Скверная жизнь дракона. Книга седьмая

Глава 3 Часть 2

Во Фраскиске, после исследования руин, я провёл только один день. Из-за объективных причин.

Исследование руин Баскара прошло быстро и без проблем, в том числе и моё личное. В широких канализационных клоаках, длинных полукруглых коридорах с приподнятыми дорожками у стен и некогда заполненных нечистотами, теперь встречались всякие слизняки да длинная извилистая трава и кустарники, росшие в клоаке и свисавшие с потолка. Но это только в часе ходьбы от входного зала канализации. Пользуясь ночным зрением, «Чувством магии» и «Обнаружением жизни» — я избежал встреч с патрулями гобляторов и группой гобляторов-охотников, нёсших на жердях трупы слизняков. И без проблем спустился на второй ярус, чуток осмотрелся и вернулся к дожидавшимся меня Ноту и Галису. Они стояли около одной из развилок, на пересечении двух клоак, и нервно поглядывали в темноту руин. Авантюристы нервно сжали рукояти мечей, когда в темноте послышались приближавшиеся шаги, но их успокоило постукивание острия посоха о каменные дорожки.

Вернувшись в широких входной зал, разделённый на две части стоком с улицы — я всю оставшуюся ночь расписывал на листках виденное на втором ярусе, зарисовывал расположение проходов и отмечал монстров. Перед отъездом из Магнара глава гильдии представил меня одному из сопровождающих караван работников гильдии. Он отвечал за припасы, и он же отвёз мой отчёт главе гильдии.

Группа собиралась из двух государств, и после исследования разъехалась в разные стороны. Нот и Галис отправились в Магнар, а я поехал к Фраскиску. С очень нехорошим предчувствием. Вместе с нами из Магнара выехало четверо авантюристов, они участвовали в исследовании, и в одном из них Галис признал нутона, внимательно слушавшего хвастовство портного. Четвёрка отправилась во Фраскиск.

Но моя распалившаяся паранойя была лишь первой причиной скорого отъезда. Я мог опоздать на некоторые аукционы, если бы не ускорился. Тем более что в следующий на юге город собирался караван как раз через день после моего прибытия.

Встретившись с Асиликом и вступив в караван с прочими свободным торговцами — у меня оставалось не так много времени на все дела. Сперва я оставил послание пятёрке торговцев, с которыми общался прошлой осенью, и рассчитывая встретится с ними перед ужином. Дальше я практически бежал по городу, едва не расталкивая народ, стараясь как можно раньше успеть в книжарню. Меня ждало три книги, за которые я не пожалел отдать расписку в тысячу монет королевства Калиск. Хотя ради таких названий я мог бы заплатить и в три раза больше.

Но, как и с причинами скорого отъезда, я практически бежал по улицам города не только потому, что торопился исполнить всё намеченное. «Чувство магии» показывало следовавшие за мной две группы по две звёздочки. Иногда они менялись, одна продолжала следовать, а другая уходила далеко вперёд, чтобы потом пропустить меня и поменяться с первой группой местами.

Они проследовали за мной до магазина одного из местных магов, лысого, с густыми седыми усами и вышитой на мантии высокой башней. Дверь в магазин оказалась закрыта на обед. Остановиться где-то я не мог, поэтому поспешил вернуться в отель «Монж-Телер», где воспользовался услугами одного из работников и послал весточку Асилику. Двое преследователей смотрели за главным входом, двое обошли отель и контролировали обходные улочки. И я мог бы отсидеться в отеле до выезда, но два важных дела требовалось закончить всенепременнейше.

Я едва успел выйти с главной площади, как «Чувство магии» показало отчаянно быстро приближавшуюся со спины звёздочку, переросшую в белёсый овал. Он перешёл на бег, когда нас разделяло пять метров, послышался цокот набоек о мощённую камнем улицу.

Я успел развернуться и вовремя заметить блеснувшую сталь. Она щёлкнула по древку посоха, размашистый удар опрокинул женщину и та, падая, по инерции воткнула нож в бедро одному из прохожих. Тот закричал от боли, женщина подскочила и попыталась наброситься на меня с кулаками, за что немедленно получила точный удар в нос. Она и осела, стараясь ладонями вернуть обратно вытекающую кровь и причитая, что это из-за меня осенью погиб её муж; я виновен, что она вынуждена была стать шлюхой, дабы прокормить её дочку, да только денег не хватило и бедняжка зимой слегла с болезнью и предстала перед богами.

И только я захотел послать женщину с её причитаниями в скверну, как подозрительно быстро объявилась стража. Она сразу разобралась, что это женщина во всём виновата и напала на ксата. Солдаты подхватили плачущую женщину и раненого мужика и поспешили удалиться, собираясь отвести раненого к ближайшему лекарю. Так сказал главный среди прибежавших солдат, до зуда между лопаток похожий на капитана с северных городских ворот.

Именно этот случай заставил меня осознать, что во Фраскиске лучше не задерживаться, по крайней мере пока князь не получит результаты исследований. Хотя, не считая озлобленных взглядов прохожих, их абсолютной уверенности в правдивости слов женщины и полного одобрения её поступка — я получил небольшую передышку. Преследовавшая меня четвёрка ретировалась, стоило страже оказаться рядом.

Сидевший в своей лавке лысый маг скривился и едва не послал меня на все известные стороны света — но приметил мои отличные от прочих ксатов глаза и успокоился, хоть и не позабыл сплюнуть с досады.

— Задрали меня твои сородичи.

— Не тебя одного, — я усмехнулся, памятуя переданную Густахом серебряную палочку, бывшую кольцом. — У меня два дела. Оба сам знаешь какие.

Я положил на стол небольшую визитку, пустую, но с аккуратно выведенными по краям вензелями. Маг кивнул, закрыл входную дверь и передал мне комплект из пяти визиток и столько же листов с инструкциями, в каком городе куда и к кому подходить, и что говорить.

— Эксперимент, — сказал я, положив на стол пластинку полёвки, подготовленную аналогом, и результат её оценки. Маг покосился на листок и отодвинул его.

— Я должен сам убедится. Приходи завтра.

— Я завтра уезжаю. До осени.

— В скверну все эти любезности, с тобой и с твоим народом. Только контракт, мне друзья среди вас не нужны, — маг достал на прилавок статуэтку Тона, с факелом и книгой в руках, на подставке с двумя небольшими углублениями.

В гильдию свободных торговцев я пришёл взвинченный из-за сегодняшних событий, но вид ожидавших торговцев смягчил мой настрой. Я подсел к ним и ёмко рассказал, что скоро в Трайске всё образумится с бумагой магической. Торгаши в ответ подтвердили, что в городе с добытчиками всё ещё плохо, но у местных алхимиков всегда есть ингредиенты из заллай с местных порождений. И именно поэтому торгаши не удивились просьбе шепнуть магам из свободной школы Русира, что было бы крайне прекрасно перебраться им в Трайск к следующей весне. С работой в первое время будет тяжко, но если они будут молиться и успешно трудится на благо себя и города, то боги ответят на их молитву.

— Тебе что-то известно? — настороженно спросил один из торгашей.

— Иначе бы я говорить не стал, — я взял загадочную паузу. — И если напрягутся пятеро, сидящие за этим столом, то в молодой город империи они смогут возить не только утварь.

Торгаши переглянулись и пообещали сделать всё, чтобы маги их свободной школы узнали о происходящем, но не прознали приближённые к королю дворяне.

— И чего делать будем? Задерживаемся, или двигаем? — спросил главный из охранников, пристально глянув на Асилика. Тот перевёл взгляд на меня. Я уже которую минуту от раздражения натирал переносицу.

Четверо преследователей попёрлись за нами, устроившись охранниками в караван сначала до Улиграйска, а потом и до Зансийска. Города, куда мы прибыли сегодня вечером. Мы только и успели, что найти место на ночлег и поужинать. Теперь же четыре извозчика вместе с четырьмя охранниками ухаживали за лошадьми и пересчитывали припасы; двое охранников на втором этаже оккупировали часть коридора к нашим комнатам и никого не пропускали; а я сидел в опустевшем обеденном зале гостиницы вместе главным охранником и его помощницей, одновременно и женой, и Асиликом и его помощником.

— Про бластарии, точно? — спросил я у ратона с густыми русыми бакенбардами.

— Сезон только начался, ещё немного холодно по ночам. Авантюристы пойдут в скверное место через неделю. Очереди в церкви не должно быть.

— Ксат пойдёт в церковь, — растерянно покачал головой начальник охраны, нутон с практически постоянным волчьим хищным оскалом и старательно сбритыми волосами. — Если бы не видел эту… как ты назвал её, на твоих плечах, то подумал бы тебя идиотом.

— Иногда я сам так думаю, — я не сдержался и рассмеялся, на что все присутствующие озадаченно переглянулись. В который раз за эту только начавшуюся поездку.

— Ликус, простите меня, но вы… У вас точно всё хорошо? — аккуратно спросил Асилик. — Как выехали из Фраскиска, так с каждым днём я вас не узнаю.

— Я просто устал. Учёба в академии выматывает, — я чуть наклонился, чтобы раздосадовано сплюнуть, но осознал под ногами дощатый пол гостиницы и передумал. Вместо этого поправил перчатку на правой руке, снимаемую только на ночь да на приём еды. — Я там только и делаю, что о тварях рассуждаю, так ещё и с вами. Сколько ни ехали, так вы только о скверне и говорите.

— Так не со зла. Ты ж, этот… ну, первый за много веков. Интересно.

— Да я не против, но не каждую же свободную минуту? Другие же темы есть для разговоров.

— Понял, чего-нить придумаем, — мужик покосился на свою жену, на что та согласно закивала и хищно зыркнула в мою сторону.

— Так чего делать будем, Ликус? — аккуратно спросил Асилик.

— Караваны точно через два дня? — я с намёком посмотрел на помощника Асилика.

— В гильдии так и сказали, что не раньше двух дней. Я завтра опять побегу, не волнуйтесь, всё узнаю, — протараторил парень, попутно качая головой в такт словам.

Я попросил помощника Асилика кое-что узнать у хозяина гостиницы. Тот подтвердил, что за звонкую монету я могу рассчитывать на многое.

— Завтра с утра пойду в церковь, узнаю об очереди и ритуале. И отправлю пацана гостиничного сюда. Если действительно закончат к обеду или чуть позже, то послезавтра двигаем вперёд.

— По какой дороге? — спросил главный охранник. Его супруга придвинула ко мне карту ближайшей местности между Зансийском и следующим на юго-западе городом.

— Узнать бы, что завтра эти четверо делать будут. И есть ли другие.

— Должны быть, — промурлыкала жена начальника, карими глазками стрельнув в сторону мужа. — В прошлом городе нигде не отдыхали, следили всё. Не, хоть один, но должен был к девочкам наведаться.

— Может, они тупые? Или, того, немощные, — мужик с усмешкой ткнул жену локтем, на что та хлопнула его по плечу и заулыбалась.

— Их может быть больше четырёх, и пойдут они за нами пешком или на лошадях. Пусть завтра кто-то из охранников следит за мной и теми четырьмя. Надо постараться понять, где они остановились, есть ли у них друзья и как вообще с транспортом. Там и решим.

— Что с караваном-то? Вступить надо, хоть на отложенное прибытие, — аккуратно произнёс Асилик.

— По главной дороге до следующего города три дня пути, четыре по запасной. На запасной нет народа, и к скверным местам прибыльным близко проходит. Рядом с главной дорогой таких нет. Но мне на аукционы надо успеть, — я показал на запасную дорогу между городами, которой толком не пользовались, судя по узнанному Асиликом. — Такие пустые, безлюдные дороги дальше есть?

— Только ближе к оркам, это прям около Яхоновского княжества.

— Далеко. Нам бы не мешало торопиться, с такими темпами мы только к концу первого летнего месяца прибудем на место.

— Если сократим, — лысый охранник постучал пальцем по участку карты, где предполагалось объехать один из городов по диким землям, выехав на совершенно другую дорогу, и экономя четыре дня.

— Если дождь пойдёт, то там и останемся.

— Зато их выманим.

— А если их двенадцать, и они на конях?

— Вот это вряд ли. Если есть дружки, то ток четыре, и пешком. Ты для лиги важный хрен, но не стоишь того, чтобы другие на твоё убийство тратились.

— А вот с этим бы я поспорить. Но не буду.

Когда на следующий день я шёл по городу — горожане и зеваки кидали на меня полные презрения и ненависти взгляды, а кто-то даже громко сплёвывал. Когда я вышел на широкую площадь перед зданием с витражными окнами во всю стену и причудливой амбарной крышей — народ косился на меня с удивлением. Когда я пошёл напрямик к массивным входным дверям — все вокруг меня едва скрывали злобный оскал, предвкушая скорое веселье. А когда я переступил порог — едва не рукоплескали.

Дверь в церковь не закрыли, народ с улицы вожделенно следил за происходящим. Я едва сдерживал ехидную ухмылку, подходя к кристаллу, расплылся в улыбке, назвав своё имя и рассказав о должности сулина. И едва не засмеялся, когда кристалл никак не отреагировал на три моих ответа. Народ и служители церкви шокировано молчали, где-то на улице хлопки крыльев голубей слышались щелчками по носу.

Меня попросили ещё раз пройти процедуру дознания, но я состроил удивлённое лицо и вслух попытался вспомнить, а точно ли добровольно зашедший в церковь ксат обязан повторно её проходить. Проводивший процедуру церковник, трихтих, понятливо закивал и спросил, чего вообще тогда мне здесь нужно. И проводил к дальнему углу церкви.

Рядом со скрывавшей лестницу в подвалы дверью, за широким столом сидел служитель в зелёной накидке поверх белых одежд. Он отвечал за принятие ураллай на очищение, и он же покосился на меня как на придурка, когда я задал вполне интересный для себя вопрос. А потом ещё, и ещё. В итоге оказалось, что части разрезанного полотна будут считать за отдельные вещи, но скопом очистить несколько отдельных вещей и провести общий ритуал бластария возможно. Стоить это будет как пять ритуалов. Стоимость же каждого ритуала примерно равна десяти золотым Арнурского королевства.

Пользуясь правом на десять бесплатных ритуалов, я передал два головных обруча с материка скверны. Вместе с ними передал листки с результатами оценки, как того требовали правила подачи ураллай на очищение. Всё это церковник переписал на отдельный лист бумаги и через небольшой кристалл заключил со мной контракт, обещая результат через два часа. Я предупредил, что вернусь с дополнительной работой и хотел бы получить результат сегодня же — на что церковники предупредили о неизбежности процедуры дознания.

Выйдя из церкви — я прошёлся по площади, отходя от надоедливых вездесущих взглядов, пока не остановился, посмотрев на мелкого сына хозяина гостиницы. Он покорно ждал меня около церкви, и так же покорно поплёлся следом. Я спросил пацана про местную книжарню, и отправил бежать в гостиницу.

В книжарне ничего интересного не нашлось, вскоре я был у портного, где шёлковое полотно разделили по метру. Оставшееся время я коротал в одной из питейных недалеко от церковной площади, неспешно потягивая тёплое вино. Но лёгкий хмель в крови не помешал мне заприметить изменения, коснувшиеся двух обручей. Теперь от них отходили только ровные и иногда слега волнистые белёсые ниточки, исчезавшие с небольшой рябью пространства. Не было изломанных и кривых линий, и никакой шипастой ряби.

По заключённому с церковью контракту служители обязаны отдать мои предметы, даже если они до этого были магическими и полностью потеряли себя. И один обруч таковым и стал, в нём больше не ощущались две магических дорожки с циркулирующей по ним энергией, перетекавшей с завихрением в изумруд в центре обруча. Но во втором такое чувствовалось настолько же отчётливо, как и в пещере на скверном материке.

Я бы мог ещё долго наблюдать за белёсыми ниточками и задаваться вопросами, как вообще церковники смогли очистить предметы от скверны — но именно сейчас меня больше интересовал конечный результат. Я оставил тридцать семь отрезков из синеватой шёлковой ткани, и помчался к оценщику, передав тому уцелевший обруч и перчатку.

Меня в гостинице ждал Асилик с помощником и начальник охраны с женой. Они все вместе сидели в одной из комнат. Сидевший на кровати начальник охраны подался вперёд и хищно оскалился.

— За тобой следили, — с охочими до крови нотками в голосе сказал главный охранник.

— С самого утра.

На столе развернули карту Арнурского королевства. Нужный город примерно в двенадцати днях пути от столицы королевства, или через три города от неё. Около города, на который я показывал, стояла дата проведения закрытого аукциона.

— Мы должны успеть сюда во что бы то ни стало. Он будет во второй половине лета, но перед этим я хочу завершить все прочие дела.

— Надо ждать, чего остальные узнали, — сказал начальник охраны.

— Надо срочно отправить Илуру в Магнар сообщение, — сказал я Асилику. — На аукцион я привезу то, о чём мы разговаривали ещё прошлой осенью. То, о чём он узнавал у дворфов. То, что не изменилось. Мы выезжаем завтра, дорогу обсудим вечером.

Асилик отправился в ратушу, сопровождаемый супругой начальника. Женщина перед выходом поправила стёганный камзол, проверила кинжал с мечом на поясе и попросила мужа не скучать без неё. На что тот послал ей воздушный поцелуй.

— Если кто из охраны и извозчиков хочет передохнуть, то пускай это сделает сегодня вечером, — сказал я начальнику охраны.

— Чего мужики за вечер сделают? Даже не выпить, завтра рано дёргать, — мужик покосился на карту. — В объезд?

— Не хотелось бы. Нас в следующем городе ожидают люди лиги, они ждут заллаи.

— А мы дождёмся нападения, если выберем эти две дороги.

— А, может, и к лучшему? — я чуть наклонил голову вбок. — Не разберёмся с ними сейчас, так они будут нас гнать до Яхоновского княжества. А там недалеко орочьи земли. Какое племя?

— Все. Лет тридцать, или около того, на восточной стороне Поля Слёз кошаки главными были, — мужик задумчиво почесал лысину. — Хер знает, чего у них случилось. Перемешались они. Но… кошаки, говорят, всё ещё сильны.

— Насколько? Не хочется получить удар и от орков, особенно, если с преследователями столкнёмся.

— А хер знает. Но удара не хочется. Даже Великие Тоны не знают, что у орков в головах.

После обеда я не сильно торопился в церковь, на ходу прислушиваясь к «Чувству магии», как делал это все прошедшие дни. За мной всё так же следила двоица, а за ней следила другая двоица. Получался какой-то до комичности бредовый шпионский боевик.

В церкви вместо тридцати семи кусочков полотна церковник вынес пятнадцать, якобы некоторые небольшие по весу предметы могут исчезать вместе со скверной. В такое верится с трудом, но церковник показал на кристалл дознания и поклялся пройти процедуру, если я не доверяю его словам. Хотелось бы, чтобы церковник на своей шкуре ощутил участь цирковой мартышки — но я не мог привлекать излишнего внимания. И так весь город осиным гнездом шумит слухами о ксате, добровольно зашедшем в церковь.

Но как вообще церковники очищают вещи от скверны? В ритуале бластария участвует неподготовленное ядро хитца, и их же используют в кристалляриумной мастерской в академии. И в обоих случаях скверна как-то отводится или даже поглощается. В академии меня и близко не подпустят ко всяким секретам — стало быть, с вопросами о работе ядер я иду к церковникам. Я более чем уверен, что смогу получить подсказку насчёт моего «Осквернения».

В гостинице я сложил кусочки полотна в один из двух походных мешков. Первый я оставлю на хранение в Яхоновском княжестве, а второй возьму в долгую дорогу. В первый мешок я ещё положил три массивных книги — и со скверным чувством открыл вкладку с личным имуществом в лог-файле.

Двести семнадцатый год какой-то Победы. Хотя, не какой-то, а именно что драконов в Последней Битве между богами. Эту перчатку создал один из ксатов, живших на южном материке до прихода скверны. У меня нет желания спрашивать у вселенной, каким вообще образом эта перчатка пережила шесть с небольшим веков и сохранилась в том поселении — всё равно ответ не получить. Но раньше прочие разумные с ксатами всяко обходились куда более мягко, нежели сейчас, что ксатам пришлось заключать священный договор для защиты своих жизней.

В ближайшие дни я всенепременнейше попытаюсь вспомнить, от какой именно нежити мне досталась перчатка. Если в моё следующее прибытие на материк скверны поселение всё так же останется во власти порчи, то я потрачу даже месяцы, чтобы добыть хотя бы ещё одну такую же. При условии, что я воспользуюсь ей и останусь доволен результатом.

К вечеру мы знали диспозицию. Преследователей десять, лошадей нет. Остановились в постоялом дворе через три улицы от нас и видели, как извозчики закупались провиантом в дорогу. Я, Асилик, и начальник с женой собрались в одной из комнат.

— Дай им час, и попрутся за нами, — процедил начальник охраны.

— Меньше. Девки у них есть. Мы ждать не любим, — промурлыкала его жена.

— Ещё хуже, — цокнул тот, на что жена больно ущипнула его за бедро. — Если едем по запасной, и в сутках встаём от города… Если на отдых плюнут, то к утру будут у нас.

— Будут, девки у них есть. Мы ждать не любим.

— А это-то тут при чём? — нутон с непониманием уставился на свою жену.

— Чем раньше нас решат, — мурлыкнула женщина, проведя ладонью по горлу, и тут же стала максимально серьёзной, — тем быстрее отдохнут.

— Зелья «Кошачьего зрения» есть? — на мой вопрос начальник охраны гордо ответил, что на каждого бойца по две склянки. — Значит — запасная дорога, безлюдная. Останавливаемся недалеко от скверного места и дальше, пока я работаю, вы близко не подходите. Утром встретим гостей. Они точно не обнаружили слежку за собой?

— Сам доклады слушал, — отрезал начальник охраны.

— Сам-то сам, — я закивал, понимая, что многое сейчас зависит даже не от удачи, а от благостного стечения обстоятельств. Если следившие за мной не прознали, что были обнаружены, то завтра на одну проблему станет меньше. Я переключил своё внимание на Асилика. — Что с собаками?

— Они в конюшне сейчас, господин Ликус. Бойцовые, команды знают, я лично проверять ходил.

— Зелья «жизненных сил»?

— По двести и триста, все ложные, но много.

— Значит, осталось дождаться завтрашнего утра.

К выбранному месту мы приехали перед ночью, и я сразу пошёл добывать одно из порождений. Чем и занимался всю ночь, даже пригубил бодрящее яйцо, когда начал зевать через каждые пять минут. И вернулся с добычей в лагерь примерно за час до рассвета. Но и тогда не мог позволить себе отдыха. Лагерь разбили на небольшой подготовленной просеке, примерно в пяти минутах ходьбы от опушки и постепенно зарастающей травой грунтовки. Вокруг повозок, палаток и тентов сплошные деревья да кусты, шелест веток давит на нервы. К моему возвращению проснулась половина охранников, они вглядывались в ночную тьму и пытались угадать будущее.

— По дороге не пойдут, — сказал начальник охраны, кивнув в сторону просеки. — Там должен стоять дозорный. Его нет. Они уйдут в лес, — нутон показал руками, как две группы обходят с разных сторон просеку и окружают лагерь.

— Не нападём первыми, так умрём ими, — мурлыкнула жена начальника, чуть вытащив меч из ножен и проверив его остроту.

— А проблем не будет, что первыми нападём? — спросил я.

— Мы не торговый караван, в гильдии не регистрировались, — объяснил Асилик. — Мы за пределами городской черты. Всё за ними ведь дикие земли. Законов нет.

— Значит, и совесть чиста, — задумчиво, с некоторым осознанием проговорил я. И проверил на поясе широкую тряпку из вольера и мешочек с вяленым мясом, нарезанным на маленькие порционные кусочки. На псарне его выдали со словами, что хозяин у собак сменился и надо награждать, пока не привыкнут. А тряпку должен носить новый хозяин, чтобы в первое время собаки его таковым считали.

Я позвал собак. Две крепко сложенных суки с мощными челюстями лежали около костра и мирно посапывали, но стоило им услышать свои имена, как те тут же подняли головы и с вопросом уставились на меня. Я показал на место около ног, подкрепив командой. Которую те сразу исполнили, на что получили по кусочку мяса и порцию поглаживаний. Купированные хвосты подрагивали от радости, а из пасти доносилось довольное пыхтение.

План до безобразия прост. Я встаю на противоположной стороне дороги и внимательно слежу за просекой и действую, как только там покажутся преследователи. Остальные же попеременно пьют «Кошачье зрение» и вглядываются в темень леса.

— Я не гарантирую жизнь придурку, который выйдет за границу лагеря, — сказал я перед выходом, показав на расставленные полукругом повозки и лошадей, спрятанных под тентами внутри полукруга.

— Помним. Крикнем «Отзывай», как всё решится, — кивнул мне начальник охраны.

Ждал я преследователей долго, лёжа на холодной земле. Меня согревало тепло магической куртки и ботинок, а лежавшее рядом собаки согревались под моим плащом. Именно поэтому они не начали гавкать, когда учуяли некоторое движение в лесу недалеко от просеки, но дальше ста метров от меня. Шёпотом приказав собакам молчать и дав по вкусняшке — я приподнялся и активировал «Обнаружение жизни». Я смог почувствовать биение сердец в радиусе полукилометра и тонкий фиолетово-розоватый шлейф, оставляемый живыми существами при ходьбе. Недалеко от просеки пульсировал десяток блямб, а на самом краю радиуса действия умения чувствовалось шестнадцать живых разумных и вполовину меньше лошадей.

Преследователи разделились на две группы в четыре и шесть разумных. Шестёрка быстро перебежала через просеку и скрылась за деревьями. Я потянулся к сумке со свитками.

«Ступор» угодил в левую собаку, та даже не поняла произошедшего и пасти не открыла. Я положил руку на голову второй собаке и активировал «Призыв гончей». От потери пятисот «жизней» в глазах потемнело, ноги подкосились, я перенёс вес тела на посох и медленно ухнулся на колени. Мысли заплетались, организм отказывался понимать произошедшее.

Выпитые по очереди два зелья на двести и триста «жизней» помогли очухаться. Я призвал вторую гончую, и опять потянулся к сумке. После четвертного выпитого зелья высветилось «системное» сообщение о «Телесном пресыщении». О нём мне ещё Хлар’ан рассказал, во время обучения призывам. Если много выпить зелий лечения, то после такого сообщения их эффективность снижается вдвое, а с каждым очередным выпитым увеличивается риск остановки сердце. Эффект продержится три дня.

Я устало вздохнул и потёр переносицу, отгоняя остатки скверного наваждения. Силы вернулись, я мог адекватно мыслить, а стоявшие рядом гончие скверны из своих глоток пускали слюну ядовитого зелёного цвета. У одной твари голова разделилась на четыре челюсти, у другой их оказалось три, так ещё из бывшего пищевода высовывался длинный метровый язык, блестевший металлом на острых гранях.

— Правее просеки и до лагеря шестеро. Убей их, — скомандовал я первой гончей. Та беззвучно сорвалась с места, изменёнными чёрными когтями оставив в земле глубокие разрезы. — Левее просеки и до лагеря четверо. Убей их, — команда для левой гончей, бросившееся вперёд.

Прежде чем побежать следом — я сконцентрировался на потоках маны, перебросил канал из своих внутренних резервов в перчатку на правой руке, зацепил хранилище перчатки и повёл канал дальше, замыкая на своём течении маны около указательного пальца. И запустил в землю четыре «Магических стрелы». Магическая прочность перчатки просела ровно на одну единицу только при переброске канала маны. Этого хватило, чтобы вызвать у меня жадный оскал и сдавленное придыхание.

Рядом с лагерем произошла бойня. Гончие настигли преследователей, когда те напали на лагерь и упёрлись в стену щитов. Гончие накинулись на стоящих за спинами нападавших двух лучников и раскусили им головы, как яблоко давит пресс. Трупы не успели упасть, а твари уже накинулись на крайних напавших и перегрызли им ноги. Те закричали от боли, остальные отвлеклись, а охранники каравана отскочили и отошли назад. Шестеро боеспособных преследователей остались один на один с двумя гончими, юркими, хоть и безголовыми.

К тому моменту, когда я добежал, от нападавших боеспособным осталось лишь двое, парень и девушка, они прикрывались от гончих щитами и орали о пощаде. Из тел гончих торчали копья и стрелы, они перевешивали и мешали нормально ходить, но ярости не сбавляли.

Я остановил гончих и развеял заклинание, их изменённые тела испустили сероватую дымку и кусками мяса упали на землю. Сопровождающие меня охранники и извозчик, даже лошади и те смотрели на происходящее широко раскрытыми глазами и не решились выйти за границы лагеря даже когда я сообщил, что опасностью миновала. Перед лагерем лежали растерзанные тела без головы или с выпотрошенным животом, а трое из несчастных всё ещё подавали признаки жизни, тяжко глотая последние порции воздуха.

— Что, добивать не будете? — гневно спросил я у охранников, показав умирающих. Это всех взбодрило. Лысый начальник охраны раздал команды, его супруга приглядела одно из копий напавших и наконечником положила в костёр, а извозчики подкинули хвороста.

Выжившую девушку, лет восемнадцати, с впалыми от голода щеками, сбитым дыханием и нездоровыми мешками под глазами — её охранники связали и оттащили в сторону. Трупы обыскали, собрав всё хоть сколько-то ценное, вместе с уцелевшими доспехами и клинками. Выжившего парня оттащили за повозки, привязали за руки к дереву и стянули портки.

Я сидел около костра и завтракал, когда из-за повозок раздался крик пронзительный настолько, что у меня мурашки пробежали по спине. Крик такой, будто парню что-то выкручивали, со всем знанием садистского дела. Вскоре к костру подошла жена начальника. Она сняла где-то куртку и подвернула рукава рубахи, сейчас её руки до локтя перемазаны кровью.

— Вы уж нас простите, такая работа. Мы скоро закончим и поедем дальше, — мурлыкнула та, вытащив из огня копьё и игриво глянув на горячий металл — Надеюсь, вы не возражаете?

Я молча отправил очередную ложку каши в рот и со значением её облизнул, на что женщина кокетливо улыбнулась, отвесила невнятный реверанс и поспешила удалиться. Вновь раздался истошный крик, потом ещё один. Третьего не последовало. Но раздался голос женщины, звавшей супруга. Вскоре те вернулись к огню, женщина отмыла руки и как ни в чём не бывало жалась к супругу, стреляя в мою сторону многозначительными взглядами.

— Этот из Зансийска, — сказал начальник, кивнув в сторону, где ещё несколько минут кричал выживший.

— Я это понял, — я показал взглядом на землю перед лагерем, где не так давно лежали трупы напавших. — Все с Магнара подохли. Чего он сказал?

— Бред, — процедил начальник.

Эта десятка промышляет разбоем, от Фраскиска и на юг до самого Арнурского королевства, только нападают лишь на отдельные телеги да небольшие караваны. Зимой «работы» нет, поэтому и разбредаются. В этот раз осенью договорились собраться в Зансийске, четвёрка на зиму двинула в Магнар. Но ещё осенью, по прибытии, кто-то из них услышал, как молодые ратоны и нутон громко обсуждали какого-то ксата, получившего защиту в королевстве. Притом один из остроухих клялся другим, что это из-за учёбы ксата в академии и его опыта с тварями. Шпион рассказал дружкам, те пораспрашивали и узнали о покровительстве графа Трайска какому-то магессору, а потом узнали, что вообще за вещь такая, этот магессор. Им не составило труда сопоставить между собой хвастовство портного и появление в городе ксата в плаще из кожи кракчата и с чёрным древком посоха.

— Он не сказал, где именно те молодые ратоны и нутон обсуждали ксата? — мне ответил, что в гильдии. Но не известно, в какой именно. — Особые приметы он не называл?

— Да вроде нет, — начальник покосился на жену, на что та замотала головой. — У девки спросим, будет время. Ты молодняк тот знаешь?

— Подозреваю. Они ребята хорошие, место искали приткнуться, я им и посоветовал Трайск. Я поговорю с ними, чтобы поменьше языком трепали.

— Правильно, — только заговорил начальник охраны, но его перебил Асилик. Извозчики впрягают лошадей в повозки, скоро отчаливаем. Как раз последний труп в лес вынесли. Начальник кивнул Асилику и тот отправился помогать извозчикам, а нутон перевёл взгляд на меня. — Ты за девку не переживай, это… Ты тут всё сделал, первым будешь, всё по чести.

— То есть, первым? — я невольно прищурил правый глаз от удивления.

— Ну, вечером, расслабиться, — нутон свёл в кружок пальцы левой руки и стал вводить в него палец правой. Меня скривило. — Ты ж ксат, а! Брось, чего начал? Кусок мяса теперь. Сдохла, когда решила нападать. Всё, кончена она, хер с неё переживать?

— Муженёк мой прав, добродушный господин, — с лёгкой издёвкой мурлыкнула женщина, встав с бревна и с чувством похлопав по широким бёдрам, стряхивая со штанов лесной сор. — Не окажись вы настоящим магом, а бесполезным настрайцем, и вместо неё была бы я. Но не мне, а горе ей. Такова судьба, добродушный господин.

— Вечером на привал встанем, допросим, всё узнаем. А там и отдых будет. Надо припустить душу после тяжких переездов. И тебе бы отдохнуть. Ты ж сделал всё, твоя она, — начальник показал в сторону девушки. Ей привязали руки к телу, и за шею привязывали к борту одной из телег. Я посмотрел на это всё и покачал головой. — А… ну, чего мужикам-то делать? Им бы отдохнуть…

— Да похер мне, что и как вы собрались делать. Меня с этим не трогайте.

— Понял. Вечером постараемся тебе не мешать.

Вечером мне действительно старались не мешать. Допросив девушку и не узнав ничего нового, ей заткнули рот плотным кляпом и отвели в сторону. До меня доносилось лишь невнятное мычание.