Шайтан Иван 7.

Глава 36

Полковник Савин с мрачной тревогой взирал с вала на долину, где раскинулся огромный лагерь горцев. Ирония судьбы была горькой: они стояли на том самом поле, где обычно формировались русские колонны, отправлявшиеся на усмирение непокорных аулов. Теперь, здесь, у стен Грозной, бушевало иное, грозное воинство. По самым скромным прикидкам — не менее трёх тысяч сабель.

Внизу, за стенами, кипела жизнь враждебного стана. Хаотичные биваки дымили десятками костров, в котлах варилась пища. Вчера Абдулах-амин плотно взял крепость в осаду. С северо-востока к нему подошло подкрепление — тысячный отряд Абдулы. Первый яростный натиск горцы обрушили на укрепления солдатской слободы, где жили семьи служивых. Стены там были не столь мощными, как у цитадели, но штурм захлебнулся, стоив нападавшим немалой крови. Потери защитников оказались в разы меньше.

Все ключевые ресурсы — порох, ядра, провиант — хранились за надёжными стенами крепости. Кавалерия, моздокские казаки и уцелевшие драгуны, была также стянута внутрь. Артиллерия Абдулах-амина пока довольствовалась трофеями, захваченными у разбитого отряда: пушками, зарядами и картечью.

Савин судорожно сжал эфес сабли. Он не сомневался: помощь придёт, и очень скоро. Но до её прибытия нужно было выстоять. Во что бы то ни стало. Генерал Головин самоустранился от руководства обороной крепости и мрачный лежал в госпитале. Командовал полковник Савин. Адъютант генерала, поручик, с озабоченным видом сообщал о тяжёлой контузии генерала, сомневаясь в самой возможности ходить. Все молчали, вежливо кивая в ответ. Полковник, опасаясь ночного штурма, держал усиленные наряды на стенах. Солдаты ночевали рядом с боевыми постами. Все с уверенностью в скором снятии осады, не предавались унынию, спокойно несли свою службу.

***

Батальон спешно совершал марш. Разведка ушла далеко вперёд, чтобы прощупать обстановку. Первые две сотни, двигавшиеся быстрее основных сил, уходили в небольшой отрыв, чтобы к приходу остальных трёх сотен подготовить лагерь и горячую пищу. Прибывшие бойцы могли сразу поесть и лечь спать, скорость движения была предельно высокой. С наступлением вечера я выслушал доклад разведчиков.

— Горцев собралось не менее четырёх тысяч, — доложил Константин. — Они взяли крепость в кольцо. Небольшие предместья разорены, но жители успели укрыться за стенами.

Эркен, изучая нарисованную на колене схему, ткнул в неё пальцем:— Нам лучше выйти вот тут. Возвышенность. Атаковать в конном строю неудобно — много буераков. Можно и здесь, но место ровное. Если навалятся всем скопом… отобьёмся, конечно, но потери будут слишком велики. И сразу окажемся в окружении.

Вариантов, по сути, не оставалось.

— Какие будут предложения? — Я обвёл взглядом командиров. В ответ — молчание. Незнакомая местность не давала возможности строить смелые планы.

— Выходим на возвышенность и начинаем обстрел из гранатомётов, — сказал Андрей. — Полезут — встретим огнём всех стволов. Лучше не придумать. — Его слова озвучили общее мнение.

— Слушай приказ! — мой голос прозвучал чётко и властно. — Разведка выводит нас на возвышенность. Выступаем затемно. К рассвету должны быть на позиции. Стоим всем батальоном. Обоз — вплотную к нашим тылам. Есаул, будешь рядом со мной. В бой вступаете только по моей команде. На марше — усиленное боковое охранение. Выступаем в три часа.

Начинало светать. Разведка привела батальон точно к назначенной возвышенности. По пути были бесшумно сняты два сторожевых поста и один разъезд горцев. Соблюдать тишину уже не имело смысла — как раз на рассвете Абдулах-амин начал штурм крепости.

Мы вышли на позицию и быстро развернулись. Лагерь горцев лежал как на ладони, всего в полуверсте от нас. Поглощённые штурмом, они или не заметили нашего манёвра, или не придали ему значения, но развёртывание прошло без помех. Виктор уже расставил все девять гранатомётов.

— Виктор, пять гранатомётов — на максимальную дальность, четыре — по центру лагеря! По тем трём шатрам! Дальше — действуй по обстановке. Начинай!

— Батарея, внимание! — раздалась его команда. — Первый, пятый, максимум дальности! Шестой, девятый, прицел шесть сотен! По четыре мины… БЕЙ!

Бух… шшш… бам! — неровный залп разорвал молчание батальона, и мины ушли в сторону лагеря. Заряжающие, работая размеренно и чётко, посылали в стволы новые мины. Весь батальон, затаив дыхание, следил за результатами. Все три шатра и стоящие рядом навесы были уничтожены.

— Прицел семь сотен! Цель — орудия! Три гранаты… БЕЙ!

Снаряды накрыли вражескую батарею из четырёх пушек, которая до этого вела редкий, но методичный огонь по крепости.

— Молодец, Виктор! — вырвалось у меня после последнего, точного залпа.

Первые минуты растерянности прошли. Нас обнаружили.

Из лагеря, словно разворошенный муравейник, выплеснулась большая группа всадников — человек пятьсот. С диким визгом и улюлюканьем они ринулись в атаку. Однако скачка в гору сбавила их пыл, атака теряла стремительность и уже не казалась такой грозной.

Батальон, вытянувшийся в три шеренги на двести метров, замер в ожидании. Команды не требовалось — каждый знал свое дело. Подпустили горцев метров на восемьдесят.

Прозвучал первый залп. Затем, с холодной, двухсекундной выдержкой — второй, третий, четвертый, пятый.

Результат был ужасающим. Все пространство перед фронтом оказалось усеяно грудами тел — убитых лошадей и всадников. В предсмертной агонии бились раненые кони, стонали и кричали люди. Еще несколько минут назад это была грозная боевая сила, а теперь — лишь сплошная кровавая преграда из убитой и умирающей плоти. Назад сумели вырваться лишь несколько десятков всадников.

Тем временем Виктор методично продолжал утюжить лагерь. Обстрел прекратился так же внезапно, как и начался: батарея выработала свой лимит — двадцать гранат на ствол. В запасе оставалось еще по пятнадцать.

В стане врага началась нездоровая, хаотичная суматоха. Штурм крепости захлебнулся, горцы откатывались от стен, спешно перегруппировываясь подальше от зоны нашего огня. В центре лагеря копилась новая сила — конные и пешие.

— Быстро сообразили, — бросил Андрей, не отрываясь от подзорной трубы. — Пойдут на нас или нет? Командир с флангов обходить будут.

— Вижу, есаул, не суетись под клиентом, — проговорил я на автомате.

— Чего? — Андрей посмотрел на меня.

— Не суетись, князь. Командуй перестроение.

— Слушаюсь. — он поскакал на левый фланг.

Пока основные силы горцев двумя большими группами обходили нас с флангов, лобовая атака через завал из тел и агонизирующих лошадей становилась для них невозможной. Батальон тем временем спокойно и четко перестроился, встретив угрозу с двух направлений: три сотни встали на левом фланге, две — на правом. Терцы и стрелки с разведчиками надёжно прикрыли тыл.

Атаки, в привычном смысле этого слова, так и не случилось. На левом фланге горцы дрогнули и повернули вспять после третьего залпа, на правом — и вовсе после второго. Виктор, недолго думая, послал им вдогон по две мины на ствол. Выпросил, паразит, разрешение и безбожно промазал. Стрельба по движущимся целям пока не давалась гранатомётчикам.

— Ну и что, боги войны? — я сдержанно, но жестко посмотрел на артиллеристов. — Просрали двадцать гранат.

— Восемнадцать, командир, — смущённо поправил Виктор, потупив взгляд.

— Всё одно, командир, троих побили, — раздался голос от артиллеристов.

— Ладно, ожидаем приказа. За орудия, вернее их побитую прислугу, благодарность вам. Заслужили. Чем наградить подумаю.

Гранатомётчики довольно засуетились, изображая бурную деятельность по обслуживанию гранатомётов.

***

Штурм укреплений солдатской слободы начался на рассвете. Полковник Савин, предвидя атаку, успел усилить оборону двумя дополнительными орудиями и спешенными казаками и драгунами. Едва забрезжил свет, горцы пошли на приступ. Они дрались с отчаянной яростью, и их натиск поддерживали пять орудий. Те стреляли картечью нечасто, но метко, и каждый залп наносил защитникам болезненные потери. В один из критических моментов, опасаясь прорыва, Савин приказал перебросить на угрожаемый участок роту с южной стороны, где атаки были не столь яростными. Высокие стены и глубокий ров заставляли горцев здесь лишь имитировать штурм, отвлекая на себя часть гарнизона.

— Господин полковник, смотрите! На северо-запад, на возвышенность! — взволнованно воскликнул подполковник Судаков. — Неужели подмога?Савин прильнул к подзорной трубе. Прибывшее подразделение стремительно развернулось и замерло на позициях. В следующее мгновение из его рядов вырвались чёрные точки, оставляя в воздухе пороховые дымные следы. По лагерю горцев заплясали частые разрывы, густо усеивая его территорию. В ответ противник выделил крупный отряд конницы, который устремился на угрожающую высоту. То, что произошло дальше, было одновременно жутко и прекрасно. Частые залпы окутали стрелков плотной пеленой порохового дыма, а под этим убийственным огнём почти вся конная масса полегла, будто скошенная.

— Чёрт побери, кто это? Подполковник, вы разглядели, что за часть?— Никак нет, Давыд Ильич, не пойму. Но не меньше батальона, а по частоте залпов — наверняка больше, — отозвался Судаков.— Впрочем, какая разница! Главное, что подоспели очень вовремя, — сказал Савин, не отрывая трубы от глаз.

***

— Командир! — подбежал ко мне Савва. — Горцы, кажись, отходить задумали!Я вышел на край позиции и взглянул на вражеский стан. Там и впрямь творилось нечто непонятное: горцы спешно грузили три крытые повозки, явно трофейные, похоже изготовлены в наших мастерских. Обоз в сопровождении трёх сотен всадников двинулся прочь от крепости. Остальные, быстро сбиваясь в отряды, начали медленно отступать вслед за ушедшим караваном.Ко мне подскакал Ефрем Худяков, его лицо пылало азартом.— Пётр Алексеевич! Разреши ударить им в тыл, неужто так просто уйдут?— Слишком их много, Ефрем, не менее восьми сотен. Задавят в миг. Андрей! — крикнул я своему начальнику штаба. — Бери первую и вторую сотни, занимай тот склон. Они мимо вас обязательно пройду, иначе ни как. Пощиплем их на прощание. А ты, Ефрем, заходи с хвоста, потревожь. Только без лихой удали, ясно?Андрей, которому не требовалось лишних объяснений, лишь козырнул:— Слушаюсь!Через мгновение он уже бежал, раздавая команды на ходу. Пластуны первой и второй сотен вскочили в сёдла, рысью выдвинулись параллельно отходящему противнику и, отмерив примерно версту, развернулись в грозные шеренги, перекрыв горцам путь. Те, сообразив, что угодили в огневой мешок, рванули вперёд, но было поздно. Конная лавина, проносившаяся мимо пластунов, попала под сокрушительный шквал их огня. Остальные три сотни начали методично проводить зачистку, медленно спускаясь с возвышенности к брошенному лагерю. Эркен и Аслан с частью разведчиков метались по лагерю собирая лошадей. Работы хватало всем. Наш обоз спустился с батальоном и встал в стороне от места боя. Обозники разбивали лагерь и легко раненые помогали им оборудовать стоянки для сотен. Старшины как угорелые носились по местам боёв активно собирая трофеи. Вдумчиво и тщательно отбирая их. Притащили три более или менее уцелевших шатра и соорудили доктору госпиталь. Батальон работал как хорошо отлаженный механизм. Я устало присел под навесом фургона. Напряжение боя медленно отпускало, нестерпимо захотелось кофе.

— Паша, найди мои кофейные причиндалы. Кофе сообразить хочу.

— Счас, командир. — он быстро обернулся таща на плече сумку с кофейным набором.