Скверная жизнь дракона. Книга седьмая

Глава 2 Часть 2

Проверка моих достижений проходила на тренировочных площадках, где каждые три дня из нынешних десятин я проводил не весело, но с пользой. Физические тренировки, упражнения на выносливость, спарринги и прочее проходили с матонами, а не фаронами, как это было в прошлом.

На площадках меня ждал десяток матонов в кожаной броне и тёплых одеждах с меховыми подкладками, с мечами на поясах и тонкими гримуарами. Матоны по обыкновению пародировали статуи, а рядом с ними пингвинами переминались двадцать семь фаронов из нутонов и ратонов. Все в простенькой одежде с шерстяными подкладками, чтобы не замёрзнуть, но и тепло они не сохранят.

Это нормально, что фароны присутствуют на площадке, но именно сегодня меня это беспокоило.

Вскоре пришёл Кузаун в светло-коричневой робе, украшенной серебряной вышивкой. Матоны немедля поклонились магистору, следом согнули спины фароны, и я, соблюдая этикет, кивнул Кузауну. Тот даже не подумал обратить какое-то внимание на фаронов, лишь чуть прошёлся к центру и встал, ожидая. Я подошёл к Кузауну, вместе со мной направился матон с вертикальным шрамом на губах.

— Магистрат желает убедиться, что твоё обучение не прошло зря, — сказал Кузаун, мельком глянув на мой посох и жезл, источавшие ровные и изломанные белёсые ниточки, и чуть махнул рукой Клаусу начинать.

— Твоя задача — победить фаронов, проваливших тренировки, — отчеканил Клаус. — Их судьба практически предрешена.

— Я, что, должен их убить?

— Если пятеро не справятся с одним, то они — недостойны.

— Я не палач, — процедил я, глядя на Кузауна.

— Но сразиться обязан. Магистрат хочет знать, насколько ты подготовлен, — магистор свёл брови, вцепившись колким взглядом в моё лицо. — Не забывай, о чём именно ты попросил магистрат. В таких местах неподготовленный не выживет.

— Это случится уже после того, как я завершу обучение и всяко выплачу долг. Наши с академией пути разойдутся.

— В основном. Ты не станешь частью академии, но ты сможешь в неё приезжать по своим делам. И, не забывай, академия всё ещё будет твоей альма-матер. Ей живой магос лучше мёртвого.

Кузаун махнул Клаусу начинать. Матон вызвал пятерых фаронов. Четыре парня и девушка вышли из шеренги, поклонились магистору и невпопад подрагивающими от холода и страха голосами поблагодарили того, что предоставил им ещё один шанс доказать полезность академии. Первый шанс, понятное дело, был ещё весной, на жёлтом песке арены.

Я кинул недовольный взгляд на Кузауна, но от моего недовольства толка не будет, так что я практически сразу погасил эмоции. Если так подумать, то какой вообще смысл в эмоциях? Чем они мне пригождались? Если прикинуть всё произошедшее от момента пленения у орков и до сегодняшнего дня, то эмоции в большинстве своём мне лишь вредили. А раз так — то в скверну их.

Аккуратно развязанная кожаная обмотка ослабила пояс, я снял его и аккуратно положил на снег, вместе с кинжалом, жезлом и «Второй бронёй» от пояса.

— Фора недопустима, — запротестовал Клаус.

— Это не для них. Может случится, что посох окажется единственным моим оружием.

Клаус перевёл взгляд на Кузауна, на что тот коротко кивнул. Матон отдал приказ на стандартный набор, вскоре каждый из пяти фаронов держал крупный круглый щит и копьё.

Мы вышли на середину площадки, между нами двадцать метров. Большое расстояние и сложная битва, ведь у фаронов копья с острыми металлическими наконечниками, да и кинжалы у них на поясах неигрушечные. Но я должен быть сильным. И быть сильным — это не обвешаться оберегами и наргодат, а полагаться на малое. Мне должно быть достаточно опыта тренировок и битв, обострённого «Чувства магии» и посоха. Даже «умения» будут излишни.

Клаус ещё раз напомнил фаронам, что от их усердия зависят их жизни. У них нет права отнимать мою жизнь, любая подобная попытка обречёт их всех на погибель, но они обязаны выложиться на пределе своих возможностей. После короткого напоминания — прозвучала команда к началу.

Парни и девушка, каждый не старше двадцати трёх лет, они переглянулись, кивнули друг другу. Перехватили щиты, ощетинились копьями. И принялись обходить меня, окружая пятиконечной звездой.

В первом году обучения на усиленных тренировках против меня выступало до восьми матонов, грозных и обученных воинов. Одна из тренировок была завязана на ситуацию с окружением. Вот только в те дни я не мог почувствовать ману, источаемую разумными.

— Это опрометчивое решение, — сказал я фарону, стоявшему напротив. Прочие закончили окружать меня, теперь приближались по натоптанному снегу. Фарон напротив перехватил щит поудобней, выставил остриё копья и двинулся вперёд.

Я мельком глянул за спину, оценивая, как держат копья прочие фароны, и замер в гордой позе, перенеся часть веса на посох в левой руке. «Чувство магии» показывало пять метров до светящегося облачка за моей спиной. Четыре метра, три. Два.

Я сделал выпад ногой, будто собираюсь бежать вперёд, но оттолкнулся и рванул назад. Фароны не сразу прочитали мою уловку и трое передних сбились в линию. Я подскочил к парню за моей спиной, отбил посохом невнятный выпад копья и опрокинул пинком в центр щита. Второму ближайшему фарону я ударил набалдашником посоха в верхнюю кромку щита. Ослабшие после выматывающих тренировок руки не удержали щит, с треском хряща его кромка хлопнула по носу. Парня сложило, он упал на колени и закрыл лицо руками.

Оставшиеся трое побежали в мою сторону. Я мог бы начать от них убегать, через пару кругов они выдохлись бы и разбили построение — но я не хотел напрягаться. Отойдя чуть вбок, встав напротив левого фарона, я отбил все три выпада копьями, и острым основанием больно кольнул парня в ногу. Тот вскрикнул и машинально опустил руки, на что получил резкий удар в лоб набалдашником и потерял сознание. С такой же лёгкостью отбились выпады от двух оставшихся фаронов, следом парень получил кулаком в подбородок и поплыл, а девушка от пинка в щит упала на спину. Чтобы тут же быть придавленной к земле моей ногой и скривиться от боли.

— Впечатляет, Лик’Тулкис, — Кузаун несколько раз хлопнул в ладоши. — Но магистрат всё ещё не уверен, что ты способен постоять за себя. Ты не воспользовался ни одним из «разумений». Исправь это.

Последнее слово магистр произнёс приказным тоном и могильными нотками в голосе, смотря строго на девушку под моей ногой. Та задрожала, заёрзала, на уголках её глаз проступили слёзы. Я перехватил посох в правую руку.

Активировано умение «Пронзающий удар»

Покрытое тёмно-зелёной плёнкой острое основание посоха засветилось ярко-синим и с протяжным скрипом прошило сантиметровое дерево щита, уйдя в землю на глубину ладони. Девушка испуганно вытаращилась на древко посоха в нескольких сантиметрах от её груди и беззвучно зарыдала, стуча зубами и пытаясь поблагодарить за милосердие. Мне же плевать на неё и, желательно, ещё и растереть.

С протяжным скрипом посох вышел из затвердевшей земли, я осмотрел осн, не заметил в нём повреждений. Убрал ногу с груди девушки. И повернулся к Кузауну.

— Я не палач.

— Для своей расы ты… слишком мягкотел, Лик’Тулкис. Магистрат сомневается в твоих перспективах на выживание.

— Выживание — это… это… — я не смог говорить, губы до боли в щеках растянулись в кривой ухмылке, к горлу подошёл ком. Я невольно прыснул и стиснул зубы, сдерживаясь. Потом ещё прыснул и почувствовал, как глаза неестественно увлажнились. Из груди вырвался смешок, и я как лошадь заржал. Заткнул рот ладонью, но это не остановило сотрясавший меня гомерический смех. И не остановил его укус тыльной стороны ладони, до боли, до прокушенной перчатки.

Только через долгую минуту я смог совладать с собой, выпрямиться и утереть лицо правой ладонью, смахивая накопившиеся капельки солёной жидкости. Левая рука неистово болела, прокушенная перчатка намокла от крови, но меня во внутренней комнате ждал единственный микл из запасов.

— Единственное, что я уж точно умею делать на отлично — это выживать.

— Магистрат свидетель этого. Он принимает твои знания и умения на этом этапе обучения, — холодным голосом проговорил Кузаун и развернулся, собираясь уйти во второе кольцо академии.

— Прошу прощения, господин магистор. Ваш вердикт? — Клаус обратился к Кузауну.

— Пятеро на одного? — недоумевающе спросил магистор.

— Да, господин магистор, — Клаус поклонился. Вместе с ним поклонились остальные матоны и фароны, стоявшие в шеренге. Уже через секунду пятеро матонов вышли на площадку, чтобы приблизиться к побеждённым фаронам. Они пытались уползти, умоляли сжалиться, дать ещё один шанс — но воткнутая в грудь острая сталь шансов не оставляет.

В академический городок я пошёл не сразу после испытания, а зайдя в общежитие и съев микл. Не хотелось весь день ходить с ладонью, от которой я практически отгрыз кусок мяса — к вечеру рана должна будет затянуться.

Внутри защитного высокого каменного забора, вокруг лаборатории, теперь не только лаборатория и пятиметровый свободный промежуток между стеной и забором. От ворот по рыхлому снегу натоптанный след тянется к деревянной клетке. Подрагивавшая от холода и жалобно скулившая дворняжка обрадовалась моему появлению, заметалась по клетке и принялась звонко лаять, призывая освободить её. И практически перешла на вой, когда я открыл дверь в лабораторию и шагнул внутрь.

В помещении на небольшом квадратном столике на украшенной витиеватыми линиями рун узорчатой подставке стоял белоснежный кристалл, высотой в локоть и шириной в ладонь. Рядом со столом стоял тёмный эльф и с задумчивым прищуром смотрел на гладкую поверхность кристалла. Хлар’ан с намёком глянул на мой посох и жезл на поясе. Я ответил, что магистрат остался удовлетворён.

— Тогда не будем откладывать. Магистрат смог предоставить только собаку, остальное тебе придётся пробовать самостоятельно.

— То есть, в эту дворнягу я должен буду… — я прервался, тряся пальцем в сторону деревянной клетки.

— Да. Призывы пути «фурта аш аксар» позволяют…

— Я помню. Только в этом пути призывается в живое существо дух, отличный от носителя. И это же носителя убьёт.

— Можно и так, а можно и не делать разницы. Но носителя всё равно убьёт.

— Три года назад ты говорил несколько иное.

— Но три года назад нас подслушивали, — Хлар’ан хитро подмигнул мне и показал на кристалл. Я тяжело вздохнул и приблизился, полностью убедившись, что для тёмного я лишь подопытная крыска. Вот только эти зверьки не по своей воле заперты в клетках, а я же добровольно согласился на происходящее. И согласен до сих пор.

Я открыл лог-файл и докинул пять очков в «Интеллект», доведя до ста семидесяти пяти и увеличив общее количество доступных умений до сорока, и свободных ячеек под умения до двадцати. Свободных очков характеристик оставалось ещё шестьдесят три, и эта цифра меня нервировала.

Тёмный эльф приступил к обучению. На каждое оповещение «системы» я бубнил выдуманную молитву, но с каждым выученным умением вопросы копились лавинообразно.

Сначала было именно что составное умение «Первый круг тн’аба», и входящие в него подумения с призывами гончей, сервала, вола и коршуна. Потом тёмный обучил меня умениям «Слух гончей», «Обнаружение жизни», «Второй пульс», «Внутренняя подмена» и «Тайное насыщение». Потом «Второй круг тн’аба», такое же составное умение, и его подумения с призывами какого-то ловчего, наместника, князя, принца и владыки. Заканчивало обучение структурное умение «Жёлоб жертвенника».

Взамен двадцати трёх очков характеристик я получил семнадцать «умений», и нехорошее предчувствие. Я отлепил ладонь от кристалла. Перестав быть белоснежным, он окрасился в тусклый серый цвет и будто мог покрыться трещинами в любой момент.

— Что вообще я только что изучил? «Жёлоб жертвенника»? — с отвращением спросил я.

— Я не смогу тебя обязать на клятву души о молчании, но у тебя и так свои секреты. И один лишний ты не проболтаешь, — усмехнулся тёмный эльф и поднёс к своему лицу палец, показывая, что говорит предельно серьёзно. — Второй круг тн’аба, призыв сущности, не осуществим через возложение рук. Нужен исток, нужен приток, и нужен проводник твоей воли. Потому что сущность призвать можно лишь в живое разумное существо. Низшее или высшее, но в разумное.

— И для этого нужен…

— Без «Жёлоба жертвенника» призыв несостоятелен, — Хлар’ан не сдержал ухмылку, показав на мой кинжал.

Я мог бы негодовать от услышанного, ужаснуться или, хотя бы, скривиться от отвращения — но ничего подобного я вообще не испытывал. Мне было наплевать.

— В прошлый раз, вместе с… наводящим рассказом, ты сказал про требования самого низшего призыва.

— Я говорил о «Тн’аба алс’аса», о «призыве ловчего».

— Вот сто единиц «Величавости», начальные, при которых на призыв потребуется… пять тысяч «энергии души» и две тысячи «жизненных сил», и поддерживать дорого. Но ты говорил, что…

— Что чем больше «Величавости», тем меньше потребуется сил. Считай, что за каждые дополнительные десять единиц затраты уменьшатся на какую-то толику. Насколько именно — зависит от самого мага, вставшего на путь «фурта аш аксар», но… Никто не может сказать наверняка, как именно будет с тобой, — тёмный медленно указал пальцем на мою грудь и низ шеи, где скверна оставила извечные шрамы.

— Вот что означали твои слова про усилия на этом пути. Вот зачем тебе понадобились те зёрна. В них концентрация скверны огромна, — сказал я и тут же, многое осознав, задумчиво опустил взгляд на свою грудь, где под одеждой оставленные скверной шрамы. — Недавно я узнал, как на стадионе оказываются живые порождения. Хоть академия и чтит свои секреты, но именно этот необходим магосу, — я ступил на шаг ближе к тёмному. — И когда-нибудь я узнаю и все секреты пути «фурта аш аксар».

— Вероятно, — Хлар’ан поднял уголки рта в надменной ухмылке. — Но не от меня.

Прежде чем закончить с кристаллом, тёмный сразу пояснил, что границы именно моего пути «фурта аш аксар» мне придётся изучать самостоятельно — так делают все, никто не может предугадать границы, которые потребуют умения призывов второго круга. Тёмный пообещал, что обучит правилам призыва второго круга в следующем учебном году, но пользоваться ими мне нельзя. По крайней мере «Призывом ловчего» нельзя пользоваться ровно до тех пор, пока у меня не будет хотя бы пять тысяч «маны» и двух тысяч «жизней» только на сам призыв, и хотя бы вполовину меньше этого в запасе на поддержание призыва и непредвиденные случаи.

— И лучше не используй дополнительные источники сил, полагайся только на себя. Не пытайся обмануть призываемую сущность, она обмана не потерпит.

— Говоришь так, будто у них есть своя воля.

Тёмный ничего не ответил, лишь понятливо заулыбался. Моя паранойя заорала благими матюгами.

Вскоре кристалл обучения полностью посерел и покрылся изломанными трещинками. Казалось, он мог рассыпаться от прикосновения, но эльф довольно ловко подхватил его и припрятал в шкаф, сперва спросив, могу ли я отдать кристалл. Мне в тот момент было откровенно плевать на всё, я ушёл в изучение вкладки лог-файла с «навыками». Там появилось «Знание магии» и «Страница записей» как поднавык «Новеллы памяти», а в умениях появилось безуровневое умение «Страница памяти».

Когда Хлар’ан обучил меня «Знанию магии», то обронил шуточную фразу, что теперь я подобно другим магам стою на перепутье: «Чувство магии» позволит мне чувствовать магические потоки в материи и вокруг себя, а «Знание магии» позволит магическими потоками управлять. Отныне мне решать, что именно возвеличивать. Эта случайно оброненная фраза «управлять магическими потоками» острыми коготками скребла по костям черепа. Управлять потоками — разве это не именно то, что мне нужно?

В первом году обучения я восстановил книгу с названием «Циркуляция чуждой энергии в оригинальных источниках». В ней много софистики, но даже так я узнал о не пропускающих магию перчатках из содранной на живую кожи дракона, сохранившей магический потенциал. Такую кожу я смогу купить только на закрытых аукционах, но она редка, да и на эксперименты уйдёт немало. Но разве вот это «управлением магическими потоками» не даёт лазейку?

Я заказывал всяких книг по обработке кожи и её всякому использованию. Сказал специально, чтобы изучить и понять, можно ли кожу дракона заменить на кожу какого-нибудь порождения или даже высокорангового монстра. И вот теперь мне кажется, что с помощью поднятого до определённого уровня «Знания магии» можно будет потоки маны, попавшие в перчатку, не пропускать в предмет, а перенаправить в сторону. Не знаю, правдиво ли это предположение, но я обязан это выяснить.

Тёмный сказал мне достать листочек с пером. Он будет объяснять всё о простых умениях, которые я изучил сегодня.

«Слух гончей» позволяет обострить слух настолько, что услышишь мышиную возню в ста метрах за тремя стенами, но нужна сноровка и тренировки. Да и от уровня умения кое-что зависит, благо развивается оно каждые двадцать пять уровней, как и прочие. Использовать можно раз в три дня — но есть лазейка.

«Обнаружение жизни» эту самую жизнь позволяет обнаружить. Как сказал Хлар’ан, магический след может спрятать каждый достаточно обученный маг с помощью соответствующего снадобья, оберега или «достижения». Но никто не сможет спрятать то неосязаемое дыхание своего тела, биение сердца и прочее. «Обнаружение жизни», как и «Слух гончей», можно активировать раз в три дня, но лазейка у них одинаковая — за сто «жизней» можно активировать повторно, даже пока счётчик не сбросился. В этом случае отчёт пойдёт сначала. А если вновь воспользоваться лазейкой, то уже потребуется две сотни «жизней», потом три, четыре и так далее, пока счётчик окончательно не сбросится.

— Я впервые слышу, чтобы «разумения» поддавались такой махинации. Как подобное возможно?

— Не отменяй моей расе право на секреты.

— У вас есть право на секреты. Как и у меня есть право их узнать.

— Как и у нас есть право их защищать, — Хлар’ан снисходительно улыбнулся и показал на листок, чтобы я приготовился записывать всё дальше.

Умение «Второй пульс» позволяет восполнять «жизни» за счёт «выносливости», в соотношении один к десяти каждые десять секунд, не имеет ограничений по времени и улучшается с каждым двадцать пятым уровнем. «Внутренняя подмена» непонятно как, но меняет показатели «жизней» и «выносливости» местам. А «Тайное насыщение» же действует как «Второй пульс», только позволяет переводить «ману» в «выносливость» один к одному за каждые десять секунд.

Все эти умения будто бы созданы, чтобы всеми доступными способами восполнять «жизни». И я бы очень хотел задать тёмному несколько вопросов, но не хотел в очередной раз слышать про секреты Сет’ах.

Дальше Хлар’ан объяснил всё про призывы и их требования, и рассказал про духовные смыслы заклинаний для нанесения их в печати. Правда, даже в «Призыве ловчего» сорок строчек смыслов, что невозможно занести на бумагу стандартного размера.

Последним тёмный коротко объяснил работу поднавыка «Страницы записей». Каждый уровень позволяет держать пятьдесят страниц, это доступно даже на нулевом уровне. Умение «Страница памяти» позволяет перевести одну «фреску памяти» в десять «страниц памяти», и работает аналогично. Если я хочу сохранить в лог-файле любой имеющийся рецепт зелья, то его сперва надо расписать во всех нюансах на листке бумаги, и только потом запоминать «страницей памяти».

Хлар’ан аккуратно вытащил с полки одного из стеллажей небольшую коробочку с четырьмя круглыми кварцевыми шариками. Они нужны для определения силы мага на пути «фурта аш аксар», и сила измеряется яркостью свечения шарика: синий, зелёный, жёлтый и красный. На специальных квадратных листочках они должны оставить отметину определённой формы. Моя паранойя истошно заорала, когда каждый из четырёх шариков засиял настолько ярко, что глаза заболели, а желтоватая бумага полностью покрылась неестественно смолянистым чёрным цветом.

Хлар’ан не сдержал жадного вздоха. Пуще прежнего мельтешащим взглядом он посмотрел на шкаф, где лежала прожжённая белая дощечка, и вожделенно уставился на стену, где на улице мёрзла собачка.

— Впервые я вижу, что алт’анар шара аф светился так ярко. И читать мне о таком не доводилось, — с придыханием проговорил тёмный, убрав ящичек с шариками обратно в стеллаж. Туда же он спрятал почерневшие листы. — Налас нл’аес, бумага души, её окрас означает, что… Что тебе и вовсе не нужно распевать строки призыва.

— Камни могли сломаться.

— Вряд ли дело в них, — тёмный показал на мою грудь. — Я знаю только одних… разумных существ, которым доступны заклинания без распева их строк. Твоя раса поклоняется этим существам, но ты из церкви вышел. Вряд ли тебе уготовано судьбой на пути «фурта аш аксар» игнорировать распевы.

Тёмный объяснил, как должен пройти ритуал, и попросил меня не рисковать. Он просил попробовать распевы из восьми строк. Я решил ограничиться четырьмя строками, подозревая, что мне они вообще не понадобятся.

Дворняжка обрадовалась нашему появлению, вновь звонко залаяла и заметалась по клетке, но уже несколько вяло, едва передвигаясь на практически негнущихся лапах. Хлар’ан смахнул с крышки тонкий слой снега, отвязал крышку и вытащил дворнягу. Собака в порывах чувств порывалась облизать эльфу лицо, но тот лишь поставил её рядом со мной и положил мою ладонь на голову собаки.

Скверная ситуация, собачка ведь ни в чём не виновата. Как-то неправильно в живое существо призывать какую-то сущность, в разумного или животного. Но мне абсолютно начхать на все эти условности. Если таким образом я смогу сохранить свою жизнь, если это поможет преуспеть и добиться поставленных целей — то я совершу подобное десять тысяч раз.

Дух дикой гончей,

спящий во тьме.

Явись в этот мир,

и служи правдою мне.

На последних словах распева я уже всё понял, но вида не подал.

Внимание, активировано умение «Призыв гончей»

Внимание, призыв успешно выполнен

Цена призыва: Жизни −500, Мана −500

У меня перехватило дыхание, сердце натужно пропустило удар и бешено заколотилось, в голове зазвенело набатом колокола, глаза покрыла пелена, ноги подкосились. Я чуть было не упал, но тёмный успел подхватить меня под руки.

— Что случилось? Сколько с тебя затребовали? — тараторил эльф, подведя полуобморочного меня к защитной стене. Я опёрся на неё руками и тяжело задышал.

— Пять сотен, — едва смог проговорить я, с напрягом вдыхая воздух.

— Чего? «Энергии души», «Жизненных сил»? Чего пять сотен? — испуганно тараторил эльф.

— Всего, — я повернулся спиной к стене и сполз на землю. Куртка задралась, за пояс попал снег, меня передёрнуло и чуток взбодрило. Но никуда не исчезло чувство, будто из меня моментом выкачали половину сил.

Тёмный бросил мне, чтобы я следил за гончей, и убежал в лабораторию за каким-то зельем.

Собаку окутало серой прозрачной дымкой. Тело сотрясалось, выпученные глаза вывалились из орбит, пясть скривилась, скулежа не было, лишь попискивание. Собаку дёрнуло как от высоковольтного разряда. Из пасти брызнул красный фонтан из крови и кусков плоти, морда разделилась на четыре части как некие челюсти. В них отрасли искривлённые длинные клыки, когти на лапах удлинились, шкуру на спине пробили выросшие острые костяные отростки, а само тело увеличилось в полтора раза.

Внимание, осквернение животного завершено

Доступное количество гончих для контроля: 1 из 3

Приказывайте созданию

— Стой на месте, — скомандовал я. Вовремя. Бывшая пятнадцать секунд назад собакой, тварь уже подогнула ноги и собиралась перепрыгнуть трёхметровый каменный забор, стремясь попасть на улицу академического городка.

Дверь лаборатории открылась, Хлар’ан вышел на улицу, глянул в сторону собаки и испуганно вскрикнул, резко отскочив обратно. Только секунду спустя тёмный нервно усмехнулся.

— Обычно на это требуется минуты три. Хотя бы, — тёмный покосился на гончую и протянул мне склянку с бледно-розовой жидкостью. Я с недоверием покосился на склянку. — Зелье «жизненных сил». Ровно на пятьсот. Никаких подвохов. Просто зелье «жизненных сил».

Я только и смог, что угрюмо вздохнуть и принять склянку.

Внимание, восстановлено 500 Жизней

Меня чуть не вырвало от вкуса пережаренного мяса и несвежей петрушкой, но появившаяся после призыва слабость исчезла, телу вернулась привычная лёгкость, а мыслям ясность.

— Осквернение? — я сплюнул и гневно отбросил склянку в сторону.

— Сколько ты можешь гончих держать? — спросил Хлар’ан, игнорируя мой вопрос. Я ответил, что три. — Новичок сможет сдержать одну, закончившие обучение пути не больше двух. С тобой, Ликус, всё слишком странно… — взгляд тёмного назойливой мухой промчался по моему лицу, перекинулся на посох в левой руке, кинжал на поясе и умчался на гончую. То, что раньше было головой, превратилось в четыре клыкастых челюсти, раскрытые бутоном цветка. С зияющего входа в пищевод стекала едко-зелёная струйка. — Через пять минут боги должны будут сказать тебе о дальнейшем. Послушаешь их, и отменишь призыв.

Тёмный помог мне встать и передал ещё одну склянку на пятьсот «жизней». Но через пять минут оповещения от «системы» не последовало. Оно должно было появиться со словами, что потрачено сто «жизней» на поддержание призыва на дальнейшие пять минут. Хлар’ан узнал об этом и перешёл на крик, приказывая немедленно отменить призыв: якобы, если боги не хотят мне говорить о продлении, то оплата на поддержание призыва возрастает с каждой минутой, и на десятой с меня могут потребовать уже тысячу, если не все полторы — а у меня всего тысяча сто.

Я недоверчиво покосился на тёмного эльфа, плотно сжавшего губы в нервном ожидании, посмотрел на обезображенную гончую, всё так же неподвижно стоящую. Злобно сплюнул. И устало потёр переносицу.

Велик риск подохнуть как собака шелудивая. У меня слишком много дел, я обязан встретиться с семьёй, но когда ещё познать границы своих возможностей, если не сейчас? В настолько тепличных условиях. Конечно, есть малюсенькая проблема: если количество «жизней» упадёт до нуля, то я кончусь, как и всякое другое существо. Но у меня есть загашник. Лог…

Я закинул в «Выносливость» все сорок свободных очков характеристик, получив дополнительные восемьсот пунктов в показатели «выносливости» и «жизней». Теперь там везде тысяча девятьсот. Вполне пристойная цифра, чтобы пережить сегодняшний день.

— Я предполагаю… — начал я говорить, глянув на тёмного.

— Я не хочу знать о твоих предположениях! Отменяй, немедленно!

— Я предполагаю, что каждые пять минут призыва обходятся в пятьсот единиц «жизненных сил». Призыв обошёлся не в сто, а в пятьсот. На пятую минуту ничего не случилось, значит, случиться на десятую в тысячу.

— А если в пятнадцать минут? Полторы тысячи? Ты умрёшь! Я не хочу отвечать за твою смерть.

— Если моё предположение верно, то не умру. У меня тысяча девятьсот.

— А если неверно?

— Это будет некстати. Но зелья бы пригодились, — я с намёком покосился на склянку с бордовой жидкостью.

— Да ты… да… Нл’аэс нука стр’аэн, — процедил тёмный и скрылся в лаборатории, чтобы принести ещё две таких склянки. Оброненная фраза означала «упрямый пустоголовый осёл», или что-то подобное.

Через десять минут после призыва ничего не произошло. Мы с тёмным молча стояли на улице внутри защитного каменного забора лаборатории, задумчиво смотря на обезображенное тело бывшей собачки. На тринадцатой минуте сердце кольнула неуверенность, из-за томительного ожидания и промёрзлого холода зимы — но паранойя молчала. Я решил дождаться пятнадцатой минуты. Всё же, как ещё в лаборатории объяснил тёмный эльф, в момент призыва маг оплачивает призыв сущности гончей на первые пять минут. Именно поэтому логичное предположение напрашивается само собой.

На пятнадцатой минуте в голове сильно кольнуло, в висках запульсировало.

Внимание, потрачено 50 «маны» и 100 «жизней» на поддержание призыва гончей

Второй раз за день я заржал как конь, благо в этот раз ограничился несколькими секундами смеха. За это время волосы тёмного эльфа из пепельного цвета, кажется, окрасились в полностью седой цвет.

Я рассказал тёмному о стоимости продления, на что тот сначала аж замер, растерянно хлопая глазами. Потом переспросил. Много думал. И выругался, узнав, что я решил подождать ещё пятнадцать минут. Но и тогда стоимость поддержания призыва не изменилась. Я для вида прочитал завершающий распев и мысленно отменил призыв, гончую окутала лёгкая серая дымка и развеялась, туша упала на землю.

Мы с тёмным зашли обратно в лабораторию, предварительно затолкав тушу в мешок и оставив около входа, чтобы потом её вывезли с отходами.

— Больше никаких… — гневно процедил эльф, резко махнув рукой в сторону входа, где лежала туша. — Больше никаких… изучений. Всё. Мне хватило сегодняшнего дня. Хочешь пытаться понять границы своей силы — делай это где угодно, но не здесь.

— А я думал, ты заинтересован в этом.

— Но не так! Хочешь подвергать себя риску — подвергай где-то ещё. Умри ты в стенах моей лаборатории, и именно мне пришлось бы отвечать перед магистратом. И ответить бы я не смог.

— То есть теперь всё о пути «фурта аш аксар» мне изучать самостоятельно?

— Я всё ещё обязан тебя обучить основам, и я своё обещание исполню. Но границы изучать будешь сам, — тёмный смягчился и закивал, будто сам с собой соглашаясь. — И не здесь.

Следующие несколько минут мы с тёмным несколько скованно обсуждали произошедшее, но вскоре неловкость сошла.

Мы пришли к соглашению, что до конца учёбы тёмный полностью передаст мне все необходимые знания о пути «фурта аш аксар», и несколько тонкостей касательно умения «Жёлоб жертвенника», а я не буду пытаться понять границы своей силы, пока не выпущусь из академии. Тем более что без «Жёлоба жертвенника» призывами второго круга не воспользоваться, а наргодат с подобным умением сделать тяжело. Из-за необходимых материалов. И я почему-то догадываюсь, что основные материалы должны содержать скверну или быть заллаями. Со вторым нет никаких проблем, но первое нельзя использовать в магических производствах. Как минимум в обычных.

Дальше мы с Хлар’аном отправились в здание магистрата. И я оправданно рассчитывал, что Кузаун будет наблюдать за процессом обучения, и заставит меня отвечать на всякие вопросы — но вместо этого мы с тёмным прождали в кабинете на первом этаже, прежде чем незнакомый маг вынес кристалл обучения. И тут же унёс, когда тёмный обучил меня «Зельеварению». Да и мы сразу же покинули здание магистрата.

В общежитие я вернулся в растерянных чувствах, но долго размусоливать о своей скверной судьбе не мог. Я сразу же во внутренней комнате достал из сундука листок, расписанный всеми возможными рецептами приготовления обычной жаропонижающей микстуры. Первых три десятины я учился готовить только эту микстуру, пробуя всяческие рецепты, и по настоянию Хлар’ана компактно всё записывал в листок. Чтобы сегодня сразу испробовать новое умение.

Самое сложное оказалось перевести одну «фреску памяти» в «страницу памяти». Хлар’ан объяснял мои действия через молитвы, но я-то здравомыслящий дракон. Пришлось чуток помучаться, но получилось по аналогии с отвязыванием от себя вещей. Ну а запечатлеть листок с рецептами получилось и вовсе на автомате, ровно как и с работой «фрески памяти».

В лог-файле появилась ещё одна вкладка. Там сейчас одна страница, но выглядит точь-в-точь как лист с рецептами, даже небольшая помарка в углу осталась. Изменить её содержание я никак не мог, но и без этого «страница памяти» полезна. Только перед тем, как заполнять её рецептами — надо сделать кое-что неприятное.

Во вкладке с «навыками» у меня двадцать две строчки, из которых семь — это поднавыки. Так ещё есть навыки, которые я даже и не подумаю повышать. Та же «Кулинария» — мне она что мёртвому припарки. И то же самое во вкладке с «умениями». У меня их сейчас тридцать семь, из которых двумя заклинаниями я воспользоваться не смогу, а три умения и вовсе без уровня.

Надо перестроить восприятие этих вкладок, сгруппировать умения и навыки на основные и побочные. Вот только голова после этого будет болеть в лучшем случае неделю. Пожалуй, лучше это оставить на весну, когда уеду из академии. В дороге всё равно делать нечего, а так хоть какое-то дополнительное занятие. Чем не скверное развлечение: валяться на дне повозки с головной болью?

В Настрайск, на вторую встречу с представителем Ганзы, я прибыл по первым дням весны. В ратуше города, помимо сообщения от представителя Ганзы с указанием места ожидания встречи, администратор передал мне несколько дополнительных конвертов.

Раская писала, как помогла Каиру с его приятелями устроится в Трайске, и что получила мою посылку от портного из Магнара. А ещё девушка писала, что месяц назад родила близнецов, девочку и мальчика. Думаю, надо отблагодарить Раскаю за помощь и осенью привезти в подарок вяленых ягод и ткани хорошей: детям нужны витамины, да и растут они быстро, одежды не напасёшься.

Другое письмо пришло от одного из свободных торгашей, с компанией которых я общался во Фраскиске. Его приятель из столицы королевства отписался по ситуации со свободной школой Русира. Школа специализируется на свитках, как и многие другие, но бумага в столице дорогая и создавать свитки накладно — школа едва существует благодаря заказам простеньких наргодат от богатеев и благородных. Торгаш писал о ходящей среди магов школы молвы, что руководство мечтает свалить из столицы обратно в Трайск, но денег только на переезд, поэтому не хотят рисковать.

Это письмо я перечитал несколько раз, вычленяя главное. И придумал интересный план: отправить торгашам весточку сразу по выезду из академии, с предложением встречи во Фраскиске после исследования руин.

Третье письмо пришло от Илура. Моя летняя просьба удовлетворена, результат передадут через Илура лично, что крайне логично — если та синеватая шёлковая ткань действительно ценна, то о ней лучше не распространятся.

На встречу с представителем Ганзы я пришёл на обед в тот же ресторан, где мы сидели в прошлый раз. За столом меня ждал только ратон с овальным лицом, светло-русыми волосами и густыми бакенбардами. Он подскочил при моём появлении, но утихомирился и приветливо улыбнулся.

— Здравствуйте, Ликус. Рад, что смогли так рано увидиться, — ратон сел обратно только после меня. — Я думал ждать вас к середине месяца. Больше времени подготовиться.

У подошедшего официанта я заказал тёплого вина и чего-нибудь перекусить, без разницы. Мне просто хотелось вина, заполнить зияющую дыру в груди, оставленную всем случившимся за последние месяцы.

Ратон пододвинул небольшую стопку листов. В оглавлении каждого прописано название города, дата, слово «закрытый» или «общий», и список предполагаемых лотов: помеченные крестиком лоты могли снять с торгов, но также и могли добавить прочих.

— Илур из Магнара просил передать, что вы останетесь довольны, — ратон показал на один из списков. Там значился кристалл души и предполагаемое начало торгов в три тысячи золотых Арнурского королевства. Напротив этого лота был нарисован круг, не до конца разрезанный на шесть частей. — На сегодняшний курс, в пересчёте на золотые империи Талкая, это примерно восемь тысяч восемьсот.

— Что означает строчка «отложенная душа»?

— Продают не камень, — несколько замялся ратон, правым большим пальцем поочерёдно пригладив бакенбарды. — Это один из магов Арнурской академии, он сильно оплошал. Сейчас работает в академии, отрабатывает долг. Его… — ратон сглотнул. — Его душу заберут, если лот выкупят.

— И заберёт Всеобщая Церковь? — я показал на символ напротив лота.

— Она и выкупила его долг, — недоумевающе пожал плечами ратон.

— Всеобщая Церковь? Выкупила долг проштрафившегося мага? В столице Арнурского королевства, практически в самой Арнурской академии? — на мои вопросы ратон вновь недоумевающе пожал плечами, показывая, что вроде как всё нормально. Это заставило меня задумать, что, возможно, для Арнурской академии подобное в порядке вещей, хотя звучит подозрительно. — Что о моей просьбе?

— Церковь проводит ритуал бластария во Фраскиске. Следующий ближайший город — это Зансийск, город сразу после Улиграйска.

— Второй на юг от Фраскиска? — на мой вопрос ратон энергично кивнул. — Туда и поедем. Остальной маршрут сказать сейчас?

— Лучше не надо, — ратон покачал головой, намекая на посторонние уши вокруг нас. — Я встречу вас в Магнаре и отправлюсь вперёд, этого времени мне хватит. И… Илур просил передать, что к вашим обручам есть некоторый интерес, но на многое не рассчитывайте. Такое на торги не выставить, только напрямую. Не больше, — ратон показал десять пальцев, — в монетах империи.

— Тогда передай Илуру, что попробую ритуал бластария. И мне летом деньги нужны будут. Я кое-что давал Илуру, — я показал пальцами прямоугольник, полностью соответствующий размерам пластинки полёвки, и после показал на свой посох. — Илур поймёт намёк. Хочу кое-что ещё выставить на аукционы.

— Я передам, не переживайте, — Асилик достал увесистую стопку листов, исписанных мелким каллиграфичным почерком. — Всё о курсах монет, как вы и просили.

Я аж тихонько присвистнул от лощины стопки в палец. Вот и нашлось что почитать на оставшийся месяц, а то ничего кроме книг по зельеварению за эту зиму я так и не увидел.

После встречи с Асиликом я отправился к местному оценщику. Оценивать перчатку я не думал, она слишком ценна, но о жезле и посохе как минимум знает магистрат. Даже если оценщик и проболтается, то ничего критичного не произойдёт.

К оценщику я зашёл вполне весёлый от небольшого хмелька вина, и в бодром расположении духа от прошедшего разговора с Асиликом. От оценщика я вышел протрезвевшим и вновь хмурным. Лог.

Я могу понять что угодно, кроме даты создания. Что такое эта «Последняя битва», почему там есть цифра, и почему вообще идёт какая-то битва? И хоть я отказываюсь всё это понимать, но, как ни парадоксально, не могу отказаться от двух одновременно одинаковых и разных предположений.

Сейчас, если так подумать, идёт две тысячи сорок первый год Спасения драконами ксатов. И либо скверна пришла ровно две тысячи сорок один год назад, уже после того, как у драконов началась какая-то Последняя Битва. Либо драконы спасли ксатов и собрали выживших на остров уже после того, как скверна пришла в этот мир.

Второй вариант — самый скверный.

В академию я вернулся холодным вечером, с неба падали снежинки, невзирая на первые дни весны. Но это не помешало мне помчаться во второе кольцо, к зданию Всеобщей Церкви: стоило зайти в свои комнаты, как Ула передала листок с печатью в виде круга, не до конца разрезанного на шесть частей.

После привычной процедуры дознания меня отвели в подвальные помещения, в один из кабинетов. Вскоре пришёл церковник с человеческими ушами в белой монашеской робе, мой нынешний держатель долга. Нутон передал запечатанный конверт. Я с предвкушением открыл его.

'Сулину Лик’Тулкису от Верхнего Круга инквизиции и комиссии рутифакторов Великого собора Магласии Всеобщей Церкви.

На рассмотрение в Верхний Круг инквизиции поступило Ваше предложение о содействии получения доступа в Тамливийский сад скверны, полностью принадлежащий фуаларал. По нашим сведеньям очередной ритуал фуаларал пройдёт в следующем году, в летний сезон. Вы изъявили желание попасть в указанный сад как частное лицо, пользуясь привилегиями Всеобщей Церкви и её возможностями.

После первичного рассмотрения Вашего заявления Верхним Кругом инквизиции, к рассмотрению была приглашена комиссия рутифакторов.

Следующим постанавливаем удовлетворить всеми возможными путями Вашу просьбу с требованием обязательного исполнения прямых обязанностей сулина Всеобщей Церкви. После Вашего соглашения на данные условия, и удовлетворения Вашей просьбы, Верховный Круг инквизиции требует Вашего незамедлительного явления в Великий собор Магласии. Остальные указания о Ваших обязанностях и предстоящих работах получите после личного представления к Вашему начальствующему лицу.

Ваше обращение было рассмотрено следующими представителями Верховного Круга инквизиции… и представителями комиссии рутифакторов…

Вашим начальствующим лицом на время исполнения Ваших прямых обязанностей сулина, наступивших от Вашего согласия на условия данного соглашения, назначен трихтих, инквизитор Первого Круга и младший рутифактор Хубар Затаник'.

— Я хочу вернуться в прошлое и отрезать себе несдержанный язык, — процедил я.

— Я должен передать ваше решение, — настороженно произнёс церковник, глядя, как я негодующе скомкал письмо.

— После обучения у меня есть год на все дела, не касающиеся титула магоса. Следующая весна после окончания обучения, или середина лета максимум. Если предложение укладывается в эти строки, то… — я вздохнул и едва не сплюнул. — То передайте моё согласие.

После поездки в Настрайск и до окончания этого учебного года осталось ровно две десятины. И прошли они спокойно, как и должны были.

С тёмным эльфом закончили обучение травническому зельеварению, и зацепили лечебное. Разница у них в том, что в первом случае используют только травы и получают конкретные микстуры и зелья, а в лечебном зельеварении используют не только травы, но различные минералы и некоторые заллаи, после определённой алхимической очистки. И зелья разделяются на сотни категорий и уровней, так ещё и могут улучшаться под воздействием высокого уровня навыка «Зельеварение» и высокого показателя «Удачи». За оставшиеся две десятины Хлар’ан углубиться в обучение не мог, но пообещал к концу следующего года обучить всему обещанному. Мы, по факту, только этим и будем заниматься, так как о пути «фурта аш аксар» он и так всё рассказал, кроме призывов второго круга, но с ним и так всё понятно.

Я передал тёмному эльфу список тайных аукционов, на которые хочу попасть. Хлар’ан протянул небольшую карточку, размером с визитку, пустую и с синими вензелями в углах. С ней я должен прийти к лысому магу во Фраскиске.

На выбранных аукционах нет ничего примечательного, кроме права выкупа кристалла души, некоторых свитков с заклинаниями, частей драконов и естественных камней маны. И нескольких книг с интригующими названиями, за которые я хочу побороться сразу после свитков с заклинаниями, при условии, что объявят об использованных чернилах и бумаге. Но есть подозрение, что не объявят, как и не объявили на прошлом аукционе.

На последней десятине я встретился с Кузауном, чтобы доложить об успехах обучения этого года, и узнать, что обучение следующего года будет очень коротким. Всё обучение от магистрата — это зачатки структурной магии и создание наргодат, советы по созданию жезла и гримуара, и не больше. Но наша договорённость о восстановлении книг всё ещё в силе, что уже радует.

На одном из последних выходных дней я пришёл в архив, чтобы обсудить с Густахом одно важное дело. Наставник встретил меня доброй улыбкой и чашкой чая.

— Это слова магистора? — переспросил меня Густах.

— Да. Учёба начнётся по первым снегам, но через одиннадцать десятин закончится, практически в конце зимы. Магистрату меня уже нечему обучать, — я покосился на дверь подсобки, где в огромном архиве на стеллажах стояли перевязанные кипы листов. — По крайней мере тому, что не запрещено.

— Магистор Кузаун всё ещё согласен с условиями?

— Именно об этом я и хотел говорить, — я отложил опустевшую чашку и серьёзным взглядом уставился в глаза Густаху. — В гильдии свободных торговцев Настрайска за лето скопится очень много интересных свёртков, присланных на твоё имя. Не помешает их забрать где-то в начале третьего летнего месяца, и в середине второго осеннего.

— Много?

— Сколько смогу, — ответил я предельно серьёзно. Густах понимающе закивал. — Сможешь отложить нужные книги, если я пришлю список примерных тем?

— Я давно отложил даже те, о которых ты спрашивал осенью, — затейливо ухмыльнулся Густах. Мне этого было достаточно.

Вернувшись в общежитие после разговора с Густахом, я первым делом упаковал всё важное в сундук, принесённый магами из академического хранилища. Помимо очевидного, такого как кристалл души Валдиса Намата, конспектов и письменных принадлежностей, а также всяких даров скверны — я оставлял четыре жиаклитских стебля для будущего гримуара и одну псехвотрубку для очередного посоха. Во время поездки в Настрайск я пришёл к выводу, что в следующем году следует подготовить ровно такой же посох, как есть сейчас, про запас. И оставлял тёплую одежду из шкуры манула — в следующем году и так пригодится, а в Трайске меня должен ждать запасной комплект.

Стоило вспомнить про Трайск, как я раздражённо потёр переносицу. Нужен раб, пожизненный, способный за домом приглядывать и, желательно, чтобы мог сам заряжать сигнальные контуры. Где такого взять?

Упакованные ещё вчера сумки я распотрошил и ещё раз перепроверил содержимое. Все шесть проклеенных и сшитых бурдюков, как и с десяток шариков из розовых оболочек и сложенный фонарь из тёмно-зелёных пластин — может быть, в руинах канализации мне и не потребуется источник огня, но предосторожность лишней не будет.

На столе лежала сумка со свитками. Там добавилось четыре свитка с одиночной «Немотой» и таким же «Ступором». Правда, он первого уровня, на второй уровень с совмещённой «Немотой» у меня не нашлось подходящей по ёмкости магической бумаги. Но даже так эти два дополнительных заклинания уже дарили некое спокойствие, относительно всяких неприятностей в дороге.

Я закончил со сборами и вышел в первую комнату. За столом сидела Ула, облокотившись на столешницу и угрюмо поглядывая на дверь в мою комнату. Девочка нехотя вышла из-за стола, когда я закончил со сборами.

— Чего мордашку хмуришь? — спросил я у Улы, растрепав ей волосы.

— Мне в барак возвращаться, — прошептала та, едва удерживая слёзы. — Я у вас, господин Ликус, не работала почти, уборка и стирка — это мало. Только на кухне помогала и грязное выносила. Но… в бараке… там распределение. Там много работы, господин.

— Не переживай. Лето перетерпеть, а осенью я тебя опять к себе припишу. Считай, тебе уже будет двенадцать лет. А там ещё четыре года — и с Каиром увидишься.

— Да, — мечтательно, с лёгкой грустью в голосе протянула Ула. И с щенячьей надеждой посмотрела мне в глаза. — А вы точно с братиком увидитесь?

— Осенью у меня дела в Трайске. Я постараюсь встретиться с Каиром.

— Тогда передайте, господин, пожалуйста, что я по нему очень, очень-очень сильно скучаю.

— Обязательно передам, — я потрепал девочку по голове, на что та широко улыбнулась. — И не забывай, что у Каира в Трайске дела наладились. Может быть, он сам попросит что-нибудь передать тебе.

— Мне ничего не надо, честно! Только чтобы у братика всё хорошо было! Это всё, что надо.

— Так ведь у него и так всё теперь хорошо. Он ведь сам же писал, что удачно устроился и денег подкопил. И, он же говорил, что готовит тебе какой-то подарок. Как раз осенью должен быть. Так что жди.

— Да, я помню. И жду, — девочка застенчиво потупила взгляд. — Интересно, что братик такое готовит.