Шайтан Иван 7.

Глава 27

Констанция довольно быстро оправилась после родов. Материнское чувство, что зрело в ней все месяцы беременности, наконец обрело выход в безграничном обожании, которое она дарила своим детям. Довольный князь Юсупов при каждом посещении имения радовался столь лёгким родам дочери и здоровью внуков.

— Коста, ты так похорошела, что от тебя просто глаз не отвести! — восклицал он.

— Вы преувеличиваете, папенька, лишь для того, чтобы поддержать меня, — румянец покрыл щёки Констанции.

— Нисколько, моя дорогая. Из прелестной девушки ты превратилась в настоящую женщину, и сила твоего очарования стала поистине опасной. Ещё пара месяцев и ты сможешь вернуться к светской жизни. Боюсь, мне придётся просить у государя его лучших охранителей, чтобы они оберегали тебя от армии поклонников, — шутил князь, но в его словах сквозила доля правды. — Известие о твоём счастливом разрешении от бремени вновь всколыхнуло море слухов и догадок об отце твоих детей.

На лице Косты мелькнула лёгкая тень недовольства.

— Папенька, надеюсь, вы держите своё слово?

— Не сомневайся, дитя моё. Можешь быть совершенно спокойна.

Констанция с тревогой наблюдала за тем, как меняется её тело после родов. Процесс восстановления шёл медленно, и больше всего её пугала мысль, что изменения могут оказаться необратимыми. Особенный ужас вселял живот: сразу после родов он обвис сморщенным кожаным мешком, и Косту бросало в дрожь от мысли, что он таким и останется. С большим трудом кормилице и прислуге, видавшим виды женщинам, удалось убедить её, что время и терпение вернут телу прежнюю форму.

С той минуты Констанция с фанатичным рвением посвятила себя уходу за собой. Травяные ванны, процедуры, — она использовала всё, что могло ускорить долгожданное восстановление. Физически она изнемогала от вынужденного затворничества в имении. Её душа, изголодавшаяся по свету, жаждала блеска, интриг и восхищённых взглядов. Ей страстно хотелось вновь блистать, вернуть себе власть над мужскими сердцами, купаться в их обожании. Видеть перед собой коленопреклонённого, зависимого, готового на всё ради её улыбки мужчину… или мужчин? Какая, в сущности, разница! Она жаждала поклонения и обожания.

Аничков дворец. Резиденция цесаревича Александра.

Александр пребывал в приподнятом настроении. Наконец-то была завершена многомесячная работа над законом об обязанных крестьянах. После повторной переработки документ отправили на высочайшее рассмотрение, и теперь оставалось лишь ждать императорской подписи.

Работа секретной комиссии по крестьянскому вопросу, которую возглавлял цесаревич, с самого начала не смогла сохранить секретность. Сведения утекали сквозь стены дворца, словно сквозь решето. Борьба вокруг каждого пункта будущего закона была яростной и бескомпромиссной. Александр с тревогой думал о дальнейшей судьбе реформы. Растущее раздражение и недовольство среди землевладельцев и всего дворянства предвещали серьёзное противодействие. Именно эти опасения заставили императора согласиться с программой поэтапной отмены крепостного права, предложенной цесаревичем.

План во многом опирался на идеи, изложенные графом Ивановым-Васильевым в его записках, которые были переданы на рассмотрение генералу Бенкендорфу. Немалую роль в успехе сыграло и введение в состав комиссии князя Юсупова, чьё влияние помогло провести ключевые статьи закона. По самым острым вопросам удалось найти компромиссы, но все понимали — это лишь первый шаг. Придворные, осознавая неизбежность перемен, стояли перед трудным выбором: чью сторону принять — реформаторов или консерваторов.

Самым же радостным событием для Александра стало разрешение отца на ознакомительную поездку по южным губерниям и на Кавказ. Эта перспектива волновала его и будоражила воображение. Желание младшего брата, Павла, составить ему компанию, император категорически отклонил: два наследника не могли рисковать собой одновременно.

Размышляя обо всём этом, Александр лежал на кушетке в необычной комнате, расположенной рядом с его спальней. Стены её были сплошь обложены плитами поваренной соли. Комнату эту, по совету графа Иванова-Васильева, устроили первоначально для супруги цесаревича, Марии, в профилактических целях против чахотки. Узнав, что и Александр страдает от хронических приступов удушья, граф рекомендовал и ему проводить здесь хотя бы полчаса перед сном.

Вот уже три месяца они с женой неукоснительно следовали этому совету, и надо было признать: самочувствие обоих значительно улучшилось. Еженедельные бани, специальное питание для Марии и приём лечебных настоек поразительным образом сказались на их здоровье. Даже внешне великая княгиня преобразилась: на щеках появился румянец, она словно расцвела, наполнилась жизнью и энергией. Александр стал часто посещать жену, чем несказанно радовал Марию и как результат, Мария была непраздна. О чём, смущаясь, известила супруга.

Болезнь Александра тщательно скрывали. Лично для него граф привёз сбор особых трав и изготовил папиросы, которые следовало курить, вдыхая особым образом. По началу цесаревич скептически отнесся к такому способу лечения, он не курил. Однажды приступ застал цесаревича за обедом; он спешно закурил, как ему советовал граф, и с изумлением обнаружил, что удушье отступило очень быстро. С тех пор Александр не расставался с портсигаром, в котором всегда лежало с десяток спасительных папирос.

Лёжа в тишине соляной комнаты, Александр в который раз вспомнил недавние слова отца: «Слишком много стало в нашей жизни графа Иванова-Васильева». Подумав недолго, император распорядился соорудить такую же комнату и в Зимнем дворце.

В поездку было решено отправляться второго августа. В сопровождение определили казачью полу сотню и взвод конных жандармов. Десяток из отряда ротмистра Малышева и пять человек из личной охраны императора. Адъютант, штаб-капитан, поручик, порученцы. Обслуга, повар, медик и камердинер. Получался приличный караван с обозом.

Отъезжая в длительную поездку, цесаревич испытывал лёгкую тревогу за Марию. С самого начала императрица Мария Фёдоровна была против брака сына с Гессен-Дармштадтской принцессой. Двор упорно судачил о её сомнительном происхождении, но Александр, пленённый кротостью и умом юной принцессы, настоял на своём, чем навлёк на себя долговременную холодность матери. Императрица никогда не скрывала неприязни к невестке, и их отношения оставались натянутыми, что было хорошо известно всей петербургской знати.

Как-то раз в приватной беседе с графом Ивановым-Васильевым цесаревич с горечью посетовал на эту семейную распрю. Он опасался, что в его отсутствие супруга будет томиться в пустых дворцовых покоях в окружении навязанных ей фрейлин. Граф, человек прямой и деятельный, выслушав, дал неожиданный совет: «Её императорскому высочеству следует отбросить уныние и взять обустройство своего малого двора в собственные руки. Почему бы Её высочеству не основать, к примеру, женское учебное заведение для всех сословий? Институтов для благородных девиц у нас достаточно, а простолюдинкам учиться негде. Можно при нём же открыть школу сестёр милосердия или учительских курсов. Дело найдётся, было бы желание. Пусть занимается благотворительностью, общается с народом — подданные должны знать свою будущую императрицу с лучшей стороны. Авторитет, Александр Николаевич, создаётся ежедневным трудом. Вместо того чтобы печалиться о сущих пустяках, лучше обратиться к делу полезному. Вспомните Екатерину Великую: она никогда не гнушалась учиться и беседовать с учёными мужами, чем и стяжала себе славу, хоть и не была урождённой русской».

Эта беседа, состоявшаяся на дружеской встрече у графа, глубоко запала Александру в душу. Обдумав всё, он поделился смелой идеей с супругой. Предложения графа привели Марию в восторг. Вместе они обсудили первые шаги, и великая княгиня решила начать с основания женского училища для девиц всех сословий на полном казённом коште. На осторожное замечание мужа, готова ли она к столь трудному делу, Мария твёрдо посмотрела ему в глаза и заверила, что доведёт начатое до конца. В отсутствие Александра она продумает всё до мельчайших подробностей, чтобы по его возвращении немедленно приступить к реализации замысла.

С той поры Александр с радостным изумлением наблюдал, как его супруга преображается. Прежней меланхолии и уныния будто не бывало. Мария постоянно была занята: делала заметки в специальной тетради, советовалась, к кому можно обратиться по тому или иному вопросу, давала поручения фрейлинам, понемногу определяя, кто действительно предан и полезен. Цесаревич поражался перемене: перед ним был новый, целеустремлённый человек, полный сил и энергии. Единственно, что его беспокоило, не отразится ли эта активность на её беременности.

Зимний дворец. Кабинет императора.

— Александр Христофорович, как вы считаете, не мало ли сопровождения для Александра? — Император смотрел в окно, терзаемый сомнениями. Отпускать наследника в долгую и небезопасную поездку было непростым решением.

— Ваше императорское величество, будьте покойны, — плавным, уверенным жестом Бенкендорф поправил аксельбант. — Сопровождение я счел более чем достаточным. Мною уже направлены распоряжения во все жандармские управления вдоль маршрута его императорского высочества. Местные власти примут все зависящие от них меры. Что же касается личной охраны: пятеро лучших сотрудников из отряда личной охраны, а также десяток из отряда ССО, под командой ротмистра Малышева, человека проверенного и решительного. Их дополняет взвод конных жандармов и полу сотня казаков. По прибытии на Кавказ цесаревича встретят и будут оберегать с удвоенной силой.

Государь обернулся, и Бенкендорф, встречая его взгляд, мягко добавил:— Позвольте его императорскому высочеству проявить себя. Пришло время для первого ответственного испытания. Ваше величество, вы не можете всю жизнь опекать цесаревича. — Вы правы, Александр Христофорович. К слову, что за идея возникла у Великой княгини Марии?

— Она горит желанием учредить женское училище. Набирать туда девочек с десяти лет, без учёта сословий, разумеется, на полном казённом обеспечении.

— И на какие средства она планирует содержать это училище? — проявил интерес император.

— Часть готов покрыть цесаревич, остальное рассчитывает собрать с помощью благотворителей. Надо сказать, желающих оказалось немало. Я нахожу это решение весьма разумным. Будущей императрице подобает ближе знакомиться с жизнью своих подданных. Я и сам намерен внести посильный вклад.

— Неужели? — удивился государь. — Что ж, видимо, и мне стоит присоединиться к этому прогрессивному начинанию Великой княгини. Помогите ей, Александр Христофорович, подыскать подходящее здание. Хороший почин нужно поддержать.

— Также Её Императорское Высочество намерена открыть при училище школу для подготовки медицинских сестёр и курсы для учителей начального обучения. — Деликатно дополнил Бенкендорф.

— Похвальное стремление. Посмотрим, как она справится с этой нелёгкой задачей.