Скверная жизнь дракона. Книга седьмая

Глава 5 Часть 2

Если из Трайска я выехал, откровенно закопавшись в собственные мысли и практически игнорируя происходящее в караване — то во Фраскиске совсем раскис.

Ждать отправки отряда разведки пришлось три дня, я всё время читал книги по истории развития зельеварения и медленно сходил с ума. Только это может объяснить, почему на второй день я принялся бродить по городу, пока не нашёл в его южной части высокий четырёхметровый каменный забор, десятиметровой санитарной зоной отделённый от ближайших зданий. За забором прятались несколько зданий и деревьев, и широким квадратом он занимал больше гектара земли. На всей протяжённости серо-жёлтой каменной кладки нашлась только одна дверь: широкая, в обхват руками; с прорезью в центре, закрытой изнутри ставней; и массивным железным кольцом вместо ручки, одновременно служившим и дверным звонком.

Я потянул руку к кольцу, но не взялся. За этой стеной ксаты со своей жизнью и судьбами, и мне не ведомо, что вообще там происходит. Летающих тварей, драконов, я не боялся: запретов у меня больше нет, старые маразматики на острове сами сказали, что считают меня за простого разумного и приказывать не могут. Но, даже так, заходить в священную миссию ксатов я не решился.

Скорее всего — именно страх заставил меня уйти, вернуться в отель и засесть за книги. Но я постоянно отвлекался и мысленно возвращался к той широкой двери с прорезью. Даже спустя неделю в голове эхом звучат слова Утары. Девчонка не уточняла, про какой именно пункт договора между ксатами и церковью говорила, но я не знал только одного из десяти. Девятого. Ксаты могут принимать в священные миссии сирот и отказников, но всегда не старше двух лет. Чаще всего к широкой двери с прорезью приносят новорождённых местные шлюхи и бедняки, и подкидывают ночью, чтобы никто не видел.

Слова Утары про младенцев невольно прокручивались у меня в голове, а перед глазами вспыхивали образы кораблей и причалов, на южном материке и острове ксатов, вереницы телег на них и с плетёными корзинами в них. С белёсыми свёртками, размерами чуть больше локтя.

Я не могу избавиться от навязчивой мысли, что подкидышей ксаты увозят к себе на остров. Всё время об этом только и думал, пытаясь найти хоть малейшее логическое объяснение и уверить самого себя, что Утара смогла обмануть меня, хоть магическая печать на её шее осталась неизменной. Но каждый раз в голове звучал голос белобрысого священника с идеальным пробором в волосах, спрашивая, зачем ксатам нужны отказники.

Мне помогла успокоиться разведка руин канализации Баскара. Как и весной, меня сопровождал человек от гильдии, но в этот раз он представлял интересы князя. Как и весной, я без особых эксцессов прошёл по полукруглым широким заброшенным клоакам, по нужному проходу спустился на второй ярус, чуток всё обследовал рядом со спуском и вернулся в огромный зал, где передал подробный отчёт.

Мне хватило самого спуска между ярусами, чтобы мысли о девятом пункте договора выветрились. Их место заняли думы о судьбе бывшей столице некогда огромного государства. И самой канализации. Но и эти мысли продержались недолго, потому что в дороге я, в меру возможностей, продолжал читать книги. И с каждой прочитанной главой постепенно приходил к скверному предположению.

В Магнар караван приехал вечером, но не очень поздно, времени оставалось на многие дела. Я зарегистрировался на караван в Настрайск, отходящий через три дня, и собирался заскочить в знакомый дом к дородной хозяйке — но рядом с гильдией свободных торговцев наткнулся на Нота и Галиса. Они шли по своим делам и даже не обращали внимания на недавно заехавшие в город телеги. Лишь случайно заметили, как некоторые прохожие с ненавистью смотрят в сторону здания гильдии.

— Да чё-то какой-то не свой, ксат, — голосом дворового прощелыги проговорил одноухий Галис, пристально смотря мне в глаза.

— Галис прав, ксат. Тебя как будто обоссали, — прогнусавил Нот.

— Ты недалёк от истины, — прошептал я, посмотрев на авантюристов. И спросил, помнят ли они тех четверых бывших невольников. — Они меня убить пытались.

— То есть, убить? — Нот переглянулся с Галисом удивлённым взглядом. Одноухий ответил приятелю ровно тем же.

— То и есть. Убить, прирезать, как такую простую вещь объяснить? Вы хоть что-то говорили им про какой-то фиолетовый плащ?

Нот скривился от непонимания, переспросил, точно ли я с головой дружу — и уставился на Галиса, ничего не понимая. Одноухий сам одно время таращился на приятеля, но в какой-то момент переменился в лице, удивление сменилось страхом, глаза широко раскрылись. Галис попытался что-то сказать, но только нечленораздельно промычал.

— Госока, Галис, ты дурак? — Нот отстранился от приятеля на шаг, боясь подхватить от приятеля мозговую гниль.

— Да это… Да чего я вообще… — Галис сплюнул и уставился на меня то ли с надеждой, то ли со страхом. — Да это… Да ну их в скверну, дебилов. Да там ведь, это, когда ту эльфийку убили — нашли в подворотне фиолетовый плащ. Да я у тебя, помню, такой же увидел.

— Ты про тот разговор? — Нот ошарашенно посмотрел на Галиса, на что одноухий усиленно закивал. Нот сплюнул. — У тебя, ксат, Галис похожий плащ видел. Мы как узнали про ту находку — подумали, что кто-то решил тебя лично подставить. Ну, в церкви-то тебя допрашивали, невиновен.

— Да мы с этой четвёркой знакомились, как ты уехал. Да вот выяснили, что их главный, который с серёжкой одной, хотел свою сестру из академии забрать и выкупить. Да эта же эльфийка, ну… да мы ж тебе рассказывали, она приюту помогала.

— Короче, мы как узнали — сразу обрисовали все расклады тому ратону, Каир который. Сразу сказали, чтобы даже не смел думать на тебя. Ну, даже если кто-то будет говорить, что видел у тебя похожий плащ — чтобы даже не думал заподозрить тебя. Ты ж в церкви был. Ну, Каир всё вроде бы понял тогда.

— Он настолько всё понял, что виноватым сделал меня. И считал, что кристалл с церковником на ритуале дознания можно обмануть.

— Дебилы, — удручённо прошептал Нот, покачав головой. — Что с ними случилось?

— Как видишь, сейчас перед тобой стою я, а не они.

Нот с Галисом всё поняли, немного помолчали, да сказали мне не грустить по поводу полудурков: они бы всё равно не прожили долго, раз додумались до подобного. Но я думать о случившемся не собирался, как и кого-то оплакивать. Это был их осознанный выбор, оскорблять мою семью и пытаться меня убить, а раз так, то их смерть — осознанный финал.

На следующий день я записался в банк, к длинноухим и к ксатам, а в обед направился в привычный дом дородной хозяйки, тактично ушедшей погулять. Но вместо приятной беседы с Илуром я одновременно работал челюстями, поедая густой суп и жаркое, и работал извилинами, сопоставляя цифры из полученных расписок.

Добытые летом заллаи вышли в восемнадцать тысяч арнурского королевства. Ещё продано шесть пластин полёвки, жиаклитский стебель и две псехвотрубки — за всё это я получил расписками в двести тысяч имперских золотых и две тысячи арнурского королевства. Сюда же пошли расписки за проданный обруч.

Обруч купил представитель дворфийского царства, расположенного западнее и чуть южнее Хавргартора. Илур передал мне расписки на два наргодат вне очереди, а также инструкцию, как связаться с тем царством и как попасть туда. «Чувство магии» показывало, как от бумаг отходило неестественно много ровных белёсых ниточек. Обе расписки оценивали в сорок тысяч арнурских золотых, обруч выкупили за сто десять тысяч. Пять процентов забрала гильдия за посредничество, столько же забрал аукцион. Как и было обговорено, из получившихся ста тридцати пяти тысяч лига шестьдесят тысяч перевела в свои монеты, я получил расписку на триста шестьдесят четыре тысячи монет Ганзейской торговой лиги.

Подготовленное ядро хитца продали на северном материке, я получил расписку с местными монетами, расписку на четырнадцать тысяч арнурского королевства, и расписку на восемьдесят пять тысяч монет Ганзы.

Монеты с северного материка на южном не получить — они не ходовые, в банке меня пошлют, в лучшем случае, а в худшем обложат конским процентом за доставку монет с северного материка. Примерно такая же картина и с монетами Ганзы, тем более что они сейчас мало стоят, но это ненадолго.

Я оставил себе две расписки на четырнадцать и две тысячи арнурского королевства, а восемнадцать за заллаи и семьдесят пять с обруча передал Илуру. Оставалось ещё семьдесят две тысячи долга, но через два года он вырастет из-за повторных объявлений. А потом ещё раз, и ещё.

У лиги всё ещё есть одно подготовленное ядро хитца, его продадут зимой, и пятьдесят подготовленных пластинок полёвки. Я сказал Илуру несколько изменить распределение денег. Пять процентов я получаю местными монетами, пятнадцать процентов в монеты лиги, пятьдесят процентов на погашение долга. С оставшимися тридцатью процентами я хотел распорядиться особым образом.

Илур посетовал, что лига спокойно возьмётся за скупку природных камней маны, но передать их ксатам на мой счёт — это непонятно как осуществимо.

Именно по этой причине я договорился с Илуром встретиться ещё раз, и на следующий день отправился в банк, собираясь решить несколько дел. И надеясь получить несколько ответов.

— Не могу сказать, Лик’Тулскис, — извиняющее поклонился ксат, отвечая на мой второй вопрос. На первый я получил ровно такой же ответ, как на первый. Сначала я попросил рассказать о девятом пункте священного договора, а после напрямую спросил, действительно ли ксаты отвозят малышей на остров.

Третий вопрос я задал для острастки, но банковский служащий не мог рассказать хоть о каких-то правилах посещения миссий ксатов, как и пояснить, существуют ли вообще такие правила.

Дальше я расспрашивал только о возможной передаче магических камней на мой счёт. Такое возможно только с участием фуаларал: длинноухие выступят посредниками. Человек лиги доставляет в один из банков камни маны, в котором есть представительство ксатов, и передаёт их длинноухим. Они уже камни передают ксатам, забирая небольшой процент, как и сами ксаты, но это не страшно. Если уж и хранить деньги — то только в магических камнях. Курсы валют скачут как умалишённые, а естественные камни маны нужны всем и всегда.

Почему необходимо посредничество — клерк ответил привычным раздражающим способом. Мне оставалось забрать хранившиеся с прошлого года заллаи и попросить, чтобы к весне подготовили всё необходимое для организации посредничества.

Вечером встретившись с Илуром и рассказав, как примерно всё будет обстоять с камнями маны — я забрал заказанные весной вещи. Что дощечки из сребролиста, серебряные люверсы, круглые колечки для продевания нитки, или магическая бумага увеличенного размера и прочее — всё это нужно, чтобы подготовиться к созданию гримуара заранее.

Заодно Илур меня несколько озадачил, сказав, что лига в ближайшее время исполнит своё обязательство по договору. На мой пристальный взгляд Илур ответил пространно, мол, я уже два раза успешно спускался на второй уровень канализации, и лига верит в успех спуска на третий.

Я не придал особого значения, когда два знакомых мне авантюриста вступили охранниками в караван до Настрайска. Нот и Галис решили заработать или что-то подобное, они взрослые разумные, им не надо передо мной отчитываться, да и на привалах мы несколько раз обедали с одного котла и обсуждали пространные темы. Я игнорировал существование этих двух авантюристов, да и других дел у меня было достаточно, помимо книг по истории зельеварения.

Когда тёмный эльф из академии закончил обучать меня умениям из класса «Некромант-Призыватель», то у меня оставалось сорок очков характеристик: тридцать девять с материка скверны и одно за осеннее нарождение. Потом я все сорок спустил в «Выносливость» и остался с нулём. Недавно оболочке ксата исполнилось тридцать лет, я получил одно очко характеристик и одно очко навыков, в награду за прожитые пять лет. Об их судьбе я размышлял долго.

Одно очко я сразу закинул в «Новеллу знаний», получив пять доступных «фресок памяти»: пригодятся переводить их в «страницы записей» и рецепты запоминать. Десять очков я закинул в «Знание магии»: скоро делать гримуар, на огромных склеенных листах вязать тысячи рун. Может быть, эти десять очков помогут создать гримуар чуть лучшего качества, чем без них.

Девять очков я оставил на будущее, и заглянул в прочие вкладки, просто для самоуспокоения. Во вкладке с клятвами и обязательствами мне показалось что-то неладное.

Я минут десять вчитывался в строки, пока не понял очевидное. Клятва Налдаса пропала, хотя ещё несколько дней назад она отображалась в лог-файле. Ксат клялся держать в тайне, что порождения скверны не реагируют на меня. Это была клятва души, её Налдас нарушить не мог, но она исчезла. Единственная причина — Налдас мёртв. И с его смертью исчезла и другая клятва, принесённая Нотом и Галисом.

Эти двое могут в любой момент проболтаться о моём осквернении и многом другом. Теперь эти двое — мои враги. И в моих интересах заткнуть их как можно быстрее.

Мысль о моих дальнейших действиях я думал всю дорогу до Настрайска. Даже когда оставил свои вещи в гильдии свободных торговцев на хранение и отправился в ратушу — думал исключительно о дальнейшем. И о двух мерцающих звёздочках, следовавших за мной по пятам. В ратуше меня ждал маг из академии, записавший меня в состав каравана снабжения. На послезавтра. День на решение проблемы.

Две звёздочки дожидались недалеко от ратуши, и вышли мне навстречу с самым обыденным выражением на лицах.

— Да мы ж искали тебя, — голосом карточного шулера проговорил одноухий. — Да зашли в гильдию, там задание… на этот… микл который. Да решили тебя просить подсобить.

— Помоги, — прогнусавил Нот. — Нам этих денег зиму пережить хватит, да Луаре Галиса скоро рожать. Деньги пригодятся.

— Да мы всё сделаем, повозку арендуем. Да мы уже узнали, там мало…

— Кончай эту клоунаду, — устало проговорил я.

— Да чего ты… — начавшего говорить Галиса перебил Нот, подняв руку.

— Понял, значит? — спросил лысый. — А в пути вёл себя как обычно.

— Чего вам надо?

— Ты когда в академию намылился, — Нот, хищно прищурившись, кивнул в сторону севера, к академии. Я ответил одним словом, что послезавтра. Авантюристы переглянулись и кивнули друг другу. — Завтра с десятым ударом колокола подходи к южным воротам.

— Зачем откладывать? — я усмехнулся.

— Да дурак ты, нихера не знающий, — Галис брезгливо поморщился. — Да в пределах города законы действуют, даже если ты ксат. Да один хер: кто напал, тот виноват.

— Всё сделаем через гильдию и ратушу. За стеной есть место, завтра обещают спокойную погоду.

— Вы уверены, что хотите именно этого? — предельно серьёзно спросил я.

— Да заканчивай, а.

— Галис прав, ксат, — Нот сплюнул и двумя пальцами потыкал себя под подбородок. — Ты нам здесь уже. Мы хотим забыть о твоём… существовании. Окажи любезность.

— Это ведь вы подначили ребят напасть на меня?

— Да это они сами, — Галис усмехнулся. — Да мы Каиру сразу сказали, что обязаны клятвой тебя защищать. Да и он не дурак, сопоставил, что это именно ты ту эльфийку убил. Ты ж, сука, его сестру на мучения в академии обрёк.

— Я хер его знает, ксат, как ты вообще смог обмануть церковников. Но нас ты не обманешь. Ты нам задолжал за унижения. Думаешь, приятно ходить с ярмом в душе, что тебе, выродку, подчиняться должен.

— Да и про деньги не думай вспоминать. Да они не пахнут и полезны, а ты — ублюдок, и от тебя несёт дерьмом.

— Дерьмом, может, и не несёт, — Нот с усмешкой посмотрел на приятеля. — Но ублюдошный выродок он тот ещё.

— Я вас убью, конченые животные, — сказал я высушенным от эмоций голосом.

— Да ты не злись, всё равно не умеешь. Да ты дурачок, ничего не знаешь, слишком доверчивый. Да как тебя вообще с острова твоего выпустили?

— А кто вообще сказал, что с острова, а не с неба? — спросил Нот, но не у Галиса, а у меня.

— Не тратьте время на пустой трёп. Вы на последний ужин опаздываете.

— Да это наши слова, — сказал Галис и пошёл вперёд.

— Завтра не опаздывай, — бросил мне Нот, проходя мимо.

Белёсые облачка от авантюристов постепенно удалялись, превратившись в звёздочки. Я так и не обернулся, не посмотрел им вслед и даже не выругался. Я почувствовал какое-то облегчение, что одна из проблем завтра решится.

Лишь в гостинице, поужинав, заказав вина в комнату и приговорив половину кувшина — только тогда я смог тяжко вздохнуть. Какое-то чувство гидравлическим прессом давило мне на сознание. Какая-то смесь из презрения, брезгливости, и чего-то ещё. Чего-то непонятного, но я мог поклясться, что уже испытывал подобное на материке скверны, оказавшись там после плена у орков.

Одиночество. Грустное, до боли обидное и практически невыносимое. Но сейчас уже другое одиночество, нежели на материке скверны. Там я был единственным разумным существом на весь материк и поговорить с кем-то не мог — а здесь я окружён разумным, но о чём разговаривать с этими… Даже не знаю — животными? Да, есть отдельные разумные, которые ведут себя со мной хотя бы нейтрально, но надо практически засунуть собственную голову себе же в задницу, прогрызть тоннель через кишки и выползти через рот. Только подобное описывает все те немногие случаи, когда разумные меняли своё отношение ко мне. Но, в остальном, даже брезгливостью моё теперешнее отношение к ним назвать нельзя.

Вот есть комары, слепни и прочий гнус. Они кусают не из ненависти, это поведение заложено в них природой, им нужны питательные вещества для продления жизни и размножения. Есть дикие звери, нападающие ради защиты или крайнего голода, а в остальных случаях они попытаются обойти стороной.

А вот есть разумные, старающиеся убить ксата просто потому, что он — ксат. И уж тем более, если это — дракон. Им неважно, что это отдельная личность, отдельное разумное существо, непричастное вообще ни к чему.

Разве виноват я, как дракон, что какой-то другой дракон разрушил несколько городов несколько веков назад? Нет, но для всех разумных я виновен уже только потому, что дракон. Разве виновен я, как ксат, в… я даже не знаю, в чём именно, и откуда эта иррациональная ненависть к ксатам, но пусть будет, что ксаты в чём-то виноваты перед другими разумными. Пусть. Как это отменяет того факта, что я, как ксат, к этому непричастен? Разумным плевать — я перед ними виновен уже лишь потому, что ксат.

Извращённая форма коллективной ответственности. И плевать на какую-то конкретную вину какого-то конкретного индивида; ты виновен уже потому, что принадлежишь к ксатам или драконам; ты виновен, что посмел родиться; ты повинен, что посмел жить. Ты просто виновен, а разумные придумают причину умертвить тебя.

Вот оно — самое горькое одиночество. Драконы ненавидят меня только потому, что я сын своей матери. С ксатами я не могу говорить, потому что драконы им запретили. Я могу общаться только с окружающими меня разумными, но окружён-то я не ими, а своими палачами. А раз так, то о чём вообще с ними разговаривать?

В пяти минутах ходьбы от южных ворот Настрайска есть небольшая площадка, огороженная низеньким веточным забором. Его живой изгородью повторяли разумные. Они нетерпеливо переминались с ноги на ногу, выдыхая клубы пара, потягивались и подкалывали двух нутонов у края площадки. Рядом с ними стоял работник городской ратуши в тёмно-зелёном камзоле с меховой оторочкой, и с охраной из четырёх стражников.

Нот и Галис расплылись в довольных алчных улыбках, заметив, как я неспешно приближался к площадке. Мне некуда спешить, сегодня всё произойдёт ровно в тот момент, когда и должно. Зачем тратить лишние силы на ненужные телодвижения? Этот вопрос у меня в голове назойливой мухой крутится с самого утра, и никак из мыслей не выходит.

— Да мы уж думали, что ты не придёшь, — ухмыльнулся Галис.

— Доброе утро, — ровным голосом сказал я авантюристам и, не обращая внимания на их реакцию, обратился к работнику ратуши. Он оказался сегодняшним распределителем и свидетелем от администрации города. — Я готов. Не будем терять время и мёрзнуть больше положенного.

Клерк едва заметно кивнул мне, как бы благодаря, что не собираюсь затягивать, и приказал нам встать друг напротив друга. Нот и Галис вальяжно отошли чуть в сторону, держа ладони на рукоятях мечей. Оба нутона в кожаном нагруднике, другой защиты нет, даже щитов, хотя во время охраны каравана они носили их в руках. Будут уповать на скорость и проворность? Скорее всего.

Клерк коротко представился, чтобы все собравшиеся услышали его имя, назвал должность и что он следит за точностью исполнения дуэли. Проходящей по правилам гильдии авантюристов. На этом моменте я заподозрил неладное, и саркастично ухмыльнулся, когда клерк озвучил эти правила. Разрешены любые умения, но запрещена магия. И сражение должно происходить на равных, иначе дуэль посчитают отменённой, из-за неявки одной из сторон. Со всеми вытекающими последствиями.

— Правильно ли я понял, что заклинаниями пользоваться нельзя? — уточнил я.

— Совершенно верно. Доступны только «разумения» и боевые заклинания, вплетённые в ваши оружия, — сказал клерк и несколько задумался. — Я ведь правильно понимаю, что вы добровольно вчера согласились на дуэль по правилам гильдии авантюристов и вольных наёмников? Так передали Нот Наглад и Галис Раскадар.

— Они забыли передать главное: я буду один.

— По правилам проведения дуэли…

— Да похер мне на твои правила, — я повысил голос, привлекая к себе внимание. Попутно, говоря, я сбросил плащ, чтобы не мешался, а паранаю аккуратно сложил и намотал вокруг пояса. — Я, Лик’Туликс, магессор Настрайской магической академии и сулин Всеобщей Церкви. Находясь в прекрасном состоянии, трезвой памяти, здравом рассудке и с членом в треть бедра, заявляю, ни с кем не поделюсь личным правом убить этих двух утырков я.

— Слишком много гонора… — начал говорить Нот, но я перебил его, потыкав пальцами себе в грудь.

— Мне, чтобы убить вас, потребуется лишь то, что есть внутри меня. Можете не бояться, я к заклинаниям не прибегну.

— Стало быть, вы подтверждаете, что готовы в одиночку участвовать в дуэли? — на вопрос клерка я ответил коротким согласием. — Какой финал для дуэли вы предпочитаете? Рабство проигравшего, или смерть?

— Смерть. Я в живых вас, утырков, не оставлю, — ответил я, глядя на авантюристов. Те злорадно заулыбались.

— Нот Наглад, Галис Раскадар. Какой финал для дуэли вы предпочитаете? Рабство проигравшего, или смерть?

— Смерть, — одновременно ответили те.

— Пусть будет так. Вы все выбрали сражаться до смерти. Помолитесь вашим богам. И расходитесь на расстояние в двадцать метров. Ждите приказа о начале, — скомандовал клер.

Я развернулся и встал ровно в центре площадки.

— Вы же всё равно собирались атаковать меня с двух сторон, — крикнул я Ноту и Галису, показав себе за спину. — Не теряйте время, сразу становитесь как хотите. Я не хочу мёрзнуть дольше положенного.

— Да ты слишком самоуверен, для мертвеца, — Галис глянул на Нота, на что тот кивнул.

— Я как раз почти закончил читать книгу о великом прорыве, о преображении рецептов зелий лечения после открытия миклов. Закончить её сегодня в компании с кувшином вина — гораздо приятней, чем мёрзнуть здесь. В компании с вами, — я гневно сплюнул. — Только ответьте, вот чего. Вы же недавно женились. Вы с ними-то хоть успели попрощаться?

— Заткни пасть, сука, — процедил Нот, встав в шести метрах передо мной. Галис отошёл аж на все пятнадцать. — Тебе дышать осталось-то минуты. Успей ими насладиться.

— Твою супругу зовут Камила, да? Ты не переживай, она себя прокормит: вернётся к шлюшьим обязанностям, и я буду наведываться. Да и ты, одноухое животное, не переживай, — я чуть наклонил голову, чтобы меня услышал Галис за моей спиной. — Твоя же, эта, Луара. Она же из добытчиков порождений. Ей вообще волноваться не надо, с ролью одноразового раба справится на отлично. А твой ребёнок в церкви послужит.

Я закончил говорить и встал в гордую позу, чуть переместив вес на посох в левой руке, а праву положив на пояс. Двоица молчала. Нот в шести метрах от меня играл желваками, белёсая звёздочка в пятнадцати метрах позади стояла неподвижно. Я посмотрел на клерка-распорядителя и кивнул. Нот сделал ровно то же самое. Клерк хлопнул в ладоши.

Позади меня раздался звук извлекаемого меча из ножен, белёсая звёздочка чуток качнулась и несколько прижалась к земле. Впереди раздался такой же звук, лысый нутон со сплющенным носом обхватил рукоять обеими руками и чуть-чуть приподнял, готовясь к верхнему рубящему удару. И стал медленно приближаться, пока не остановился ровно в пяти метрах и тридцати сантиметрах от меня.

Я не мог почувствовать, как именно встал Галис, но догадывался, что именно эти двое будут делать. Я перехватил посох обеими руками и чуть пригнул левое колено, немного, чтобы быть готовым нырнуть под левый бок, но чтобы мои намеренья не сильно выделялись. Вряд ли получится обмануть этих двух, но обман сегодня — не главная стратегия.

Звёздочка позади меня исчезла. Пропала. Я прислушался к «Чувству магии». Белёсое облачко от Нота ощущалось, звёздочки от прочих разумных тоже — но не от Галиса.

Активировано «Обнаружение жизни»

Жизни: — 100

В висках больно кольнуло, но я никак не выдал себя. Позади почувствовались сотни биений сердец, эхом отзывавшиеся в моей голове, барабанной дробью влетая через уши и резонируя о кости черепа. Одна жизнь чувствовалась ровно в пятнадцати метрах, неявным фиолетово-бордовым шлейфом раскачиваясь из стороны в сторону, будто разминая ноги. Нутон пригнулся, потом вообще встал на четвереньки, руку с мечом прижал к груди и подался назад, подражая бегунам на перед стартом. Потянулось долгое ожидание, я впился в глаза Ноту, он ответил мне тем же.

Фиолетово-бордовый шлейф сжался, и неестественно быстро распрямился. Он оторвался от земли, а я уже подогнул левую ногу, падая на колено и разворачиваясь боком. И выбрасывая осн посоха. Остриё меча мелькнула за моей спиной, пролетело мимо, Галис животом насадился на остриё. Нот «Рывком» подсочил, ударил мечом сверху вниз. Я отпустил левую руку от посоха, уберегая её от удара. Лезвие звякнуло по телу посоха. Сидя на одном колене, я резко развернулся и со всей одури локтем заехал Ноту в пах: из груди нутона выбило воздух, глаза широко распахнулись, хватка меча ослабла.

На дальнейшее потребовалось две секунды. Я отпустил посох и вскочил, выхватывая кинжал. С треском от разрываемого кожаного нагрудника тот вошёл в самое сердце. Нот от удивления и боли раскрыл глаза, попятился назад и дрожащими руками обхватил рукоять кинжала. Галис всё так и стоял, замерев и скривившись от боли, в правой выставленной руке держа меч, а левой обхватив посох. Я вырвал его из тела, чтобы ударом снизу вогнать осн в голову. С чавкающим звуком остриё вошло через подбородок и с хрустом вышло из темечка, дешёвой хлопушкой выбросив редкие серовато-розовые кусочки мозга.

Я вытащил посох из головы одноухого. Его обмякшее тело сложилось куклой, изредка конвульсируя. Нот в это время пытался вытащить кинжал, борясь с болью и страхом. Я помог ему, с резко вытащенного кинжала слетела тонкая красная струйка. Лысого от боли перекосило, он не верящим жалобным взглядом уставился на меня. Кинжал пробил ему висок и провернулся, для острастки.

Я не почувствовал ни облегчения от закрытия щепетильной проблемы, ни сожаления от убийства двух возможных рабов-помощников. Я лишь чувствовал раздражение, что потратил драгоценное время на двух утырков. И, ещё, чувствовал тревогу о судьбе Налдаса. Он гораздо опытней и сильней меня, однажды одновременно отбивался от двух бойцов и отбивал посохом летящие стрелы. Что вообще могло случиться с таким разумным? Вряд ли его смерть была добровольной, ведь ксаты не ограничены возрастными рамками, в отличие от прочих рас.

— Постойте, — остановил меня клерк-распределитель, когда я накинул на плечи плащ и двинул в сторону выхода из площадки. — Вам причитается всё, что есть у этих двух.

— Себе оставь, — я раздражённо бросил клерку и не спеша пошёл в сторону входных ворот. Мне не нужно от этих животных вообще ничего. Именно сейчас я хочу только тепла и вина.

Телеги с провиантом подвезли меня к границе академического городка. Как и в прошлый раз — меня дожидался Клаус, чтобы проводить в первое кольцо академии, и невольник с тележкой, перевезти вещи. Но ещё рядом с ними, охраняемый двумя матонами, стоял ратон с пристальным, оценивающим, несколько надменным взглядом и деревянным посохом, в навершие закрученным спиралью и ядром хитца в центре.

— Лик’Тулкис, — заговорил магистор прежде, чем я успел спрыгнуть с телеги. — Что произошло в городе?

— Дуэль? — уточнил я. Кузаун сказал, что узнали об этом ещё вчера. — К сожалению, отбились от рук разумные, которых я использовал в своих целях. Проблема не вернётся.

— Что же, отрадно слышать истинного мага. Пусть будет так. Академия получила твоё послание о твоём экзамене, — Кузаун не скрывал в неверия. — Она поверила тебе и начала подготовку. Надеюсь, ты отдаёшь себе отчёт, что…

— Прошу меня простить, господин магистор. В вашем беспокойстве нет нужды, — я нагло перебил Кузауна, развязал полутораметровый свёрток и достал одну из странно выглядящих труб. Магистор прищурился и довольно улыбнулся, как кот, сожравший мышь и получивший с хозяйского стола кусок мяса.

— Магистрат ждёт тебя завтра, сразу после завтрака. Не опаздывай.

— Мне придётся опоздать. Церковь.

— Даже так, — усмехнулся Кузаун. — Тогда не задерживайся. Твои комнаты уже должны быть готовы, оставленные вещи принесут до ночи. Твой личный невольник прибудет завтра. За всё остальное обращайся к распределителю.

Кузаун только начал разворачиваться, чтобы уйти, но от случившегося я несколько опешил и не захотел отпускать магистора без объяснений.

— Небывало радушный приём от академии и самого магистора.

— Ты, Лик’Тулкис, уже не просто ксат, ученик или магессор. Ты подарил академии великое благо, — Кузаун взглядом показал на телегу, из которой невольник аккуратно доставал мои вещи. — Она обязана ответить подобающе.

Кузаун ушёл, оставив меня в невольной задумчивости. Узнать бы ещё, что вообще входит в этот «подобающий ответ», но завтра многое прояснится.

Я дождался, когда невольник закончит перетаскивать вещи и отправился за Клаусом, в пятую часть первого кольца, для учеников последнего года обучения. Мы шли по мощёным дорожкам академического городка, через шум всевозможных мастерских. Встречавшиеся на улицах маги, ученики и невольники академии бросали на меня ненавистные взгляды, но я этих животных на двух ногах замечал по той же причине, что и конское дерьмо на дороге — просто чтобы не вляпаться.

Мы дошли до одних из ворот академии, ведущих из городка в первое кольцо. К нам навстречу шла группа невольников. Одна девчонка, со рваным шрамом на правой части лба и изумрудной серёжкой в правом ухе, вырвалась вперёд и подбежала ко мне, радостно улыбаясь во всё лицо.

— Господин Ликус, здравствуйте! А меня к вам уже назначили, говорят. Спасибо! — прощебетала девочка и на секунду робко стушевалась. — А вы виделись с братиком?

— Лик’Тулкис, задержка недопустима, — отчеканил Клаус, глядя строго на меня.

Я не собирался заставлять матона ждать, тем более после такого приёма от самого магистора. Но, прежде чем отправиться дальше, я быстро залез в сумку со свитками и нащупал на дне одиноко лежащую золотую серьгу с изумрудом, непринятую в ломбарде Трайска, протянул её девчонке в зажатом кулаке и сбросил на ладони со словами: «Вот, твой братик».