Скверная жизнь дракона. Книга седьмая

Глава 2 Часть 1

Я сидел в главной комнате своих апартаментов, стоявшая рядом Ула растерянно хлопала глазами. Секунду назад она рассказала, что узнала по моей просьбе, но это принесло мне лишь подсказки.

— Говоришь, они просили богов, чтобы те не считали вещь их собственностью? — переспросил я.

— Да, господин Ликус. Суна рассказала, из правой части вашего общежития. Ученик при ней так делал. Он ей и сказал, что слышит голос богов, открывает свою душу и отдаёт им сколько можно души.

— Какая интересная история, — я едва скрыл сарказм. — С прочими невольниками в общежитии успела познакомиться?

— Да, господин, только их здесь мало, — чуть обиженно надула щёки Ула, но тут же повеселела. — Суна, она ведь самая старшая. Ей пятнадцать, весной ей ритуал проходить, выпустят её. Так завидую.

— Хочешь с братиком увидеться?

— Да! Очень хочу, господин Ликус. Я… А вы… — девочка потупила взгляд, стеснительно посмотрела себе под ноги и едва разборчиво пробубнила: — А вы братику можете привет передать?

— Я уезжаю ненадолго. Но могу отправить в Трайск сообщение.

— Правда? — Ула широко улыбнулась, в уголках зелёных глаз проступили крохотные капельки. Я в ответ кивнул, на что девочка немедля согнула спину под прямым углом, осыпая меня благодарностями.

Следующий час бедняжка то взволнованно расхаживала по главной комнате, то сидела за столом, оперев голову на руки и задумчиво бубня себе под нос. Я всего лишь пообещал отправить весточку Каиру от самой Улы, и что её неплохо бы придумать.

Интересная ситуация с невольниками в академии. Личного невольника может к себе взять только благородный, всем остальным надо доплачивать, а ксаты признаются благородными низшего титула, баронетами. В моём общежитии четыре благородных, их невольники сперва занимаются нуждами благородных, и только потом помогают в прочей работе по общежитию. Её выполняют прошедшие экзамен ученики, доучившиеся до четвёртого курса. Хотя тридцатилетних разумных сложно назвать учениками, они больше похожи на забитых жизнью великовозрастных подмастерьев — но и даже так они безропотно ежедневно работают на кухне и прибираются в коридорах. Единственное, один из взрослых невольников ежедневно прикатывает к зданию телегу с бочкой, чтобы опорожнить уборные вёдра. Что-что, а к самой низкой работе в академии экзаменщиков не подпускают. Что не сказать о тех, кто сейчас зовётся фароном и в будущем станет матоном — но у них свои распорядки.

Я оставил Улу думать над посланием и ушёл во внутреннюю комнату, где достал подарок Налдаса. Ула передала околорелигиозный бред, про отдачу души богам, но в нём есть подсказка. Она связана с моментами, когда я вступал в группы и караваны, или подтверждал свою личность через кристаллы. Сейчас я всё делаю не осмыслено, но в первые разы было сложно как бы обволочь маной нужные строчки лог-файла и отправить их в кристалл или статуэтку.

Я открыл вкладку лог-файла с «личным имуществом» и представил, как мана обволакивает каждую букву, одновременно обволакивая и сам ножик — и попытался вырвать строчки из лог-файла. Ничего не произошло. Тогда я попробовал вместе со строчками оторвать ману и из самого ножика, но и в этот раз ничего не произошло. Зато сработало, когда я работал только со строчками в лог-файле.

Внимание, вы хотите отвязать от себя предмет

«Нож воздушного удара и огненного лезвия»

Желаете отвязать от себя предмет?

Я подтвердил, во вкладке с «личным имуществом» немедленно пропала строчка об этом ноже. Я несколько минут подождал и подал в нож ману, «Система» предложила привязать его к себе. В лог-файле вновь появилась строчка, но результаты оценки пропали. Это не критично, но к оценщику в Настрайске я обязательно загляну.

Я положил нож в рюкзак вместе с одеждой и комплектом сигнальных камней из главной комнаты, где обеденная зона и закуток Улы. Подарок Налдаса работает во внутренней комнате, а несколько дней без сигнального контура Ула уж точно проживёт. Тем более что завтра около входной двери в мои комнаты появится живая статуя одного из фаронов, и будут они посменно дежурить вплоть до моего возвращения, пропуская в комнаты только Улу.

Правая перчатка с материка скверны аккуратно лежала в сундуке. Глупо проводить оценку такой вещи в Настрайске: слишком много посторонних глаз и близость к академии так же оказывает своё влияние.

На следующий день в раннюю рань, пока все спали — я выехал из академии в телегах, отвозивших готовые наргодат в Настрайск. И вечером успел сделать несколько дел.

Сперва забрал вещи из гильдии свободных торговцев, первый тёплый комплект одежды из меха манула и шесть заготовок для бурдюков — тёплой одеждой я воспользовался практически сразу. Весь золотой, из-за длинного густого меха скверного манула, я бы выглядел комично и всенепременнейше привлёк ненужное внимание, но поверх вещей пошита толстая шерстяная ткань, надёжно скрывавшая мех. Было тепло настолько, что я смог даже неспешно прогуляться по улице до ратуши — холод чувствовался, он всё так же пробирал меня, но уже не настолько, чтобы нестись по улицам ошалелой лошадью к ближайшему очагу. Да и нельзя назвать новый комплект достаточным утеплением, если под ним я носил ещё один комплект из толстой шерсти, не считая исподнего, а ещё куртки и ботинок с подогревом.

В ратуше получил послание от Илура, предупреждавшего, где, кто и как именно ждёт представитель лиги. Ещё в ратуше я отправил послание Каиру от Улы. Девочка делились с братом о своём быте, рассказывала про общежитие, как ей всё нравится и раньше она работала много, а в моём общежитии работы меньше и Ула вместе с другими невольниками частенько отдыхает. Именно поэтому Ула просила брата не волноваться за неё. И, конечно, девочка желала Каиру удачи и наказывала не рисковать, и сильно хотела увидеться, потому что очень скучает.

На следующий день я пришёл в назначенную гостиницу, побогаче той, в которой я обычно останавливаюсь. За одним из столов сидели ратон с нутоном. Двоица низко кивнула мне и заказала у разносчицы горячего вина и закусок. Нутон молча передал мне конверт с письмом от Илура. Список аукционов будет готов ближе к весне.

— Асилик будет главным в вашем караване и возьмёт на себя все ваши нужды, — нутон показал на остроухого со светло-русыми волосами, овальным лицом и густыми бакенбардами. Остроухий поспешил низко кивнуть.

Ратон распрямил на столе карту материка с городами и главными дорогами между ними, восточная часть карты густо покрыта красными точками и мелкими цифрами. Они начинались около Фраскиска и шли на юг, растекаясь и расширяясь. Следом за картой появился длинный список, где напротив каждой цифры написано несколько названий порождений, а напротив имён — добываемые заллаи и их стоимость.

— Скажите, Ликхут… — начал говорить ратон и прикусил язык, попытавшись выговорить моё имя. — Ликрху… Простите меня, сейчас…

— Ликус, так будет проще. Нам путешествовать долго, будет проблемно, если мой сопровождающий откусит себе язык, — я едва удержал смешок, на что ратон понятливо заулыбался. — Сколько добираться до назначенного места? Я точно знаю, что маршрут начнётся с ближайшего города к Фраскиску. Мне нужно знать, где проводят ритуал бластария.

— Прошу меня простить, но лига просит вас, Кта’сат, воздержаться от опрометчивых поступков, — предельно строго сказал нутон.

— Я их уже совершил, — я отогнул кожаный плащ, показывая край паранаи с кругом, не оконца разрезанным на шесть частей. Нутон удовлетворённо закивал, а Асилик несколько секунд осознавал увиденное, прежде чем посмотрел на карту.

— Когда вы рассчитываете прибыть во Фраскиск? — спросил остроухий.

— Всё зависит от сроков исследований руин, — я с намёком покосился на нутона. Тот жестом показал, что это мы обязательно обсудим чуть позже. — Я освобожусь в начала второго весеннего месяца.

— Вы успеваете, — сказал нутон. — Исследовательская группа, обычно, отправляется в середине месяца.

— Вот и будем считать, что во Фраскиске я буду на третий месяц.

— Бо́льшая часть распутицы пройдёт, — задумчиво пробубнил Асилик, большим пальцем правой руки прогладив бакенбарды, сначала левую, потом правую.

Ратон показал на карте возможные маршруты безотносительно к промысловым скверным местам. Если катиться четырьмя телегами, с провиантом и всем необходимым, в прочие караваны не вступать, порождений не добывать и в городах не задерживаться — то можно добраться за месяц. Но путешествие выйдет дорогим, ибо охране и извозчикам надо платить, да и устанут разумные переть месяц без отдыха.

Адекватный вариант — вступать в обычные караваны на совместную защиту. Не обязательно выезжать с караваном свободных торговцев в назначенный день, можно и раньше. Надо лишь при вступлении обговорить, что караваны соединятся в определённом месте, и должны друг другу только защиту. Тогда не придётся ждать сбора каравана, а сэкономленное время можно потратить на добычу порождений: выехать за день и провести у скверного места всю ночь до обеда. Дорога выйдет чуть дольше полутора месяцев, но у меня останется минимум месяц на все дела. Этого хватит.

Я показал в конец маршрута, где некоторое государство похоже на чуть выпрямленный медвежий коготь, а рядом с ним жирная блямба. Ратон едва заметно погрустнел.

— Яхоновское княжество. Оно независимо, из-за своего расположения, — ответил Асилик, и показал на жирную блямбу с торчащими из неё будто шупальца осьминога. — Тамливийский сад скверны.

— Иронично. Точный маршрут скажу на следующей встрече, но мне нужна книга по порождениям.

— К отправке вас будет ждать самый полный справочник, какой вообще доступен, — нутон с серебряной заколкой поспешил меня успокоить. — Конечно, он ваш.

— А во Фраскиске меня будут ждать ещё пара книг. В дороге скучать не придёться.

— Только, если позволите, — Асилик немного жеманно провёл по карте линию от начала до конца маршрута. — Охране и извозчикам, хотя бы иногда отдыхать надо давать.

— Мне важен месяц там, и месяц осенью. Всё остальное меня не интересует.

Ратон кивнул и начал что-то в уме прикидывать, глядя на карту. Я перевёл взгляд на нутона.

— Высший совет лиги согласен на ваше предложение, но с изменением. Если дойдёте до северного спуска, то лига откроет филиал в Трайске и окажет посильную помощь со школой. Если спуститесь и изучите руины хотя бы на пять минут хода, то лига применит все возможности и удовлетворит вашу просьбу, — нутон взглядом показал на жирную блямбу с торчащими щупальцами на карте.

После встречи мне оставалось забежать к оценщику. После отвязок и привязок скверна в структуре ножа накопила два пункта, что не удивительно.

Придя в гостиницу, я разложил на кровати один из готовых комплектов бурдюка. Из кожи кракчата, в краях прострочены два ряда отверстий для кожаной нити. Пробка такой же будет, хоть сейчас это подготовленная к проклейке полоска кожи. В итоге — шесть бурдюков по литру. Я уверен, что скверна ничего не поглотит, и я смогу добраться до нужного места.

Поездка в Настрайск случилась в конце четвёртой учебной десятины. Отзанимавшись с матонами, Густахом и Кузауном, я провёл два занятия с Хлар’аном, обсуждая прошедшие занятия травнического зельеварения и прикидывая необходимое время на создание жезла — и отправился в Настрайск.

Сейчас, на пятой десятине, шло занятие с Кузауном в стенах главного здания магистрата. На всех предыдущих занятиях магистор просвещал меня нюансам структурной магии, объясняя, как именно проверять будущие части наргодат на совместимость, как и объяснял некоторые тонкости самого создания наргодат.

Магистор закончил с основами и спросил о занятиях с Густахом.

— Стало быть, вы уже обсуждали твой будущий гримуар? — уточнил Кузаун, выслушав мой рассказ.

— Да, — несколько огорчённо протянул я. — Я буду использовать увеличенный размер.

— Мудрый выбор. Что возьмёшь за основу накопителя энергии?

— Пластинки полёвки, других вариантов нет. Промежуточным укрепителем возьму жиаклитские стебли.

Кузаун продолжил спрашивать, что именно я собрался использовать в следующем году, когда получу право на создание гримуара. Создание, но не ношение — для последнего нужно выпуститься из академии, хоть для меня обширных экзаменов и не предусмотрено.

Я, из-за своего «Осквернения» и неспособности к заклинаниям, вынужден полагаться на запечатанные в бумаге заклинания. Но стоит учитывать и то, что вязь рун из школы Нуаска вполне раздует объёмы магических печатей.

В обычном гримуаре, в каждой крышке переплёта по четыре пластинки, расположенные прямоугольником, а каждая пластинка размерами равна десять на пятнадцать сантиметров. В моём же случае пластинок будет восемь: два ряда по три вертикально расположенных пластинки создадут квадрат в тридцать сантиметров, а добавленные сверху две горизонтальных пластинки создадут прямоугольник. И мало того, что потребуется шестнадцать пластинок, так ещё между первым и вторым, и вторым и третьим рядами должен находиться элемент, стабилизирующий потоки маны между пластинками.

Вот и получается, что из шести жиаклитских стеблей один уйдёт на жезл, а четыре зарезервированы на гримуар, как и шестнадцать пластин полёвки. Но самое скверное сообщил мне на прошлом занятии Густах — увеличенный гримуар без кристалла души не создать.

— Почему именно дощечки из сребролиста для каркаса жёсткости?

— Если использовать металл, то итогом выйдет слишком тяжёлый гримуар, а без каркаса потоки энергии не поддадутся стабилизации.

— Кожу для каптала, на внутренний перешив листов, будешь изыскивать из экзамена?

— С него. Но если окажусь не прав, то воспользуюсь кожей высокоразвитого монстра.

— Твои занятия с Густахом не прошли даром. Он сообщил, что все эти дни ты корпел над восстановленной книгой. Она принесла тебе пользу?

Книга мне пригодилась. Хоть в ней и полно софистического бреда на трёх сотнях страниц, на расшифровку и осознания которого я потратил последние четыре десятины — но теперь в моём распоряжении конспект из той книги. Сорок страниц концентрированной информации о создании стабилизирующих магических печатей, связанных рунами школы Нуаска, и построение производственных магических кругов для перегонки энергии из одного объекта в другой, с её последующей концентрацией и использованием. Всё это поможет, притом очень скоро.

— Магистрат доволен, что ты не истратил попусту возможность впитать недоступные иначе знания, — Кузаун с довольным видом медленно кивнул, и легонько стукнул посохом об пол.

Дверь в кабинет открылась. Зашёл один из магов, поставил перед магистором шкатулку, поклонился и немедля вышел. Кузаун посмотрел на шкатулку взглядом, будто после жёсткой борьбы двух истин теперь в ратоне осталась лишь одна.

— Магистрат доволен твоими… сведеньями. На лето назначен первый аукцион, тайный. О втором ничего не слышно. Ты уверен, что он состоится?

— Зимой, иначе быть не может.

— Магистрат надеется на это. Сам архимагистор повелел готовиться к следующей зиме. Это, — Кузаун поставил передо мной шкатулку, продолжая держать ладонь на крышке, — искусственный кристалл, о котором ты просил. Он тебе не принадлежит, но тебе даровано право воспользоваться им. Сто двадцать три тысячи единиц магической энергии, Лик’Тулкис, — гордо пробасил Кузаун, возбуждённо втянув в себя воздух. — Лучший из всех когда-либо созданных в академии. Ты приложил усилия в его создании, давние и недавние тоже, но касаться кристалла тебе запрещено. И не мне объяснять тебе, почему именно.

— Но если его не касаться, то как воспользоваться?

— Ты им воспользуешься, но подготовку возьмёт Хлар’ан. Он предупреждён. Кристалл заполнен, — Кузаун пододвинул ко мне шкатулку, но руку с неё не убрал. — Ты всё запомнил?

— Я не меньше магистрата хочу избежать случая трёхлетней давности. Тем более, что это может случиться вместе со мной.

— Тогда магистрат рассчитывает на твоё здравомыслие, — Кузаун пододвинул шкатулку ко мне.

Через день после общения с Кузауном я встретился с Густахом в архиве, чтобы подготовиться к созданию жезла. Заодно я прихватил с собой пластинку Аклаской полёвки скверны, подготовленную золотым аналогом, с внутренней ёмкостью в восемь с половиной тысяч пунктов «маны».

Я показал Густаху сначала пластинку, а после передал и листок с оценкой. Нутон недоумённо вчитался в строки, перевёл взгляд на пластинку, потом на листок и опять на пластинку. От непонимания чуть вытянутое лицо Густаха будто вытянулось ещё сильнее и стало походить на лошадиное.

— Это прекрасная деталь к твоему будущему гримуару, — с искренним восхищением произнёс Густах, смотря на пластинку несколько завистливым взглядом. — Многие маги довольствуются дощечками, маги с достатком скупают неподготовленные пластины. Лишь единицам удаётся купить подготовленную.

— Будь у тебя такая, то за сколько бы продал?

— Ни за сколько! — резко выпалил Густах. Работавшая за соседним столом помощница аж подпрыгнула с испуга. — Это слишком ценная заллая, Ликус. Движение энергии в ней позволят разместить пластину в любом месте. Не придётся переживать о внешних пертуберенциях.

— Ну а если допустить, что пришлось бы продать.

— Допустить? — переспросил Густах больше не у меня, а у самого себя. — Двадцать пять тысяч имперских золотых. Существенно, но простой маг за свою жизнь и такую не получит. Такая пластина простому магу недоступна.

Жезл планировалось создавать в пятую десятину, но началось в шестую. Когда я пришёл с искусственным кристаллом к тёмному эльфу в лабораторию, то спросил две самых очевидных вещи.

Первая вещь заключалась в том, что мне нужно знать способ не только как использовать внешний источник магической энергии, но и как создавать подобное подключение. И хоть у меня был скрытый мотив, но я всё равно хотел узнать это на примере подключения искусственного кристалла маны к магической плите. Тем более что похожий принцип используют в создании наргодат.

Тёмный в тот же день показал запрошенное. У каждого наргодат может быть, а может и не быть внутренней ёмкости, но практически к каждому можно подключить внешний источник питания, прямо или косвенно. Хлар’ан показал подключение и косвенным способом, но в моей плите подключение прямое. Небольшие прямые бороздки с внутренней стороны, они шли с боков к центру. На всю длину бороздки укладывается серебряная или золотая палочка, и чтобы ровно столько же торчало наружу. На выпирающую часть бороздкой ложится небольшая дощечка. В центре простенькая магическая печать без единого сигила, она только откачивает энергию из предмета и накапливает в себе. За передачу энергии отвечает другая печать с единственным сигилом, притом печати соприкасаются именно сигилом. Вторая печать и отвечает за передачу энергии в серебряную палочку. Но моя плита из трёх нагревающихся колец, у них семь комбинаций включений, да и многие магические плиты идут с двумя кругами. Поэтому во второй печати прописывают движение магической энергии уже после того, как она окажется в плите — серебряная палочка идёт ровно к центру плиты, именно из него энергия будет расходиться волнами. Именно поэтому дощечка может быть с тремя, четырьмя, пятью и сколько угодно сторонами в зависимости от итогового результата. Я изготовил квадратную дощечку с тремя бороздками и печатями, отвечающими за включение первого, первого и второго, и всех трёх кругов сразу. И забрал дощечку в общежитие под предлогом экспериментов.

В общежитии я разложил на обеденном столе плиту, палочку и дощечку, и сказал Уле принести с кухни кастрюльку с водой. Её я поставил на плиту, дощечку подключил печатью на один круг нагрева, и поставил рядом закрытую шкатулку. Полученный в Магнаре от Илура искусственный камень маны я зарядил полностью и одномоментно, притом кристалла я касался единожды, когда заряжал, и больше не трогал. Именно поэтому я полностью уверен, что скверны в кристалле накопилось ровно на один пункт.

По моей просьбе Ула аккуратно достала кристалл и положила в центр главной печати: руны немедленно тускло засияли синим, а нагревающий круг воспылал жаром. Скверна накапливалась в структуре плиты по единичке раз в десять минут. Переключение на нагрев двумя и тремя кругами ничего не изменило. Ула убрала кристалл в шкатулку, чтобы я взял его на секунду и подал крупицу «маны». Ула вновь подключила кристалл, и скверна начала накапливаться уже по два пункта каждые десять минут.

Второй вещью, о которой я спросил у Хлар’ана на пятую десятину — стал банальный вопрос. Я спрятал своё незнание под задумчивостью и пробубнил, что волнуюсь за будущий изумруд в будущем навершие жезла. Мою якобы задумчивость тёмный эльф развеял пространной фразой, что сердечная жила гоблина-чемпиона не позволит изумруду расколоться. После нескольких вопросов я окончательно убедился, что волноваться стоит не за жезл или изумруд, а за своё психическое самочувствие.

После создания наргодат якобы боги своим взором наделят его свойствами единого целого от самого прочного, даже если состоит из железной болванки и глиняного черепка. То есть «система» будет воспринимать такой наргодат просто как кусок металла. Это многое объясняло.

Но основной задержкой в производстве жезла стали вовсе не мои вопросы, а банальный клей. Хоть и магический.

Корни апельсинового цвета от фласкарцев разумные действительно используют как одну из двух основ клея, когда вторая — обычная известь, перетёртая в пыль. Смешивая два порошка, маги вместо воды добавляют пропитанный своей маной один из структурных растворов, получая проводящий магическую энергию клей. Вот только такой клей хоть и медленно, но размывается водой.

Тёмный эльф не стал скрывать удивления и жадного взгляда, когда я принёс несколько сероватых толстых скорлупок. Хлар’ан видел отходящие от них белёсые ниточки и рябь пространства после них. Я сразу дал понять, что ничего о них не скажу, но и тёмный был прав в том, что нужно убедиться в их безопасности — даже если я и использовал их раньше, но магический клей не изготавливал.

Именно исследования скорлупок заняло полторы десятины, прежде чем тёмный убедился в их безопасности. И сразу предложил мне обменять несколько скорлупок на все расходники для создания жезла, как тот же корень древня, магическую бумагу и прочее. На подобное я пойти не мог, скорлупки ещё пригодятся, но с удовольствием обменял заражённый скверной искусственный кристалл. Его использовать я больше не смогу, шанс взорваться вместе с лабораторией равен ста процентам — но тёмный чуть не вырвал шкатулку с кристаллом из моих рук, пообещав предоставить любой из имеющихся у него расходников.

— Что ты решил о нашем соглашении? — спросил Хлар’ан, спрятав шкатулку как можно глубже в шкаф. Рядом с ней, по странному стечению обстоятельств, оказалсь белая дощечка с прожжёнными дырами и отпечатком магической печати.

— Вернёмся к нему, когда закончим с жезлом и посохом. Разговор будет обстоятельным и долгим.

— Посох, — тёмный мельтешащим взглядом промчался по мне и по столу, где в небольшой баночке покачивался густой клей из необычного для эльфа материала. — Сначала скорлупа от растения, теперь что-то сужающееся. Ты полон секретов. Сколько их у тебя?

— Примерно столько же, сколько у прочих разумных.

Хлар’ан шумно выдохнул через нос, сдерживая смешок, и пригладил пепельного цвета волосы.

— Будем использовать правила для кожи. Она от температуры сужается и расширяется.

На широком алхимическом столе лежали все части будущего жезла, порошки скорлупок и корня, стопка магической бумаги, флакончик чернил, с десяток деревянных дощечек и прочее. Всё готово, тем более что процесс создания многих наргодат быстрый, если составные части подготовлены — а серебряные полоски и изумруд мы подготовили структурным раствором заранее.

Подготовили магический клей. Тягучий серовато-зелёный клейстер в стеклянной колбе отзывался синим на магические колебания.

Дальше тёмный эльф склеил шесть листов в огромный лист, прописав в местах стыков вязь из рун — производственные печати выйдут огромными, а таких листов никто не делает. Такая склейка практикуется повсюду, в ней нет ничего страшного.

На огромные листы наносились печати, из трёх различных колец и групп сигилов. Внешний контур печати отвечал за выкачивание энергии из выданного магистратом кристалла маны; средний соответствовал духовному смыслу умения, расписанному строго в соответствии с материалом, в котором будет заключено умение; внутренний, и самый широкий контур, отвечал за вживление заклинания в будущий элемент наргодат, и за уравновешивание магической структуры внутри материала. Последнее — самое важное. Мне повезло, алхимик из Магнара постарался на славу, в сердечной жиле гоблина-чемпиона не было пертуберенции маны — иначе внутренний контур печати из десяти кругов разросся бы до двадцати.

Положив в центр печати три серебряных полоски, для «Бронебойного удара», тёмный положил рядом дощечку с серебряной палочкой как передатчик энергии из кристалла магистрата. Печать на шести склеенных листах немедленно вспыхнула ярко-красным, а серебряные полоски мелко завибрировали. Спустя десять секунд свечение погасло, бумага покрылась изломанными линиями. Мы приступили к созданию следующей печати, для следующих трёх полосок и «Крушителя щита», а после и для изумруда с «Комом земли». Точнее, приступил я, а тёмных лишь контролировал — все эти десятины я только и делал, что составлял печати и носил их на проверку магистору, Хлар’ану и Густаху.

После всех манипуляций кристалл истощился примерно на десятую часть, остального хватало для завершения. Пришлось склеить двадцать листов в огромный ватман. По его границам проходила огромная печать из нескольких колец и двух десятков сигилов, призванная стабилизировать потоки маны. Потом шло зацикливавшее движение энергии кольцо и несколько широких печатей, соединённых через сигилы. Движение маны в них должно быть синхронизировано и строго соответствовать задачам частей будущего наргодат — рукоять хранит энергию, основа распределяет, серебряные полосы и изумруд принимают и активируют заклинание. Поэтому внутренних печатей было пять — для рукояти, основы, на каждую группу полос и камня.

— Твоё волнение нормально, — обратился ко мне Хлар’ан, когда я пытливым взглядом пробежался по печатям, выискивая ошибки. — Не ты, а я положу кристалл, я запущу магические цепи. Но ведь это последователь твоих богов собрал всё это здесь.

— Как бы то ни было, но жезл мне нужен, — я кивнул тёмному начинать.

Искусственный кристалл разместился на дощечке, печать на весь лист вспыхнула оранжевым и светло-зелёным зажёгся зацикливающий контур, а следом разными цветами зажглись печати над запчастями жезла. Пришлось ждать десять минут, когда свечение прекратится. Тёмный эльф немедля подобрал кристалл и спрятал его в шкатулку со словами, что вся энергия истрачена. Но у Хлар’ана были свои кристаллы маны, он обещал к созданию посоха полностью зарядить кристалл магистрата — и всё это, опять же, в обмен на заражённый скверной кристалл.

Я поднял с листов запчасти жезла и стал их скреплять клеем, заряженным моей маной. Сверху жиаклисткого стебля небольшая ямка, в которую вклеивалась сердечная жила гоблина чемпиона, а в самый верх последней шестопёром приклеивались шесть серебряных полосок и сверху зелёный изумруд. Засохший клей скрепит части жезла воедино, позволяя энергии свободно циркулировать по нанесённому магическому узору. В этом и заключена первичная подготовка частей: нанести либо общий магический узор, либо свой личный, с учётом внутренних каналов маны.

Оставалось последнее. На двойном листе нарисована овальная печать — впервые такую увидел, но Хлар’ан, Кузаун и Густах вполне недвусмысленно объясняли, что при должном формировании и треугольная печать вовсе не редкость. Печать должна пропитать готовый наргодат маной, запустить все возможные магические цепи и закончить создание. Что я и сделал, положив жезл в центр печати и подав в неё толику маны. Печать моргнула зелёным, в изумруде появился коричневый блеск, а группы серебряных полосок засветились тёмно-красным и ярко-фиолетовым.

Внимание, Вами создан магический предмет

Из-за стоявшего рядом тёмного эльфа пришлось прочитать выдуманную молитву, и только тогда открыть лог-файл. Ничего нового, ни новых вкладок, ни оповещений, ничего.

— Древнейшие сказали, что я — создатель. Но не уточнили — чего именно, — сказал я Хлар’ану.

— Главное, что ты его создал, — тёмный с интересом уставился на жезл, но в руки брать не стал. — Теперь сделай то, что делают все со своими наргодат. Только будь любезен — на улице, — эльф широким взмахом окинул мастерскую. — Мы сделали всё правильно, строго следовали этапам. Но… прошу тебя.

Мне ничего не оставалось, как хмыкнуть и выйти из тёплой лаборатории на огороженную защитной стеной улицу, заснеженную и обдуваемую ветрами. Тепло выдулось из слоёв одежды, меня передёрнуло, я сплюнул. За спиной скрипнула дверь, окна лаборатории изнутри закрылись ставнями, в узенькой щёлочке показались два глаза с красной радужкой. Я от удивления аж невольно прищурил правый глаз, на что взгляд красных глаз замельтешил, как бы извиняясь.

Тёмно-жёлтая рукоять жезла волнистая, будто состоящая из десятков воткнутых друг в друга небольших конусов, сердечная жила белёсая увенчана серебром и зеленью. Красивый жезл, создан мой. Только надо зайти к Густаху и взять отрезов кожи кракчата — у него осталось несколько длинных полос, я распущу одну на тонкие и обмотаю рукоять, чтобы на ладони не скользила.

Внимание, Вы собираетесь привязать к себе предмет

«Жезл малого дыхания души»

Оповестила «система», когда я подал толику маны в жезл. Название заставило меня задуматься. Я легонько подкинул жезл в руке и с намёком посмотрел на щёлочку в окне. Ставни распахнулись, тёмный эльф пожал плечами и жестом пригласил обратно в лабораторию. И похлопал себя по поясу, намекая мне убрать золотую верёвку.

— Злая ли это шутка твоих богов? — с нескрываемой иронией проговорил Хлар’ан, услышав название жезла. — Тебе недоступна магия, но твой первый наргодат получил благословение.

— Ещё бы знать, какое именно.

— С этим ты разберёшься сам, — тёмный хитро улыбнулся и с намёком показал на шкаф, где лежал заражённый скверной кристалл. — Будь готов к проверке, когда закончим с посохом. Магистор Кузаун лично захочет убедиться, что ты справился с этим этапом обучения.

Посох создавался примерно по такой же схеме, как и жезл, но в самом начале возникла одна проблема, из-за которой пришлось от кое-чего отказать.

Когда я изучал умения для жезла и посоха, то забыл, что бесконечно запихивать умения в наргодат невозможно. Зачастую структурные умения вписываются в дополнительные элементы и именно от их состояния зависит, получится ли вообще умение использовать — но на общее количество доступных для вписывания умений влияет именно что основа создаваемого наргодат.

Сердечная жила гоблина-чемпиона была подготовлена идеально, позволяя вместить в себя три умения, а оценка жиаклистского стебля показала, что он увеличит количество умений для записи на одно. Я не был ограничен, создавая жезл. С посохом история иная.

У меня четыре псехвотрубки: одна подготовлена золотым кваралитским раствором с моим личным узором, три через золотой аналог. Обычная и две аналоговых вмещают в себя три умения, третья четыре. Выбор очевиден, но умений-то я подобрал шесть: «Пронзающий удар» для острого основания, «Костелом» и «Крушитель шита» для набалдашника, «Лёгкость», «Шок молнии» и «Воздушный удар» для древка.

С помощью наводящих вопросов я поделился своей дилеммой с Густахом и Кузауном. С открывшимися подробностями пришёл к Хлар’ану и убедился, что получится вписать пять умений, если использовать полностью соответствующие умениям материалы. Такие у тёмного были.

Я отказался от «Лёгкости». «Пронзающий удар», «Костелом» и «Крушитель щита» нужны, это боевые умения. «Шок молнии» при блоке ударит врага лёгким разрядом и дезориентирует его, а «Воздушный удар» поможет оттолкнуть. «Лёгкость» облегчит вес посоха, её я учил на случай, если меня окружат и придётся усиленно работать посохом — но при таких раскладах шансов выжить практически нет. А раз так, то и смысла в «Лёгкости» нет, как и нет смысла доводить до подобного.

Когда все элементы посоха были подготовлены — я передал Хлар’ану один из пустых тёмно-зелёных мешочков, привезённых с материка скверны. Его полоски я использовал на теле посоха как утяжелители, и набалдашник с остриём сделаны их них. Всё это заменят прочие материалы, но можно ли зелёную кожицу налепить поверх так, чтобы она не затрудняла использование умений?

Во Фраскиске я купил две книги, «Тонкости лиоратий в неметаллических материалах» и «Духовная подготовка всякой кожи и получение наргодат. Размышления о путях использований». В них имелись подсказки на подобное использование кожи, во второй так вообще нашлось упоминание складывающейся походной плиты с одним кругом нагрева из двух полукруглых пластин, а соединялись деревянные части через кожаную перемычку. И через неё обменивались энергией.

— Про это… тоже? — Хлар’ан повертел пустую плотную кожицу, задумчиво чуть растянул её пальцами и с лёгкостью прищёлкнул насквозь ногтями. Я ответил, что и о происхождении этой кожицы ничего не скажу. — В прошлом этапе обучения знаний в тебе не было, а теперь… — тёмный эльф прервался, саркастично подмахивая ладонью с кожицей. — То, что ты хочешь сделать — осуществимо. Но я…

— Но ты хозяин этой лаборатории, и тебе надо убедиться в безопасности. Можешь не объяснять, — я взял пустой мешочек и показал, на какие полосы буду разрезать его. Тёмный прозорливо смекнул, что одного мешочка на всё не хватит, и я честно признался, что таких у меня два. И щёлкнул по обмоткам посоха, намекая на конечное состояние. — Полностью ужимается за пять дней. У меня расписание сдвинули, на следующей десятине с матонами иду на разведку. Шесть дней меня не будет. Успеешь?

Тёмный эльф в ответ хитро улыбнулся.

Ещё на прошлом учебном этапе то ли Густах, то ли Клаус сказал, что вокруг академии есть три макиры, природных скверных места. И одно из них матоны используют для тренировок.

Я сильно удивился, когда группа из матонов и фаронов-второгодок прибыла к небольшому лесу со скрюченными деревьями. Скверный лес небольшой, летом его можно пробежать насквозь за минуту. По нему расхаживали ровно три Нашласарских манула скверны, по одной и той же протоптанной тропинке, с одинаковым интервалом между собой. Других порождений не было.

— Следующей осенью опять устроят представление на арене? — спросил я у Клауса, показав в сторону скверного леса.

— Это решение магистрата, — привычно отчеканил матон с вертикальным шрамом на губах. — Ты запомнил своё задание?

— А чего его помнить? — я отправился в сторону порчи под недоумённые взгляды фаронов.

От академии до рощицы с манулами примерно полтора дня пути, но это летом. Зимой, по глубоким сугробам вереница разумных добиралась все четыре, толкая за собой тележки с провиантом. За нами ехала только одна длиннющая повозка с запряжёнными в неё лошадьми — именно для них и прокладывался путь через сугробы. Повозку закрывал тент, внутри покачивалась массивная металлическая клетка, а в привязанные к ней сундуки поглощались все ближайшие белёсые ниточки и рябь пространства.

Лагерь разбили в трёх километрах от леса, а на следующий день все отправились к порче, притолкав телегу с клеткой поближе к началу скверного места. Фароны отошли чуть поодаль, а матоны выудили из рюкзаков небольшие шкатулки. Я должен убить двух из трёх манулов, чтобы не помешали добыче. Я увижу это воочию, в этом и смысл моей помощи, эдакий бартер. Да и о моих способностях все будут молчать, присутствующие обязаны клятвой молчания перед академией.

Я вернулся, оттащив трупы двух манулов от протоптанной тропинки. Фароны в этот момент косились на меня уже не с недоумением, а с откровенным шоком и вполне осязаемым страхом, да и матоны кидали задумчивые взгляды.

Матоны, приказав фаронам смотреть внимательно, достали из шкатулок защитные обереги от скверны, выпили по склянке защитного зелья от воздействия скверны, похватали длинные палки с широкими полотнами. И направились прямиком в лес. Матоны выстраивались в две линии, держа расстояние между собой не меньше двадцати метров, растянули сероватые полотна и начала аккуратно, не приближаясь к манулу, вести его по коридору наружу из леса, постоянно передвигаясь в такт порождению.

Зимой твари вялые и подторможенные, защитные обереги скрывают присутствие, а широкие толстые полотна могут быть пропитаны особым составом — только комплексом совпадений можно объяснить, почему тварь не нападала на матонов, и лишь заторможено шла вперёд по загону из полотен.

Матоны вывели манула из леса и продолжили направлять к телеге с клеткой — её уже открыли, держа дверцы поднятыми на длинных верёвках, а к самой телеге подставили пологий деревянный пандус. Каким-то чудом матоны завели в клетку манула, дверцы тут же опустились вместе с тяжёлыми сундуками. Манул замер и вовсе не реагировал, даже когда к телеге подвели лошадей.

— Это всё, что магистрат разрешил показать. Тебе запрещено присутствовать на размещении твари под ареной, — отчеканил Клаус, подойдя ко мне и отрешённым взглядом смотря, как телегу толкают к лагерю по протоптанному следу.

— Лучше бы магистрат этого не показывал. Тварь ловят только зимой?

— Да. Нашласарский манул скверны, Кракчатский терракотовый вепрь скверны и несколько других тварей. Только их. Только так. Только зимой.

Клаус отправился за остальными в лагерь. Я покосился на две туши манулов и сплюнул, пойдя за Клаусом. Смысла добывать заллаи сейчас нет, ничего необходимого с манулов я не получу.

Произошедшее с манулом объяснить сложно, но возможно. Холод и обереги влияют на успешную поимку твари — но что спрятано в сундуках? Оно поглощает ману в неимоверных объёмах. Я не знаю, что именно в сундуках, но, кажется, понимаю принцип как вообще ведут себя порождения. Они реагируют на «нормальную», естественную ману этого мира и его обитателей. И если обрубить порождению способность чувствовать магическую энергию, то он потеряется и не поймёт, что делать — как какой-то робот. Вот эта разница в восприятии маны и объясняет, почему порождения не реагируют на нежить — от последней отходят белёсые ниточки ломаные и кривые, закручиваются и будоражат пространство шипастой рябью, когда как от всякого нормального существа ниточки ровные или слегка волнистые, и не закручиваются, и рябь от них исходит обычными волнами.

И это же объясняет, почему порождения не реагируют на меня, а нежить пытается убить. Первым я как нежить, а вторым я вижусь вообще чем-то непонятным. И это же подкрепляет мои скверные предположения о скверне.

На восьмой десятине я наконец-то приступил к изготовлению посоха.

В набалдашнике шестопёром расположатся четыре серебряных толстых палочки для «Крушителя щита» и четыре такого же размера палочки из ивы Ласика для «Костелома». Хлар’ан ничего не объяснил про это дерево, я уже после сходил к Густаху с вопросом. Ива Ласика — одно из магических деревьев, выращиваемых на магических подкормках, из-за чего сердцевина прекрасно проводит и накапливает ману. На древко посоха четыре медных кольца для «Воздушного удара», а четыре кольца из небольших сапфиров удержат «Шок молнии». И медный наконечник в осн для «Пронзающего удара».

Всё это сверху покроет тёмно-зелёная кожица. Тёмный выяснил всё о ней. Кожица передаст через себя ману и умения после правильной и несколько нудной обработки, используя дорогие и нечасто встречаемые материалы. У Хлар’ана они есть. Но какая ирония — мешочки хранят в себе золотой аналог кваралитского раствора, но кожица вообще не поддаётся обработке аналогом.

Все элементы посоха были объеденные магическими печатями на огромном ватмане, собранном из сорока обычных листов. Выкачка энергии из искусственного кристалла заняла чуть больше десяти минут, после которых я всё склеил, нацепил поверх частей зелёную кожицу, и вынес посох на улицу, в специально подготовленный длинный ящик. Где тот и пролежал до следующей десятины.

Спустя десять дней я занёс посох в лабораторию, разместил на вытянутом полотне из склеенных листов, окружил овальной магической печатью и подал толику маны. «Система» немедля отозвалась сообщением о только что созданном магическом предмете. Уже через минуту под моими ботинками хрустел снег, а тёмный эльф прикрывал ставни в своей лаборатории.

Внимание, Вы собираетесь привязать к себе предмет

«Посох малого внутреннего величия души»

Хотелось бы мне узнать, при чём тут малое величие какой-то души и мой посох, и как вообще такое возможно, что я подряд делаю два наргодат с особыми свойствами. Для последнего нужно иметь не только большой уровень в навыке «Чувство магии», но и в навыках «Знание магии» и «Столярные работы», которых у меня нет. Первое-то понятно, но вот жезл и посох считаются деревянным оружием, и попадают под действие навыка «Столярных работ». Так ещё показатель «Удачи» должен быть хотя бы не меньше трёхсот, когда у меня всего двадцать четыре пункта.

Если всё происходящее — эдакий крайне специфический способ для мира извиниться за мою скверную судьбу, то я не продаюсь. И за такие жалкие подачки тем более.

— Второй благословлённый наргодат, это… — Хлар’ан прервался, медленным, оценивающим взглядом окинув меня с головы до пят. — Твои боги любят тебя, или издеваются?

— Ненавидят, — ответил я, памятуя, кого именно ксаты считают своими богами. Тёмный усмехнулся.

— Магистрат вызывал меня. Магистор Кузаун хочет лично убедиться, что ты преуспел в этом этапе обучения. Прошла половина из выделенных тебе десятин.

— На прошлом занятии он меня предупредил. Проверка состоится сразу, как я доложу о готовности своих наргодат и верну искусственный кристалл. Я это сделаю сегодня же.

— О нашем… договоре уже после проверки? — аккуратно спросил тёмный, мельком глянув на мой рюкзак. Тот источал подозрительно много искривлённых и ломаных белёсых ниточек.

— Когда приступим к изучению разумений?

— Собака готова, осталось получить от магистрата кристалл обучения. Завтра после встречи с магистором? — с намёком спросил тёмный.

— Тогда о нашем договоре говорить будем сейчас.

Я положил на стол увесистый мешочек, и развязал его. Я запаха вообще не почувствовал, но стоявший в трёх метрах тёмный эльф моментально «позеленел», вытаращил глаза и прикрыл ладонью нос, а второй рукой яростно замахал, призывая немедленно завязать мешок обратно.

Я продолжил говорить только когда тёмный несколько минут отстоял около открытого окна, опершись руками на раму, жадно глотая воздух и проветривая лабораторию. Через открытое окно просачивался холодный воздух, белой дымкой расстилаясь по полу. Хлар’ан, пока стоял около окна, каждую секунду порывался мне что-то сказать, но всегда отказывался и чуть ли не высовывал голову наружу.

— Здесь сто зёрен. Такие, как и в прошлый раз, — я аккуратно похлопал по мешочку.

— Я в рабство не продаюсь, — отрезал Хлар’ан, подкрепив слова взмахом руки. — Мы договаривались о приглашениях на аукционы, но… Я-то рассчитывал на десять, ну двадцать зёрен в обмен на четыре аукциона.

— Значит, вопрос об остальных. Или они тебе не нужны?

— Нужны, — тёмный хищным взглядом вцепился в мешок.

Мы недолго спорили о судьбе зёрен. Я сразу сказал, что в ближайшие три года хочу получить доступ вообще к любым аукционам, притом список этого года дам весной. И, конечно, это забота тёмного организовать и придумать, как именно я получу на них пропуска и прочее. И я требовал полное объяснение принципов работы класса «Некромант-Призывател» и умений, которым я обучусь уже завтра.

— Может быть, пройдёт несколько лет, прежде чем я сам во всём догадаюсь. А так мы сэкономим друг другу время, — я кивнул в сторону мешочка, перехватив покрепче посох.

— О чём именно догадаешься? — голос тёмного стал сухим, звенящим. Эльф прищурил глаза и быстрым взглядом окинул мой кинжал с жезлом, посох и кольца на левой руке.

— О плотной связи пути «фурта аш аксар» со скверной.

Тёмный плотно сжал губы и медленно поднял правую руку на уровень пояса, к гримуару. Я чуть выдвинул вперёд левую руку с новым посохом, а правую аккуратно приподнял на уровень пояса, к кинжалу. Хлар’ан сквозь прищур смотрел строго мне в глаза, я отвечал тем же. Ветер за окном свистел, тарабаня во входную дверь, действуя на нервы.

— Нл’аяф нара ул дн’аут, — процедил тёмный фразу, переводимую примерно как «Тяжёлое испытание нужного пути».

Хлар’ан глубоко вздохнул и убрал руку от оружия. Я сам опустил правую руку и чуть ослабил хват посоха.

— Ты и так догадался, но я этого не скрывал. Чем больше пагубного влияния использовано, тем выше результат, — тёмный ненадолго открыл шкаф, показав на белую дощечку с прожжёнными дырами. Следом он показал на мой кинжал. — Базовые заклинания пути «фурта аш аксар» потребуют от тебя то, что потребуют прочие. Но то, чему я обещал тебя обучить, что доступно только нам, Сет’ах — в нём требования не такие. Осуществлённый призыв тем сильнее, чем больше пагубного влияния прошло через… усилитель. И чем сильнее усилитель, тем сильнее призыв.

— Это очень пространное объяснение.

— Ты поймёшь больше, завтра, — тёмный резко повернул голову, покосившись на внутренний двор лаборатории. Пепельные волосы эльфа волной качнулись вслед за движением головы. — Многое изучить не сможешь, но что всё обещано — изучишь.

Я посмотрел на Хлар’ана взглядом, в котором только слепец не заметил бы ярость и презрение. Тёмный эльф поспешил поднять руки и объяснить, что обещанные мне умения с призывами разделяются на два круга, а прочие находятся отдельно. И триста очков в характеристики «Воля» лишь стартовое значение для каких-то особых призывов, притом на таком низком уровне «Воли» затраты «жизни» и «маны» огромны — какой-то самый низший призыв вообще потребует от меня около пяти тысяч «маны» и двух тысяч «жизней» на сам призыв, и пять сотен «маны» и две сотни «жизней» на каждую минуту его поддержания.

Я запросил список всех умений и их требований. Тёмный сразу предупредил, что именно для изучения даже самому требовательному умению потребуется минимум сто «Воли», столько же «Интеллекта» и сто пятьдесят «Магии». Но, как вновь предупредил Хлар’ан, изучить умения можно, но их использование однозначен убьёт меня.

— Что значит «убьёт»?

— Это и есть. Смерть, — предельно честно ответил тёмный.

Я усмехнулся, решив отбросить все условности, достигнутые три года назад. Тогда я мало что знал о мире и его устройстве, но сейчас некоторая часть пробелов исправлена.

— Скольким вообще «разумениям» ты планировал меня обучить?

— Шесть в первом круге, семь во втором, и четыре телесных. Сразу предупреждаю твоё недовольство: шесть разумений из второго круга потребуют две единицы величия. Отсюда и высокое воздействие на кристалл обучения.

— Но в кристалле останется мест только на два «познания», хотя я должен получить четыре. И почему в гильдиях кристаллы разные, а ты будешь пользоваться одним?

— Потому что буду учить тебя из своей души, а это многое меняет, — ответил Хлар’ан и ожидающе замолк, будто проверяя моё терпение. Я молча ждал ответа на первый вопрос. Тёмный едва заметно приподнял уголок рта в усмешке. — Я обучу тебя завтра в лаборатории «Новелле знаний» и «Страницам записей», а после мы пройдём в магистрат, и ты узнаешь «Зельеварение» и «Знание магии».

— «Зельеварение»?

— Это познание обещано тебе от магистрата. Три года назад тебе назначили именно «Зельеварение».

— «Новеллу знаний» я знаю. В магистрате я выучу только «Зельеварение». Всё остальное — здесь. Всё, — последнюю фразу я сказал, повысив голос на одну тональность.

— Твоё право, я обещанное сдержу, но, Ликус, подумай над моими словами. Призывы второго круга опасны для неофитов. Ты сможешь изучить второй круг и после, у тебя останется право в любой день прибыть в академию. Получишь титул магоса, отправишься в странствие, накопишь сил и возвысишься. Через пять лет ты прибудешь обратно и всё получишь.

— У меня на это время другие планы.

Вечером в тот день я вернулся в общежитие в наисквернейшем настроении. Момент про увеличенное воздействие скверны заезженной пластинкой прокручивался в мыслях, а сердце грызло нехорошее предчувствие. Казалось, что с обучением у тёмного эльфа я вновь стал подопытной крысой, с величайшей предрасположенностью к классу «Некромант-Призыватель», а учёный с пепельными волосами и красной радужкой глаз крайне пристально наблюдает за реакцией подопытной крыски.

В комнатах девочка в поношенной рабочей робе, подпоясанной простой верёвкой, нахаживала круги вокруг стола в томительном ожидании. На столешнице лежал сложенный вдвое листок.

— Ой, господин Ликус, с возвращением, — прощебетала Ула. Девочка моментом подскочила ко мне и протянула руки, чтобы взять верхнюю одежду и повесить в шкаф. Из-за подросткового роста ей приходилось пользоваться табуреткой, но Улу это нисколько не смущало. Она закончила развешивать одежду и радостно показала на стол. — Мне братик письмо прислал!

— Как у него дела?

— Не знаю, — сконфуженно пролепетала Ула, потупив взор и застенчиво посмотрев себе под ноги. — Маг принёс, но сразу ушёл. Я читать ведь… не умею. А, господин Ликус… а вы, можете, почитать мне?

— Ужин когда?

— Должен быть через десять минут, господин, — проговорила Ула чуть накуксившись.

— Вот после ужина и прочитаю, — сказал я, на что девочка радостно улыбнулась и согнула спину в низком поклоне.

Во внутренней комнате я прислонил к стене два практически одинаковых посоха, только у второго набалдашник немного вытянутый, кольца на древке чуть толще, да и весит на грамм сто больше. Но внешне отличий нет. Всё такая же чёрная палка с зелёными обмотками, и не поймёшь, действительно ли это магический посох, или просто украшение. Это скроет мои возможности. Тем более что я решил отказаться от магического комплекта одежды. Раньше я планировал сделать его, чтобы следить за уровнем накопления порчи и не бояться заходить в скверну, но у меня будет комплект из кожи кракчата, а такие вещи поглощаются долго.

Пока я неторопливо ужинал, Ула быстро сбегала на кухню, так же быстро съела свой ужин в компании с другими невольниками и поспешила в комнаты. Где нетерпеливым хорьком сидела за столом, ёрзала и неотрывно следила за сложенным листом бумаги, будто тот мог отрастить ноги и убежать. Моё неожиданное возвращение испугало девочку, она подскочила, нервно спрятала руки за спину и растянула губы в слегка кривой улыбке.

Я решил подшутить над Улой и, полностью игнорируя ту, направился во внутреннюю комнату. Ула проводила меня разочарованным взглядом щенка, и сразу обиженно насупилась и надула щёки, когда я незлобно прыснул от её вида. Я положил ладонь Уле на голову и легонько растрепал волосы, чтобы та перестала изображать из себя воздушный шарик в форме хомячка.

«Привет, сестрёнка. Надеюсь, у тебя всё хорошо, и ты не болеешь. Был рад узнать, что у господина Ликуса для тебя мало работы. У нас всё хорошо, не волнуйся. Мы устроились в Трайске, нам помогли найти жильё, в две комнаты, теперь Утара спит отдельно. В гильдии устроились, выполнили задания на разведку. Господин Ликус, наверно, прочитает это письмо. Он был прав, в Трайске много работы, мы смогли немного накопить на следующий год. Я сделаю всё, чтобы сделать что хочу, и подарить тебе подарок. Скучаю и обнимаю, твой брат Каир».

— У братика… братика… — залепетала Ула сквозь проступающие слёзы. — У братика всё… хорошо. Спасибо… Спасибо, великий Гланахтон, — девочка заревела, закрыв лицо ладонями. У меня защемило на сердце.