Шайтан Иван 7.

Глава 6

В который раз я горько пожалел, что посоветовал прапорщику Сомову занять воспитанников игрой в мяч. Внедрённый мной футбол, обозвал игрой в мяч. Придумал правила, кожаный мяч плотно набитый овечьей шерстью. Игра стала очень популярной. В неё играли не только пластуны и станичники. Она молниеносно распространилась по всей линии и охватила многие селения горцев. И вот эта орущая кричащая толпа воспитанников просто глушила всё в округе около плаца, где они играли. Наше поле находилось за стенами базы, рядом с полигоном. Подростков пока туда не пускали, у многих не было обуви и обмундировки. Одели только старший десяток, четырнадцать лет. По моему приказу десятки формировали без учета национальности. Мальчишки всегда останутся мальчишками. Были конечно ссоры, конфликты, потихоньку притирались к друг другу, но наказание, отчисления из полусотни воспитанников, останавливало горячие головы. Почувствовав заботу о себе, хорошее питание и самое главное, перспективу быть зачисленными в батальон, хорошо мотивировала всех. Горские подростки по началу сомневающееся в выполнении командованием обещаний, перестали осторожничать и не смогли устоять перед соблазном погонять мяч и стать воинами. О чём ещё может мечтать настоящий мужчина. Правда их сильно давила дисциплина и необходимость жить по команде, но после разъяснения Русланом всех неписанных законов и правил батальона, они осознали и смирились с этой необходимостью. Андрей и Костя, разделив десятки, стали учить грамоте, счёту и языку, тех, кто плохо владел русским. Но, как водится, материться умели все и выговаривали слова очень чисто. Игра в мяч после обеда не давала возможности спокойно говорить. Егор Лукич только посмеивался на нами, теми, кто работал в штабе.

— Как только обуете этих гавриков, час строевой подготовки, час физ. подготовки и марши, всем. — Ворчал есаул.

К вечеру в штаб заглянул прапорщик Сомов.

— Разрешите, господин полковник?

— Проходи, что случилось. Проблемы?

— Да командир, воспитанники задают вопросы на которые я не могу ответить.

— Понятно. Когда ужин?

— В семь часов.

— Так, два часа есть — глянул я на свой хронометр.

— Ну пошли, прапорщик.

Мы зашли в старую казарму.

— Встать. Смирно. — скомандовал Костя.

— Господин полковник, воспитанники для беседы собраны, докладывает вольноопределяющийся Муравин.

— Вольно. На будущее. В данный момент эта банда не является воспитанниками. Кандидаты. Воспитанниками станут после принятия клятвы. — Сел на лавку напротив кучи настороженно смотрящих на меня подростков.

— У кого есть вопросы? Я слушаю.

— Если я не хочу быть пластуном. Спросил рослый подросток лет четырнадцати на чеченском. Руслан переводил.

— Сначала нужно представиться.

— Байсар Магоев.

— Ранее я говорил. Силой никого не держим. Тебя доставят к месту твоего прежнего пребывания.

— Я не хочу обратно, я хочу здесь остаться. — пробурчал он.

— Байсар, чтобы остаться здесь, ты должен принять клятву воспитанника и по достижении шестнадцати лет, можешь уйти из полусотни. А до той поры строгое выполнение устава службы. Становиться пластуном необязательно. Тем более в пластуны будут приняты только воспитанники с хорошей успеваемостью и сдавшие норматив. Вам потом объяснят, что это такое.

— Ты всё понял, Байсар?

— Да! — его лицо просветлело.

Потом посыпались куча разных вопросов. Самые главные: дадут ли им оружие, кормить будут так же хорошо, в самом конце поднялся горский подросток и спросил тихим голосом, можно ли им видеться с родными. Было видно, как важен для них этот вопрос.

— По желанию, всем, будет дан отпуск двадцать пять дней, с убытием к желаемому месту проведения отпуска, с последующим обязательным прибытием к месту учёбы. В случае опоздания на следующий год он лишается такого права.

Горские подростки стали громко переговариваться взволнованные моим ответом.

— На сегодня довольно. У меня к вам просьба, не орать так сильно вовремя игры в мяч. Я поднялся со скамьи.

— Встать. Смирно. — Скомандовал Андрей.

— Командир, а что за клятва воспитанника? — спросил Андрейка, когда мы вышли из казармы.

— Андрюха, целый прапорщик? Завтра, чтобы клятва была у меня. Всё понятно, вольнопёры?

— Так точно, — вздохнул Андрейка.

— И не надо изображать умирающего лебедя, вам не идёт, господин прапорщик. Вернитесь к исполнению службы, а то эти гаврики учудят что-нибудь.

Дома, после ужина, собрал дальнюю разведку. Эркен, Азим и Халид.

— Вот что, бойцы. Завтра выходите в разведку. Пойдёте через перевал, далее Картах. Зайдёте к Хайбуле и в сторону малой чечни. Сбор всех доступных сведений. Халид, заедешь к родне. Ты говорил с ними о моей просьбе?

— Да командир. Дядя часто бывает в Чечне. Моя тётя чеченка из Делан —юрта. — Ответил Халид.

— Замечательно. Сведения обо всём. Через неделю буду ждать вас у Хайбулы.

Азим и Халид стали своими, пластунами, да ещё разведчиками. Лазутчики из них, под руководством Эркена, получились отличные.

Мои интересы не распространялись дальше Дагестана и пограничных селений чеченцев аккинцев, многие из которых, особенно равнинной части, состояли в Российском подданстве. Селения предгорных районов составляли самостоятельные сообщества, соседствовавшие с кумыками и аварцами. Именно про них говорил Хайбула. Ауховцы находились под сильным давлением Абдулах–амина. Налог зерновыми и сельхоз продукцией, и самое неприятное, воинами, становился непосильным для них. За долгие годы войны они понесли значительные людские потери. Поэтому, видя пример Хайбулы, они ищут выход на меня, не доверяя военной администрации. Возникла насущная необходимость встречи с ними. Нужно было ехать к Хайбуле. Следующим днём собрал большое совещание командного состава батальона. Выслушав все службы об их состоянии и боеготовности, стал раздавать поручения.

— Начальник штаба и оружейники, неделю вам на формирование батареи из четырёх стволов, запас бомб по пятьдесят штук, больше лучше. Уделить внимание к подбору наводчиков, командиров расчёта бомбомёта, всего три человека. Продумать снаряжение в походе. Транспортировка на фурах и лошадях. Что у вас прапорщик? — Спросил я у мнущегося Сомова.

— Как приказывали господин полковник, клятва воспитанника. — протянул он исписанный лист. Внимательно прочитал написанное. Всё упомянуто, коротко и ясно.

— Молодец прапорщик, оформить красиво и готовь кандидатов к присяге. Как только оденете, обучите передвижению в строю и построения, принимайте клятву. Андрей Владимирович, проследите и организуйте. Если меня не будет, примите клятву вы.

— Слушаюсь, — вздохнул князь.

— Ты куда собрался, Пётр? — спросил князь когда мы остались одни.

— Поеду к Хайбуле. Дело намечается, важное.

— Не скажешь о чём?

— Чеченцы аккинцы с предгорий. Будем встречаться и слушать чего хотят.

— Возьми ещё двоих. У Веселова шалят горцы. Мало ли что. — проявил заботу Андрей.

— Веселов всё равно отрядит из своих. Так что управимся. Андрей, бомбомётчики, самое важное сейчас.

— Понял, командир, сделаем.

***

— Ты чего грустный такой, Костя? — спросил Андрейка. — О Марьяне думаешь?

— Ну почему о ней…., хотя о ней. Не выходит, не думать. — смутился Костя

— Так чего мучиться. Знаком ведь. Пришёл, пригласил погулять, спросил у неё, что надо и все дела.

— Чего спросил? — не понял Костя.

— Ну чего обычно спрашивают. Костя, ты как будто в первый раз девку обхаживаешь.

— Дело в том, что я не знаю, как это происходит у вас. — рассердился Константин. — Полно об этом.

— Ну, нет, так нет. Кстати, у Марьяны день Ангела. Точно не помню, но кажется после завтра. Чем не повод навестить?

— Надо наверно подарок какой-то? — воспрял Костя. — А что девушкам дарят?

— Колечко, серьги или украшение какое, ткань наверное. Давай завтра на Базар махнём. Деньга то, есть?

— Деньги есть Андрей, только что брать в подарок не знаю.

— Да нет, Андрей, не пойдёт так. Ежели такое девушке дарить, то на сватовство смахивает. — остановился Андрей. — Вот, что я тебе скажу Костя, определись по началу, чего ты хочешь? Если по-серьёзному, это одно, если так, побаловаться, тут я тебе не товарищ. Сам решай. А лучше выкинь её из головы. Не ровня вы друг дружке. Так спокойней для всех будет. Отпросись у командира и в Пятигорск мотанись.

— Наверное ты прав, Андрей. Так лучше для всех будет — решительно заявил Костя.

А в казарме их ждал неприятный сюрприз. Посреди прохода стояли Байсар с наливающимся фингалом под глазом и Степан, с разбитыми губами и носом. Остальные воспитанники сбились в испуганную кучу, молчаливо уставившись на вошедших Андрея и Костю. В наступившей гробовой тишине хорошо был слышен каждый шаг.

В этот момент в дверь вошёл Руслан.— Так, — обвёл он взглядом воспитанников, — а я к повару заглядывал. Дядька Захар только что из печи целую гору лепёшек вынул, с мёдом собрался вас угощать.

Ужас на лицах подростков достиг вселенских масштабов. Перспектива остаться без тёплых, хрустящих лепёшек и душистого мёда, была страшнее любого наказания. Она буквально парализовала их волю.

— Что будем делать, господин прапорщик? — тихо спросил Руслан.

— Драка между своими — серьёзнейшая провинность, — с суровой важностью изрёк Костя. — По уставу положено строгое наказание. В первый раз можем обойтись без доклада господину полковнику, но наказать провинившихся обязаны. Тем более, виновные — старшие десятков.

— Мы ведь не все дрались? — робко прозвучал чей-то голос из плотно сбившейся группы.

— Забыли главную заповедь? — холодно и строго перебил его Андрей Сомов. — Один за всех, и все за одного. Ваши десятки наказаны. Лишаетесь дополнительного питания. Остальным, построиться в колонну по двое и следовать в столовую. Руслан, веди.

Степан и Байсар, потупившись, виновато опустили головы. Они молча сносили на себе полные тоски и упрёка взгляды товарищей, которые, старались не смотреть на тех, кто строился и покидал казарму.

Позже, Захар, узнав о наказании, сделал вид, что не замечает, как самые шустрые воспитанники проворно прятали за пазуху тёплые, завёрнутые в тряпицу лепёшки, чтобы отнести своим пострадавшим товарищам.— Пластуны своих не бросают. — С одобрением подумал старый казак.