Скверная жизнь дракона. Книга седьмая

Глава 6 Часть 2

Оставшиеся три десятины до моего выступления пролетели так же незаметно, как и восемь десятин до этого.

С Хлар’аном закончили обучение, и он передал в магистрат заверение, что я полностью освоил полагающиеся мне знания. Но тёмный умолчал, что обучал меня не только травническому и лечебному зельеварению, но вообще всему возможному.

Также тёмный закончил объяснять принципы работы второго круга призывов и саму суть «Жёлоба жертвенника». Без этого странного умения нельзя призвать одну из сущностей второго круга; умение должно быть вписано во что-то острое и длинное, что воткнётся в сердце ещё живого разумного; а во время призыва умение вовсе не активируется, им даже не надо пользоваться, оно просто станет мостиком между призывателем и телом для подселения сущности. Но уровни «Жёлоба жертвенника» повышаются как у прочих умений — но не от нанесённого урона как «Магическая стрела», и не от использований как тот же «Рывок», а от количества и сложностей призывов сущностей.

Хлар’ан передал мне все знания, чтобы совершить любой из возможных призывов, но я решил не пользоваться ими. Слишком уж большие требования у призывов к «характеристикам», лучше сначала поднять их. Да и призывов из первого круга на ближайшие года уж точно хватит.

Густах ещё на седьмой десятине выдал мне книги о базовой духовной магии, развитии «умений» и «навыков». Их изучение я закончил к десятой десятине и очень многое почерпнул. Не только, что «Магическая стрела» развивается больше от нанесённого урона, чем от использования, а «Рывок», «Удар», «Пинок» и прочие умения развиваются только от использования, но боевая обстановка ускоряет развитие.

На пятидесятом уровне «Чувства магии» я смогу изучить «Магическую пращу», на семьдесят пятом доступен «Магический дротик», а на сотом «Магический таран». В книгах не указывалось, есть ли другие базовые «умения» выше сотого уровня, но и этого хватит. И хоть «Магическая праща» потребляет «маны» столько же, сколько и «Магическое копьё», а наносит урона меньше, но на десять секунд обездвиживает противника, заменяя собой заклинание «Ступор» первичного круга. А на пятидесятом уровне противник не только будет замирать, но и не сможет говорить. Прочим разумным для использования «Пращи магии», как она называлась в книге, требуется распев двадцати четырёх строчек заклинания. Я не буду пользоваться этим умением на виду других разумных, сохраняя свои возможности втайне, но при зачистках логов монстров пригодится.

Про дротик и таран я пока что думать не хотел. Пройдёт много лет, прежде чем я подниму «Чувство магии» до необходимого уровня. Но и без этого у меня достаточно работы.

Нутоны и ратоны живут недолго, по меркам прочих рас, поэтому смогли изучить развитие «Магической стрелы» и «Магического копья». Но именно поэтому я, когда в следующий раз окажусь на материке скверны, обязательно раздобуду хотя бы ещё десять штук перчаток. «Магическую стрелу» на каждом двадцать пятом уровне можно улучшать, повышая дальность или урон или уменьшая затраты «маны», так ещё после сотого уровня все улучшения сливаются и отчёт вновь идёт с нулевого уровня. В книге не указано, сколько таких «слияний» возможно, но для меня это почти безграничные возможности. Увеличить дальность и повысить урон — разве это не то, что мне так необходимо? Тем более что ровно такие же улучшения проводятся с «Магическим копьём».

Ещё прояснились моменты касательно «навыков». «Концентрация», как оказалось, навык многогранный. При его улучшении вязь рун в магических печатях станет чуть более устойчивой, а чтение заклинаний уменьшится на строчку. При создании наргодат высокая «Концентрация» чуть стабилизирует магические потоки, а в бою тот же «Кураж» не отменит вражеский маг. Из описания я примерно понял, что каждые десять уровней «Концентрации» компенсируют один уровень прочих навыков, и положительно влияют на умения обнаружения, такие как «Кошачье зрение» и моё «Обнаружение жизни».

«Маскировка» влияет только на способность скрывать своё присутствие, так что навык более чем бесполезный. «Красноречие» каким-то образом влияет на собеседника, предрасполагая его к общению. Как это вообще происходит — я не знаю, но для ксата подобный навык может оказаться полезным. Хотя я, всё равно, буду развивать «Чувство магии» и «Знания магии».

Вот бы, как в нашей пещере, воспользоваться особым кристаллом и изучить всё в своём лог-файле. Сразу всё прояснилось, не пришлось бы по крупицам собирать информацию и рыться в софистическом бреду книг. Обязательно после воссоединения с семьёй сделаю всё, чтобы получить доступ к этим особым кристаллам.

«… Да пусть Всебоги наградят преуспевших великими познаниями. Возвышенное „Чувство магии“ позволит преуспевшему прочувствовать потоки энергии, источаемой нашими душами и всем, что создано Всебогами вокруг нас. И чем выше „Чувство магии“, тем яснее потоки станут. Возвышенное же „Знание магии“ у преуспевшего откроет право на понимание течения энергии, её протекание по нашим телам и рядом с нами. Всебоги наградят преуспевшего возможностью править энергией своей души и вокруг себя настолько свободно, насколько велико возвышено „Чувство магии“ и „Знание магии“…»

Эти строки из книги о развитии навыков — огромнейшая подсказка. «Править энергией свободно» — разве это не намёк, что ману вокруг себя можно использовать? Например — втягивать в себя. Но у мамы эти оба навыка всяко развиты до неимоверных величин, а всё равно ей после воплощения потребовалось время на восстановление «маны». Значит — дело в другом. Осталось выяснить в чём именно.

В начале одиннадцатой десятины академия начала преображаться. Матоны и фароны ходили по первому кольцу академии, осматривая здания и дороги между ними. Другие что-то инспектировали в академическом городке. Некоторые здания, несколько дней назад бывшие мастерскими, сейчас тщательно вычищались, в них устанавливали новые печи и затаскивалась мебель.

Учащимся с первого до третьего года ежедневно повторяли правила поведения, вдалбливая в голову. Когда в академию начнут приезжать сильные мира сего, то ни один ученик не сможет свободно перемещается в академическом городке.

Густах, Кузаун, прочие маги и ученики, заставшие времена до войны, бросали ностальгические взгляды на академический городок. Уже десять лет в академии не проводилась неделя общего достояния, когда любые разумные могли приехать в академический городок в один из постоялых домов, побродить по улочкам, посмотреть на проводимые на арене представления, купить наргодат и уехать домой.

За четыре дня до моего выступления подготовка к прибытию гостей обрела неимоверные масштабы. Половина харчевен перестала работать на академический городок и начала накапливать припасы, чтобы обеспечивать гостей всегда свежей едой и закусками. Пересчитали запасы вина в академии, и я больше не мог ежедневно получать причитающийся мне кувшинчик. Не помогло объяснение магу-распределителю, что это благодаря мне академия вновь встретит гостей, даже жалоба Кузауну не возымела действия. Магистор лишь пожал плечами, показывая, что сейчас все в академии стеснены обстоятельствами.

Меня отсутствие вина нервировало, но в тот же день, после жалобы Кузауну, ко мне в дом пришёл Клаус с двумя кувшинами вина. Моё настроение в тот вечер сразу улучшилось.

Гости начали прибывать в академию за два дня до моего выступления. Я ожидал увидеть кого угодно, но не три одновременно приехавших делегации лесных эльфов. Первая поверх зимней одежды носила полностью скрывавший руки и тело широкий синий балахон, с вышитыми золотыми узорами и инкрустированными зелёными камнями, и с тёмно-зелёной волнистой притороченной линией у подола; у второй делегации балахон красный, края украшали кисточки, линии узоров были чёрными, а камни белыми; у третьей группы зелёный балахон испещрён белой вышивкой с красными камнями и серебристой каймой у подола.

В каждой группе по три длинноухих эльфа с золотистыми волосами, вытянутыми острыми подбородками и чуть торчащими скулами. И каждую группу сопровождал один из матонов.

Я встретился со всеми тремя делегациями случайно, за день до выступления. Я направлялся во второе кольцо, собираясь встретиться с Густахом и вернуть в архив все взятые на изучение книги — а делегации как раз выходили из второго кольца. Эльфы пристально смотрели на меня как на диковинку, о существовании которой слышали, но в существование которой отказывались верить. Мы обменялись короткими кивками и разошлись.

Мне уже не хочется ставить свой хвостик на отсечение — он чуток отрос и похорошел. Но и без этого я более чем уверен, что именно от моего выступления зависит, попаду ли я в Тамливийский сад скверны.

В день моего выступления академия вымерла как после чумы. Улицы пустовали, в гудящей тишине громом слышалось уханье снега с крон деревьев далёкого леса. С самого утра действовал строжайший запрет на выход из помещений. Ученики и даже маги не могли выйти из бараков и общежитий, лишь невольники имели право покинуть свой барак, и то, чтобы попасть на работы.

Я, проснувшись от стука в дверь, сладко потянулся, предчувствуя отличный день. Моцион и завтрак, после — проверка листов с записанным выступлением и отдельных листов с описанием заллай, испортившихся и не добравшихся до академии. И долгое ожидание. Я вообще не волновался и не испытывал хоть какого-то мандража. Мне всего лишь нужно рассказать о порождении и показать свои успехи. Что может быть проще? Только пойти и убить это порождение с одного удара, но именно этого рассказывать я не собирался.

Я ждал в зале отдыха общежития, откинувшись на спинку кресла и бесцельно таращась в потолок. Слухи о моей причастности к происходящему разошлись по академии, их знали и жившие со мной пятеро благородных. Они и до этого сторонились меня, хоть ненависти и прочего не проявляли, а сегодня так вообще расположились в противоположной части зала, настороженно поглядывали на меня и о чём-то перешёптывались. Я мог бы воспользоваться «Слухом гончей» и подслушать разумных, но ради такой мелочи даже напрягаться не хотел.

Всё же, одна из девушек не выдержала зудящего любопытства в причинном месте и аккуратно приблизилась.

— Скажите… — она замялась, поняв, что никто из разумных так и не удосужился узнать моего имени. — Это ведь правда, первый магос, за двести лет?

Я перевёл взгляд с прекрасно выбеленного потолка, украшенного лепниной, на непримечательное лицо девки. И чуток кивнул. Та удивлённо переглянулась с остальными.

— Вы вписываете себя в историю. Магос, — с придыханием протянула та. — Скажите, что вы вообще чувствуете?

— Кроме усталости и раздражения? Желание напиться.

За час до начала выступления пришёл Клаус с тремя другими матонами. Они отряжены магистратом в помощь доставить заллаи до здания лектория во втором кольце академии. С десяток матонов и фаронов уже сейчас выстроились линией от ворот второго кольца до лектория, собственными телами показывая направление гостям.

В здании, по форме напоминающем квадрант, четверть круга, меня ждал магистор Кузаун и несколько магов из магистрата. Кузаун удостоверился, что у меня всё готово к выступлению, и сказал обращаться к магам из магистрата — но мне нужна была только тоненькая книженция с кратким описанием виденных, но не изученных порождений.

Зал лектория спокойно вместит в себя сотню человек. Ряды скамеек с письменными столами начинались в пяти метрах от подиума и дугами поднимались на высоту в пять метров. Под потолком магические светильники мягким фиолетовым светом освещали помещение. Напротив подиума, в первом ряду скамеек бело-синими лентами отделено место для архимагистора и Кузауна.

Позади подиума на стене доска и мел для записей, а около подиума расставлены столы. На них я разложил добытые восемь заллай, но вместо двух испортившийся положил листки с их описанием. Проверил, что я полностью готов к выступлению. Опёрся спиной на стену и стал ждать.

Зал заполнялся разумными. И каждый пришедший сперва таращилился на меня, но замечал разложенные заллаи и шокировано округлял глаза. Один из пришедших дворфов вместо того, чтобы подняться к отведённому ему месту, опасно приблизился к столам. Стоявшие недалеко маги вежливо указали дворфу на его место.

К началу выступления зал заполнился: три делегации длинноухих по трое разумных; двадцать два дворфа сидели парами, с одинаковыми украшениями в заплетённых косами бородах; шесть тёмных эльфов в богато украшенных одеждах; двенадцать орков с зелёной кожей и выпирающими нижними клыками, явно прошедших минимум два ритуала преображения; и больше пятидесяти нутонов и ратонов. Кто-то перешёптывался, взглядом показывая на меня, кто-то обсуждал заллаи на столе, кто-то загадочно косился на собравшихся. Среди собравшихся я не смог определить представителя Арнурского королевства, если он вообще явился. Но каждый из присутствующих представлял государство, академию, гильдию или торговую компанию, равную по значимости Настрайской академии.

В зал вошёл Кузаун вместе с архимагистором. Все сидевшие на трибунах затихли, но не встали. Я чутка поклонился, как и прочие маги.

— Начинай, мальчик мой, — дрожащим голосом бросил старик Кузауну, пародируя вымышленный Альцгеймер, и в сопровождении двух матонов отправился к своему месту.

Кузаун кинул на присутствующих многозначительный взгляд, и перевёл его на меня. Я на секунду прикрыл глаза, показывая, что готов. Кузаун ответил едва заметным кивком, и повернулся к залу.

— Два долгих века мир не видел магосов. Два века мир не знал новых открытий, улучшающих нашу жизнь. Ирония или нет, но эпоха безвременья уйдёт сегодня. Лик’Тулкис, магессор Настрайской академии.

Кузаун показал на меня и сказал начинать выступление. Я поблагодарил магистора и чуть поклонился: соблюдать этикет при такой публике необходимо всенепременнейше. Я взял тонкую книжку и зачитал описание паукана. Описал его десять вытянутых ходуль, с четырьмя суставами в них и покрытыми редкими, но длинными оранжевыми волосками. Описал вытянутое овальное брюшко тёмно-коричневого цвета, способное вытягиваться трубой, как хвост скорпиона, и подогнутые под туловищем две пары клешней. Описал само туловище и голову с десятью глазами и огромными хелицерами.

— Я прошу вас забыть это неграмотное описание твари.

Я вырвал из книги страничку с описанием твари. Все обалдело уставились на меня, Кузаун ошарашенно заморгал, даже старика архимагистора пробрало. Он едва заметно прищурился, мимолётно улыбнулся, и продолжил изображать аутиста с Альцгеймером.

Я скомкал вырванную страницу, отбросил её в сторону. И начал свой доклад. Долгие десять минут я только и делал, что описывал именно внешность плюющегося паукана, затрагивая даже такие незначительные аспекты, как цвет отдельных коготков на передней, средней и задней паре лап. Потому что именно эти лапы у паукана принимают основной вес тела на себя, когда как остальными двумя парами паукан может бить как кузнечик лапами.

Закончив описание внешности, я попросил задать вопросы. Поднял руку ратон, один из магов академии представил его как главу гильдии авантюристов и вольных наёмников с северного континента. Ратон спрашивал, записано ли моё выступление. А если да, то как можно получить копию.

Я достал стопку исписанных листов в фалангу пальца. После выступления она будет переданы в магистрат. Магистор взял слово и напомнил, что академия берёт на себя обязательство составить полный справочник по моему выступлению, включая записи о моём пути в академии, размножить и разослать во все гильдии авантюристов, академии, государства и торговые компании.

Следующие десять минут я рассказывал о поведении паукана: как он передвигается, как атакует, как пожирает жертву, и как изменяются его повадки от температуры воздуха, погоды, нахождения на деревьях или земле, и прочее.

В своих рассказах я избегал любых фактов, подчёркивающих моё «осквернение», но давал полнейшее описание порождения и выкладывал многие изначально неочевидные факты, стараясь подчеркнуть собравшимися фуаларал свою важность. Не знаю, что вообще они устраивают в своём скверном саду, но они обязаны пригласить такого ценного специалиста по скверне.

Третьим пунктом я перешёл именно к тому, что интересовало всех собравшихся.

Каждая ходуля паукана состоит из четырёх отделов. Первый, выходящий из туловища, около двух метров длины и толщиной в две ладони, потом отделы в полтора метра, метр и полметра, и каждый в полторы ладони толщиной. После оклазии каждый отдел остаётся с равной вероятности, но ужимается примерно в четверть. После убийства твари ходули достаточно разделить по суставам, даже не надо выталкивать мышцы и прочее: само испарится.

Брюшко твари, плюющийся отросток, покрыт толстой и прочной кожей кофейного цвета. Но, загибаясь внутрь брюшка, где отверстие шириной в голову ребёнка, там кожа становится мягкой и нежной, как кожа молочного поросёнка. Внешняя кожа до оклазии толщиной в полтора сантиметра и без «Пронзающего удара» не протыкается даже моим посохом.

Чёрные глаза размером с детский кулак и после оклазии не уменьшаются, но в непонятной логике белеют, синеют, краснею, зеленеют или покрываются фиолетовой крапинкой. Сначала я думал, что всё зависит от расположения глаз, но один и тот же глаз с разных пауканов стал синим и зелёным.

Внутри головогрудного отдела около хелицер и рта с десятком лошадиных подвижных челюстей, расположена одна из остающихся желёз. Она портится за неделю в защитных амфорах, так что кроме базовых исследований я ничего провести не успел.

Первую половину головогрудного отдела занимают непонятные склизкие внутренности, вторую половину занимает раздутый желудок, переходящий в извилистый кишечник. Он слепой, ничем не заканчивается, но от него до плевательной железы отходят небольшие сосудики. После оклазии может остаться желудок и кишечник, занимающие вторую половину головогрудного отдела. Их стенки тонкие и практически прозрачные с лёгким зеленоватым оттенком, но они очень прочные, практически не растягиваются и рвутся только если примотать к дереву и лошади и отправить последнюю в галоп. Плевательная железа так же остаётся после оклазии, но и портится быстро.

И последнее, что наверняка остаётся с паукана — это редкие волоски оранжевого цвета. Они растут по всему телу, но остаются настолько редко, что с пяти убитых пауканов я смог добыть только три волоска, а на каждом их не меньше тысячи.

Я закончил свой доклад. Магистор Кузаун подошёл к столам с заллаями и, собираясь лично давать право голоса, попросил присутствующих задавать вопросы. Первым разрешили говорить дворфу, ещё до выступления близко подошедшему к заллаям.

— Они проводят энергию? — энергично выпалил тот, показав на глаза паука. Все сидящие в зале дворфы моментально оживились и пододвинулись ближе.

— Не уверен, но только чёрные запредельно хрупкие.

На столе лежал один из чёрных глаз, расколовшихся надвое. Внутри него структура слоистая, как линии слюды, и крошатся под нажимом ногтя, а вот цветные глаза разбить можно только ударом молотка, и они внутри монолитны. Но дворф свой вопрос задал не просто так. Он видел, что вокруг именно чёрных глаз неестественно близко вибрировало пространство: белые нити исчезали с рябью сразу же после отделения от поверхности.

Потом разрешили говорить одному из фуаларал.

— Как вы смогли убить столько тварей? — спросил длинноухий будто специально натянутым фальцетом.

— С помощью опыта и этих рук, — я ехидно улыбнулся лесному эльфу, на что тот хмыкнул.

— Почему вы изучили и заллаи? Магос изучает только повадки, — сказал один из нутонов.

— Поставил планку качества следующим поколениям, — услужливо ответил я.

Потом дали слово одному из ратонов. Того интересовали полые трубы, оставшиеся после ходуль. Они отлично подойдут под строительство. Их плавит кислота, но в огне не горят, медленно тлеют только при высокой температуре разожжённого горна, холод на них не влияет, а обработке поддаются только при помощи «Острого лезвия».

— Печные и канализационные трубы, — сказал я, постучав по оставшимся ходулям. Ратон задумчиво переглянулся с соседями и понятливо закивал, а сидевший в зале представитель монархической династии королевства Калиск хитро прищурился. Одно из мест обитаний этих тварей как раз на территории королевства, а на землях империи их вообще нет.

Потом меня спрашивали про состояние кожи и её применение, донимали вопросами о пропавших железах, и оранжевых волосках. Последние вообще не горят и не плавятся в кислоте, даже от оранжевых корней фласкарцев, очень гибкие и прочные. Я так и не понял, где их можно применять.

Напоследок меня попросили представить возможную стоимость этой твари, затраты на её убийство и количество авантюристов. Я считал в моментах Арнурского королевства. Потребуется группа в пятнадцать тел и минимум два одноразовых раба. Им в день, на провиант и проезд и прочее, нужно пятьдесят монет. Учитывая качество трубок от ходуль и что с одной твари их может остаться до шести разных, то они вполовину окупят затраты. Как и кожа с брюшка, прочная кофейная и податливая розоватая.

— Порождение быстрое, и плюётся затвердевающей массой. Самое очевидное — оставить впереди одноразовых, — я задорно щёлкнул ногтем по чёрному телу своего посоха. — Клешни под телом раскусят миллиметр металла, но псехвотрубку не берут. Одним одноразовым приманивается порождение, вокруг второго вкапывают псехвотрубки и пускай тварь пытается до него добраться.

— А дальше? — с интересом спросил орк, представленный как глава одной из гильдий авантюристов.

— А дальше работа авантюристов, — ответил я с ироничной ухмылкой.

Старик архимагистор что-то невнятно пролепетал, Кузаун похлопал в ладоши. Все присутствующие опустили руки.

— Благодарим за выступление, — сказал мне магистор. — Скажите, что вы предполагаете делать с имеющимися у вас заллаями.

— Я дарую их Настрайской магической академии, с условием тщательного изучения и распространения знаний.

— Само собой, — Кузаун повернулся к залу. — Настрайская магическая академия благодарит вас за ваши вопросы. Сейчас каждый из вас получит возможность осмотреть заллаи и прикоснуться к ним. Только, прошу, не пытайтесь на них воздействовать любым способом. А теперь, — Кузаун повернулся ко мне. — Магессор Лик’Тулкис. Будьте любезны дать название этому порождению. Это Ликтулкиский?..

— Таракан скверны.

— Почему, таракан?

— Да потому что я эту тварь ненавижу.

Вечером того же дня я пришёл в магистрат. Ожидавший на первом этаже Клаус провёл меня в отдельный кабинет, предупредив, чтобы я помнил о секретах академии, и после поднимался на третий этаж. В кабинете меня ждало девять лесных эльфов, по трое в группе. Они не переговаривались и несколько сторонились друг друга, но стояли близко и никакой враждебности не испытывали. Ни к себе, ни ко мне.

— Мы впечатлены, пока что магессор, — натянутым фальцетом проговорил один из длинноухих. — Лутарикий, сейчас можете обращаться ко мне так.

— Благодарю. Надеюсь, моё выступление окажет вам услугу.

— Оно окажет всем… — несколько замялся эльф, на что я разрешил обращаться ко мне сокращённым именем. — Все разумные вам благодарны, Ликус. Но мы впечатлены не этим, — взгляд эльфа ненадолго переместился на мою паранаю с двумя вышитыми символами. — Всеобщая Церковь и Настрайская академия, королевство Калиск и империя Талкая. И Ганзейская торговая лига. У вас достаточно связей. Зачем вам понадобился наш сад?

— Изучить скверну и стать сильнее. Это искренне, — добавил я, когда эльфы раздосадовано скривились. — Но и у меня есть вопрос. Чем бы я мог пригодиться вам?

— Мы хотим знать о ваших… возможностях. О порождениях вы осведомлены, — эльф покосился на мой посох и плащ. — Но что вы знаете о нежити?

— Достаточно, — я поднял левую руку. Лутарикий заметил три серебряных кольца и прищурился.

— Они… — начал тот говорить, но я многозначительно улыбнулся, показывая, что в курсе сидящей в них скверны. — Необычно. Мы хотим предложить сделку. Надо сопровождать группу смельчаков, защищая их. Нужно будет изучить всё, что они встретят на своём пути, и рассказать. Оплату вы получите по результатам. Вы хотели попасть на истребление нежити?

— Именно. Но я не понимаю слов о сопровождении. И лучше сразу договориться о минимальной оплате. Скажем, месяц открытого доступа. И мне потребуется карта. Она в любом случае понадобится.

— То есть — вы согласны?

— Что значит — сопровождение?

— То и есть. Идёте от начала вместе, в конце вы останетесь одни. И возвращаетесь, если сможете. Мы обеспечим вас необходимыми оберегами и зельями, но не гарантируем защиту.

— В этом нет нужды. Считайте, что мы договорились, если не будет всяких клятв и прочего. У наших рас разные боги.

— Но как мы можем доверять вам? — спросил Лутарикий. Я в ответ спросил, молчат ли остальные фуаларал о происходящем в их землях. — Мы своим происхождением обязаны молчать.

— Вот и ответ. Только один разумный будет знать, и не в его интересах лишний раз открывать рот. Я бы хотел когда-нибудь наведаться повторно, если мне у вас понравится.

— Вас могут схватить и пытать.

— Схватить и пытать будущего магоса? Разумного, кто не только может исследовать ещё одну тварь, но и обучить других магосов? Или схватить и пытать ксата?

— За пределами городов священный договор не действует.

— Зато действую я. Обратитесь к Ганзейской…

— Мы знаем, — ухмыльнулся эльф. — Обучение у сэтарах, Сет’ах. Вы знаете их призывы. И нам показали ваш гримуар. Вы на него не скупились, — эльф переглянулся с остальными, на что те закивали. — Когда вы сможете прибыть в Яхоновское княжество?

— Выпускаюсь из академии в середине весны. На дорогу два месяца, может сверху ещё полмесяца.

— Вам хватит месяца на подготовку? — спросил Лутарикий не то с удивлением, не то с недоверием.

— Мне хватит и двух дней, — ответил я предельно твёрдым голосом.

— Это замечательно, — эльф потряс широким рукавом балахона, на его ладонь выпал небольшой свиток, перевязанный красной бархатной лентой и запечатанный сургучом. — Гостевое приглашение ко двору Яхоновского княжества. Вас пропустят в твердыню князя. После — уже наши заботы.

— Там всё и обсудим, — сказал я, на что эльфы согласно кивнули.

Делегация длинноухих поспешила уйти из магистрата в сопровождении Клауса. Я повертел в руках приглашение. И с огромным трудом погасил алчную улыбку. Не знаю, что именно от меня потребуют фуаларал, но я это всенепременнейше исполню. И тогда я быстро подниму много уровней, и облегчу себе поиски семьи.

В кабинете архимагистора меня ждал старик и Кузаун. Старик сидел за столом и отрешённо пялился в никуда, а перед ним на столе лежало несколько сложенных листов. Со мной говорил Кузаун. Магистор поздравил с отличным выступлением, но попросил впредь не портить имущество академии и не вырывать из книг листы. В остальном — магистрат доволен полученным результатом.

Кузаун открыл один из шкафов и достал кристалл на небольшой подставке. Под неё магистор положил желтоватую бумагу с моим контрактом, заключённым пять лет назад. От вида этой бумаги я мог бы начать рефлексировать, что пять лет — огромный срок. Но все рефлексии я лучше выкину за ненадобностью. Как показывает практика — в них маловато смысла, да тот мне не полезен.

Внимание, Вам присвоена новая профессия:

Магос Настрайской магической академии

— Он твой по праву, Лик’Тулкис, — Кузаун передал мне кофейного цвета увеличенный гримуар. — Гости академии будут разъезжаться три дня. На четвёртый уедешь ты. У тебя всё готово к отъезду?

— Все вещи заберу с собой, листы с печатями в гримуар готовы. Лямки и ремешки тоже, воспользовался остатками кожи кракчата с архива. Единственное — я не воспользовался тремя книгами, с восстановления.

— Академия придержит их. Когда угодно вернёшься, и воспользуешься ими, — Кузаун взял небольшую паузу, изучающе смотря на меня. — Пять лет назад я был тем, кто отказывал архимагистору в приёме тебя в академию. Мне приятно осознать свою ошибку, магос Лик’Тулкис.

Я на секунду призадумался, чего Кузаун хочет от меня, и зачем перед именем произнёс профессию. Я решил рискнуть. Всё же, следующие пятьдесят или даже сто лет академия будет получать процент с залай порождения, проданных во всех гильдиях и где только можно.

— Благодарю за ваши слова, магистор Кузаун, — я чуть кивнул остроухому. Тот довольно улыбнулся и кивнул мне в ответ.

Кузаун молча подошёл к дверям из кабинета. Руны и печати на них погасли, Кузаун вышел. Спустя секунды руны и печати вновь зажглись. Мы остались со стариком вдвоём.

— Живой магос, сулин и… Кта’сат в едином теле. Удивительное время, — сухим голосом произнёс старик. — Будь любезен… Кта’сат, свои семейные дрязги в академию не приносить. Она теперь место для тебя, где тебе, может быть, не все рады, но она всегда примет тебя. Не доставляй ей проблем.

Старик взглядом показал на сложенные листы, и перевёл взгляд на дверь. На ней тут же потухли руны и печати. Я взял листы, попрощался с архимагистором и вышел из кабинета.

Плевать мне, что старик в курсе моей истинной личины. Но он управлял рунами и печатями на двери, через весь кабинет, даже не прикасаясь к ним. Существует возможность удалённого управления магией. Скорее всего — это возможность придёт с развитием навыка «Чувства магии» или «Знания магии». Это ещё одна причина оказаться в осквернённом саду длинноухих.

В комнатах общежития я развернул листы, и присвистнул. Академия провела полную оценку гримуара, притом не банальную «магическую прочность», а предрасположенность к тем или иным стихиям и течению маны в материи. И предоставила рекомендации о предпочтительных типах заклинаний. Подходили все, но заклинания с природой огня, земли и воды при сохранении и активации потребляли на десятую часть «маны» меньше, а воздуха аж на одну пятую. Это странно. Я не использовал заллаи с предрасположенностью к воздуху, у меня их не было — но, думаю, дело в коже таракана. Кофейная и розовая с одной твари, она-то и имела врождённую предрасположенность.

Лучшую предрасположенность ко всякой магии дали бы части драконов — плотная кожа на обложку, мягкая на внутренний клапан и форзац, костяные пластины для каркаса, распиленные на квадратики позвонки на основу крышек, когти или зубы как украшение корешка и люверсы, а распущенные сухожилья сшили бы листы с заклинаниями. Это был бы мощный наргодат. Сейчас мне имеющегося хватит сполна, но в будущем, скорее всего, я предпочту собрать что-то более мощное.

Я подал небольшую порцию маны в гримуар. Покрывавшие все его части руны натужно моргнули синим.

Внимание, вы собираетесь привязать к себе предмет

«Гримуар низшего внутреннего дыхания души»

Желаете привязать к себе?

— Нет, моя судьба, — процедил я в пустоту, согласившись на привязку. — Я за такие крохи тебя не прощаю. Ты слишком жестоко со мной обошлась. Вот найду маму и сестрёнку, вот тогда и поговорим.