Семена Зла

Глава 80

Я остался погостить у графа на некоторое время. Следовало взять небольшую паузу и хорошо обдумать в комфортных условиях то, как добыть оставшиеся три кристалла, однако этот пазл никак не собирался складываться.

Эрнхарт Грицелиус оказался весьма проницательным человеком. Неприятно проницательным. В один день он подошёл ко мне и сказал:

— Я вижу, вас что-то гнетёт, друг мой. Полагаю, какая-то вещь, не связанная с экспедицией.

Держать лицо я умел. Однако, похоже, во время уютного отдыха в особняке графа слегка расслабился…

— Есть некоторые дела, которые предстоит завершить перед отбытием, и я пока не знаю, как к ним подступиться. Не забивайте голову.

— Расскажите мне. Уверен, что я смогу что-то посоветовать.

Я задумчиво смотрел на старого мага, который, кажется, искренне хотел помочь мне и прикидывал, чтобы такого ему соврать, чтобы не объяснять всю глубину проблемы. Но прежде чем я успел придумать удобную ложь, магистр внезапно вздрогнул, смотря на меня.

— Я знаю этот взгляд… Никогда не думал, что увижу такой вновь, — неожиданно хриплым голосом произнёс Грицелиус.

— Вот как? И что же, по вашему, означает мой взгляд? — поднял бровь я.

Глаза верховного магистра превратились в пылающий огонь. Воздух вокруг превратился в пылающий купол из тонкой стены пламени. Маг замолчал на некоторое время, поглядывая на меня исподлобья, а затем начал издалека:

— То что я вам расскажу, является тайной круга красных башен и никогда не должно быть известно кому-то другому. Даже графу. Никому. Вам это ясно?

— Нас могут услышать. — тихо заметил я.

— Не могут. Звуки передаются по воздуху, а купол сжигает его, не давая им разнестись дальше.

— Это не уйдёт дальше меня без вашего позволения, можете быть уверены. — твёрдо посмотрел в пылающие глаза я.

— До меня верховным магистром красных башен был мессир Шень Систриус. Я был его личным учеником. Никто, кроме небольшой группы наших магистров этого не знает, но каким-то образом мой бывший учитель сумел сделать то, что не может ни один человек. Он убил другого человека.

— И как это связано со мной?

— Общеизвестно, что люди неспособны на серьезный вред друг другу: на прямую ложь, сознательное убийство, или любое другое осознанное действие, которое, так или иначе, серьёзно навредит другим людям. Смерти на дуэлях, во время разборок лордов, обманы неверных мужей и жён, даже просчеты церкви из-за которых появился наш круг, лишь следствие людской глупости, совершая которую, люди искренне думали, что делают как лучше. Шень Систриус каким-то образом сумел обойти или изменить это правило. Мы поняли это тогда, когда слишком часто люди, что мешали кругу распространять своё влияние стали сгорать в случайных пожарах. Конечно, пожары в южных странах — не сказать, чтобы редкое явление, случается. Но так избирательно и именно у тех кто был с нами несогласен? Магистры долго не могли в это поверить, но совпадения все копились и копились. Узнав об этих подозрениях, я спросил у учителя это лично.

Старый маг замолчал, слегка прикрыв глаза.

— И что было дальше?

— И тогда я увидел в его глазах тот же взгляд, что и у тебя. Он сказал мне, что это всё чепуха и наветы завистников, конечно же. Однако позже я сам застал его за поджогом — прочитав память огня на очередном, уже затухающем пожаре. Затем мы с другими магистрами вычислили его следующую цель и застали его на месте. Мы не хотели его убивать — да и не могли, но он напал на нас, поняв, что его раскрыли. Он был старым, сильным и опытным магистром, но мы были моложе, и нас было больше. В итоге он почти выдохся, и мы предложили ему сдаться, однако он ответил на это очередным потоком ревущего пламени.

— И что с ним стало?

— Он умер от истощения. Такое случается, когда мастер начинает перегонять свою жизнь в нейтраль, и забирает слишком много.

— И вы полагаете, что я…

— Что ты такой же. А теперь посмотри мне в глаза и скажи, что я ошибаюсь.

Глаза верховного магистра были похожи на солнечные протуберанцы, и сложно было что-то прочитать в них. Если он сумел понять это… Не факт что мне удастся обмануть его. Поэтому я промолчал, прикидывая, как бы поудачнее грохнуть его на месте и не превратиться в факел.

Внезапно купол вокруг нас потух, а глаза магистра стали обычными, тёмно-красными. Он слегка сутулился и присел.

— Так я и думал. — вздохнул он.

— И что вы будете делать теперь?

— Это ничего не меняет, я всё ещё обязан тебе жизнью. Без тебя меня бы здесь не было, верно? Пойдём, прогуляемся.

Мы с магистром вышли на отдалённый участок городской стены, свободный от патрулей, чтобы поговорить без лишних ушей.

— Если так подумать, то это делает твой поступок ещё более ценным. Любой рыцарь спас бы меня, окажись он на твоём месте, он просто бы не смог поступить иначе — ведь это значило навредить мне. А ты мог не делать этого — но всё же сделал. — протянул Грицелиус. — Почему?

— А почему нет? Когда та тварь завизжала, оглушило всех кроме меня и сэра Кадогана. Очевидно, чтобы бороться с ней пригодилась бы помощь мастеров, поэтому я метнулся в башню за вами. Вас я вынес, а когда вернулся за вашим учеником башня уже рушилась, и я едва успел выпрыгнуть сам. — ответил я чистую правду.

— Вы могли просто уйти со стен, и оставить это дело другим.

— И прослыть трусом?

— Живой трус лучше мёртвого героя, потому что способен принести больше пользы другим людям.

— Я всё ещё жив, так? И герой, а не трус. Значит, это было верное решение.

Эрнхарт негромко рассмеялся.

— С этим трудно спорить. Я просто пытаюсь понять, почему вы приняли такое решение.

— Меня больше волнует сохранение моей тайны.

— За это можете не волноваться.

Внезапно мне пришла в голову интересная идея.

— Хотите, я научу вас?

— Научите чему? — поднял бровь Грицелиус.

— Тому, на что был способен ваш учитель.

— Вы хотите сказать… Что это умение? Что может быть передано от человека к человеку? — медленно, с расстановкой спросил старый маг.

Я слегка покачал головой.

— Нет, немного не так. Пожалуй, уместнее будет сравнить это с веревками или оковами. Представьте себе животное, что охотники опутали невидимыми сетями или верёвками. И каждый раз когда оно пытается сделать то, что не нравиться охотникам, они дёргают за них, не давая ему это сделать.

— Это…Очень неприятное сравнение. Вы хотите сказать, что именно так это происходит и с людьми? Кто-то чрезвычайно могущественный дёргает нас за ниточки, словно описываемое вами животное, а мы даже не замечаем их?

— Верно. Кто-то или что-то: мне неведом первоисточник, однако я точно знаю, что нити можно оборвать. Потому что знаю о сути самого явления. Как можно освободиться от верёвок, если ты не знаешь, что связан?

На лице верховного магистра отразилась напряжённая работа мысли. Он забормотал себе под нос:

— Что же это может быть… Невероятная сила… Почти божественная… Отец? Нет, это бессмысленно, ему достаточно приказать, да и он скорее создал бы нас такими, а не окутывал нитями... Другие боги? Он бы не позволил...

— Есть интересные мысли на этот счёт? — полюбопытствовал я.

— Вы, наверно, этого не знаете. Даже не наверно, а почти наверняка. Пожалуй, подобному учат только в монастырях, наружу подобные знания не выходят… Отец дал людям всего один три завета, причём, необязательных к исполнению. Один из них звучит, как: “Будьте свободны” — так он сказал…

— А что насчёт рыцарского кодекса? Королёвских законов, правил, указов?

— Это всё уже придумано людьми и для людей. Отец никогда ничего не требует у людей и от людей, хотя мы и готовы выполнить любой приказ своего создателя: вначале он обучил нас различным искусствам, а затем отрешился. Но по-прежнему отвечает на созыв конклава раз в семь лет, посвящает новых верховных жрецов, и отвечает им на вопросы. А иерархи уже потом сами решают, что и как делать…

— Это ценная мысль. Теперь мне всё понятно.

— Всё понятно? О чём вы?

Вот здесь я решил играть ва-банк. Настало время применить заготовку, которую я обдумывал очень, очень долго. И именно мессир Грицелиус — обязанный мне, обещавший хранить тайны, но при этом крайне образованный и проницательный человек был идеальной целью для её испытания.

— Понятно, почему мне поручено это дело свыше.

Эрнхарт Грицелиус посмотрел на меня очень, очень внимательно. Он не переспрашивал, хорошо услышав, что я сказал и мгновенно сделав из этого соответствующие выводы.

— Могу ли я узнать, что за дело? — мягким, почти не дрожащим от нетерпения голосом осведомился он.

— Возможно, вы сумеете мне кое-чем помочь, — протянул я, проигнорировав его вопрос.

— Я слышу “но”.

— Но сначала вам стоит сбросить с себя лишние верёвки.

— Как?

— Просто скажите: Я маг воды.

— Маг? Что значит это слово?

— Магия — это совокупность всех мистических искусств нейтраля, что нас окружает. Она повсюду, она сама суть бытия, что пронизывает вселенную.

— Я понимаю о чем вы говорите… Но никогда не слышал этого слова. Ма-ги-я… — повторил по слогам, словно пробуя на вкус, старый магистр. — Какое интересное и ёмкое определение.

— Полагаю, раз вы поняли, то можете продолжить.

— Но я не маг воды. Если следовать вашему определению, то я определённо маг огня.

— В этом и суть. Вы — маг огня. От того что вы скажете, что вы маг воды, эта суть не изменится. Ничего не измениться. Но вы не можете произнести эти слова, потому что вам запрещают их произносить. Потому что несвободны. Вспомните огонь, что течёт по вашим жилам. Нравится ли ему, когда ему что-то запрещают? Вы способны расплавить камень силой воли, не можете сказать пару простых слов?

Магистр поднял руки перед собой и создал пылающий шар размером с арбуз. Некоторое время он вглядывался в протуберанцы его пламени.

— Я… — на его висках выступили бисеринки пота.

Я встал рядом и положил ему руку на плечо.

— Вы сможете. Что такое оковы для того, кто повелевает огнём? Лишь пепел…

— Я — маг воды! — резко, с выдохом произнёс Грицелиус.

Шар огня погас. С беспокойством магистр снова немедленно создал его и облегчённо выдохнул, глядя на него с некоторой любовью.

— Вот видите? Ничего не изменилось.

— Кроме моей концентрации. Подумать только, сбилась, и это после стольких лет. Погасил шар, как мальчишка, позор на мои седины. — проворчал старый магистр, но в его голосе слышалось довольство.

— Я никому не расскажу. — улыбнулся я.

— Вы говорили о помощи в порученном вам деле. — посерьёзнел магистр.

— Мне нужно на некоторое время получить для себя кристаллы памяти, которые иерархи использует для зова, а затем вернуть их на место.

— Все одиннадцать? Это невозможно. Они должны объявить конклав со дня на день…

— Только три. Нелейский, Таллистрийский и Харенский.

— Не буду спрашивать, как вы уже умудрились достать остальные, — сверкнул глазами Грицелиус и глубоко задумался.

Магистр думал долго и упорно. Я не беспокоил его, также продумывая свои варианты. Солнце начало клониться к закату.

— С Нелейским будет сложнее всего. Однако у меня есть одна мысль. Кристалл нужен вам надолго?

— Не дольше, чем на сутки. В крайнем случае как минимум на пару часов.

— Это облегчает дело. Суток не обещаю, но, возможно, несколько часов я смогу обеспечить. Не съезжайте пока от Ирцеля — как только всё будет готово, я позову вас. Что же до Таллистрии и Харена… Тут боюсь, вам придётся действовать самостоятельно. Задействуйте собственные связи.

— Связей в Таллистрии и Харене, к сожалению, у меня не имеется.

Грицелиус посмотрел на меня с ноткой старческой снисходительности.

— Вот здесь вы ошибаетесь. Харен — королевство, основанное рыцарем-странником. Добейтесь встречи с королём: вам это наверняка будет несложно. Задействуйте знакомых в ордене. Убедите их, и дело окажется проще простого. Что же до Таллистрии… Помните свою дуэль при их дворе?

Я скривился. Конечно, это я помнил.

— Ну-ну, не кривитесь. К вашему сведению, мой дорогой друг, наш король по моему совету полностью перекрыл торговое сообщение с Таллистрией. Вы можете сыграть на этом — сказать им, что не будете держать зла, если они помогут вам в одном деле, сказать, что замолвите словечко в Палеотре и примите их извинения… — мессир Грицелиус хитро мне подмигнул и довольно улыбнулся.

— Пожалуй, это может сработать. — медленно кивнул я.

— Дело, конечно, тонкое, но я уверен, вы справитесь. — развёл руками магистр. — Нелею оставьте на меня.

Единственное, что мне не нравилось в этих планах, это то, что таким образом я оказывался связанным с кристаллами памяти, и это оставляло следы. Но другого выбора не было. Мне нужны были все одиннадцать, а времени оставалось всё меньше и меньше.