Рудники Эхнатона

Глава 26. Прямой эфир

Вагнер, подкатившийся в кресле оператора к огромному висящему на стене пропагандистскому экрану — копии многочисленных экранов, размещённых в рабочих жилых зонах, да и вообще по всей базе — смотрел, как Рос Свенсон проводит предваряющее праздничную программу выступление. Свенсон, прилизанный, почищенный, самоуверенный, сидел, развалясь, на удобном мягком диванчике возле маленького столика, и не имел сейчас ничего общего с тем перепуганным визжащим паникёром, которого Вагнер видел всего-то час назад.

Впрочем, экран, размещённый на центральном посту, не был стопроцентной копией таковых на базе, и дело было не только в размерах. Иногда с центрального проводились «прямые включения», так что картинка здесь была расширена. В нижней части экрана было ещё три окошка, в одном из которых был тот же подиум с мягким уголком, где сидел Свенсон, только с другого ракурса, в другом — пустая сейчас локация для торжественных речей, с трибуной на фоне знамени, в третьем — панорама студии, охватывающая пульт оператора, прильнувшего сейчас к нацеленной на Свенсона камере, и Берту, расположившуюся возле него на высоком барном стуле.

— …безусловно, подобный рост добычи не мог остаться незамеченным на уровне высшего руководства корпорации, — вещал руководитель Службы Персонала. — В связи с тем, что мы идём с превышением плана, нам хотелось оценить заслуги коллектива каким-то особым образом. И да, могу порадовать вас, коллеги! Нам удалось согласовать на самом верху не только дополнительный регулярный выходной для наших тружеников, но сразу два внеочередных выходных, на которые мы запланировали для вас, дорогие наши коллеги, полноценную развлекательную программу…

Вагнер бросил взгляд на коммуникатор — с минуты на минуту должен был поступить отчёт от группы с «Четвертой», и он немного нервничал. Отдать приказ о зачистке или подождать?.. Люди нужны здесь, но вдруг они опять ошибутся? Всё-таки гораздо безопаснее дождаться, пока драккар не выйдет из шахты, и тогда уже рисковать существованием базы…

— Чего ты сюда приперлась? Пошла вон! — очередная фраза Свенсона прозвучала совсем не по сценарию.

Вагнер поднял глаза — в кадре, на краю подиума, стояла Спуки, та из них, что была в деловом костюме с бантом. Торжественно-красивая, она стояла, вскинув голову, и мрачно смотрела на Свенсона.

— Морель! — крикнул Вагнер. — Морель, наша девочка нашлась!

— Вижу, вижу, — Софи в тот же миг оказалась рядом с ним. — Включите связь, я поговорю с ней!

— Сейчас, — Вагнер оглянулся. — Хо! Настройте связь со студией!

— Да, господин Вагнер! — Хо подскочил к стойке с оборудованием. — Две минуты, господин Вагнер!

— Зачем вы врёте? — спросила тем временем Спуки у явно недовольного её вторжением Свенсона. — Вы врали мне, а теперь вот — им… Неужели у вас ничего-ничего в сердце не ёкает?

— Убирайся отсюда, у нас программа! — рявкнул Свенсон.

— Я знаю. Именно поэтому я здесь… Свенсон, вы — лживая тварь! Вы обманули меня, глумились надо мной! Растоптали мои мечты! Не кажется ли вам, что вы должны извиниться?..

— Что???

— Извиниться… Я ненавижу вас, и, наверно, буду ненавидеть и впредь. Но, если вы извинитесь передо мной… Здесь. Сейчас. На камеру… То я смогу оставить этот эпизод в прошлом.

— Ты ополоумела? — трудно сказать, чего было больше во взгляде Свенсона — злости или недоумения. — Извиниться? Перед кем? Перед животным?..

— Не смейте называть меня животным! — завизжала Спуки. — Я уже достаточно наслушалась унижений! Я — не животное!

Сжав кулаки на всех руках, она двинулась на Свенсона.

— А ну стоять! И ни шагу ближе! А то нашпигую тебя железом! — Свенсон вскочил, ненароком опрокинув стол, в руке его появился выданный ему Вагнером гаусс-пистолет.

Берта на нижнем экране встрепенулась, понимая, что ситуация выходит из-под контроля, но никто не предупреждал её, как действовать, поэтому она лишь неуверенно слезла со своего стула, шагнула в сторону подиума, и остановилась, не зная, как быть дальше.

— Чёрт, если этот урод убьет её, я лично вырву ему сердце! — Вагнер не знал, что имело большую значимость в плане Мицуи — навигация или какие-то особые контакты Свенсона, но сейчас, глядя на то, как одна из фигур, вверенных под его защиту, намеревается убить другую, даже не заметил разрыва логики в собственных словах. — Чёрт! Берта! Я же могу вызвать Берту! — кляня себя за несообразительность, он полез в карман за убранным было слухатко.

Берта не отвечала, хотя на экране видно было, как заморгал тусклыми сполохами задний карман её брюк. Видимо, по требованию оператора она отключила и звук, и вибрацию.

Хо вручил Софи микрофон.

— Система грузится, ещё минутку, пожалуйста… Как будет готово, моргнёт зелёным.

— Я не намерен извиняться перед тобой! — гремел тем временем Свенсон. — Да, я называл тебя животным. И все называли. Потому что ты и есть животное, которое, видимо, позабыло свое место! Ты — просто тупая грязная полукровка! Плод игрищ техников Биотека! Я — да и не только я, все люди! — мы презираем таких, как вы, недолюдей, полуживотных! Вы просто пародия на настоящих людей!

Задохнувшаяся от избытка чувств Спуки не могла выговорить ни слова, тщетно борясь с дрожащими губами.

Софи яростно встряхнула неработающий микрофон.

— Долбаный высокомерный козел! Что же он так не разговаривал с ней, когда в постель хотел затащить? Животное? Что же тогда он не назовёт себя зоофилом?..

— Я не пародия!.. — наконец, смогла вымолвить Спуки. — Да чтоб вы знали, в меня внесены коррекции! Миллионы коррекций! Да, возможно, я лучше вас!

— Ты??? Да вы только посмотрите — эта грязная полукровка считает себя лучше людей! — словно работая на аудиторию, Свенсон обвёл перед собой рукой. — И в чём же ты лучше?..

— Я же сказала — миллионы коррекций! — упрямо повторила Спуки. — А к слову о «грязной»… Знайте, даже если я и буду грязной, я не буду вонять, как вы, люди. Я читала, что в людей специально, ещё с древности, заложена функция «вонючих ног», чтобы хищники носы воротили. Не знаю уж, насколько им это помогло, но на мой взгляд, это скорее мерзко. И я имею право так говорить, ведь у меня нет этих генов. Я не воняю, как вы! И дети мои не будут так вонять…

— Ты тупое животное! — загрохотал Свенсон, помогая себе жестами, и его усиленный динамиками голос больно резанул по ушам зрителей. — Какие дети?.. Никогда у тебя не будет детей! Ты что же, забыла, что у тебя вырезана матка? Вырезана! Хирургически! Скальпелем! Понимаешь? Ты — сраная тупиковая ветвь!

— Ненавижу! — Спуки шагнула в его сторону, и Свенсон снова вскинул пистолет.

Но выстрелить он не успел — внезапно ноги его подкосились, и он рухнул обратно на диван. В тот же момент Берта, сообразившая-таки, что надо предпринять хоть что-то, сдёрнула с плеча автомат. Мгновение — и она осела на пол, роняя оружие, а в кадре появилась копия Спуки, в шарфике, с парализатором в руке. Она метнулась к телу Берты, и, завладев её оружием, направила ствол на оператора.

Тем временем Спуки на сцене подошла к завалившемуся на диван Свенсону и забрала из его ослабшей руки пистолет. Увидев на контрольном экране, что картинка уплывает в сторону, она направила пистолет на оператора:

— Нет! Ну-ка, давай, транслируй, дружок! Не хитри!

Изображение вернулось к ней, отчего картинка стала несколько пугающей — казалось, что Спуки целится прямо в зрителей, а её сверкающие безумием глаза поверх прицельной рамки не оставляли сомнений, что она на грани, и любой шорох со стороны кончится трагически.

— Другого, наверно, ждали, да?.. — спросила она чуть подрагивающим голосом. — Праздника ждали? Вот что я вам скажу — ваш праздник ложь! Вся ваша жизнь — ложь! Для них вы просто скот! Вас разводят, как скот, продают, как скот, держат в скотских условиях… И лгут, лгут, лгут! Такой уж у них образ жизни… И, как вы, я слушала, слушала, слушала эту ложь! А они лгали мне, и даже не ради выгоды! Просто, чтобы поглумиться, унизить меня, выставить посмешищем…

Её голос казался удивительно притягательным — от крика она слегка охрипла, и теперь звучала чуть ниже, чем обычно, что странным образом расцветило её интонации. Вагнер поймал себя на том, что невольно вслушивается в её слова, и внутренне содрогнулся, осознавая, что всё это слушает не он один…

Свенсон зашевелился — импульс с большой дистанции смог вырубить его совсем ненадолго.

— …тупая тварь… — язык почти не слушался его, но, видимо, даже в этой ситуации Свенсон чувствовал своё классовое превосходство, и не видел опасности со стороны низшего существа.

— Лживая мразь! — взвизгнула Спуки, переводя прицел на его лоб.

В этот момент микрофон мигнул зелёным, и Софи заорала, что было сил:

— Спуки, нет!

Но было поздно — первый же выстрел расцветил светлый задник декорации красно-чёрными брызгами. А затем последовал и ещё один… И ещё, ещё, ещё!

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — вопила пришедшая в исступление Спуки.

Голову разнесло первыми же выстрелами, и очередные несколько зарядов прошли сквозь оставшуюся на её месте пустоту. Затем прицел повело в сторону, и очередные выстрелы выдрали из дивана клочки наполнителя — всё-таки рука полукровки была слаба для боевого оружия. Спуки подхватила пистолет второй рукой, и все последующие выстрелы пришлись довольно кучно, решетя Свенсону грудь.

Картинка снова поползла в сторону — технику поплохело от вида крови. Спуки вновь навела ствол (опустевший, отметил считавший выстрелы Вагнер) на камеру. Изображение вернулось на место, но качество его порядком снизилось, периодически, когда бившая оператора дрожь передавалась камере, картинка то подрагивала, то теряла фокусировку…

— Я не животное! — заявила Спуки. Подкреплённые взглядом поверх ствола, эти слова прозвучали особенно весомо. — Да, они называли меня так, ожидая, что я и сама в это поверю… Да и вы зачастую называли меня так же! Называли, не сознавая, что в их глазах вы и сами такие же животные, такие же неполноценные создания! Рабочие муравьи, слепо кишащие в своих подземных термитниках!..

Она обошла диван, став позади. Запустив два пальца в иззубренную чашу остатков головы Свенсона, она ухватилась там за что-то, потянула, расшатывая, словно вырывая больной зуб. С тошнотворным хряском, усиленным неповреждённым микрофоном Свенсона, от остатков его черепа отделилась гроздь имплантантов, кажущихся большими из-за налипших на них ошмётков плоти.

— Вот она, разница! — прокомментировала Спуки свою страшную демонстрацию. — Ничего сверхъестественного! Проснитесь! Осознайте! Мы такие же люди, как и они! И то, что у нас может не быть чего-то подобного, не делает нас животными! Скажите «нет» льющейся на вас лжи!..

Картинка вновь поползла в сторону, взгляд камеры уходил под потолок. На окне панорамы студии видно было, что оператор окончательно не выдержал жутких зрелищ, и, лишившись чувств, свалился с кресла. Украшенная шарфиком копия Спуки хлопнула по кнопке питания на пульте, и изображение погасло. Исчезли и дополнительные окошки картинок из студии.

Софи потрясла погасший микрофон, дунула в него — всё бесполезно, связи уже не было. Она растерянно посмотрела на Вагнера.

— …Господи! — шептал тот, держась за голову. — И этот кошмар транслировался по всем баракам?.. Это конец, это конец… Девочка, что же ты наделала?..

Он уже видел, как её слова взбудоражили массы. В повреждённой системе он не мог видеть правильных координат идентов (которых, кстати, становилось всё меньше), но он, как минимум, отслеживал их активность. Было явно видно, что народ зашевелился.

— На драккар! — произнёс он вслух. — Надо срочно валить на драккар! Ибарра! Вы закончили?..

— Мне осталось не больше десяти минут. Далее можно перебираться на драккар и запускать расконсервационные процедуры там.

— Чёрт! — Вагнер стиснул зубы. Да тут каждая минута на счету, не говоря уж о десятке!..

Баллоны! Придется рисковать!

Он взялся за коммуникатор. Помедлил несколько секунд, нервно покусывая губу. Неверное решение станет роковым для всех… Всё же решился и быстро набрал сообщение для нижней группы:

«Старт операции. Баллоны захватить. Всех уничтожить. Всех на шахте! Возвращаясь, будьте осторожны — иденты глючат! У нас бунт. Убивайте каждого дельту, которого встретите на пути. Никого не оставляйте за спиной! Задача — добраться с баллонами до драккара.»

Дождавшись подтверждения, он прикрыл глаза. Всё. Теперь всё в руках судьбы. Мы просто ждём… Дышим глубоко…

Вызов по дальней связи не дал ему расслабиться.

Мицуи! Чёрт, старикан, конечно же, всё видел…

Наскоро натянув на лицо маску грустного спокойствия, Вагнер ответил на вызов.

— Господин Вагнер, вы продолжаете меня разочаровывать, — сообщил появившийся на экране Мицуи. — Когда же мы, наконец, достигнем дна вашей некомпетентности?

— Виноват, — коротко кивнул Вагнер. — Но, если бы ваш Свенсон не был такой тупой сволочью, он сообразил бы, что покаяние придало бы его выступлению особый шарм. Рабочие бы плакали от умиления! Вместо этого он всё сделал для того, чтобы нарваться на пулю. Я удивлён, что столь талантливый дипломат, как вы, подобрал на ключевую роль такого идиота.

— Ваша правда, — согласился Мицуи. — Тем не менее мы имеем, что имеем. У нас не осталось ни Паолы, ни Спуки, ни Свенсона… Это хреново, но пережить можно. Гораздо хуже другое. Я только что общался с моим… с моей копией. Боюсь, они отрезаны от драккара. У них на этаже кишелово рабочих.

— В данный момент мы не можем им помочь. Сейчас наша задача — перебраться на драккар, и дождаться возвращения основных сил. После этого мы сможем организовать вылазку, спасти наших коллег, а возможно, и найти Спуки. Ваша копия с Лорой должны продержаться хотя бы полчаса.

— Да… Именно это я ему и сказал… Клаус, скажите… Вы же изучали случаи восстаний дельт?

— Изучал, — подтвердил Вагнер. — Осмелюсь добавить, кое-какие аспекты подобных восстаний были темой моего диплома.

— Это хорошо… Я видел её «выступление». Сильно, конечно, эффектно… Но всё равно не понимаю — как ей удалось их так взбудоражить?..

— Видите ли, господин Мицуи… она подобрала очень верное определение. «Рабочие муравьи…» Вы же знаете, что среди дельт лишь два-три процента — самки? Дельты, хоть и являются по генетике стопроцентными людьми, на самом деле не менее ограничены в размножении, чем все эти гибриды, полукровки, полуразумные… Их размножают через станции клонирования, и женщины-дельты… мм… самки дельт… требуются лишь для того, чтобы те хотя бы изредка могли удовлетворять свои низменные инстинкты. Ну, и как своего рода награда — морковка на палке перед осликом… В итоге женщина для них становится неким фетишем, сверх-ценностью, хотя, наверно, даже закоренелая нимфоманка из более высоких каст не захочет поменяться местами с женщиной-дельтой, через которую каждый день проходит по десятку этих работяг… Да и не о своих женщинах они мечтают, в их снах фигурируют скорее женщины-гаммы из демонстрируемого им порно.

Спуки же самка, и, хоть она и гибрид-полукровка, отличающийся от человека, она более женственна, более красива, более сексуальна, чем все когда-либо увиденные дельтами женщины. Я сейчас не про рекламу, не про порно, и не про верхние социальные группы — я о тех женщинах, что обращаются к ним на равных…

Более того! То, что Спуки обладает некоторыми нечеловеческими чертами — я о том, что у неё четыре руки — делает её образ для них ещё более сверхъестественным. В сущности, в их муравьином сознании она воплощает образ муравьиной матки. Она женщина, но не как объект обладания, а как высшее существо! Как божество, своими командами дающее им смысл жизни…

Мы уже с этим сталкивались. Мы назвали это явление «феномен Жанны д’Арк». Если женщина выталкивает их из умственной спячки, то вдобавок к сверх-ценности ей достается и сверх-влияние… Насколько далеко это может зайти — неизвестно. Явление недостаточно изучено, до сих пор ни разу ни одна женщина не ставила им сложные цели. Думаю, это оттого, что все эти женщины из их же слоя, ну, в крайнем случае, гаммы… Они не могут составить достаточно сложный план. У дельт недоразвита и бесструктурна долгосрочная память — особенности обучения. Так что обычно это просто бунт. Бессмысленный и беспощадный. Они вырываются из-под контроля, могут захватить некий объект, но это примерно то же самое, что и захват объекта стаей обезьян. Они жрут, что могут найти, урабатывают до инвалидности всех женщин, попавших им в лапы — кроме, как не странно, своих вдохновительниц, перед которыми они ползают на брюхе и защищают их от других дельт — разбивают всё, что бьётся… и выдыхаются. После этого их можно брать голыми руками. Если бы не этот загадочный вдохновитель, «брат Оскар», я бы и сейчас на это рассчитывал.

— А в дальнейшем на стабильности работы это сказывается? — всё-таки Мицуи в первую очередь корпорат, стоящий на страже прибылей компании, подумалось Вагнеру.

— Не могу предположить, — ответил он. — Дело в том, что такие коллективы согласно регламента уничтожаются полностью. Даже те особи, что не участвовали в массовых беспорядках, даже их самки — все они «идут под нож». Слишком большой процент дельт в нашем обществе, чтобы допускать риск распространения подобной заразы…

— Мне кажется, опасность подобных сценариев преувеличена.

— Здесь я с вами соглашусь. В сущности, мы боимся того, что «зараза» распространится. Но это почти невозможно! Первоисточник способен влиять лишь на группу дельт, причем, как правило, при непосредственном контакте. Сами дельты не могут быть переносчиками. Для этого они должны обладать способностью формулировать и доносить до других свои мысли, а идея «брось инструменты и иди с нами» должна быть чем-то подкреплена. Концепции «освободительных походов» для них слишком сложны. По статистике, почти в ста процентах случаев бунт не выходил за пределы одного населённого пункта; даже, я бы сказал, одного объекта.

В своей работе я провёл расчеты по гипотетической ситуации, в которой дельты захватят целый континент. Да, мы оставили «за скобками», как же это им удастся… Да, это, конечно, была бы страшная трагедия, но на целостности общества она бы не сказалась. Дельты не могут пользоваться станциями клонирования, так как им не хватает квалификации, а обслуживающий персонал они убивают… Или хуже того… — поправился он, и пояснил: — Среди технического персонала большинство бет, а большая часть бет — женщины. Да, в теории мятежники могли бы размножаться за счёт этих женщин, но, говоря всего лишь об инвалидности, я несколько приукрасил картину. Долго они не живут…

В общем, настолько далеко, чтобы у бунтовщиков появилось второе поколение, дело никогда не доходило. Предоставленные сами себе, они, скорее всего, вымрут от голода, едва сожрут все припасы… Так что на вопрос в стиле «смогут ли бешеные дельты создать свою цивилизацию?» я отвечу достаточно однозначно — нет, нет и нет.

— К чему же тогда нужна тотальная зачистка, если даже студент может рассчитать, что бунтовщиков не стоит бояться? — поинтересовался Мицуи.

— Думаю, забота о чистоте расы. Слишком буйные генетические линии удаляются из производства… Кроме того, локально они остаются очень опасными. Как я уже упоминал, обычно они, сожрав всё, что смогут найти, выдыхаются. Но иногда под воздействием голода они сбиваются в стихийные стаи, и начинается массовая миграция. К счастью, вне городской застройки они могут быть относительно легко уничтожены. Всё-таки полиция не зря свой хлеб кушает…

— Знаете, Клаус — если вы хотели меня успокоить, то, боюсь, достигли обратного эффекта. Теперь я очень беспокоюсь за наших женщин.

— Увы, полчаса они должны продержаться… Чтобы всё же успокоить вас, сообщаю, что по статистике не все бунтовщики становятся «бешеными». Часть из них сохраняет человеческий облик даже в разгар разгула. Второе — процесс этот, как правило, не моментален, а идёт по нарастающей, причём, чем больше коллектив, тем быстрее. У нас коллектив большой, но не огромный, кроме того, кое-кто из наших шахтных копов успел «отработать» по бунтовщикам, снижая их число… К сожалению, я понимаю, что часть моих людей при этом погибла… Ну, и третье…

— Что третье? — по затянувшейся паузе Мицуи понял, что «третье» Вагнера не столь оптимистично.

— Даже бешеные дельты в основном стремятся к получению удовольствий, а не к убийству… Но, господин Мицуи, поймите — в нашем случае основную угрозу представляют не дельты, а «брат Оскар»… Напоминаю, что спровоцированный Спуки спонтанный мятеж — вторичен. Он возник на фоне мятежей «Оскара» и странных действий Карла Фрина. Мы не должны впадать в панику, но не можем проявлять и легкомыслие…

— Хорошо, — кивнул Мицуи. — Вы специалист, господин Вагнер, вам и карты в руки. Но всё же постарайтесь хотя бы здесь не обделаться.

Не дожидаясь ответа, он отключился. Со стороны всегда предельно вежливого господина Верховного Надзирателя этот жест, очевидно, можно было расценивать, как демонстративное макание собеседника лицом в грязь.