Семена Зла

Глава 69

Смерть можно было получить отовсюду, где есть жизнь. Однако массовое уничтожение растений и животных неминуемо привлечёт внимание, а коэффициент полезного действия у такого метода сбора энергии смерти был довольно низкий. А потому стоило обратиться к своему былому опыту, и вспомнить чему мой наставник по искусству смерти учил меня в самом начале. Самый простой способ получить недостающую энергию — ритуальное жертвоприношение. Однако зверя поймать намного сложнее, чем человека, а жертва животного даст меньше энергии, чем жертва разумного…

Несмотря на то что демон не говорил этого напрямую, я был уверен, что высшие, мастерские техники искусства смерти, которые мне надлежит освоить, непременно связаны с разумными. Поэтому оставался только один вопрос — где взять людей в нужном количестве?

Я забраковал сразу несколько пришедших на ум вариантов: то, что сработало в одном обществе, не сработало бы в другом. Старики, нищие, и бродяги жили в приютах под опекой церкви, и их пропажу бы точно заметили. Разбойников и бандитов не существовало как класса в принципе. А самым распространённым видом наказания была просто неприятная служба — и отсутствие этих людей бы также заметили.

Охотники. Ответом были охотники. Большая часть сбивалась в отряды, но некоторая часть действовала и поодиночке, расставляя ловушки и охотясь на некрупную дичь. Их исчезновение никого не обеспокоит: работа опасная. А выследить одного-единственного человека в лесу с помощью искусства жизни мне по силам…

Вскоре меня ждал лес. Хорошим решением было совместить сразу две вещи: поход к отшельнику и поиск охотников. И на третий день пути мне улыбнулась удача.

Добивая некрупного волка, который имел несчастье попасться мне на пути, я ощутил недалеко от себя человека, который неспешно, аккуратно шёл по лесу, видимо, в направлении волчьих следов.

Спустя некоторое время на поляне появился молодой парень с луком. Выглядел он как типичная деревенщина — простая дубинка из дерева, льняная рубаха, лёгкий ивовый лук. Даже кожаных доспехов и сапог не имел — обувью ему служили слегка подшитые кожей лапти. Он разочарованно зацокал языком, глядя на меня и волка.

— Похоже, мы охотились на одну и ту же добычу, ваша милость. — уважительно, хотя и с долей разочарования произнёс охотник.

— Я охочусь на иную добычу. Забирай, мне не жалко.

Охотник не стал кочевряжиться и благодарно кивнув принялся связывать волку ноги, намереваясь утащить его. Я подошёл поближе.

— До деревни далеко? Сам-то дотащишь?

— Всего день пути, ваша милость, — не оборачиваясь, ответил охотник. - До стоянки доберусь до темноты, а там уже переночую да и…

Охотник не закончил фразу. Костяной стилет, вышедший из его груди, вонзённый мною под лопатку, оборвал его слова.

Искусство жертвоприношения, помимо всего прочего, включало в себя своеобразные ритуальные фразы, служащие ключом-триггером, дабы помочь адепту подсознательно настроиться на поток энергии смерти от жертвы. Однако мне это уже не требовалось, и я лишь молча прикрыл глаза, впитывая в себя поток. Ощущение пустоты ушло без остатка.

Стерев со стилета кровь, я задумчиво осмотрел его. Ни следа царапин или трещин, а ведь в этот раз ему точно довелось сломать ребро на выходе. На мгновение задумавшись, я с силой ударил стилетом по ближайшему дереву, и он вошел наполовину. Удивительно крепкие кости были у той твари.

Дорогу к отшельнику прошла в оттачивании мастерства на каждой живой твари, что мне встречалась. Ещё трое охотников ушли на подпитку тренировок, ещё один — на восполнение резерва перед посещением отшельника.

Дом отшельника — хотя скорее это можно было назвать особняком, находился на каменной скале в десяток метров высотой, которая непонятно откуда взялась посреди леса. Скала была довольно гладкой — по такой и кошка не заберётся. Вероятно, наверх следовало забраться по верёвочной лестнице — однако не похоже, чтобы кто-то собирался её скидывать.

Я несколько раз попытался негромко позвать хозяина — тщетно. Можно было предположить, что такой отсутствует, однако как бы он тогда сам поднялся? Кричать на весь лес глупо — это уже не окрестности столицы, да и топи рядом, могут сбежаться неприятные твари…

Скрипнув зубами, я достал нож. Путь наверх оставался только один — пробить в скале маленькие ямки, и по ним как по лестнице, подняться. А с лазанием по скалам у меня были связаны неприятные воспоминания.

Спустя несколько ударов по скале стальным ножом, мне удалось затупить нож, но не сделать ни единой выбоины — она была на удивление прочная. Плюнув, я решил подыскать подходящее дерево и срубить его. Это пришлось делать мечом, потому как иных инструментов у меня не было — кроме стандартного походного снаряжения и оружия к отшельнику я ничего не взял. За всё время моих путешествий по Тиалу это был первый раз, когда мне бы действительно пригодился топор…

Поиск подходящего дерева, его срубку, подтаскивание и установку его к скале ушло несколько часов. Скала находилась на обширной поляне, и просто повалить на неё дерево было нельзя, как и забраться с одного из ближайших.

Когда я наконец забрался на скалу и постучал тяжёлым железным кольцом на двери, уже смеркалось. Хорошо бы этому отшельнику оказаться стоящим этих усилий.

Дверь открыл мрачный дед. Натуральный дед, седой, благообразный, с роскошной бородой, заплетённой в причудливую, многослойную и аккуратную косу. Одет он был в простую серую робу. И он был явно не рад меня видеть. Скрестились два мрачных, недовольных взора: мой, крайне недовольный перипетиями по дороге к отшельнику, и взгляд деда, по которому легко можно было определить, что он предпочёл бы, чтобы я скинулся со скалы, а не стучал в его дверь.

— Чего надо? — грубо спросил наконец недовольный отшельник.

— Разговор есть. — неопределённо дёрнул головой я.

— Разворачивайся, слезай с моей скалы, топай в ближайшую деревню и разговаривай там сколько угодно. Я давно всем сказал, что в ближайшие десять лет никого тут видеть не хочу, и буду предельно занят! И другим также скажи!

Доспехи странника на отшельника не произвели ровно никакого впечатления.

— Разговор к вам. Важный разговор, с нажимом произнёс я.

После двух недель пути, пройденных до этого места и этой проклятой скалы я не собирался уходить с пустыми руками. Дед, кажется, от, этого пришёл даже в легкое изумление. Похоже. редко кто не выполнял указаний развернуться и свалить. Но в себя он пришёл быстро.

— Ты свалишь отсюда, потому что я так сказал, и потому что я не хочу никого видеть. Ты дурачок? На тренировках в монастыре головой ушибся? Не понимаешь слов? — процедил сквозь зубы старик.

— Моё имя сэр Горд. Я рыцарь-странник. И дело, с которым я пришёл к вам, слишком важное, чтобы вы могли просто взять и выставить меня. Выслушайте то, что я скажу, и если моё предложение вас не устроит, можете быть уверены, я покину вас немедленно.

Согласно описанию Нерона, отшельник был дюже любопытным исследователем. Я предполагал, что смогу заинтересовать его практиками варварских шаманов, о которых в королевствах никто ничего не знал, сославшись на наличие подходов к варварам. Если бы он не пошёл сам, возможно он мог дать наводку на одного из своих учеников — это меня тоже бы устроило. Но как показало дальнейшее, попытка сыграть на любопытстве была ошибкой…

Отшельник нехорошо сощурился. Очень нехорошо. Затем он хищно втянул носом воздух.

— Рыцарь-странник, да? От тебя несёт какой-то гнилью, не могу только понять что это за дрянь. Но вот что я тебе скажу: клал я на вашу церковь, на рыцарство, и на весь прочий сброд. Никто, кроме Отца мне не указ, ибо я величайший из мастеров Ренегона. И, раз ты не понимаешь словами, я преподам тебе урок. Переживёшь, вы, странники, народ крепкий…

Отшельник посмотрел на меня и его глаза словно заволокло бело-серым туманом. Вокруг со свистом завыл ветер, превращаясь в ураган, который поднял меня прямо в латах над землёй!

Дальше я действовал инстинктивно. Месяцами вбиваемые на зверях рефлексы, и бессонные ночи тренировок искусства смерти не прошли даром. В ответ на опасность молния смерти, мощнейший и быстрейший удар, на который я был способен отправилась в его сторону.

Меня немедленно смело и скинуло со скалы, унося далеко в лес. Ветки смягчили удар и падение, однако я всё равно получил несколько закрытых переломов — левая рука, нога, и несколько рёбер сбоку явно были сломаны.

Но что с отшельником? Стиснув зубы и с болью вправив сломанные кости в ноге, я заковылял к дереву, предназначенному для залезания на скалу.

Это был тот ещё подъём. Хорошо ещё, что дерево я выбрал большое, и приложено оно было к скале не вертикально. Однако даже так, забираться по нему со сломанной ногой, рукой, и частью рёбер было очень больно. Если старик откажется ещё раз, то стоит просто прикончить его — мрачно подумал я.

Но было уже поздно. Тело отшельника лежало на пороге, и он определённо был безвозвратно мёртв, а на его лице застыло выражение крайнего недоумения.

Уже много позже, сидя в его доме и прокручивая этот момент в памяти, я понял, как сильно мне повезло убить старого мастера. Он почувствовал во мне гниль — вероятно, так для него, по настоящему великого мастера искусства жизни ощущались омертвевшие нити смерти внутри меня. Он не намеревался убивать меня — скорее, хотел просто спустить со скалы и легонько сбросить с высоты нескольких метров, однако поняв, что и я атакую его, атакую чем-то неведомым, ему неизвестным, он инстинктивно ответил.

Старый волшебник был быстр, невероятно быстр. За одно-единственное мгновение он успел отбросить меня, и возвести защиту, используя две противоположные стихии — землю и воздух. Перед его телом была возведена каменная стена, что взмыла из скалы за долю секунды. Стена, пробитая молнией смерти…

Смерть — превосходный инструмент разрушения. Она, словно поток частиц, способна разрушать всё — от материи до энергии. Но любой физический или энергетический объект, что встаёт на пути смерти, рассеивает, гасит, замедляет удар, и степень этой защиты зависит от плотности объекта. Среднее проклятие способно пройти через одежду, даже через щит или латные доспехи. Но деревянная стена или толстый башенный щит остановит его, а уж каменная стена и подавно. Конечно, если вложить в удар прорву сил, окружить своё проклятье плотным слоем смерти, что рассеиваясь, даст ему возможность пройти дальше, можно запустить удар на расстояние километров, или заставить его миновать даже крепостные стены. Но это пустая трата энергии.

Молния смерти была создана, чтобы обходить эти ограничения. Не знаю, где и когда, но таинственные мастера искусства смерти позаботились о том, чтобы в арсенале их учеников всегда была возможность обойти любую защиту. Если ты не можешь запустить проклятье во врага напрямую, вытяни издалека нити, находясь в соседней комнате, сплети из них проклятье прямо перед его носом, и убей ничего не подозревающего врага. Подними немертвого слугу, и он сделает это за тебя эту работу. Подготовь ловушку, попав в которую враг превратится в высушенную мумию. А если всё это оказалось тщетно…

Выжги в мире нитью узор — и часть его законов отступит, вспомнил я слова своего демонического наставника. Молния была мгновенно выращенной нитью смерти, что выжигает себе в самом мироздании путь, разрывая на свое пути любую материю и энергию. Мощь, сжатая в одной-единственной точке, что со всей возможной скоростью устремляется к врагу, словно молния… Пробивая любую защиту.

Атакуя я отшельника любым другим приёмом из своего арсенала, и толстая каменная стена остановила бы это. Прочная и надёжная, она остановила бы множество ударов — стрелы и камни, огненный вал и молнии, выигрывая своему владельцу время. Однако от этого удара можно было только уклониться…

Молния не была абсолютным оружием, конечно. Она требовала множества сил, искусства, и главное — точности. Именно поэтому я тренировал подобный удар до умопомрачения, вбивая его в безусловные рефлексы. Пробивая любую защиту, тем не менее она была часто была не способно убить противника всего одним залпом. Радиус воздействия был небольшой — средний удар молнии смерти приводил к омертвению всего лишь небольшого круга плоти максимум в пару десятков сантиметров радиусом.

Глазомер не подвёл меня в этот раз. Молния попала старому чародею прямо в сердце. Возможно, будь он готов к такому исходу, он вырастил бы себе новое сердце, или смог оживить уже омертвевшее, кто знает. Но отшельник просто не понял, что произошло, и умер прежде, чем успел это осознать.

Я ещё долго смотрел на тело могущественного мастера, размышляй, как могли бы сложиться наши отношения, если бы он был чуть сговорчивее. Уверен, я мог многое предложить ему, а он мог бы стать великолепным помощником в деле восхождения на трон. Однако история не имеет сослагательного наклонения — с этими мыслями я переступил через труп и вошёл в дом, осматриваясь там.

— Что случилось с дедушкой?

Мгновенно обернувшись на звук, я увидел в проёме маленькую, лет 6–7 девочку, которая, вытаращившись, смотрела на меня большими зелёными глазами.

Мы долго смотрели друг на друга в тишине. Не знаю, о чём думала девочка, а я напряжённо прикидывал всевозможные варианты решения возникшей проблемы. В этот раз победил, пожалуй, самый надёжный способ.