Шайтан Иван 7.

Глава 10

Фарух-ага уже неделю мотался по территории, которую Абдулах-амин с гордым упрямством величал Северо– Кавказским имаматом. На деле от этого «имамата» осталось лишь жалкое подобие — последние неудачи отбросили его в горы, и земли его существенно поредели.

Встреча с самим Абдулах-амином оставила на душе тяжёлый, горький осадок. Предводитель мюридов пребывал в сквернейшем расположении духа. Череда поражений за прошедший год сделала его желчным, раздражительным и до крайности вспыльчивым. Вся беседа свелась к тому, что Фарух-ага «почтительно» выслушивал бесконечные упрёки в адрес Порты — в мнимом предательстве, в недостаточном финансировании, в скудных поставках оружия и ещё в десятке грехов.

Оружие, доставленное Флетчером, вызвало у Абдулах-амина лишь кривую, презрительную усмешку.— Что мне твоя сотня ружей и жалкая толика пороха? — сдержанно ярился он. — Мне нужно куда больше! Мне нужны пушки!

Четыре разнокалиберные пушки, отбитые когда-то у русских, были каплей в море. Правда, Абдулах-амину удалось разыскать пушкарей — среди пленных и дезертиров — и сколотить из них подобие батареи, способной вести огонь. Собрана пехотная рота в количестве двухсот человек и отдельная сотня из поляков. Это уже было хоть что-то. Во всём остальном дела обстояли из рук вон плохо. Ему удалось собрать под своим знаменем около тысячи двухсот воинов; ждали ещё тысячy наёмников. Для серьёзного удара по русским — катастрофически мало. Но Фарух-аге такого удара и не требовалось. Его задачей было лишь сподвигнуть Абдулах-амина на активные действия, раздуть огонь новой смуты. Конечный результат этой авантюры его не волновал ни с какой стороны. Лишь бы началось. Как только набег будет запущен, он, Флетчер, немедленно отбывает на турецкий берег — переждать, составить подробный отчёт и наконец-то выторговать себе спокойную отставку.

Дела, в общем, шли не то чтобы плохо. Фарух-ага передал Абдулах-амину турецкое золото и серебро (не забыв и о своём проценте), а также оружие и боеприпасы. После этого настроение предводителя мюридов заметно улучшилось. Он сразу оживился, с новым рвением кинувшись обсуждать со своими мудирами и наибами детали осенней кампании. Проводить набег летом сочли нецелесообразным.

Распрощавшись с имамом, Фарух-ага попытался договориться с чеченцами-аккинцами, но его поездка не принесла плодов. Аккинцы отвечали вежливо, уклончиво, не говоря ни «да», ни «нет». Ссылаясь на неурожай и уже выплаченный в полном объёме закят, они отказались выделять зерно сверх оговоренного. Посланец Абдулах-амина лишь бессильно поскрипел зубами, понимая, что открытый скандал лишь усугубит положение.

Флетчер, предложил выкупить провиант, но чеченцы смогли выделить лишь ничтожно малую часть. Недовольный, но сдержанный посланец забрал и это. Продовольствия катастрофически не хватало. А содержать ненадёжных наёмников полуголодными было себе дороже — озлобившись, они первым делом начали бы грабить лояльные имаму аулы, что грозило полным крахом и без того шаткого авторитета Абдулах-амина.

Флетчер переместился на небольшой хутор, где проживала большая семья кумыков, которая была относительно надёжной. Его люди под командованием Арди разбили лагерь в версте от поселения, оставаясь невидимым резервом. Здесь подполковник ожидал своих связных — братьев Ефима и Игната, некрасовских казаков, проживавших в Турции. Почти десять лет они служили у него верой и правдой. Смелые, находчивые и абсолютно преданные, братья были ценнейшими агентами. Они одни из немногих знали главного резидента в лицо и поддерживали с ним прямую связь. Единственные, кому он доверял.

— Сахиб, к тебе человек. — Доложил Кумар.

— Приветствую тебя Фарух ага. — вошли Ефим и Игнат одетые в темные черкески из грубой ткани, в кожаные сапоги не крашеной кожи и мохнатые папахи. Бородатые, неопределённого возраста. От них несло конским потом и дорогой. Флетчер поморщился, но быстро подавил в себе недовольство.

— И я приветствую вас. Какие новости принесли на этот раз?

— Новости плохие. Алтын (кличка агента, золотой) сильно встревожен. Он не может достать никаких сведений. Просил передать чтобы пока, не тревожили его. Он попробует наладить отношения с новым обер-интендантом. Если что-то получиться он даст знать. Ещё, через знакомого чеченца узнали новость, что у чеченцев в Акин -Аухе находится Шайтан Иван, по приглашению старейшин.

— Что ты сказал?! — Флетчер встрепенулся, услышав новость. — Ефим, повтори, что ты сказал! — подполковник подскочил к своему связному. Он не мог поверить в услышанное. Неужели удача улыбнулась ему. Невыполнимая просьба агента могла осуществиться так просто и без предварительной подготовки.

— Ещё раз повтори, что ты сказал!

Ефим едва заметно усмехнулся. — В Акин -Аух приехал Шайтан Иван со своими людьми. Он и шесть человек сопровождения. Зачем он приехал мой знакомый не знает. Завтра он уедет.

— Точно завтра?

— Я не знаю, так сказал знакомый. — Ефим продолжал внимательно следить за Фарух агой.

— Как его можно захватить?

— Напасть в селении не получиться, чеченцы не дадут, он их гость. В полу дне от Акин-Ауха есть старое брошенное селение, ему не миновать его на обратном пути. Нужно посадить в засаду человек тридцать в развалинах селения. Пропустить их вперёд и напасть со стороны дороги. Окружить и уничтожить, а Шайтан Ивана взять в плен.

— Ефим, за голову мертвого Шайтан Ивана я заплачу сто золотых. За живого ещё сто. Кумар извести Арди, чтобы он немедленно пришёл.

Флетчер нетерпеливо ходил по комнате.

— Фарух ага, мне нужно пять золотых. По два золотых мне и брату, один вестнику, он знает в лицо Шайтан Ивана.

— Хорошо, Флетчер достал кошель и отсчитал пять золотых лир. По десять каждому если принесёте голову Шайтана, помимо ранее оговоренных. Ефим кивнул в знак согласия.

Наконец в комнату вошёл встревоженный Арди.

— Слушай приказ Арди. Завтра, рано утром. Сколько от сюда добираться до места? — обратился он к Ефиму.

— Два часа быстрого хода. — ответил он.

— Завтра, как только начнёт светать, вместе с ним, отправишься со своими людьми. Куда, он покажет. Устроите засаду и принесёте мне голову Шайтан Ивана. Он с шестью воинами будет возвращаться из Акин — Ауха. Если сделаете всё как надо, получите сто золотых.

Глаза Арди блеснули алчным светом.

— Сделаем хозяин. — усмехнулся он.

— Не подведите меня, если доставите живого Шайтана, добавлю ещё сто золотых.

— Тем более, радостно оскалился Арди.

***

Переговоры завершились к обоюдному удовлетворению. Мы договорились, что в начале декабря старейшины прибудут к месту, которое я им заранее назначу, предварительно обсудив между собой все пункты будущего мирного договора.

Попрощавшись с гостеприимными хозяевами, мы в сопровождении Адама и Джохи тронулись в обратный путь к Хайбуле. Они вызвались проводить нас до развалин старого селения.

Всю дорогу я обдумывал предстоящее соглашение с чеченцами-аккинцами. Казалось бы, особых трудностей быть не должно — у меня на руках именной указ императора, дающий мне право заключать мирные договоры от его имени. Но не всё так просто. Командир Отдельного Кавказского корпуса с правами наместника, начальники Сунженской линии, множество чиновников — все они так или иначе будут вовлечены в этот процесс.

Мало договор заключить — важно обеспечить его неукоснительное соблюдение обеими сторонами. Как и в случае с Хайбулой, за выполнением каждого пункта нужно будет бдительно следить. Но договор с Хайбулой имеет высочайшую силу — он ратифицирован самим государем. Именно такой статус нужно придать и этому соглашению. Только будучи скреплённым подписью императора, оно позволит мне реально влиять на ситуацию, принимать меры в случае нарушений и добиваться исполнения. Осознание масштаба работы — сколько ещё людей предстоит подключить, скольких убедить — ложилось на плечи тяжёлой, но необходимой ношей.

— Командир! — встревоженный голос Эркена заставил меня вздрогнуть.

Мы как раз миновали разрушенное селение и приближались к знакомым развалинам боевой башни. Эркен молча указал рукой вперед. Метрах в двухстах, перекрывая дорогу широкой дугой, замерло не менее пяти десятков всадников. Прорваться сквозь этот живой барьер было практически невозможно.

— Может, кто и прорвётся… — мелькнула было мысль, но я тут же отбросил её.

— Командир, сзади! — крикнул Азим.

Я обернулся. Со стороны развалин, смыкая кольцо, вышла ещё одна полусотня всадников. Нас взяли в клещи.

— Засада, — констатировал Паша удивительно спокойным голосом. — Не прорвёмся. Положат всех.

— Это не наши, не нохчи, — гортанно проговорил Джоха, всматриваясь. — Чужак. Одежда другой.

Мозг лихорадочно проигрывал варианты прорыва. Шансы были ничтожны.

— Быстро в башню! Занять оборону! Выполнять! — скомандовал я.

Мы рысью подскакали к развалинам, стоящих в метрах сорока, и начали спешно сгружать поклажу. Паша, к моему удивлению, принялся расседлывать своего коня.

— Это зачем? — не удержался я.

— А пусть будет, седло хорошее, удобное, привык я к нему, — невозмутимо ответил он.

— Адам, Джоха, — обратился я к проводникам. — Поезжайте к себе. Вас трогать не должны. Это за мной пришли. Кто-то сдал нас.

— Нэт, зачем так говоришь? — возмутился Джоха, выхватывая из чехла длинное ружьё. — Мы будем с тобой драться.

Адам молча, уже достав своё оружие, всем видом показал, что остаётся. Бойцы тем временем отогнали наших лошадей прочь. Животные, почуяв недоброе, помчались от нас быстрой рысью. Противники, видя нашу подготовку, неспешно подъехали метров на сто и остановились, не решаясь пока на штурм.

Мои ребята, молча распределив сектора обстрела, хладнокровно готовились к бою.

— Патронов сколько?

— У всех по пятьдесят, в патронташах десяток, к пистолетам по двадцать, гранат по две, — отчеканил Савва.

— У меня шесть десятков и три гранаты, — добавил Эркен.

— У меня пять бомба, — буркнул Аслан.

— Живём, командир! Дня три продержимся, — хрипло рассмеялся Паша. — Дуру сваляли, что не перестреляли нас из засады. Теперича всё — хер им, а не пряник.

— Живым хотят взять, командира, — зорко следя за противником, сказал Савва.

— Похоже на то, — согласился Эркен. — А я всё гадал, с чего это с утра живот прихватило. Никогда такого не было.

— Так остался бы, потом нагнал бы и с тыла вдарил, — усмехнулся Паша.

— Отпустило. Видать, чуйка о беде предупреждала.

Халид и Азим заняли позиции с тыльной стороны.

— Адам, Джоха, будете с ними, — указал я на Азима и Халида. — Аслан — тоже. Мы на этой стороне. Дальше — война план покажет. Гранаты — только в крайнем случае и не все разом.

Достал подзорную трубу и вместе с Саввой принялся изучать всадников.

— Точно не горцы. Разве что один в папахе…

— Похожи на башибузуков, в прошлом разе, в армянской области, точно такие были. — произнёс Эркен рассматривая всадников в трубу.-- Один выехал.

— Эй, русский! Шайтан Иван давай, другой резать не будем. Ходи домой целый. Золото давать будем. — Переговорщик демонстративно потряс кошелём.

— Сколько деньги даёшь? — крикнул я в ответ.

— Сто золотой давать буду. — оживился переговорщик.

— Врёт, — заявил Паша. — Он удавиться за такие деньги.

— Эркен, попадёшь?

— Обижаешь, командир, – насупился он, прицеливаясь.

— Распределить цели. Бей!

Грохнул залп. Трое всадников завалилось в седлах. Переговорщика отбросило назад. Он откинулся на круп, выронив кошель на землю.

Мгновение замешательства — и все оставшиеся всадники обрушилась на нас с диким визгом, отвечая нестройными, поспешными выстрелами. Со спины уже били наши — Аслан и другие. Грохот, пыль, топот.

— Гранаты! По одной! Бей!

Чёрные овалы, чертя дымным следом, понеслись навстречу атаке. Я нырнул за стену. Воздух взорвался серией оглушительных хлопков.

— Отходят! — крикнул Паша.

Обернулся. Атакующие откатывались, разворачивая взмыленных коней. Ветерок рванул дым в сторону, резко запахло кислым и горелым. Я перебежал на другую сторону. Всадники отхлынули, но не ушли. Зловещее кольцо блокады осталось.

Тишина после боя была густой и звенящей, давящей на уши. Воздух, напоённый едкой вонью пороха и свежей крови, казалось, не шевелился.

— Одиннадцать завалили, — нарушил молчание Савва, быстрым взглядом осмотрел поле боя перед нами. — Ещё двоих лошади унесли, волоча в стременах.

— Шесть убитый, одын ранэтый, кричит, — уточнил Аслан, не отрывая от поля боя прищуренных глаз. — Ходыть не может.

— Может, добить? — спросил Савва, чисто машинально проверяя своё ружьё.

— Чего патроны тратить, — хрипло усмехнулся Паша. — Сам окочурится. Не жилец.

— И то верно, — согласился Савва, доставая подзорную трубу и методично осматривая окрестности, где затаился враг.

Эркен, с любовью и нежностью протиравший ствол своего ружья, не глядя на остальных, изрёк своё веское слово:— Да не полезут они, покуда не очухаются. Потом ругаться начнут. Я, наверно, ихнего главаря завалил. Будут решать, кто теперь старший. На штурм в лоб не захотят — место открытое, до нас шагов двести. Мы ещё многих положим. Так что: либо переругаются и уйдут, либо ночи ждать будут, чтоб по-тихому, в темноте, резать полезут.

— Всё ты знаешь, Эркен, — с лёгкой усмешкой сказал я. — Прямо как дед вещун. С тобой неинтересно.

Я взглянул на хронометр. Стрелки показывали без четверти два. Адреналин постепенно отступал, уступая место глухой усталости.— Аслан как раненый?

— Малчит уже, — коротко и исчерпывающе ответил горец.

В стороне, прислонившись спинами к прохладным камням древней кладки, сидели Адам и Джоха. Они уже отстрелялись, и теперь в них читалась та особенная, молчаливая усталость, что накатывает после смертельной схватки. Они просто молча наблюдали.

— Джоха, не знаешь, кто это на нас напал? — спросил я, поворачиваясь к нему.Тот отрицательно мотнул головой, не отводя взгляда от Эркена чистящего ружьё.— Нэт, полковник, чужие. Раньше не видел. К нам не хадыли.

Тишина снова сгустилась, став ещё более зловещей. Мы знали, что они там, а они знали, что мы здесь. Ожидание нового штурма было лишь вопросом времени.

Однако тлела и слабая надежда. Башибузуки, при всей их ярости, редко отличались упорством в лобовых штурмах укреплённых позиций. Они — стервятники, предпочитающие лёгкую добычу. Мы же доказали, что нас с налёта не взять. Нанесли им чувствительные потери, выкосили едва ли не четверть их банды. Теперь вопрос был в том, кто кого пересидит: наша выдержка — их ярость. Исход этой тихой битвы на истощение был неизвестен, но наш козырь — стены башни — был весомее.