Скверная жизнь дракона. Книга седьмая

Глава 6 Часть 1

Утром меня разбудил аккуратный стук во входную дверь моих комнат. За дверью стояла девчонка лет четырнадцати, испуганно глядя под ноги и сжимая в руках листок бумаги, свёрнутый трубой.

— Доброе утро, господин, — промямлила девчонка, низко поклонившись. — Назначенная вам помощница… она… — девчонка сглотнула. — Её нашли сегодня ночью. Простите, господин, она повесилась.

— И? — спросил я с интонацией, показывающей, что эта информация мне не интересна.

— Я вам назначена в помощники, — девчонка протянула мне лист бумаги. — Меня зовут…

— Неважно, — я взял лист, подметив печать распределителя и его подпись. — После моих тренировок с матонами одежду сразу стирать. Вечером приносить кувшин тёплого вина, разбавленного или нет — решу я. Пока что всё, остальные правила озвучу позже.

Длинный деревянный подсвечник моргнул, «система» оповестила о втором привязанном к контуру разумном, имени которого я даже читать не стал. Я махнул девчонке рукой, показывая, чтобы она шла располагаться в комнаты невольников и мне не докучала.

Мне вчера понравилась не только встреча от магистора. В пятой части первого кольца живут только ученики пятого года обучения, и в ней только жилые здания, парочка складов да дом мага-распорядителя. Занятия проходят во втором кольце академии, в одном из зданий магистрата, а сами ученики разделены по статусу и живут в отличных друг от друга домах.

Экзаменщики живут в двухэтажных домах, на двадцать разумных, и они же работают сразу у всех остальных на кухнях и подсобных работах. Ученики по рабочему приглашению живут так же в двухэтажных домах, но комнаты у них шире, да и каждый дом рассчитан на четырнадцать человек. У контрактников дом одноэтажный на десять человек.

И только в доме для благородных лишь шесть двойных комнат, просторный обеденный зал, отдельно пристроенная кухня и небольшая баня, и зал для отдыха с широкими диванами, мягкими креслами, небольшими столиками и стойким ароматом чего-то апельсинового от флаской специи. Ещё есть небольшой винный погребок, существование которого мне понравилось ничуть не меньше, чем право ежедневно получать вино.

Всё это мне рассказал вчера дожидавшийся моего прихода маг-распределитель. И ещё он объяснил, что в здания с благородными прочие ученики заходить не смеют и всю работу исполняют невольники. Они живут в двух небольших комнатах, один невольник для одного ученика. Всего здесь четыре парня и две девушки благородного происхождения, четыре невольницы и столько же невольников.

Маг-распределитель вчера, закончив объяснять порядки в здании, легонько шепнул, что магистрат закроет глаза на некоторые инциденты. Невольники не посмеют мне отказать, надо лишь после этого поставить мага-распределителя в известность, чтобы академия готовилась ко всякому. Также невольницу могут заменить на другую, возрастом от десяти лет, или же заменить на парня. И ещё маг-распределитель может предоставить раз в месяц немного оранжевого порошка для курительного табака.

Меня не интересовал ни доступ к наркотику, ни доступ к малолетним телам — но вот за ежедневный доступ к вину я не поскупился изъявить удовлетворение. Долгие зимние вечера с кружкой вина гораздо приятней таких же вечеров, но без вина.

В здании Всеобщей Церкви, после привычной процедуры дознания меня проводили в один из кабинетов в подвальных помещениях. Где я дожидался держателя долга.

Церковник передал запечатанное письмо из Собора Магласии. Высший Круг инквизиторов и совет рутифакторов подтверждал, что моя работа не затянется дольше весны после посещения сада фуаларал. В письме прилагалось разрешение на въезд в город и проход в собор.

Я протянул церковнику расписку на двести тысяч золотых империи Талкая, весь мой долг перед церковью. Нутон ошалело округлил глаза, вчитался в строки, изучающе повертел расписку в руках и присмотрелся к качеству бумаги, даром что не попробовал на зуб.

— Хочу вас предостеречь о недопустимости подделки.

— То есть, существует способ подделки магической бумаги с заложенной частичкой магической энергии одного из длинноухих в банке, отвечающих за выдачу таких расписок?

— Мне о таком не известно, но я обязан вас предупредить. И попросить пройти процедуру дознания ещё раз, ответив на три вопроса: эту расписку вы получили в указанном банке, указанная сумма принадлежит вам, и ничем противозаконным вы не занимались для её получения, — закончил перечислять церковник.

У меня от удивления аж прищурился правый глаз, левая рука покрепче сжала древко посоха. Я молча буравил церковника взглядом, требуя незамедлительных объяснений.

— Это неожиданно, что вы смогли собрать такую сумму раньше выпуска из академии. Не хочу вас оскорбить, но без процедуры дознания принять эту сумму я не смогу.

Я раздражённо вздохнул и потёр переносицу. И здесь морщины ксата оказали «услугу».

— Ну, давай, пройдём, процедуру дознания, — с раздражением и саркастично процедил я.

Церковник проводил меня до кристалла в главном зале церкви и позвал теперешнюю настоятельницу. Состоялся очередной ритуал, во время которого белёсый кристалл вообще никак не изменил своей расцветки.

— Благодарю, что откликнулись на мою просьбу, — сказал держатель церковник, когда я отлепил ладонь от кристалла. Церковник приглашающим жестом показал в сторону двери в дальнем углу зала, за которой начиналась лестница в подвальные помещения.

— Сначала будут извинения. Немедленно. За то, что посмели заподозрить меня в преступлениях.

— Вы понимаете, что мы обязаны соблюдать…

— Извинения, — я чуть повысил голос.

Церковник переглянулся с настоятельницей настороженным взглядом. Женщина едва заметно пожала плечами. Во взглядах прочих служителей церкви, прибиравшихся в зале после утренней проповеди, смешалось негодование, презрение и неверие в происходящее. И все их взгляды направлены чётко на меня.

Церковник тяжело втянул в себя воздух и выдавил извинения, что посмел подвергнуть сомнениям мою честность. Меня подобное удовлетворило, я принял извинения и попросил как можно быстрее закончить со всеми формальностями. Об этом мечтал и держатель долга, так что уже спустя пять минут я с довольный ухмылкой вышел из церкви.

Меня радовали не извинения, а что большее не придётся посещать это треклятое здание и каждый раз изображать из себя цирковую мартышку, раз из раза трогая кристалл.

Дежурившие у здания магистрата матоны впустили меня внутрь сразу. Я даже не успел открыть рот, а охранники академии уже оповестили, что магистор ожидает на третьем этаже.

Около украшенной светящимися рунами и печатями двойной белой дверьи я простоял не больше минуты, поправив привязанную к поясу коробочку, едва заметно блестевшую медью. Руны и печати потухли, «Чувство магии» показало белёсую звёздочку в дальнем углу комнаты, и белёсое облачко рядом с дверью. Её открыл Кузаун, и он же закрыл, руны и печати засветились вновь. Магистор отошёл к широкому столу, держась на небольшом, но почтительном расстоянии от старика с вымышленным Альцгеймером.

— Об этом потом… Кта’сат, — сухим голосом проговорил старик, искоса глянув на мой пояс, где за плащом скрывалась коробочка. Я молча кивнул архимагистору.

— Мы хотим знать, чего именно ты достиг. И подготовить необходимые для тебя условия, — сказал Кузаун. И пояснил, что условия — это безвозмездная помощь в дополнительных исследованиях добытых заллай. Я могу проводить их сам, а могу отдать любому магу академии на выбор.

— Я опирался на дневники магоса Фласкароса Агисароса. Провёл базовые исследования, изучал добытое как прочую материю. Осталось немного неизведанного. Мне нужен растопленный узнический горн. А холод я получу зимой. Желательно и жар получить зимой, чтобы совместить.

— Кислота?

— Уже исследовано. Корни фласкарских ивовых энтов скверны.

— Прозорливо, — с усмешкой проговорил старик. — Ты подтвердил свои догадки, Кта’сат?

— Магистор спрашивает, твои предположения о возможных заллаях подтвердились?

— Тварь послужит источником заллай не только для наргодат и прочего, но в простом быту найдёт применение. Кваралитская масса отсутствует, но имеются несколько желёз. Они скисли в специальных амфорах через две недели после добычи, ничего кроме базового изучения я провести не смог. Всего заллай восемь. Изучены повадки и особенности твари, её поведение и принципы охоты, как она атакует и прочее.

— Твоя особенность, — с невысказанным вопросом проговорил старик.

— О ней я никому не сообщил, и не сообщу. Хотя, думаю, скрывать долго не получится.

— Тогда, Кта’сат, — старик ударил посохом об пол. — Приказываю тебе готовиться к своему триумфу.

— Господин архимагистор употребил правильное слово, Лик’Тулкис, — сказал Кузаун. — Академия получила извещение и решила тебе довериться. И извлечь свою пользу. Мир не видел магоса два века, новую тварь не изучали три. Нашласарский манул скверны, он последний из изученных. И ты, скоро, новый магос. И новая изученная тварь. Магистрат помнил о нашем соглашении, из прошлой осени, и решил совместить всё…

Магистора прервал взрыв, раздавшийся за границами первого кольца академии. Кузаун подошёл к окнам кабинета, выходивших на академический городок, и несколько секунд высчитывал расположение столба коричневого дыма и языков пламени. Кузаун вернулся к столу и сообщил, что уничтожена лишь учебная лаборатория. Старик едва заметно кивнул в ответ.

— Академия приложила огромные усилия, чтобы осуществить задуманное ей же. Властители и правители всех стран и государств, представители рас, академий и школ, и некоторые главы гильдий, авантюристов и торговых — они прибудут в академию в конце зимы, — магистор показал на меня пальцем. — Они прибудут узнать нового магоса, и узнать о новой твари.

— А разве это невозможно из-за того, что академия сейчас под некоторым контролем империи?

— Она не вправе вмешиваться во внутренние дела академии. А принять итоговый экзамен у магессора на титул магоса — это внутреннее дело. Даже если экзамен открыт для всех.

— И даже для делегации лесных эльфов? — с намёком поинтересовался я.

— Их будет три, — с чувством гордости за академию проговорил Кузаун. Сидящий за столом архимагистор пригладил длинную седую бороду.

— В моих интересах и задачах подготовить должное выступление. Это будет подобие лекции?

— Полная, детальная, всеобъемлющая и непростительная к любой тайне, относящаяся к порождению.

— Иначе быть не может, — я кивнул магистору, на что тот удовлетворённо улыбнулся.

— Приемлемо, — архимагистор стукнул посохом об пол. — Сделка.

— Ты принёс то же, что и в прошлый раз? — спросил Кузаун. Я отвязал от пояса коробочку, магистор хищно прищурился.

— Я хочу воспользоваться тем кристаллом энергии, огромным, с прошлого года. И хочу, чтобы академия отдала мне в личное пользование либо два кристалла на десять тысяч единиц «энергии души», либо четыре по пять тысяч. С вполне пристойным сроком службы.

Магистор покосился на старика. Тот отрешённым взглядом смотрел сквозь меня куда-то вдаль.

— Приемлемо, — старик стукнул посохом. Я положил коробочку на стол и передал магистору расписку от церковников с погашением долга. Кузаун принял её со словами, что сегодня все формальности будут улажены.

— Мы получили извещение об особом лоте этой зимой. Академия благодарит тебя за подсказку. Она не пройдёт даром, — Кузаун взял небольшую паузу. — Ты определился, какие именно книги восстановишь с Густахом?

— Нет ещё. Знаю только примерные темы.

— Из-за тебя архив преобразится. Густах с середины лета только и делает, что занимается книгами. Обратись к нему, озвучь темы, он подберёт. Лучшие. Академия позволяет тебе быть привередливым. Можешь выданную книгу сперва пролистать, чтобы убедиться в правильном выборе. Густах сегодня на обеде будет поставлен в известность.

Я поблагодарил магистора за такую щедрость. Я даже не мог и мечтать, вот так перебирать нужные книги. Это внушает полную уверенность, что к концу года я изучу многое. Притом много крайне полезного.

Дальше магистор спросил за моё желание продолжать тренировки с матонами, и ненадолго задумался, услышав положительный ответ.

Если ученики-экзаменщики и ученики-работники учатся пять лет, и ещё десять работают на академию, то ученики-контрактники на пятом году наслаждаются жизнью. У них два занятия каждые десять дней, они все проходят в магистрате, и ещё четыре занятия они ведут у учеников третьего и четвёртого года. Основная задача пятигодок — подготовиться к выпускному экзамену, изготовить гримуар и написать трактат о теме своего исследования длиною в жизнь, тем самым получив право на ношение гримуара.

У меня экзаменов не будет, кроме лекции-выступления об изученной твари, на уроки к ученикам меня не пустят, да и как таковых занятий у меня в этом году нет. Осталось три занятия с Кузауном, на которых он подробно объяснит нюансы создания гримуара, потом мне останется несколько раз сходить на протоколирование становления магоса — и всё. Дальше только тренировки с матонами и работа над гримуаром и продолжение учёбы с зельеварением, свободные дни между тренировками я могу отводить на всё, что посчитаю нужным. В моём случае — это восстановление книг. Тем более что все необходимые детали для будущего гримуара собраны, осталось нанести последний штришок на картину полной уверенности в идеальном результате. И я надеюсь, что именно сегодня он и будет нанесён.

После обеда я пришёл к Густаху на очень серьёзный разговор. Мы долго обсуждали содержание книг. К прошлой книге о базовых духовных заклинаниях и их развитиях я попросил книги об описании и развитии «умений» и «навыков»; парочку книг о структурной и начертательной магии, пригодившиеся бы при создании гримуара. И попросил показать вообще все книги, посвящённые подготовке и использованию кожи — из них я выберу две.

Уже получалось семь книг из доступных одиннадцати, за сто десять переданных кож кракчата. Восьмой книгой я попросил исторического, связанного либо с историей Тратийской академии, если подобное в архиве вообще можно найти, либо об истории применения, открытия и использования миклов. Я прикрывался подготовкой к выступлению, собираясь использовать книгу вместе с записками магоса Фласкара Агисароса — но истинная причина в другом.

В заказанных Раскаей книгах нашлось много полезного, как и несколько странностей. Их хотелось подтвердить. От этого не зависело моё будущее выступление или качество когда-нибудь изготовленных зелий. Но от этого зависело моё отношение к небольшой, но важной особенности самой скверны.

С Хлар’аном мы должны обсудить многое, но начал я с аукционов. Их список я получу в начале весны, когда поеду на очередное исследование руин, а сообщить о выбранных смогу только в середине весны. У тёмного эльфа был припасён вариант и на такой случай. Я смогу получить инструкции и во Фраскиске, так и в одном из городов империи, южнее Магнара. Меня это устраивало, ведь нет уверенности, сработает ли мой план с Тамливийским садом скверны.

— У меня две просьбы, — сказал я тёмному, когда мы закончили обсуждать аукционы и будущие занятия по зельеварению. — Серебряные палочки, которые ты мне передал четыре года назад, для определения качества заллай. Есть ещё? Одолжить сможешь?

— Могу, — несколько наигранно протянул тёмный, скрывая заинтересованность. — Нужно проверить заллаи к гримуару?

— Составные части.

— Они подготовле… — тёмный прервался, хитро посмотрев на мой посох и жезл на поясе. — Те не подойдут. Нужен другой способ. Я могу показать. Что за вторая просьба?

— Зимой нужно сделать ещё один посох, такой же, — я легонько стукнул посохом о пол. Хлар’ан недовольно покачал головой, показывая, что на второй посох мы не договаривались. — Из тех ста зёрен предлагаю забыть о десяти.

— Серебро, медь, камни, ива Ласика, — полушёпотом Хлар’ан перебрал части посоха. Я добавил, что о большом камне маны с магисторатом договорился. — У меня всё есть. Ждём зиму. Сразу покажу способ.

Тёмный достал из ящиков магическую бумагу и чернила, самые простенькие и дешёвые. Следом тёмный достал одну из небольших деревянных заготовок, уже подготовленную структурным раствором, в будущем она должна стать одной из частей наргодат, то есть — она ровно то, что я собирался проверить.

Этим же вечером я вернулся в первое кольцо академии с пачкой магической бумаги и чернилами в крохотной баночке. Все самые простые и дешёвые, тёмный вручил их мне со словами, чтобы я даже не думал волноваться за изготовление посоха.

В оставленных на хранение в академии вещах, кроме кристалла души Валдиса Намата, сотни бодрящих зёрен, кожиц тёплых мешочков и прочего — была половинка скорлупы микла, ещё в прошлом году очищенная от содержимого, и пятёрка мешочков с тёплым компотом, золотым аналогом кваралитского раствора.

Очень скоро на столе лежала магическая бумага с несколькими волнистыми кольцами, одно в другом, но без рун и сигилов. В половинке микла покачивалось содержимое тёплого мешочка. Я бросил в него одну из серебряных люверс, заклёпку с отверстием, в которое продеваются нитки и прочее. Золотой аналог обволок заклёпку, к блеску серебра добавился глянец. Если ничего не получится, то магическая бумага подвергнется коратации замысловато. Она покроется изломанными линиями между границами бумаги и внешним кругом, и такие же изломанные линии покажутся в центральном круге.

Я положил в центр внутреннего круга люверсу и подал в неё частичку маны. Бумага полностью покрылась изломанными линиями. Я довольно улыбнулся и покосился на сундук, где лежало всё необходимое к производству гримуара.

Пять десятин пролетели за подготовкой к созданию гримуара и запасного посоха, тренировками с матонами и чтением книг.

Ещё в самом начале количество тренировок с матонами уменьшилось. Отзанимавшись в первый день десятины, я два дня проводил за книгами, чтобы потом попасть на очередную тренировку, после три дня занятий с Хлар’аном и оставшимися тремя днями я распоряжался как хотел. Их я проводил за книгами. Притом не восстанавливал, а изучал.

Тайный приказ магистора или самовольное решение Густаха, но из выбранных на первой десятине шести связанных кип листов в начале второй десятины Густах передал мне две готовых книги, с просьбой отправляться в барак и не отвлекать его с помощницей от работ. И попросил зайти в конце десятины за оставшимися четырьмя, и выбрать следующие книги.

Первыми двумя книгами я получил дополнительные знания о начертательной и структурной магии, применяемой в создании кожаных наргодат и прочих магических устройств с мягкой структурой основного материала. Полученные из этих книг знания дополнили уже имеющиеся, и всю десятину я только и делал, что составлял подробный конспект этих книг, получив пятьдесят листов концентрированной информации.

Знания из вторых двух книг также были законспектированы, но уже не столь подробно: базовые знания для создания гримуара я получил от магистора Кузауна. Но получилось выудить несколько интересных моментов, благодаря которым я смогу чуть грамотней расположить компоненты гримуара на огромной печати. Это положительно скажется на итоговом результате.

Забавная ситуация с созданием гримуара. Хлар’ан, Густах и Кузаун рассказали мне правила, инструкции и даже некоторые нюансы — но, в основном, говорили они лишь о базовых знаниях. И это правильно. На их месте я сам бы ограничился базовыми моментами. Какой смысл тратить время на разумного, если тот может углубить свои знания из книг ровно в тех моментах, которые считает нужным и получить ровно необходимый ему результат? Если он отказывается от книг и не думает развиваться, то это сугубо личные проблемы конкретной безграмотной скотины.

Из-за оставшихся двух из первых полученных книг я потерял несколько дней на шестой десятине.

Квартира ученика-контрактника пятого года из благородных не имеет у себя гостевой комнаты, как это у четвёртого года обучения. В небольшой входной комнатке, помимо двери в уборную и шкафа, есть камин и зона отдыха, с парочкой кресел и небольшим столиком, и просторная внутренняя комната с отделёнными ширмами спальной зоной и кабинетом. Большую часть времени благородные ученики пятого года проводили за личной учёбой, сидя за книгами в просторном общем зале. Только пятому году обучения позволяли получить книги из самого архива, всем остальным приходилось довольствоваться либо выписками из них, либо общедоступными книгами из обычной библиотеки.

Я как-то спросил у Густаха, найдётся ли среди общедоступных книг подходящие по темам к выступлению, но получил чёткий отрицательный ответ. Именно поэтому я удобно расположился во входной комнатке в одном из кресел, поставил на столик кувшин вина и бокал. И две книги по общим лечебным зельям и истории изыскательных испытаний над самими миклами. В первой книге приводились рецепты «обычных зелий лечения», основанных на миклах, языке манула и некоторых других заллаях. За содержимое второй книги говорило её название.

Я прочитал обе книги за один день, начав с утра и закончив поздним вечером. И до утра следующего дня просидел в кресле, раздумывая над прочитанным. Худшие опасения подтвердились.

Восемьсот лет назад жил магос Фласкарос Агисарос, изучивший повадки фласкарских ивовых и стрекочущих энтов скверны. Но лишь семьсот лет назад разумные научились добывать энтов не только без разгромных потерь среди добытчиков, но ещё смогли поставить добычу миклов на приемлемый уровень.

Шестьсот лет назад закончились основные исследования по изучению и применению содержимого миклов. Но только четыреста лет назад Всеобщая церковь издала декрет о правомерном использовании миклов при создании лечебных зелий, убедившись, что после необходимых алхимических реакций скверна исходит из микла, оставляя лишь необходимые для зелий компоненты.

Через двадцать лет после декрета Тратийская академия вполовину уменьшила набор студентов всех типов, даже контрактников. Через пятьдесят лет после декрета поля академии, раньше распаханные под лекарственные растения, перешли под обычные пашни для зерна. Ещё через двадцать лет от былого величия академии остались стены главного здания да несколько десятков магов, занимавшихся непонятно чем, и столько же алхимических зельеваров, варивших зелья всех направленностей для Баскара и двух городов-спутников рядом со столицей некогда огромного государства.

Триста с небольшим лет назад Чёрная Ночь поставила точку в истории Тратийской магической академии. Но академия была обречена и без Куатаи.

Магос Нашласар Загарик, изучивший шестилапого манула — он явил своё открытие двести пятьдесят лет назад. Двести лет назад он умер, а уже через пятьдесят лет разумные знали, как охотится на манулов и как использовать мясистые языки в «обычных зельях лечения». Тогда же Всеобщая Церковь издала декрет о языках манула. Выжимка и экстракт из них стали основой в тех зельях, в которых не применялось содержимое микла из-за несовместимости. Так ведь ещё и заллаи не портятся со временем и их можно хранить хоть десятки лет, в отличие от трав и растений.

Всё это окончательно бы уничтожило Тратийскую академию и без Куатаи, но думал я вовсе не о судьбе академии. Громоздкие и сложные конструкции всегда отмирают, когда им находится простая замена. И чем меньше и проще замена, и чем больше и сложнее конструкция, тем быстрее последняя отмирает.

Подумаешь, четыре века назад разумные начали использовать заллаи в «лечебных зельях», по факту принимая внутрь частички заллай. Проблема в том, что существует несколько рецептов, где микл, бывает, несовместим с одним из компонентов зелья. То же «Зелье „Концентрации“, возвышенной на пятую ступень». Для его создания используют выжимки и экстракты из головного и спинного мозга некоторых магических зверей и зверей, перешедших на высокие грейды.

В рецепте настоятельно рекомендуют разбавить несколько грамм содержимого микла в десяти граммах спирта, и капнут туда экстракта из мозга животного. Если бледно-коричневая вода окрасится синим, то конкретно этот микл применять нельзя.

Меня несколько беспокоило совпадение, даже больше навязчивая параноидальная идея. Белёсое облачко в телах существ от «Чувства магии» — оно всегда находится в голове и туловище, где спинной и головной мозг. И некоторые миклы с ними применять нельзя. Какие: с арбузным вкусом, или со вкусом сливочного мороженого? Получается, что некая часть скверны отказывается контактировать с веществом, олицетворяющим какую-то «душу», ведь кристалл с душой Валдиса Намата всё ещё источает белёсое облачко.

Я не хочу выяснять, какой именно микл реагирует на эту самую «душу», но я хочу выяснить, как вообще появляются миклы с арбузным вкусом. И у меня есть одно предположение, догадка, домысел, и до крайней степени скверная мысль, от которой пробирает дрожь, а руки холодеют. Не знаю, как вообще подобное попадает в скверну, но я надеюсь на свою неправоту.

В конце шестой десятины я начал эксперименты с кожей, заранее готовясь к печальному результату, ведь без опыта не достичь результата хорошего. Всего у меня было четыре типа кожи: подготовленная кожа ламии, простая свиная кожа, и две разных кожи от плюющегося паукана. И для всех четырёх я использовал примерно такой же состав структурного раствора, какой используют в отводящих ману шкафах и бумаге. И всё подготавливал одинаково, с чётким соблюдением пропорций и времени воздействия раствором.

Расположив подготовленную кожу на двух склеенных листах с магической печатью из нескольких кругов рун, концентрирующей магию в центре, я прислонял ладони и подавал капельку маны. Печать зажигалась красным цветом. Свиная кожа предсказуемо вспыхнула зелёным пламенем и выгорела за секунду, а кожа ламии горела десять секунд. Мягкая кожа паукана сначала усохла и скомкалась и только потом загорелась, а твёрдая кожа мгновенно высохла и рассыпалась пылью.

Полученные результаты я подробно записал, собираясь в будущем понять причину такой разницы и сделать так, чтобы кожа не загоралась, хотя бы для начала. Есть подозрение, что это не из-за моей «осквернённой» маны, а из-за неправильного вывода магии из самой материи. Она не выталкивалась, а будто концентрировалась в коже, да и «Чувство магии» показывало, как сразу после активации печатей кожа всасывала в себя всю рябь пространства на расстоянии примерно в полметра. Скорее всего — дело в типе структурного раствора. Нужен другой, но непонятно какой именно.

На седьмой десятине мы с Хлар’аном приступили одновременно к созданию запасного посоха и гримуара. С посохом всё получилось простенько, как и в прошлый раз — за один день я подготовил все необходимые детали, собрал воедино и вынес посох на холод, чтобы ужималась тёмно-зелёная оболочка.

С гримуаром пришлось повозиться. При изготовлении посоха и жезла понятно, какая именно часть отвечает за то или иное «умение» — но в гримуаре же заклинания записаны на бумагу, а его части должны направлять движение «маны» и хранить её, если гримуар создаётся с накопителем. Я совмещал оба варианта.

Крышки увеличенного гримуара состоят из уплотнителя и внутреннего стабилизатора, в моём случае это пластины полёвки и жиаклисткий стебель, а ещё состоят из прямоугольного каркаса небольших тонких дощечек, внутрь которого и вкладываются пластинки и стебли. Благодаря золотому аналогу, дающему всяким материалам простенькую магическую проводимость и без пертуберенции — этими свойствами теперь обладали тоненькие белые дощечки с серебряным отблеском на ярком свету.

Сложив два каркаса и склеив дощечки магическим клеем с частичкой моей маны — я хаотично напихал внутрь пластинок полёвки, и без разбора расположил жиаклитские стебли. Мне не надо беспокоиться о направлении перетока энергии, она вообще потечёт куда надо будет. Хлар’ан завистливо поглядывал, как я играючи собирал крышки будущего гримуара, и изредка саркастично хмыкал.

Обычно, даже если пластинки полёвки не подготовлены кваралитским раствором и просто используются как элемент жёсткости — всё равно магам приходится собирать ватман из двенадцати листов, раскладывать части крышки с учётом будущего движения маны и вязать вокруг них десятки печатей, учитывая малейшие нюансы распределения магии в крышке будущего гримуара. Потому что каждая крышка гримуара считается отдельным наргодат. И каждую нужно подготовить с учётом движения маны. В моём случае я обошёлся ватманов из шести листов, пользуясь выданным магистратом кристаллом.

После изготовления крышек их надо скрепить. Обложкой послужит твёрдая кожа от плюющегося паукана, ещё десятину назад вырезанная по нужным размерам и отданная в магистрат. Я закончу обучение в академии и сдам в магистрат паранаю, но символами моей принадлежности к академии и Всеобщей Церкви станут оттиски на обложке: склянка с пером и не до конца разрезанный на шесть частей круг. По моему настоянию при теснении использовали серебряную присыпку, чтобы узор сильнее выделялся.

Снаружи крышки скреплялись будущей обложкой, а внутри они сначала соединялись тонким, но обязательно манопроводимым материалом. Я использовал синеватый шёлк с искусно вышитыми белыми цветами. Сверху на него приклеивался так называемый форзац, в обычной книге это лишь бумага, несколько плотная, чтобы прикрыть склейку внутренних частей обложки. Но обычную книгу на улицу не выносят, а владелец гримуара может попасть под дождь, поэтому путешествующие маги делают один форзац из водоотталкивающей ткани или кожи. В моём случае это тонкая и лёгкая кожа розово-молочного цвета. Первая часть форзаца клеится к крышке, а ко второй увеличенной крепятся ремешки. Когда магу потребуется закрыть гримуар, то он сначала обернёт листы с заклинаниями «ушками» форзаца, а только потом закроет сам гримуар, всегда носимый боковинами вверх и вниз. Благодаря этому листы внутри гримуара никогда не промокнут во время дождя — только если маг не перевернёт гримуар, но это проблемы конкретного идиота.

Крышки гримуара сами по себе считались наргодат, но и объединённая обложка так же считалась магическим устройством, перед её приклеиванием и сбором мне пришлось опять всё раскладывать на склеенном ватмане, вязать магические печати с сигилами и использовать переданный магистратом искусственный кристалл.

По правилам академии ученик не имеет права дальше создавать гримуар, пока не сдаст первую группу экзаменов: этикеты, знание структурной магии, выбранной школы рун и прочее. Но я этих экзаменов лишён, так что с чистой совестью продолжил.

У обычных разумных свитки с заклинаниями подвержены коратации с шансом один к трём — мои свитки после использования всегда покрываются изломанными линиями. Не знаю, как будет у меня с гримуаром, но у обычных разумных листы в нём приходят в негодность с шансом один к семи. Вот из-за этого шанса никто и не сшивает гримуар как обычную книгу. Вместо этого используют тканевые или кожаные вставки, сложенные вдвое. Вот в них и вставляют по двадцать магических листов, прошивая через отвертсия, защищёные люверсами. Достаточно развязать нитку и заменить листы. Только проблема в том, что каждая вставка с люверсами сама по себе считается отдельным наргодат, и их все надо магически совместить через печати. А это муторно и долго.

Готовую обложку и все вставки на финал магически совмещают на огромном ватмане.

Пришлось занять добрую часть пола мастерской Хлар’ана, притом использовать стабилизаторы магических потоков — подложенные под части будущего гримуара отдельные деревянные пластины, с нанесёнными на них шести- и восьмиугольными магическим печатями. Они удержат энергию внутри основной печати на ватмане, чтобы ту не колебало, иначе все труды пойдут насмарку. Тем более что источником энергии послужит уже не искусственный кристалл маны.

Собранная обложка и двенадцать кожаных вставок разместились внутри различных печатей с десятками сигилов, связанных между собой другими печатями. В центральной печати лежала обложка, её окружали вставки. К центральной печати, через систему печатей-передатчиков, поступит энергия с маленького каменного пьедестала. Небольшой квадратный постамент испещрён рунами и печатями, а в его центре четыре небольших штырька.

Я передал Хлар’ану шкатулку, вокруг которой «Чувством магии» показывалось небольшое белёсое облачко. Тёмный аккуратно положил на четыре штырька светящийся зелёным кристалл. Руны на пьедестале вспыхнули жёлтым, волна света перекинулась на печати огромного ватмана. Кристалл души едва заметно завибрировал, белёсое облачко заколыхалось. Свет рун пьедестала сменился на синий, печати на ватмане тускло засветились зелёным, на обложке и кожаных вставках замерцали руны и стабилизирующие узоры.

Белёсое облачко затрепетало, подрагивая свечой на ветру. От пьедестала до стабилизирующих узоров понеслись волны энергии. Перед началом каждой волны белёсое облачко будто чуть втягивалось внутрь четырёх штырьков, и с каждым разом уменьшалось.

После двадцатой волны от облачка осталось меньше половины, кристалл отчётливо завибрировал на штырьках. Хлар’ан отшутился, что у запертого в кристалле недотёпы появился шанс остаток существования его души провести хоть с какой-то пользой. Я задумчиво покосился на тёмного, только что одна из догадок подтвердилась: эта самая «душа» неразрывно связана с деятельностью центральной нервной системы.

На сороковой волне облачко практически исчезло, в центре кристалла едва трепыхалось последняя оставшаяся белёсая точка, сотканная из нескольких переплетённых нитей, а сам кристалл посерел, лишь в глубине мерцал зеленоватый огонёк. Пошла последняя волна, белёсую точку окончательно втянуло в пьедестал, зеленоватый огонёк потух, кристалл закончил вибрировать и грустно звякнул о штырьки.

Руны и узоры потухли, всё закончились. Окончательно посеревший кристалл без какого-либо намёка на «душу» Хлар’ан положит обратно в шкатулку. Я переместил все детали будущего гримуара на стол и принялся за финальный этап. Кожаные вставки вклеивались к внутренней части корешка, и чтобы их не повело во время высыхания — я вставлял внутрь стопки листов.

Вскоре клей высох, я положил собранный гримуар внутрь печати на ватман из склеенных четырёх листов. И подал толику маны. Печать моргнула, бумага покрылась изломанными линиями.

Внимание, Вами создан магический предмет

Именно обложка со вставками и считается гримуаром, а листы с заклинаниями появятся гораздо позже.

— Я напомню не утверждать перед своими богами, что гримуар принадлежит тебе, — сказал Хлар’ан, когда я аккуратно всё собрал и сложил в сумку.

— Я помню. У магистрата есть способ определить линию души в наргодат. Посох, наверно, уже готов? Давай закончим с ним и завтра приступим к дальнейшему обучению.

Хлар’ан согласно кивнул. Вскоре на склеенных листах расположился мой запасной посох, а «система» оповестила об очередном созданном магическом предмете. Но если гримуар я не мог привязать к себе из-за правил академии, то посох не привязывал специально. Я решил отвести его в Трайск и оставить в доме ради эксперимента: вдруг со временем структурная прочность изменится.

На этом мои изыскания в создании магических предметов закончились. Я подумывал о создании походной магической плиты, но решил заказать её у Илура или в гильдии свободных торговцев.

— Две десятины, — хмыкнул тёмный, мельтешащим взглядом окинув свою лабораторию. — Обычно ученики пятого года ещё с четвёртого года начинают гримуар делать. Даже я, в своё время, свой первый гримуар год создавал.

— Восьмая десятина заканчивается, да, — протянул я. — Нам много осталось?

— Ты уже знаешь основы, в зельеварении и в пути «фурта аш аксар». Осталось немного. Десятина, и на этом всё.

В тот же день, завершив гримуар — я пришёл во второе кольцо академии. И недовольно цокнул языком. Я преждевременно радовался, что больше не придётся посещать Всеобщую Церковь, ведь именно в церковь надо вернуть опустевший кристалл души. Пройдя через опостылевшую процедуру дознания и передав кристалл, я пожелал церковникам удачи оставаться и с радостью покинул причудливое здание.

В здании магистрата мне пришлось долго ждать магистора Кузауна. У него шло занятие с учениками пятого года, а передать гримуар я обязан.

Изначально я рассчитывал на четыре сотни листов для записи заклинаний, но тогда гримуар раздулся бы до пятнадцати сантиметров, да и весил бы килограмм шесть. Пришлось сократить до двухсот сорока листов, гримуар «похудел» до девяти сантиметров и примерно трёх кило со снаряжёнными листами. Вполне удобно будет носить, если часть веса распределить на пояс, а часть перенести на плечо через лямку. Но мой гримуар ещё и увеличенный. У тех же матонов личные гримуары обычных размеров и в них лишь сорок листов, да и прочие маги больше ста листов в гримуар не вкладывают. Это я один такой особенный, из-за своего «осквернения».

Магистор осмотрел мой гримуар. Украшений не было, не считая серебряного тиснения на обложке, но они мне ни к чему. Золотые и прочие полосы на корешке, инкрустирование драгоценными камнями, узорчатые треугольники в углах гримуара и прочие маги используют либо как дополнительные стабилизаторы магических потоков, если в деталях много пертуберенции, либо как дополнительные хранилища энергии, либо для повышения совместимости с тем или иным аспектом заклинаний. Во всём этом я не заинтересован. Можно было бы наклеить треугольники на углы для их защиты от ударов, чтобы кожа не стиралась, но опыты показали, что плотная кожа от паукана прочнее кожи от кракчата.

— Как твоя подготовка к докладу? — спросил Кузаун, положив на стол мой гримуар. Его я получу, только закончив обучение.

— Во многом закончил, дополнительные опыты в кузне провёл. Нужно выступить перед магистратом заранее и отдельно?

— Ты не станешь полноправной частью академии, магистрат не имеет права вмешиваться в твой триумф.

— Тогда я бы хотел покинуть академию сразу после доклада. Мне говорили, что после выступления пройдёт не меньше месяца, прежде чем официально закончится обучение. Но у меня на этот месяц есть дела.

Магистор разрешил, но с условием вернуться к середине весны, уладить бюрократические моменты. Заодно я выведал у Кузауна точную дату выступления. Её я отправил с весточкой Илуру, на день отпросившись в Настрайск. Теперь Ганзейская торговая лига успеет подготовиться к исследованию руин, а я получу провоз до Фраскиска. А там смотаюсь в Трайск, посещу праздник Новой Жизни и обратно в академию, чтобы закрыть всякую бюрократию. И, если всё пойдёт хорошо, отправлюсь к длинноухим.