим. И на всех островах не было ни ручьёв, ни речушек. Именно поэтому их игнорировали огромные торговые флотилии.

Двумя линиями курсируя между островом ксатов и северным материком, корабли отходили от острова ксатов линией светло-коричневых точек на сине-зелёном блюдце, и лишь спустя несколько дней разделялись, группами плывя к западным, восточным и южным берегам материка. И наоборот, от материка плыли разрознено, собираясь ближе к острову. Где пять, десять, двадцать и даже тридцать кораблей с тремя мачтами, широкими парусами и длинными корпусами. На средней мачте у каждой группы развевался флаг своего цвета: красный, синий, фиолетовый, чёрный, и многие другие. Но, неизменно, на каждом флаге один и тот же символ — глаз с вертикальным зрачком, сжимаемый зубастыми челюстями.

Коричнево-зелёная полоска северного материка, его южный берег показался на десятый день пути. Или на девятый цикл перелёта. А уже к середине десятого цикла у меня защемило в груди.

На деревьях ветер раскачивал зелёными листьями, на лугах отцветали бледно-синие цветы, группы лошадей и волов вокруг редких деревушек тянули за собой плуга и бороны, а одежда на разумных была слишком лёгкой. От деревень отходили грунтовки, они тянулись вдоль берега к небольшим портовым городкам, расположенным друг от друга в значительном удалении. Один из городов был больше других, окружён каменной стеной, а у причалов в его порту покачивался десяток длинных кораблей с тремя мачтами и зелёным флагом на средней, с неизменным знаком ксатов. Других больших кораблей нигде не было видно.

На одиннадцатый цикл я пересёк береговую зону и влетел на северный материк. Влетел, и выругался. За всеми делами на прочих материках, за всей этой суетой я забыл уточнить важную деталь, хоть у того же остроухого торговца. Этот мир, планета — она не плоская, а сферическая. И ось её наклонена так же, как и ось планеты из прошлого мира. На южном континенте разумные кутаются в тёплые одежды, а на северном народ ходит в лёгких куртках или в рубахах.

Выстраивая планы на поиски — я всенепременнейше рассчитывал на зиму. Зимой разумные сидят по домам, мне проще их избегать. Для мамы и сестрёнки, если прятаться, всё равнозначно. В истинной форме они могут зимой укрыться в горных пещерах или в лесу, а летом перелетать с места на место — но могут и наоборот. То же самое и в формах ксатов. Зимой могут прятаться в деревнях и городках, а летом с караванами перемещаться, чтобы не попасть на вид другим драконам. Но могут и зимой ездить с караванами, хоть в облике ксата и сильно холодней, но так они наверняка уберегутся от прочих драконов — просто не заезжать в города, в которых есть священная миссия ксатов и банковское представительство, а в тёплое время прятаться в лесах. Что-что, а уж выживать в лесах моя мама всячески умеет.

Я взмахнул крыльями и начал спускаться, приметив удобную поляну практически в центре обширного леса. «Мана» заканчивалась. Опять ждать пятнадцать часов её восполнения.

Приземлившись, я улёгся на земле, закинул голову на скрещённые лапы и принялся вновь обдумывать сложившееся. Но скоро приободрился. Оба материка покрыты моими объявлениями, мама с сестрёнкой всяко должны были их найти — а если они путешествуют, то это увеличивает шансы на нашу встречу. Тем более что именно в путешествиях мама бы убирала свой магический барьер, чтобы прочувствовать происходящее вокруг.

По статистике вероятностей, именно в тёплую пору у нас больше всего шансов встретится. А раз так, то — чего унывать?

Прошло три дня, как я откинул уныние, или два цикла перелёта. Как раз заканчивался второй цикл, «маны» осталось меньше двух сотен, а в семи километрах маячил высокий деревянный форт. Его кривой линией в длинный километр окружала песчаная и каменистая земля, с травой зелёно-красного оттенка. За неосязаемой линией резко начиналась нормальная земля с кустарниками и густой травой насыщенного зелёного цвета. А ещё через несколько километров нормальный луг переходил в берёзовый лес.

Я опустился до полукилометровой высоты и сделал пару кругов над фортом. Обычное квадратное укрепление из брёвен, восемь башен, под двадцать домов внутри стен. И привычная нежить. Лог.

Вот и время скоротаю, пока жду восполнения «маны».

Я довернул крыльями, большим кругом облетая форт. Пролетев над обезображенной скверной землёй и приблизившись на пяток метров к ней — резко развернул крылья и остановился. А ещё несколько хлопков крыльями достаточно мягко опустили меня на задние лапы.

Я приковылял к главному входу. Из открытых ворот начала выходить нежить, за триста метров ощущая меня даже через бревенчатые стены. Но в этом форте, в отличие от поселения на скверном материке, нежить вся боевая: в покрытых гноем стёганках, кожаных доспехах, и в стальных нагрудниках со шлемами. Каждая шла быстро, выставляя копьё вперёд и прикрываясь щитом. Но твари выходили по одному или редко двое, так что уже через час по левую сторону от меня скопилась довольно приличных размеров гора всяких трупов. Но проблемы, всё же, были.

Самой первой оказалась нежить, полностью закованная в железную броню из небольших железных пластин, но броня закрывала всё тело до колен, был на твари и шлем с наколенниками, а в руках меч и железный щит. Если бы не звёздочка в груди твари, мерцающая тускло и невпопад как поломанный фонарик, и не изрытое гнойниками лицо с болезненно тёмно-оранжевой кожей — я бы принял нежить за человека. Она шла ко мне чуть ли не бегом, быстро переставляя ноги, выставила вперёд меч и корпус чуть довернула вбок, полностью прикрывая верхнюю часть тела щитом.

Мне паранойя подсказывала расстрелять нежить магией — но я решил экономить её на перелёт. Я привычно поднял переднюю лапу. Твари до меня оставалось пять метров, четыре, три. Зрение уловило, как ботинки нежити вдавились в осквернённую землю на миллиметр. Чуйка взорала благим матом.

Активировано умение «Рывок»

Меня отбросило назад на десяток метров, а там, где я был мгновение назад — приземлилась нежить с выставленным мечом как после молниеносного удара. Я «Рывком» прыгнул вперёд, занёс лапу для удара и даже начал опускать её — но тварь резко повернулась, опустилась на одно колено, прикрылась щитом и жалом выставила меч. Я успел приподнять лапу, она прошла над шлемом, но тварь и здесь изловчилась, полосонув меня по коже ступни, оставив неглубокий порез. Я остановил лапу и отвесил смачный подзатыльник нежити, чтобы понимала, на кого меч занесла. От тяжёлого удара нежить откинуло вперёд, она упала мордой в землю. Чтобы тут же быть придавленной лапой.

— Э, слышь, ты нормальный вообще? — я неосознанно попытался прокинуть канал мыслеречи в голову нежити, несколько ошалев от таких событий. Понятное дело, что канал я прокинуть не смог, а нежить под моей лапой хрипела и извивалась, пытаясь встать.

Первым делом я изловчился и когтем раскурочил твари руку с мечом. Опыт насаживания лапой на острые предметы имелся, и повторять не хотелось. Следом я приподнял лапу, чтобы чуть повернуть её когтями вниз, но тварь и в этот раз проявила чудеса интеллекта. Она подогнула левую руку, заведя её за спину и прикрываясь щитом.

— Конечно, щит спасёт тебя, мечтай, — мысленно проговорил я под аккомпанемент моих небольших подскакиваний и чавкающего звука, когда щит под моим весом вбивался в тушу нежити. На десятый прыжок та издохла, а мне прибавилось семь с половиной тысяч опыта.

Семь с половиной тысяч! Если мои расчёты на материке скверны верны, то при жизни эта тварь имела больше шестидесятого уровня. Солидная цифра. Я аккуратно откинул шлем с остатков головы нежити, увидев человеческие уши. Судя по всему, данным давно этот форт был каким-то до жути боевым местом, ну или вышедшая нежить сама по себе такая сильная.

Я аккуратно воткнул в спину нежити коготь, погрузив в гнилостную плоть. На когте остался гной и куски тёмно-фиолетового мяса. Я поморщился, но поднёс лапу к морде и, стараясь не дышать тошнотворным запахом перебродившей крови — аккуратно коснулся кончиком языка когтя.

Внимание, Вы вкусили кровь другого существа

Внимание, лог-лист существа уничтожен под воздействием скверны

Внимание, отображение лог-листа существа невозможно

Ровно всё то же самое, что и на материке скверны. У каждой, вообще каждой нежити лог-лист уничтожен. На это намекает тускло светящийся и мерцающий невпопад овал магической энергии в голове, животе и груди каждой твари.

Небрежно отодвинув труп в сторону — я продолжил выманивать нежить. И очень скоро вышла ещё одна такая же проблема, а потом ещё одна, и ещё.

Через шесть часов в форте не осталось тусклых звёздочек. Некоторые трупы покрывались неявным туманом и исчезали, будто рассыпавшись на атомы и сметённые лёгким ветерком. Лог.

Сто пятьдесят девять тварей истыкано когтями и расплющено ногой. В среднем каждая давала по четыре тысячи опыта: когда сильно больше, когда чуть меньше. Восемь уровней за шесть часов — отличный результат. Ставлю свой половинчатый хвостик на отсечение, что охочие разумные заполонили бы скверные места и вырезали нежить сразу по её восстановления ради быстрой прокачки уровней, не поставь скверна и сама жизнь ограничения. Чтобы нежить не заметила разумного — ему нужен защитный оберег, а чтобы скверна не пожрала — нужно выпить защитное зелье. Всё это стоит денег, и не маленьких.

Восемь полученных очков характеристик вкладывать в «Магию» я сейчас не решился. Каждое вложенное очко — это не только десять «маны» и один дополнительный взмах крыльями, но и три минуты ожидания её восполнение. Проще оставить их на тот случай, если получится поймать попутный ветер хотя бы средней силы.

Ещё по прилёте на северный материк, успокоившись из-за сбитого времени — я решил лететь по часовой стрелке, не сильно прижимаясь к западному побережью. Я надеялся, что потоки воздуха с океана понесут меня к горам. Но этого не случилось. А до гор лететь далеко.

Мама как-то показывала мне с сестрёнкой карту двух континентов. На северном материке две горных цепи. Первая на северо-западной части, начинается в ледяном покрове полюса, и идёт на юг массивным серым хребтом, до половины разрезая материк на две части. В нижней части второй трети хребта — на восток отходит цепь гор, постепенно обращаясь холмами и сопками, становясь холмистыми равнинами, чтобы потом вновь вынырнуть холмами и сопками, обращаясь цепью гор до самого побережья и там заворачивающей на юг, несколько сот километров идя вдоль океана и ныряя в его воды.

Я летел на северо-запад. Шёл седьмой день с прилёта на материк, или десятый цикл перелёта. Слишком много встречных и сильных боковых ветров, я больше боролся с ними, чем летел вперёд. Но, даже так, преодолел от западного берега не меньше четырёх сотен километров. И кое-чего ещё достиг.

Отличный план, ожидать восполнение «маны» не валяясь на земле — а проводить время расаров, истребляя нежить ударами лапы. И мне сильно везло, практически на каждый второй цикл находилось удобное место вдали от поселений разумных.

Я приземлялся, уничтожал нежить, дожидался восполнения «маны» и взлетал обратно, летя как можно ближе к редким дорогам и городам разумных рас, чтобы мама с сестрёнкой могли наверняка меня почувствовать. К сожалению, они всё ещё не нашлись, но я не унывал. Зато к прошлым взятым восьми уровням прибавились ещё пять. И все полученные очки ждут своего часа: нужно вложить в «Магию» сто пятьдесят очков, чтобы «мана» восполнялась по четыре пункта в минуту.

Сейчас — я летел на привычных трёх километрах высоты, не касаясь белых барашков облаков. Один раз я пролетел через облако, вылетев полностью мокрым. Синее небо постепенно переходило в белую полосу по всему горизонту, синевато-зелёным туманом идя вниз, чтобы из тумана вынырнули леса с лугами и полями. И редкими паутинками дорог.

Как и на южном материке, на северном города располагались далеко друг от друга: самую короткую дорогу караван проехал бы не быстрее трёх дней. Вокруг городов и городищ паутиной отходили нити грунтовок, окружая города сетью деревушек и полей. Редко когда деревня была от города дальше половины дня пути, а всё, что дальше — лишь отдельные домики, редко когда окружённые даже земляным валом.

Я пролетал над зримой чертой, отделявшей поселения разумных от равнины, раскинувшейся с запада на восток на сотни километров. Желтоватые точки деревень и коричневатые жирные точки городов проходили полукругом, боясь заступить на земли равнины. Там — сплошные луга и леса, нет и намёка на дорогу или домик.

Замечательное место для двух драконов, чтобы спрятаться — живности всяко много, а разумных нет. Но, думаю, это одно из первых мест, в котором другие драконы попробовали бы искать маму с сестрёнкой. Если бы мне предстояло прятаться, то лето я бы проводил в горах, а зиму на этой равнине. Ведь зимой в горы всякие разумные уж точно не сунуться, и прятаться там зимой кажется логичным. Но по этой же причине драконы именно бы зимой досконально осматривали горы. А ещё на равнине более чем достаточно всяких логовищ монстров: только в одном из небольших лесов, с расстояниями в три километра, нашлись два логова гоблинов и один участок, опутанный белёсой паутиной. А к этому лесу с одной из сторон примыкает скверное место с кустами и летающими полуптицами-полулягушками. Летом опасно, а зимние холода всё скуют и повышать уровни будет легко. Сестрёнке, как и мне, надо становиться сильнее. Всё же, даже если мама и порывается меня искать, то её останавливает ответственность перед уж точно выжившим ребёнком.

Я вызвал лог-файл. «Маны» осталось меньше пятисот пунктов. Привычный доворот крыльями, чуть изменяя их положение, и я уже спускаюсь к километровой высоте. К сожалению, в этот раз поблизости расаров нет, придётся попусту потерять пятнадцать часов.

Где-то через двадцать минут полёта, когда «маны» осталось две сотни — я пролетал в дне пешего пути от одного из городов разумных. Небольшой, с природным скверным местом недалеко от защитных стен, и привычной сетью паутинок грунтовых дорог между деревнями. А в лесу, выходившем из огромной равнины и практически примыкавшем к полям деревень — в нём нашлось несколько удобных полян.

По первой поляне, в глубине леса, передвигались энты. Самые малые ростом в два человека, облепленные светящимся мхом, а их тела сплетены из толстых корней и веток. Энты подражали внешнему виду разумных, но в их телах то восемь рук или шесть ног, или четыре головы, или сразу несколько туловищ. Руки и ноги всегда заканчивались извивающимися корнями, на которых энты и передвигались.

На полянку зашли семеро гобляторов, с зелёной кожей и непропорционально широкими глазами. Монстры шли чуть покачиваясь, а перед каждой зелёной мордой кружило существо, выглядящее как человека, но с двумя парами разноцветных крыльев за спиной, как крылья бабочки. Гобляторы шли чутко за феями, разделяясь по разным участкам поляны, и подходя к энтам. Те не разрывали монстров, но корнями оплетали им руки, ноги и туловище. И прикладывали к зелёным животам клубок из густо переплетённых корней. Он дрожал, из него выходили небольшие отростки и впивались в плоть гоблятора. Наваждение с монстра спадало, он начинал кричать и брыкаться, но энт своими корнями лишь мячиком оборачивал монстра вокруг клубка. И так все семь гобляторов.

Я решил не рисковать здоровьем, и полетел дальше. В десяти километрах от поляны энтов нашлась вторая. Просторная, с небольшим рукотворным холмом в центре и земляной пещерой. Вокруг — забор из редко накиданных веток, внутри невзрачные шалаши из шкур, а в центре около костра сидело пять гобляторов и жарили зайцев, живьём проткнутых толстыми ветками.

Из пещеры вышел гоблин, и чего-то прокряхтел гобляторам. Один из них тут же вскочил и поднёс зайца, всё ещё дёргавшего лапами. Гоблин схватил животное и только развернулся, чтобы уйти в пещеру — но его отвлекли хлопки крыльев. Монстры запрокинули головы. От удивления они раскрыли рты, и замерли.

Я стремительно приземлялся рядом со входом. Когда до земли оставался метр — затормозил окончательно, и выставил переднюю лапу. С метровой высоты я приземлился на задние лапы с грохотом, стоявший рядом гоблятор аж подпрыгнул. А гоблина я впечатал вытянутой лапой, сначала вбив его зелёную голову через шею в торс, а после вдавив в землю с хлюпающим звуком. Его руки так и удерживали недожаренного зайца, царапавшего землю обгорелыми лапами.

Я повернул морду в сторону гобляторов и громко зарычал. Ближайший ко мне вздрогнул и упал на землю, выпучив глаза и конвульсируя с пеной у рта. То же самое и с тремя тварями. Последний, сидевший дальше всех, с отчаянным криком ломанулся прямиком на меня сквозь горящий костёр, раскидав поленья и подпалив себе тряпичную накидку. Чтобы через секунду впечататься моей лапой в землю с противным хрустом.

Больше на поляне монстров нет, единственная светящаяся звёздочка в глубине пещеры. Практически прямой проход с десяток метров шёл вглубь и заканчивался небольшой берлогой. Внутри комком заплывшего жира подрагивала гоблинская матка. Тратить на неё «ману» бесполезно, опыта мало принесёт.

Я подцепил языком подрагивавшего зайца, попытался прожевать и тут же выплюнул — ветка предательски кольнула нёбо. Второй заяц — такой же. Обидно. Пришлось быстренько затоптать раскиданные гоблятором головешки, чтобы пожара не началось, и присмотреть самый верх холмика на ближайший отдых. Но, сперва, я сделал несколько вещей. Сначала я ткнул когтем в труп гоблина, подцепив немного зеленовато-красной крови, и аккуратно лизнул.

Внимание, Вы вкусили кровь другого существа

Лог-лист гоблина озадачивает. Ещё больше озадачивает ярко светящийся овал его тела, как и овалы тел гобляторов, как у обычных разумных — но отходящие от зелёных трупов белёсые ниточки ровные и волнистые, не изломанные и не закручиваются, лишь рябь у них шипастая. Я покосился на оставшиеся трупы. Вскоре в четырёх из них я тыкнул когтем, попробовав кровь. Остался пятый.

Внимание, Вы вкусили кровь другого существа

Судя по всему — грейдоматоническое развитие у гоблинов проходит ровно так же, как и у прочих разумных.

У последнего гоблятора второй уровень, это десять свободных очков характеристик, и он их вложил в «Выносливость» и «Магию». А навыка нет, потому что либо нужного количества не скопил, либо условия не выполнил для получения. Тот же навык «Кулинария» получить просто, достаточно много готовить всякого-разного. Но ситуация с «Ударом» непонятна. Почему оно обошлось гоблятору бесплатно, когда как драконам и высшим разумным на обучение надо тратить очки умений?

У гоблина ситуация примерно похожая. Одиннадцать уровней — это пятьдесят пять свободных очков умений. Он их раскидал между «Силой», «Выносливостью», «Ловкостью» и пятёрку в «Магию» закинул. Ещё пять очков в каждую характеристику добавилось, когда гоблин эволюционировал из гоблятора, а повышенная «Воля», скорее всего, от достижения «Лидер». Налдас как-то говорил, что выводок на новом месте первым делом всегда прокачивает двух гобляторов до десятого уровня, чтобы первый стал гоблином, а второй маткой. С навыками и умениями всё, как и у гоблятора — ничего не понятно, но предположения имеются.

Я покосился на мерцающую точку под слоем земли. Если бы смог достать до матки, то стало бы чуть понятней.

К моменту восполнению «маны» покалывало в животе, а логово гоблинов живность обходила стороной. В мыслях всплыл образ деревушек, расположенных в полу дне ходьбы. Идея родилась мгновенно.

Очень скоро я подлетел к одной из деревушек. Давно рассвело, жители вывели на ближайший луг небольшую отаву овец, а на соседнем лугу паслась дюжина коров. Я нырнул к последним, круто спикировав. Вскоре я уже летел с коровой в пасти. Но летел не к лесу или на северо-запад, а решил ненадолго заглянуть в деревушку.

В её центре широкий дом, а рядом с калиткой стоял рыжеволосый мужик с таким же сыном и о чём-то живо переговаривался с односельчанами. Во дворе рыжеволосая женщина развешивала бельё, следя за играми двух рыжеволосых маленьких девочек. Я специально летел низко, метров сто над землёй, и хлопки моих крыльев услышали все селяне. Они жутко испугались, но увидя корову в моей пасти — тут же закричали, понося бранью.

Я пробился в сознание рыжеволосого мужика.

— На юго-запада два логова. Энты в дне пути, и гоблины вполовину. Не благодарите.

На двадцать четвёртый день перелёта наконец-то показались очертания горной цепи, шедшей с севера на юг. Я им сильно обрадовался. И тут же лёг на курс, приготовившись к долгому пути.

На тридцать пятый день я поравнялся с горами. Ежедневно борясь с ветрами, я летел по восточной стороне цепи строго на север, надеясь, что мама заметит мой магический след.

На сороковой день у подножья гор показался каменный муравейник. Каменные башни выходили из горной породы, между ними и широкими замками-входами в подземные жилища петляли дорожки, а на плато редкие дворфийские поселения возделывали поля и выпасали скот. Второй дворфийский город показался на пятьдесят четвёртый день, третий на шестьдесят второй.

На шестьдесят девятый день меня практически сбивали суровые северные ветра, дувшие с полюса на юг. Лететь было практически невозможно, лишь в нескольких сантиметров от заснеженного полотна гор ветер был немного слабее. Но лишь немного.

Никто со мной так и не связался, когда я пролетел по всей восточной части гор, минуя зоны берёзовых лесов, смешанных и хвойных, а потом пролетел тундру с низкими деревцами и вылетел во владения белой пустыни. Но, похоже, климат на планете за последние две тысячи лет поменялся сильно — даже на белом полотне изредка находились бывшие поселения разумных, пребывающие во власти скверны. Даже несколько каменно-бревенчатых городков попалось, но слишком далеко, и подлететь я к ним не мог.

Семьдесят пятый день — именно тогда я развернулся, перелетел на западную часть гор и полетел на юг. Теперь ветер дул мне в спину, подгоняя — и нужного восточного ответвления я достиг за двадцать три дня, иначе потребовалось бы на семь дней больше. Я решил долететь по западной стороне до конца, до того места, откуда начал полёт у гор.

На сто двадцать девятый день я вернулся к западному ответвлению гор и полетел по нему, смотря как осень захватывала мир. С деревьев слетали пожелтевшие листья, разумные кутались в тёплые одежды, а поля давно были убраны. Но даже тогда со мной никто не вышел на связь.

Молчание в канале мыслеречи было и спустя четыре дня, когда «маны» осталось четыре сотни, а подо мной на горном плато расхаживали четверо миносов — тело животного, вместо шеи торс человека и две пары рук, но голова от животного. Сейчас это были четыре альпаки, с их мягкими завитушками меха. Я спикировал, не раз опробованной тактикой на последних охотах приземлился задними лапами на двух шедших рядом монстров, дробя им позвоночник. Громкий рык, и оставшиеся два миноса испуганно замерли. Первого, молодого, ещё детёныша, я с «Ударом» полосонул когтями по шее, вполовину отделив голову от тела — к самой же взрослой твари я подлетел молниеносно, оказавшись за её спиной. Укус, и «жизни» монстра через каналы маны перекачивались в моё тело, медленно восстанавливая хвостик.

Со мной никто не связался ни в сто тридцать седьмой день, когда горы давно перешли в холмы, ни через три дня, когда я пролетел над участком одного из лесов. Подражая домам высших разумных, низшие разумные, с птичьими ногами и крыльями, из толстых сучьев и стволов на раскидистых кронах деревьев складывали шалаши. А на некоторых и вовсе свивали огромное гнездо, закрывали его плотной крышей из веток и скопом высиживали яйца.

Через три дня чуть северней холмов показался второй виденный на этом материке сад лесных эльфов. Огромное, исполинское дерево, толщиной ствола в километр и высотой во столько же, своей раскидистой кроной оно закрывало практически три километра земли. А вокруг, достигавший четверть длины ствола, рос густой лес из всех возможных деревьев, даже тропические пальмы и мангровые заросли будто не замечали, что растут в достаточно северных широтах.

Со мной никто не связался и на сто шестьдесят первый день перелёта, когда я подлетал к той части западной цепи гор, где она вклинивается в океан и идёт на юг, недалеко от побережья, создавая узенькую, но райскую полоску для жизни разумных видов. Там всё было занято полями и лугами, перемежавшимися со скверными местами и обиталищами монстров.

И в сто семидесятый день я летел молча, озирался и надеялся, что мама заметит меня. И на следующий день я надеялся ровно на это, когда взлетал после отдыха. Привал был в лесу, на одной из полянок с рукотворным холмом, где гоблины устроили себе логово. Я расправился с ними быстро и, проверяя кое-что, попробовал гоблинов кровь. У одного из них нашёлся навык «Кулинарии». Долго мне пришлось свыкаться с мыслью, что и монстры, осуществив череду определённых действий, могут раскрыть не только боевые, но и производственные навыки.

На сто восьмидесятый день я настолько отчаялся, что спикировал к одному из проезжавших караванов. Семь повозок неспешно катились от одного города к другому. Я резко приземлился в пятидесяти метрах от головной повозки. Возница и все прочие дико перепугались, охранявшие караван авантюристы бросились вперёд, но сами дрожали от накатывавшего на них ужаса.

Я нападать не собирался, сдались мне эти разумные — но канал мыслеречи всё же прокинул. К главному караванщику, в эту холодную снежную пору последних дней осени он носил украшенную серебром меховую шубу. Я прямо спросил, не слышал ли он историй о путешествующих двух ксатов. О двух женщинах, они находятся под нашей защитой, мы ищем их. И посоветовал караванщику не врать. Заикание мужика передавалось через канал мыслеречи, но путешествующих в одиночку двух ксатов женщин он не видел, как и его компаньоны, и даже историй о таких разумных не слышал.

И сейчас, на сто восемьдесят шестой день я прилетел к тому месту, откуда начал своё путешествие. Как и в тот день — я провёл около деревянного форта около шести часов, выманивая и убивая нежить. А когда дождался восполнения «маны» — поднялся в воздух и полетел к берегу, но взял чуть в сторону. Ещё тогда я заметил небольшое скверное место с кракчатами, вепрями скверны. Отведённые дни заканчивались.

Я не собирался горевать, что мама с сестрёнкой не вышли со мной на связь. Материков два, они огромны и несколько абсурдно наугад парить где бы то ни было, надеясь на случайную встречу. Летая, я лишь повышал статистическую вероятность встретится, когда как основные поиски — они через объявления в гильдиях. Не знаю, до сих пор ли мама с сестрёнкой в своих истинных формах, но рано или поздно они воплотятся в облик ксатов. И тогда увидят мои послания. Обязаны увидеть. Но даже ставить хвостик на отсечение не надо, чтобы предположить, что случится в противном случае.

Я закончу обучение в академии и когда буду уверен, что смогу гарантировать маме с сестрёнкой безопасность у того графа, и защиту от других драконов и церкви — тогда немедля воплощусь в истинную форму и потрачу десятки лет на поиски семьи. Лог.

Когда я прилетел на северный материк, то был семьдесят первого уровня. Иронично наблюдать сто двадцать третий уровень. Но ещё большая ирония в том, что за сотый уровень я получил в награду одно очко характеристик, просто как за дополнительно взятый уровень. Но и этот приятный подарок я вложил в показатель «Магии». Самое же ироничное в том, что до восполнения «маны» по четыре пункта в минуту не нахватает девяноста очков. Там, на материке скверны, вложи я сотню очков в «Магию» формы ксата, то уже как месяц летел бы гораздо дольше — но тогда бы не осталось очков на обучение в академии, а это поставит под угрозу мою жизнь во время путешествий.

Я долетел до нужного леса. Рядом разумных не было, я вообще старался их избегать. Лишь единожды едва не пересёкся с ними. Это было на сто сорок второй день, когда сад лесных эльфов остался позади. Я тогда отдыхал в лесу, на небольшом холме. И в сотне метрах зажглась яркая звёздочка, потом ещё одна, и ещё.

Вскоре семеро разумных шли практически в мою сторону: с мечами, щитами, копьями, луками. Все мужчины, со шрамами на лицах, они шли к логову огромных пауков в нескольких километрах от моего лежбища. Мне повезло, что был уже вечер и прошедшие в тридцати метрах от меня авантюристы не заметили чёрный силуэт на небольшом лесном холмике среди деревьев. Не знаю, как бы я боролся сразу с семью авантюристами, в лесу, где пространство для резких движений довольно ограниченно.

Тогда, проводив группу взглядом, я сделал зарубку в гильдии авантюристов и вольных наёмников разузнать, как чистят логова. Потому что в своих перелётах я видел всех возможных монстров.

Приземлившись около скверного лесочка, небольшого, его пройти насквозь можно за несколько часов — я прицелился и послал «Магическую стрелу» в вепря скверны. Визжа электромолотилкой с зажатым в ножнах камнем, кракчат бросился на меня, чтобы словить три «Магических копья», клюнуть носом в землю и широкими клыками пропахать небольшую борозду.

Я поставил на порождение переднюю лапу, и недовольно облизнул повреждённую часть морды.

Если считать очень грубо, то свой ящик на хранение я сдал ровно в первый день зимы, по южному полушарию. Три месяца зимы, три месяца весны, и месяц лета. Двести десять с небольшим дней. Десять дней я добирался до материка, и сейчас потрачу столько же. Скорее всего, на острове придётся задержаться на несколько дней, дожидаясь отправки — но лучше немного пострадать в обществе других драконов, изнемогая от электрического гула в голове, чем опоздать на корабль.

Я добыл много трофеев, они дорого стоят. Выплачу долг, и все вырученные деньги потрачу на повторные объявления. По факту — это единственное, зачем мне вообще нужны деньги. Финансами на сопутствующие траты, как и всем остальным, меня обеспечит скверна. Как и нескончаемым потоком вопросов.

Я проткнул когтем тело кракчата. Его фиолетовый ихор пах болотной жижей и гнилыми грибами. Меня передёрнуло, но я решительно слизал немного ихора с когтя.

Внимание, Вы вкусили кровь другого существа

Всё то же самое, что и на континенте скверны: кракчат, манул, скверные растения. Всё то же самое, абсолютно то же самое.

Меня всего затрясло, отвращение, страх, непонимание захлёстывали разум. Потребовались усилия, чтобы глубоко вздохнуть и откинуть накатывающее наваждение.

Я лишь покосился вглубь природного скверного места, где расхаживали кракчаты. Я смотрел вглубь скверного места, но не знал, как именно смотреть на саму скверну: со страхом, отчаяньем, омерзением, непониманием? Я лишь просто смотрел на неё, пытался заглянуть в её суть. А в мыслях курился единственный вопрос: «Что ты такое?»