Шайтан Иван 7.

Глава 26

Я закончил шитьё, перерезал нить. Под пальцами кожа раненого была холодной и липкой. Он лежал с закрытыми глазами, измученный до предела, но молчал. Терпел, как умеют терпеть только на войне.— Вот и всё, пластун. Теперь, главное, молчи как партизан. Не смей смеяться — швы разойдутся. Дам тебе капель, чтобы поспать и боль унялась. Аслан, накапай ему десять капель сонного зелья в воду.

Я вышел из-под брезентового навеса, моргнул, привыкая к резкому свету. Вся спина затекла от неудобной позы. И будто из ниоткуда, возник Паша. В одной руке свернутое грубое полотенце, в другой сменная одежда. Молча повёл меня к ручью. Я с наслаждением скинул полёвку, сбросил с плеч рубаху, и снова, и снова поднимал к лицу ладони, полные холодной воды. Потом повернулся спиной: Паша вылил на меня воду из котелка. Ледяные струи побежали по позвоночнику, смывая пот и усталость. Он протянул полотенце.

Пока я вытирался, за спиной бесшумно, как и положено пластуну, материализовался Савва.— Докладывай, — сказал я, не оборачиваясь.— В лагере сам командующий корпусом, генерал от кавалерии князь Воронцов. Инспектирует укрепления. С утра выехал из Грозной.Савва сделал паузу, давая мне это осмыслить, затем продолжил тише:— А дальше — интереснее, командир. Та банда, что на нас нарвалась… В три с половиной сотни, сидела в засаде. Ждала какого-то генерала. Чтоб напасть и прикончить. — Савва смотрел мне в глаза, проверяя, понимаю ли я смысл сказанного. — Пленные проговорились. Один скончался, двое живых подтверждают.— Так… — я медленно одел чистую рубаху и полёвку, собирая мысли воедино. — Значит, они знали, по какой дороге и когда поедет генерал. Знали, сколько с ним людей. А на нас вышли случайно.— В точку, командир. Всё сходится, — Савва даже улыбнулся уголком рта, довольный тем, что я сразу схватил суть.— Ладно, будем думать. Костя вернулся?— Нет. Приезжал его посыльный. Костя ведёт осторожную разведку, вернётся с результатами, доложиться.— Хорошо. Что ж, не будем заставлять высокое начальство томиться.

Привёл себя в более или менее человеческий вид и направился к фургону, под навесом которого Веселов устроил генерала с адъютантом и каким-то штабным капитаном.— Здравия желаю, ваше высокопревосходительство! Командир отдельного пластунского батальона, полковник граф Иванов-Васильев.Воронцов поднял на меня взгляд. В его глазах читалась усталость, но и живой интерес.— Здравствуйте, полковник, — он обвёл меня взглядом, рассматривая непривычное для него обмундирование. — К вам, я погляжу, просто так не попасть. А это что за обмундирование на вас и ваших пластунах? — Воронцов с нескрываемым интересом окинул взглядом мою походную форму.

— Это, ваше высокопревосходительство, полевая форма собственного образца. Погоны мы сменили на зелёные с чёрными кантами, чтобы не демаскировали лишний раз. Особенно офицеры, со всем блеском мундира. — разъяснил я.

— А это, что за ленты? — он кивнул на мою грудь, где вместо орденов красовалась скромная колодка.

— Колодка с орденскими лентами. В походе и в бою ордена только мешают, да и потерять награду — дело нехитрое. Уже бывали прецеденты. Вот и подстраховался, — ответил я.

— И что за ордена скрываются за этими лентами? — поинтересовался генерал, прищурившись.

— Орден Святого Георгия четвёртой степени, Орден Святого Владимира третьей степени, Святой Анны второй степени, Станислава третьей степени. Все с мечами, кроме Станислава. — скромно перечислил я.

— Однако, полковник, вы меня удивили, — генерал был впечатлён, покачал головой. — Это заслуживает уважения. Да и ваши пластуны достойны высшей похвалы. Действия сотни в бою поражают слаженностью и эффективностью. Отбить атаку втрое превосходящего противника с минимальными потерями — это достойно наивысшей похвалы.

— Благодарю вас, ваше высокопревосходительство. Долгие тренировки, храбрость и доблесть нижних чинов и командиров — вот единственный залог наших успехов.

— Не буду спорить, вы абсолютно правы, — согласился Воронцов. — Я также заметил превосходное устройство лагеря. И ваша полевая кухня — загляденье! А у нас в войсках в основном артельное питание, а те кухни, что есть, никуда не годятся. Вам, полковник, придётся уделить мне время и подробно разъяснить устройство вашего батальона, тактические приёмы и элементы ведения боя. И многое другое. Давайте решим так: вы простоите здесь ещё пару дней?

— Так точно, сегодня должна подойти четвертая сотня. Мы как раз планировали учебные манёвры.

— Вот и замечательно! Мы посмотрим на ваше учение. А далее вы со мной последуете в Пятигорск. По дороге, как раз, пообщаемся обо всём. Договорились?

— Слушаюсь, ваше высокопревосходительство.

— Вот что, полковник, — смягчив тон, сказал Воронцов. — В походе, да и пока мы наедине, позволяю вам обращаться ко мне «Фёдор Иванович».

— Благодарю, Фёдор Иванович.

В этот момент к нам подошёл Веселов.— Разрешите обратиться, ваше высокопревосходительство? Кулеш готов. Не изволите ли откушать с нами?

Мы переглянулись с генералом.— Давайте ваш кулеш, если не жалко, — усмехнулся Воронцов.

— А чего его жалеть-то, — заулыбался Ерёма. — Мяса после боя хоть отбавляй, не пропадать же добру. Кашевары отварили, бульончик на славу получился. У меня кашевары — мастера первостатейные, можете не сомневаться!

— Ладно, хвастаться, — мягко остановил я его. — Накрывай стол.

— Слушаюсь! — Веселов лихо развернулся и побежал отдавать распоряжения, а в воздухе уже вкусно пахло дымом и горячей едой.

Кулеш подали в походных котелках, а на большом деревянном блюде красовалась отварная конина.— Простите, Фёдор Иванович, у нас всё просто, по-походному, — извинился я за нашу скромную сервировку.— Что вы, полковник! Я и не из такого ел. Начинал-то службу вахмистром в гвардейских уланах, каждую ступень прошёл, — разоткровенничался генерал.Судя по тому, как энергично он, адъютант и капитан принялись за еду, гости проголодались основательно.— Признаться, очень вкусно! Это из общего котла, господин полковник? — поинтересовался адъютант, откладывая ложку.— Так точно. Вся сотня сегодня это ела, — пояснил я.— В таком случае выражаю дополнительное удовольствие постановкой службы в вашем батальоне, — объявил генерал. — Остаётся лишь позавидовать вашим пластунам, Пётр Алексеевич. Благодарю за угощение. Теперь нам к своему биваку, нужно посмотреть, как там обстоят дела. Вечером, возможно, загляну. Вы не возражаете?— Мы всегда рады вам, Фёдор Иванович, — сказал я, изобразив на усталом лице подобие радости.

Проводив гостей, собрался прилечь и немного отдохнуть. Размечтался.

— Командир, четвёртая сотня подошла. — сообщил Паша. — Они чуть далее встали. Там, это, генерал со своими со стороны глядят.

— Колоде довели, кто за ним наблюдает?

— Веселов всё разъяснил. Сделают всё красиво, командир. Да вон, сотник, идёт.

— Здравия командир! — Поздоровался Колода, с постным лицом.

— А ты, Фрол, чего такой не весёлый? — спросил я Фрола.

— Да вот, командир, расстроился от того, что всё веселье пропустил. — Рассмеялся Ерёма.

— А чего радоваться? Настоящий бой пропустил. Вона сколько настреляли. Хабар знатный взяли. Видел я табун на выпасе, — вздохнул Фрол.

— Ладно грустить. Сказали тебе, что командир корпуса присутствует.

— Не переживай, командир, бойцы службу несут как положено. — заверил меня Фрол.

— Завтра проведём манёвры по полной программе. Бойцов не напрягать. Делаем всё спокойно, без показухи. Дошло?

— Понятно, командир, за то не переживай. Тут такое дело. Генерал заприметил жеребца из трофеев. Серый в яблоках, трёхлетка. — С намёком посмотрел на меня Ерёма.

— Что, так хорош? — спросил я.

— Полукровка, но стати знатные, красавец. Генерал видать хороший лошадник.

— Ну ещё бы, генерал от кавалерии, старой закалки. Паша, найди Эркена или Аслана, спросим у них.

Генерал Воронцов наблюдал за развёртыванием вновь прибывшей пластунской сотни. Лагерь возводили быстро, в определённом и отработанном порядке. Всё делалось чётко, без малейшей суеты. Походная кухня уже дымила. Невольно бросалась в глаза разница между биваком его собственного сопровождения и лагерем пластунов — они принадлежали к разным мирам.

Рядом с генералом находились поручик драгунского полка, хорунжий и подполковник. Адъютант с ординарцем, как всегда, были неотлучно при нём.

— Надо признать, полковник Иванов — личность неординарная, — озвучил свою мысль генерал, глядя на лагерь и не обращаясь ни к кому конкретно.

— Безусловно, ваше превосходительство, личность, которую на Кавказе воспринимают неоднозначно, — подхватил подполковник. — Столь стремительный карьерный рост… и ведь несмотря на позорное изгнание из регулярной армии! Он всегда сторонился и светского, и офицерского общества. Даже женитьба на графине Васильевой не изменила к нему отношения. С этой графиней тоже какая-то тёмная история. А эти мифы о его похождениях, прямо легендарный герой! Понятно, что выдумки, — подполковник брезгливо скривился. — Его же собственные придумки, чтобы выделиться. Не зря же он прижился в этой казачьей вольнице. К тому же, поговаривают, полковник тесно связан с жандармским корпусом. Имеет именной, серебряный жетон, — сообщил подполковник, понизив голос до конфиденциального шепота.

— Неужели это правда? — удивился генерал.

— Так точно, ваше превосходительство! Был случай: во время работы судебной исполнительной комиссии, полковника арестовали за махинации с оружием и казёнными средствами. Но стоило ему предъявить этот жетон, как его моментально освободили.

Хорунжий, до этого момента терпеливо слушавший, не выдержал.— Ты говори, подполковник, да не заговаривайся! Чего напраслину возводишь на полковника? То, что он уважаем на всём Кавказе — истинная правда. Любой здешний житель знает, кто таков Шайтан-Иван. Не чета вам, штабным армякам! Насчёт женитьбы его, всё было по чести. Графиня сама из Петербурга приехала, да чуть ли не сама его на себе и женила. А то, что он до полковника дослужился, так за красивые глазки атаман чин не присвоит! — возмущённо парировал хорунжий.

— Довольно, господа! — строго оборвал их генерал. — Подполковник, ордена, коими удостоен полковник, все, прошу заметить, с мечами! Не заполучить никакими происками. Они даются лишь за личную храбрость и доблесть. А превратить иррегулярное подразделение в столь боеспособное формирование — это дорогого стоит. Результаты его трудов мы видим воочию. Неприятие великосветским обществом, на мой взгляд, самая малая из неприятностей. Но то, что он превосходный командир и неординарная личность — факт неоспоримый. — Закончил спор генерал.