Промышленный НЭП

Глава 19 Инфоповод

Редакция «Экономической газеты» располагалась в старинном трехэтажном здании на Страстном бульваре. Когда-то здесь находилась контора крупного промышленника, а теперь одно из ведущих экономических изданий страны. Зимний вечер уже опустился на Москву, когда я поднимался по широкой мраморной лестнице, пытаясь упорядочить мысли перед важной встречей.

Федор Семенович Соколов, главный редактор «Экономической газеты», встретил меня у порога редакционного кабинета. Высокий, сухощавый, с аккуратно подстриженными усами и проницательным взглядом, он производил впечатление человека, привыкшего принимать решения и нести за них ответственность.

— Рад видеть вас, Леонид Иванович, — он крепко пожал мою руку. — Проходите, коллеги уже собрались.

В просторном кабинете, отделанном темными дубовыми панелями, за длинным редакционным столом сидели несколько человек, ключевые сотрудники газеты. Под массивной люстрой с бронзовыми завитушками, чудом сохранившейся с дореволюционных времен, стол был завален гранками, вырезками и подшивками экономических материалов.

Соколов сделал широкий жест в сторону присутствующих:

— Позвольте представить вам редакционную коллегию. Яков Наумович Гринберг, заведующий промышленным отделом, — кивок в сторону пожилого человека с быстрыми умными глазами и седой бородкой, — Антонина Павловна Звягинцева, заведующая отделом статистики и экономического анализа, — миниатюрная женщина средних лет с неподвижным сосредоточенным лицом слегка кивнула, — и Дмитрий Аркадьевич Левитан, наш ведущий обозреватель по вопросам народного хозяйства, — молодой человек с живыми глазами и растрепанной шевелюрой приветственно поднял руку.

Я кивнул каждому, усаживаясь в предложенное кресло.

— Товарищи, — начал я без предисловий, — ситуация с нашим экономическим экспериментом достигла критической точки. Против промышленного НЭПа развернута полномасштабная идеологическая кампания, подкрепленная актами саботажа на экспериментальных предприятиях.

— Мы следим за этой ситуацией, товарищ Краснов, — кивнул Гринберг. — «Правда» публикует по три-четыре критических материала в неделю. Обвинения в «правом уклоне» и «возрождении капитализма» стали уже привычными.

— Что особенно печально, — добавила Звягинцева, — эти обвинения совершенно игнорируют реальные экономические результаты вашего эксперимента. Мы изучали последние отчеты Путиловского завода и Нижнетагильского комбината. Цифры впечатляют.

— Федор Семенович говорил, у вас имеется предложение по информационной поддержке эксперимента, — промолвил Левитан. — Мы готовы выслушать вас внимательно.

Я раскрыл портфель и достал несколько папок с материалами.

— Предлагаю стратегию контрпропаганды, основанную на точных фактах и экономическом анализе, — начал я, разворачивая на столе схематический план. — Серия публикаций в три этапа. На первом этапе точная статистика по экспериментальным предприятиям, без политических выводов. Просто цифры, сравнительные таблицы, диаграммы. Пусть факты говорят сами за себя.

— Подход разумный, — кивнул Соколов. — Это позволит нам избежать прямого столкновения с идеологической линией «Правды», но при этом донести до читателя объективную информацию.

— Второй этап, — продолжил я, — аналитические статьи, показывающие системный характер успехов промышленного НЭПа. Здесь потребуются авторитетные авторы, желательно из академической среды или руководители успешных предприятий.

— У нас есть связи в Промышленной академии, — заметил Гринберг. — Профессор Меньшиков давно интересуется вашим экспериментом. Он мог бы подготовить серьезный аналитический материал.

— Отлично, — кивнул я. — И третий этап — это выход на более широкие экономические обобщения, связь промышленного НЭПа с укреплением обороноспособности страны, повышением жизненного уровня рабочих. Но без явных политических оценок.

— Мы хорошо понимаем все риски, товарищ Краснов, — сказала Звягинцева, просматривая принесенные мной материалы. — Каганович очень влиятелен. Наша газета находится в ведении ВСНХ, где у Орджоникидзе сильные позиции, но прямое противостояние с линией «Правды» может дорого обойтись.

— Именно поэтому я предлагаю строить все материалы на неопровержимых фактах, — подчеркнул я. — Никакой политической риторики, только экономические данные и их профессиональный анализ.

Соколов задумчиво постукивал карандашом по столу.

— Когда вы планируете начать публикации?

— Чем скорее, тем лучше, — ответил я. — В идеале первые материалы должны выйти через три-четыре дня. У нас мало времени.

— Реально ли подготовить качественные материалы в такой срок? — усомнился Левитан.

— Да, — я раскрыл еще одну папку. — У нас уже подготовлены базовые статистические данные по всем тридцати семи экспериментальным предприятиям. Наш экономический отдел под руководством товарища Вознесенского работает день и ночь. Нужно только адаптировать эти материалы для газетного формата.

Следующий час мы детально обсуждали структуру будущих публикаций. Звягинцева, как опытный аналитик, предложила блестящий ход, сопоставить динамику экономических показателей до и после внедрения промышленного НЭПа по каждому предприятию в отдельности. Это давало наглядное представление о реальном эффекте эксперимента.

Гринберг дополнил план специальным разделом о технических инновациях, которые стало возможно внедрить благодаря новой системе материального стимулирования.

— Что именно мы опубликуем в первом материале? — спросил Соколов, когда общая структура серии была согласована.

— Предлагаю начать с Путиловского завода, — ответил я. — Во-первых, это крупнейшее предприятие с давними традициями, известное каждому. Во-вторых, мы располагаем исчерпывающими данными по нему за длительный период, что позволяет показать динамику. И в-третьих, результаты там наиболее впечатляющие — рост производительности на сорок четыре процента за квартал, снижение брака на двадцать шесть процентов.

— Логично, — согласился Соколов. — А во второй публикации?

— Нижнетагильский комбинат и история с аварией в мартеновском цехе. Мы можем показать, как, несмотря на диверсию, предприятие быстро восстановилось и превысило прежние показатели. Это демонстрирует жизнестойкость новой экономической модели.

Левитан, успевший просмотреть принесенные материалы, присвистнул:

— Если эти цифры соответствуют действительности, то я не понимаю, как можно выступать против такого эксперимента.

— Цифры абсолютно точны, — заверил я. — Каждый показатель подтвержден официальной отчетностью, которую можно проверить в любой момент.

Соколов решительно поднялся:

— Хорошо, товарищи. Мы начинаем работу над серией публикаций. Яков Наумович, вы отвечаете за первый материал по Путиловскому заводу. Антонина Павловна, на вас статистический анализ и графики. Дмитрий Аркадьевич, подготовьте вводную статью о значении эксперимента для всей советской промышленности.

Он повернулся ко мне:

— Леонид Иванович, первая публикация выйдет в среду. Это даст нам два дня на подготовку качественного материала. В следующую пятницу дадим обещанный материал по Нижнетагильскому комбинату.

Я протянул руку для рукопожатия:

— Спасибо за поддержку, товарищи. То, что мы делаем, крайне важно не только для нашего эксперимента, но и для будущего всей страны.

— В конце концов, — философски заметил Гринберг, — «Экономическая газета» существует именно для того, чтобы освещать экономические процессы объективно и профессионально. Мы просто выполняем свой долг.

Когда я вышел из редакции в морозный вечер, на душе стало немного легче. Первый этап информационного контрнаступления запущен. Оставалось надеяться, что объективная информация сможет хотя бы частично противостоять идеологическому давлению Кагановича.

Свет в окнах экономического отдела Наркомтяжпрома горел до поздней ночи. В просторном кабинете с высокими потолками и массивными шкафами, заполненными техническими справочниками и статистическими сборниками, кипела напряженная работа.

Вознесенский склонился над большим чертежным столом, где были разложены диаграммы и графики. Его высокий лоб под зачесанными назад темными волосами выдавал незаурядный ум, а энергичные движения — внутреннюю силу и целеустремленность.

— Леонид Иванович, — обратился он ко мне, когда я вошел в кабинет после встречи в редакции, — мы подготовили сравнительные таблицы по всем тридцати семи предприятиям. Результаты даже лучше, чем мы предполагали изначально.

Вокруг него трудились еще несколько человек: статистики с привычно сосредоточенными лицами, два молодых чертежника, аккуратно переносящие цифры в диаграммы, и пожилой экономист Железнов, знаток производственной статистики с дореволюционным опытом работы.

Я подошел к столу, рассматривая подготовленные материалы. Диаграммы наглядно демонстрировали рост основных производственных показателей на экспериментальных предприятиях в сравнении с обычными заводами того же профиля. Разница бросалась в глаза даже непрофессионалу.

— Эти материалы мы передадим в «Экономическую газету» завтра утром, — сказал я, просматривая работу. — Соколов согласился начать публикации в среду. Первый материал по Путиловскому заводу.

— Отличный выбор, — кивнул Вознесенский. — Там самые впечатляющие результаты, особенно в производстве артиллерийских систем.

Пожилой Железнов поднял голову от бумаг:

— Мы подготовили специальную аналитическую записку о повышении качества продукции. На Путиловском после внедрения премиальной системы за экономию материалов и снижение брака изменился сам подход рабочих к труду. Это отразилось не только на количественных, но и на качественных показателях.

Я подошел к другому столу, где молодая сотрудница отдела, Вера Степановна Тулубьева, готовила сводный анализ финансовых показателей экспериментальных предприятий.

— Как обстоят дела с экономическим эффектом от внедрения новой системы оплаты труда? — спросил я, просматривая ее расчеты.

— Очень хорошо, Леонид Иванович, — ответила она, поправляя пряди волос, выбившиеся из строгой прически. — При росте заработной платы рабочих в среднем на тридцать процент общая себестоимость продукции снизилась на восемнадцать процентов. Это полностью опровергает тезисы критиков эксперимента о том, что материальное стимулирование приведет к необоснованному росту затрат.

— Отлично, — кивнул я. — Подготовьте специальную аналитическую таблицу, отражающую эту динамику. Это важный контраргумент против обвинений в «потакании мелкобуржуазным инстинктам».

Вознесенский отложил карандаш и подошел ко мне:

— Мы также подготовили специальный анализ по оборонным предприятиям. Здесь результаты особенно значимы. Выпуск танковых двигателей на Челябинском заводе увеличился на сорок восемь процентов, производство авиационных моторов на заводе имени Фрунзе — на тридцать шесть процентов. Без дополнительных капиталовложений, просто за счет изменения организации труда и материального стимулирования!

— Это крайне важный аспект, — согласился я. — В текущей международной обстановке усиление оборонной промышленности имеет приоритетное значение. Подготовьте эти данные отдельно, но без слишком подробной детализации, помните о секретности.

Железнов заметил, почесывая седую бородку:

— Я провел сравнительный анализ с историческими данными. В период НЭПа двадцатых годов промышленность показывала высокие темпы роста. После сворачивания НЭПа наблюдался временный спад, затем стабилизация на новом уровне. Ваш эксперимент демонстрирует динамику, схожую с лучшими периодами НЭПа, но при сохранении всех базовых элементов социалистической экономики.

— Это очень ценное наблюдение, товарищ Железнов, — отметил я. — Подготовьте, пожалуйста, историческую справку по этому вопросу. Только не акцентируйте внимание на термине «НЭП», это слишком остро воспринимается в нынешней политической обстановке.

Ночь постепенно вступала в свои права. За окном уже давно стемнело, и только свет настольных ламп освещал наш импровизированный экономический штаб.

— Товарищи, — обратился я к измученным, но полным энтузиазма сотрудникам, — предлагаю сделать небольшой перерыв. Принесли чай и бутерброды из столовой наркомата.

Мы расположились вокруг большого стола в углу кабинета. Крепкий чай в граненых стаканах и простые бутерброды с сыром и колбасой, скромный, но необходимый ужин для людей, работающих вторые сутки без перерыва.

— Как вы думаете, Леонид Иванович, — спросил Вознесенский, отхлебывая горячий чай, — сможем ли мы переломить ситуацию с помощью публикаций?

Я задумался, обхватив ладонями теплый стакан:

— Информационная кампания лишь один из элементов нашей стратегии. Параллельно мы работаем над нейтрализацией некоторых самых опасных ударов.

— Рискованная игра, — покачал головой Железнов. — Каганович не из тех, кто прощает поражения.

— У нас нет выбора, — твердо ответил я. — Если мы не переломим ситуацию сейчас, эксперимент будет свернут, а все его участники репрессированы по обвинению во вредительстве.

После короткого перерыва работа возобновилась с новой силой. Вознесенский и его группа экономистов продолжали анализировать и систематизировать данные, готовя материалы для будущих публикаций.

Я просматривал подготовленные диаграммы, мысленно представляя, как они будут выглядеть на газетной полосе. Наглядность статистических данных имела решающее значение, читатель должен был сразу видеть разницу между традиционной моделью управления и промышленным НЭПом.

К трем часам ночи основной пакет материалов был готов. Вознесенский, несмотря на усталость, выглядел удовлетворенным:

— Завтра с утра мы разберем оставшиеся данные и подготовим аналитические комментарии. К полудню все будет готово для передачи в редакцию.

— Отлично, Николай Алексеевич, — я пожал его руку. — Без вас и вашей команды мы не смогли бы так оперативно подготовить столь основательные материалы.

Когда я направился к выходу, Вознесенский окликнул меня:

— Леонид Иванович, помимо экономических показателей, мы собрали интересные данные о социальных изменениях на предприятиях. Рост квалификации рабочих, снижение текучести кадров, повышение трудовой дисциплины… Это тоже результат эксперимента, возможно, не менее важный, чем производственные показатели.

— Вы совершенно правы, — кивнул я. — Подготовьте отдельную аналитическую записку по этому вопросу. Мы используем эти данные для второй волны публикаций, когда перейдем от простого изложения фактов к более глубокому анализу.

Выйдя на морозный воздух, я глубоко вдохнул. Несмотря на глубокую ночь, Москва не спала полностью. Где-то вдалеке слышался гудок паровоза, изредка громыхал редкий трамвай, а над промышленными районами города поднимался дым заводских труб, третья смена продолжала работу.

Мой служебный «ГАЗ-А» ждал у подъезда, Степан дремал за рулем. Я тихо постучал по стеклу, не желая пугать его резким пробуждением.

— Домой, Степа, — сказал я, усаживаясь на заднее сиденье.

По пути я размышлял о предстоящей информационной кампании. Она была лишь частью общей стратегии, но частью важной. Объективная информация о результатах эксперимента могла изменить отношение к нему не только рядовых партийцев, но и влиятельных фигур в руководстве страны.

Сталин всегда подчеркивал первостепенное значение индустриализации для выживания СССР в условиях «капиталистического окружения». Если мы сможем доказать, что промышленный НЭП значительно ускоряет этот процесс, у него появится веская причина поддержать эксперимент, несмотря на идеологические возражения Кагановича.

Автомобиль остановился у подъезда моего дома на Арбате. Поднимаясь по лестнице в свою квартиру, я чувствовал свинцовую усталость, но не мог позволить себе долгий отдых. Утром предстояла встреча с Мышкиным для координации следующего этапа операции.