Паладин развивает территорию Том V

Глава 400 Кодекс Леомвиль (часть 2. Финал)

В тронном зале дворца после слов Виктора стояла мёртвая тишина. Его жёны переводили взгляды то на хранителей кодекса, то на своего мужа, и спустя минуту такого ступора разразился скандал.

Первой не выдержала Шона и, указав пальцем на супруга, громко закричала:

— Ты с ума сошёл⁈ Думаешь, я позволю кому-либо коснуться наших детей? Я что, по-твоему, рожала их, чтобы кто-то посмел поднять руку на них? Да я лучше убью тебя и себя, чем допущу такое!

Следом за ней выступила Сильвия, которая встала, загородив собой детей.

— Виктор! Я готова пойти на многое и смириться со многими вещами… Но если ты думаешь, что кто-то посмеет прикоснуться к нашим детям… Этого никогда не будет!

Женщины негодовали и не могли скрыть своих эмоций. Их лица раскраснелись, кулаки сжимались от злости, и они явно были готовы наброситься на хранителей, а возможно, и на собственного мужа.

Впервые в доме Леомвиль разразился скандал такого масштаба. Дети испуганно следили за происходящим, потому что знали суровость отца.

Однако Виктор, долгое время молчавший, опёршись на правый локоть, потирал переносицу и, подняв левую руку, призвал всех замолчать, а когда это получилось, он обратился к жёнам:

— Вы считаете наших детей непогрешимыми. Вы любите их и готовы на многое закрыть глаза. Я был плохим отцом, покинувшим семью на пять лет и взвалившим все обязанности по воспитанию на вас, но это также дало мне возможность увидеть проблему, которую я мог не заметить, останься я дома. — С каждым его словом женщины всё более внимательно слушали мужа, а он тем временем обратился к хранителям: — У вас есть отчёты по детям?

Стоявший ближе всего к герцогу вытащил из-под робы папку и, развернув её, стал зачитывать:

— Юный господин Рагнар, затеяв ссору, избил двух авантюристов серебряного уровня в Айронвуде. Личная стража господина вмешалась и замяла это дело. Было заплачено двести золотых монет, чтобы не поднимать шумиху. Также юный господин часто нарушает правила использования лошадей в городах и неоднократно устраивал хаос. Однажды его лошадь стала причиной аварии с грузовиком и двумя телегами. Семья выплатила шестьсот золотых торговой гильдии за сломанные телеги, разбитую витрину и ранение кучера. — Хранитель долго перечислял всё, что успел сделать Рагнар, и, вскоре закончив отчёт, перешёл к следующему: — Юный господин Бьёрн, в школе подрался с двумя детьми. Неоднократно был замечен в компании друзей из знатных семей, подглядывающим за девочками в раздевалке. В обоих случаях учителя закрыли глаза, учитывая статус юного господина.

Отчёты были и по другим детям. Каждый так или иначе успел создать небольшие проблемы для семьи.

Пока хранитель говорил, жёны Виктора понимали, что многого о своих детях не знают, однако это всё равно не меняло их отношения к новой организации, созданной их супругом.

Никто из женщин понятия не имел, зачем вообще упоминать такие мелкие проступки. В сравнении с другими аристократами можно было сказать, что дети из семьи Леомвиль вообще святые.

Фрейя, понимая, что её сын допустил больше всего ошибок, естественно, постаралась заступиться:

— Ты знаешь, что наш мальчик особенный. У него вспыльчивый характер. Уже то, что он себя контролирует, как сейчас, для него является огромным достижением. — заявила она, пока Рагнар стоял, склонив голову, боясь смотреть на отца.

Виктор кивнул женщине, соглашаясь с её словами.

— Вы действительно думаете, что я хочу обвинить их в этих мелких проступках? — Он поднялся с трона и, спускаясь вниз по лестнице, обратился к сыновьям: — Поднимите голову! Никогда не склоняйтесь ни перед кем! Вас растили не для того, чтобы сделать травоядными! Мы — семья, которая ломает правила этого мира, и вы должны быть непоколебимы.

Оба мальчика посмотрели на отца с надеждой, потому что они действительно думали, что вообще не должны совершать ошибок и сейчас их накажут.

Однако в глазах Виктора всё было совершенно иначе.

— Вы можете драться и хулиганить, этого я вам запретить никак не могу. Пока вы не переступаете черту, никто вас наказывать не станет. — Он подошёл ближе к ним и похлопал Рагнара по плечу.

Вообще, лорд был горд тем, что его сын в десять лет умудрился избить двух авантюристов серебряного уровня. Это было достижение, которым он хвастался в бане, выпивая вместе с Селитасом, Гелдором, Балтором, Ронаддуром и Теодуром.

Это даже привело к спору о том, что через десять лет Рагнар сможет навалять королю дворфов, а вскоре и вовсе перешло к потасовке между лордом и его товарищами, отказывавшимся признать превосходство сына герцога.

Кто бы не гордился такими детьми? Из всех детей лорда разве что Афина ничем особенным не выделялась, но это только если сравнивать с другими потомками герцога. Однако в сравнении с детьми других аристократов она на голову превосходила их.

Виктор был бы дураком, если бы не гордился своими отпрысками. А учитывая его привязанность и любовь к ним, не существовало и шанса, что он будет пренебрегать ими.

В землях варваров, в самые тяжёлые для себя времена, лорд мог часами просматривать камни памяти, любуясь своими детьми и смеясь над их глупыми выходками.

Сейчас он смотрел на них перед собой, гордясь тем, что они росли действительно достойными людьми, пусть и недальновидными.

Бьёрн и Рагнар, глядя на отца, ударили себя кулаком в грудь, как делают солдаты, и, поклонившись, хором ответили на его слова.

— Прости отец!

Виктор, улыбаясь, кивнул в ответ, а затем посмотрел на Сильвию, которая встревоженно следила за действиями мужа.

— Артур! — произнёс лорд, после чего за его спиной рассеялся скрывающий навык, и перед всеми предстал личный рыцарь герцога, одетый в чёрную одежду убийцы. — Сообщи, что было в докладе полиции.

В этот момент все напряглись, так как считали, что ситуация уже прояснена, но появление этого человека, которого практически никто и никогда не видит, не несло ничего хорошего. Все знали, что Артур постоянно следует за своим господином и является его самым доверенным лицом.

Молодой человек, игнорируя взгляды окружающих, вытащил бумагу из внутреннего кармана и без лишних предисловий доложил.

— Сын барона Шуса, Малькольм Шус, преследовал свою одноклассницу. Вместе со своими товарищами они проследили за ней до дома и, выяснив, что она одна, ворвались к ней. Девочка, поняв их намерения, боясь быть поруганной, перерезала себе горло.

Бьёрн побелел от услышанного, так как Мальком был одним из его товарищей, с которым они пробрались в женскую раздевалку. Разница в возрасте между сыном Виктора и барона составляла пять лет, но учитывая, что оба являлись аристократами, они быстро нашли общий язык.

Сыну лорда было сложно противостоять желанию подружиться со старшими ребятами, поэтому он шалил вместе с ними, а те прикрывались титулом своего товарища.

Однако прямо сейчас мальчика повергло в шок то, что девочка могла погибнуть по его вине. Даже наказание от отца сейчас выглядело не таким страшным.

Сильвия хоть и не понимала, о ком идёт речь, но, примерно догадываясь, посмотрела на спину своего сына.

Виктор посмотрел на склонившего голову Бьёрна и обратился к нему.

— Ты можешь драться, бегать за девочками и совершать другие глупости. Но ты забыл об одной вещи. Влияние нашей семьи слишком велико. Сдружившись с тобой, твои друзья решили, что им ничего не грозит и им можно творить всё, что вздумается, из-за чего погибла ни в чём не повинная девочка.

Сильвия хотела возразить, так как невозможно было предугадать результат таких событий, но её супруг не собирался ничего слушать, а вместо этого обратился к Артуру.

— Продолжай! — приказал он.

Молодой человек, стоявший за спиной герцога, продолжил доклад.

— Два стражника юного господина Рагнара арестованы полицией. Их задержали за сотрудничество с воровской шайкой, которая платила им за безопасность. Хотя они не совершили серьёзных преступлений, но несколько раз предупредили шайку о предстоящих облавах, благодаря чему тем удалось ускользнуть.

Как только доклад закончился, Виктор посмотрел в серые глаза своего сына, который теперь боялся склонить голову.

— В моей армии двадцать тысяч солдат. Из них ни один не был пойман на сотрудничестве с преступниками. Может, кто-то и промышляет этим, но никого не ловили. У тебя же всего двадцать личных солдат, и двое уже умудрились попасться. — сказав это, лорд, развернувшись, пошёл к трону, а когда уселся на своё место, обратился ко всем присутствующим. — Всё ваше окружение будет пытаться использовать вашу власть, хотите вы этого или нет. Просто нахождение рядом с вами даёт им преимущества. Именно поэтому я сказал, что наследство получит лишь тот, кто хочет этого, но для начала вы должны доказать, что сможете контролировать всех вокруг себя. Я не говорю вам не заводить друзей или разогнать стражу. Учитесь обращаться со своей властью. Учитесь следить за действиями своих подчинённых. Если вы решите получить моё наследство, будьте готовы к тому, что вас не пощадят только потому, что не вы совершили преступления, а их совершили ваши друзья или подчинённые.

Услышав такое, даже Сильвия должна была согласиться с тем, что её муж отчасти прав. Хотя она, как герцогиня, не могла принять, что кто-то может судить кого-то из семьи, но сказанное про окружение было верным.

Женщина воспитывалась в условиях, когда все вокруг неё старались использоваться силу дома Леомвиль. Теперь, когда дети подрастали, на них это тоже отражалось.

Фрейя, Шона и Миранда также понимали это, ведь каждая воспитывалась в семьях разного уровня.

Кто-то из них имел власть, и окружение вертелось вокруг них, а кто-то, наоборот, вынужден был находиться внизу иерархии и сам обязан пытаться выслужиться перед власть имущими.

Фрейя из зверолюдей всю жизнь старалась угодить аристократам из империи Лиденгард, ища их поддержки. Она, являясь герцогиней, даже собиралась выйти замуж за барона Петра Манита, чтобы хоть как-то улучшить положение королевства Минтара.

Теперь, являясь членом могущественнейшей семьи, родив наследника, который в будущем, вероятно, станет сильнейшим существом на континенте, и наслаждаясь преклонением людей, которые в прошлом даже не посмотрели бы в её сторону, она стала забывать человеческую натуру, полагаясь на страх, внушаемый одним именем Виктора.

Миранда, в свою очередь, и вовсе была из семьи барона, который не то, что не имел никакой силы, но оказался на грани разорения. Семья ради выживания заключила брак наследника с семьёй торговца. Для них было величайшим благословением, что Клиосса приняла Миранду в свои горничные, потому что только это защищало их от нападок соседей.

Женщина, не способная решать свою судьбу, сама изменила всё, выйдя замуж за Виктора и родив ему двух детей.

Хотя она и сейчас считалась самой слабой фигурой в доме Леомвиль, но всё это было относительным.

Проявлялось это довольно просто. Сильвия, Луна и Шона вели дела с королевскими и императорскими семьями, а Миранда и Фрейя — с герцогскими и графскими. Вот и вся разница в их силе. Только вот в глазах знати всего континента Миранда по статусу сама сродни королеве, и сблизиться с ней — величайшее чудо.

Были даже аристократы, которые отправляли своих детей в армию Леомвиля, чтобы у них появился шанс наладить дружеские отношения с этой женщиной и через неё выйти на герцога.

Хотя вероятность такого мала, так как все понимали, что для этого придётся проявить себя невероятным образом, однако даже такой малый шанс никто упускать не хотел.

В тишине раздался тоненький, но решительный голос Александра.

— Ты опять собираешься нас бросить? — спросил он, обращаясь к отцу.

Как только слова упали, Сильвия тут же одёрнула сына.

— Что ты такое говоришь? Когда отец вас бросал?

Мальчик в пол оборота посмотрел на мать, а затем указал пальцем на Виктора.

— А разве не так? Зачем ему говорить про наследство, если не собирается покидать семью! Он уже один раз бросил нас и только вернулся! Я не считаю его своим отцом! Я даже не знаю этого человека!

Раздался громкий звук пощёчины и крик Сильвии.

— Заткнись!

Мальчик с красной от удара щекой продолжал упорно смотреть на мать, не проявляя никакого страха.

Тем временем Виктор на троне усмехнулся, а в душе и вовсе ликовал. В его глазах такое поведение ребёнка было по-настоящему смелым.

Хотя Александр младше Бьёрна на пять лет и казалось, что сын короля превосходит по интеллекту всех, младший сын превзошёл даже его.

Увидеть сквозь всё происходящее истинную цель лорда было непросто даже взрослым, однако ребёнок это понял и не побоялся высказать своё мнение.

Виктор протянул руку вперёд и своей аурой создал невидимую платформу под ногами сына, после чего притянул его к себе.

Ребёнок, с трудом удержавшись на ногах, посмотрел в сторону отца и, фыркнув, скрестил руки на груди.

Когда он оказался рядом с троном, лорд взял его на руки и посадил себе на колени.

— Ты чего такой злой? Зачем маму расстраиваешь? — потрепав сына по голове, спросил Виктор.

«Такой мелкий, а уже гонор показывает. Посмотрите на него!» — ухмыляясь, думал он.

Было довольно весело наблюдать, как мальчик строит из себя взрослого, а сам с трудом на ногах держался.

Александр, раскрасневшись, смотрел на свою мать, братьев и сестёр. Ему было обидно, что его игру так запросто сломали, и он готов был разрыдаться прямо сейчас, чувствуя тёплые руки отца, гладившие его по голове.

Наконец не выдержав, он оттолкнул руку и, не глядя, спросил:

— Ты ведь опять собираешься уехать?

Виктор всё больше радовался, понимая чувства ребёнка. Не желая расстраивать его, лорд спокойно ответил:

— Хех… Я не собираюсь пока никуда уезжать, но герцогом оставаться дальше не хочу. — Судя по лицу Сильвии, она вновь собиралась что-то возразить, однако ей опять не дали высказаться. — Передам все дела твоей матери и вернусь к работе над своими проектами. Много идей, но все владения ждут моих решений, поэтому мы ничего нового не создаём и не изобретаем. Ты ведь знаешь, что большинство вещей создал именно я?

На последний вопрос ответил Бьёрн.

— В учебнике истории герцогства написано, что только после того, как наш отец начал действовать, появились трактора, поезда, новые руны, станки и другие вещи. Наш профессор сказал, что в будущем это время назовут золотым веком, равным мифической эпохе, — уверенно заявил мальчик.

Пока один ребёнок рассказывал, что узнал в школе, остальные дети с завистью смотрели на Александра. С тех пор, как они повзрослели, Виктор редко брал их на руки и ещё реже сажал к себе на колени.

Хотя лорд любил их, всегда хвалил и даже ласкал, но с тех пор, как Рагнар в столовой, сидя на коленях отца, отбивался от остальных, оказаться на коленях отца стало своего рода знаком победы над другими братьями и сёстрами, а прямо сейчас именно младший победил всех.

Виктор, дослушав рассказ Бьёрна, даже смутился немного от такого восхваления.

— Кхм… Всё верно, — откашлявшись, ответил он, а затем добавил: — У меня множество проектов, которые надо реализовать. К тому же, всё это необходимо сделать до начала войны с империей Тиллисат. — Он задумался на секунду, после чего, улыбнувшись, посмотрел на Сильвию: — Я никогда не хотел быть герцогом. Я занял трон только потому, что это было необходимо. Когда закончится война, мы с вашими мамами возьмём корабль и отправимся в путешествие по всему миру, а вы останетесь руководить владениями.

Женщины чувствовали себя так, словно попали на какие-то эмоциональные карусели, потому что их супруг заставлял прочувствовать весь спектр: от счастья до отчаянья.

Последние слова оказались особенно приятными для каждой из них.

Миранда со счастливой улыбкой обратилась к супругу:

— Мы отправимся все вместе? Я слышала, что высшие эльфы перебрались на другой континент. Может, сможем их найти!

Виктор, самодовольно улыбаясь, ответил:

— Конечно, поедут все, кто захочет. Не зря же я построил такой огромный корабль.

Александр сидел, насупившись, на его коленях, не зная, что теперь делать. Он очень хотел злиться на отца за то, что тот пренебрегал Сильвией, да ещё и пропал на целых пять лет.

Ему постоянно рассказывали, какой великий человек его отец, но самому мальчику довелось видеть только грустное лицо матери при каждом упоминании её мужа.

Однако прямо сейчас отец гладил его по голове, и от этих прикосновений исходило настоящее тепло, отчего не получалось толком злиться.

Исподлобья посмотрев на Виктора, Александр с трепетом разглядывал героический профиль своего отца, который, словно высеченный из камня бог, единственным глазом смотрел на свою семью.

Вновь опустив голову, ребёнок думал лишь о том, чтобы тот никуда больше не уезжал и не оставлял семью надолго, ведь тогда самому мальчику и его матери не придётся грустить.

Лорд, заметив взгляд сына, улыбнулся ему и, потрепав по голове, подхватив на руки, поднялся с места.

— Сильвия, пожалуйста, займись всеми делами герцогства. Пусть меня не тревожат, я планирую вернуться в Балтес и заняться действительно важными делами. — Бросив эти слова, он, забрав остальных детей, направился в боковую дверь, оставив всех в недоумении.

Женщины смотрели то друг на друга, то на хранителей, которые вскоре, поклонившись, пошли прочь из зала.

Шона, провожавшая взглядом своего мужа, презрительно фыркнула:

— Вот ублюдок! Это он, наверно, так мстит мне за то, что я не прихожу в его спальню! Ну, мы ещё посмотрим… — Женщина была абсолютно уверена в своих словах.

Гордо задрав подбородок, она, развернувшись, громко стуча каблуками по мраморному полу, пошла в сторону центрального выхода, ни с кем не прощаясь.

Фрейя пожала плечами, глядя на Миранду, и, ухмыльнувшись, направилась следом за Шоной.

— Отпуск… Неплохая идея, — напоследок бросила девушка с лисьими хвостами.

Миранда в реверансе попрощалась с Сильвией и также пошла следом за остальными.

Лишь хозяйка дома до последнего стояла, осмысливая произошедшее сегодня.

В книге, что она получила, было слишком много правил, и, хотя их нельзя было направить на нынешних жён, но на детей запросто.

Особенно беспокоили те, за которые наказание — смертная казнь. Причём обвинения могут быть выдвинуты как самими хранителями, так и другими членами семьи. При достаточном количестве доказательств не пощадят никого, и от этого женщине становилось тоскливо.

Ей было тяжело думать, что кого-то из детей в семье могут убить в будущем, пусть даже это не её собственные дети.

От одной мысли Сильвию мутило и хотелось расплакаться, словно это всё уже случилось. С трудом собравшись с мыслями, она направилась в боковую дверь за Виктором, не желая сдаваться.

Надо было попробовать отговорить его от идеи введения кодекса в семье. Пусть такая попытка и выглядела обречённой, но попытаться стоило.