Паладин развивает территорию Том V

Глава 373 Прошлые грехи

Прошла неделя с тех пор, как Виктор получил задание от системы, и с той поры он лишь занимался делами своих владений и планировал вернуться на несколько дней в Балтес, так как не мог пропустить знаменательный день для своих детей.

Тем временем в демонических пустошах купол, созданный Иггдрасилем над местом взрыва Папы, с каждым днём становился всё более прочным, потому что древо жизни постоянно вливало сюда ману.

Однако часть её вбиралась не конкретно этим куполом, а находившимся рядом небольшим коконом, в котором был заперт Тирандаль.

Всё это время в него вливалась не просто мана, а энергия древа, постепенно изменявшая его.

Многие авантюристы, а также звери, вышедшие из мира питомцев и теперь осваивавшие эту территорию, постоянно приходили к нему, чтобы ощутить эту энергию и подпитать себя.

Ни одно живое существо на континенте не могло удержаться от желания приблизиться к древу жизни, ведь это хорошая возможность стать сильнее.

В самом лесу только травоядным и мелким хищникам, таким как тигры и леопарды, позволялось приблизиться к лунному озеру, где росло основное тело Иггдрасиля в виде дерева, которое уже поравнялось по размерам с остальным лесом.

Если бы он позволил, его тело уже давно превысило пятьдесят метров, что на двадцать метров выше нынешнего размера, но Виктор настаивал на том, чтобы тот сдерживал свой рост, пока не будет ясности, кто напал на древо жизни в Вечном лесу, не желая подвергать Иггдрасиля опасности.

Каждый день его сила увеличивалась в геометрической прогрессии, а корни расходились по всему континенту и расходились бы больше, не забирай купол и Тирандаль часть маны.

Однако, если с куполом всё было ожидаемо, то такая переменная, как повышающийся маг, появилась по неосторожности, и теперь мальчику было интересно, что с ним станет.

Ощущая колебания новой маны, ребёнок вернулся к кокону, вокруг которого на несколько километров земля заросла высокой зелёной травой и появились ростки деревьев будущего леса.

Стоя здесь среди многочисленных отдыхающих зверей, Иггдрасиль, протянув руку к кокону, стал убирать корни, опутавшие мага, и вскоре перед ним предстал беловолосый эльф с ветвистой диадемой на голове.

Изящный, как и все представители его рода, мужчина лежал, свернувшись в позе эмбриона на траве, одетый в свою робу мага.

Хотя он не сильно отличался от местных эльфов, но всё же отличия были.

Его кожа слегка блестела золотым цветом, а тонкие брови были непропорционально длинными для утончённого лица, как и его острые уши.

Иггдрасилю очень нравился этот эльф, как и вся их раса, но конкретного от этого исходило невероятное тепло, знакомое и в то же время неизвестное.

Позади древа послышались тяжёлые шаги, а вскоре раздался голос Баллиона, белогривого льва, отца питомца Рагнара.

— Высший эльф? Десятки тысяч лет не встречал этих высокомерных ублюдков… странно. — после этих слов он приблизился своей гигантской мордой и обнюхал лежащего на земле мужчину, после чего обратился к древу жизни. — Хозяин, он ваш потомок?

Однако мальчик и сам не знал, кто перед ним, ведь он всех живых существ считал своими детьми, даже собственного отца, хотя и подчинялся ему.

Подумав немного, Иггдрасиль поднял голову и, посмотрев на льва, обратился к нему.

— Позаботься о нём. У меня сегодня первый день в школе, и говорят, там будут мои братья и сёстры.

Пока в Балтес шло восстановление городов, деревень и разрушенных заводов, в Леомвиль прибыла делегация простолюдинов из двадцати человек.

Все они были мужчинами, хорошо одетыми и, судя по всему, хорошо питавшимися, так как многие из них имели излишек веса.

Однако отличительной чертой было не только это, но и то, что все приехали на экипажах торговой гильдии Балтес по приказу герцога.

Выйдя из карет перед дворцом Виктора, мужчины от пятнадцати до шестидесяти лет стали разминаться и, смеясь, общаться между собой, словно они были давними друзьями.

Отчасти это была правда. Хотя они и не являлись давними товарищами, но все жили в деревне Акирон с рождения, поэтому хорошо знали друг друга.

Последним экипаж покинул молодой человек в простой бежевой одежде, который даже на фоне простолюдинов казался бедноватым, что было нехарактерно для жителей Балтес.

Пусть они и не катались как сыр в масле, но там не было коренных жителей, которые плохо зарабатывали. Виктор долгое время не давал своим крепостным вольную, желая дать им возможность освоиться в новом для себя мире.

Таким образом удалось избежать множества бед, связанных с жуликами, зависимостью от игр и алкоголем, поэтому почти все жили в достатке.

У каждого жителя было несколько нарядов: для повседневной жизни, на работу и на выход, так что вид молодого человека был довольно непривычен.

Когда он вышел из кареты, к нему подошёл скрюченный старик с тростью, больше напоминавшей корень дерева, и, поравнявшись, пробормотал:

— Барин лично пригласил нас к себе, тебе бы стоило проявить уважение и надеть что-то приличное.

Крепкий молодой человек по имени Рик, с чёрными волосами и карими глазами, не глядя на старика, с печалью в голосе ответил:

— Не могу… — сказав это, он поджал губы и, сжав кулаки, добавил: — Не могу себя заставить!

Старик выдохнул, глядя вперёд на стражу, стоящую у красивых металлических ворот, за которыми вдалеке виднелся роскошный дворец бирюзового цвета, украшенный лепниной, покрытой золотом.

Люди разминались и общались после долгого путешествия, а тем временем со стороны дворца верхом на лошади прискакал рыцарь и, спешившись, крикнул страже:

— Пропустите! Его светлость ожидает!

Два солдата снаружи подбежали к центру ворот и распахнули их, позволяя гостям войти внутрь.

Все прибывшие стали кланяться и благодарить герцога за милость и каждому солдату в отдельности.

Их давно учили, что кланяться необходимо, только если они покидают Балтес, поэтому даже территорию Леомвиль выходцы из виконтства считали чужой.

Проследовав за прибывшим рыцарем, через полчаса пути они оказались перед главным входом, где стоял сам герцог, и, подойдя ближе, мужчины вновь стали кланяться в пояс.

Однако Виктор, тут же приказав им подняться, спустился по ступенькам, после чего повернул налево и, приказав всем следовать за ним, быстрым шагом пошёл в конец здания.

Мужчины торопились, как могли, чтобы не отставать, а старики и вовсе чуть не падали, пока более молодые не пришли им на помощь.

Так, поддерживаемые друг другом, все они наконец нагнали герцога, который, повернув за угол дворца, остановился перед двумя рыцарями, охранявшими спуск в подвал здания.

Обернувшись к гостям, он с какой-то грустью в голосе призвал их не торопиться и не думать лишнего, а когда они покинут это место, никому не рассказывать, что им довелось тут увидеть.

Все простолюдины даже боялись переглянуться между собой, не отрываясь смотрели на господина, который, казалось, чем-то очень расстроен.

Они всегда видели его решительным или весёлым, но расстроенным никогда.

Каждый присутствующий был обязан своей комфортной жизнью этому человеку, поэтому его заботы они считали своими, но не посмели бы такое озвучить.

Кивнув, мужчины последовали за герцогом и очень скоро поняли, что оказались в темнице герцога.

Тут пахло сыростью, справа и слева располагались пустые зарешёченные камеры, в которых можно было видеть кандалы и какую-то старую одежду.

Поняв, куда попали, они сразу вспомнили все свои грехи и чем могли разозлить господина. К счастью, никто не мог вспомнить ничего, что заставило бы их попасть в эти казематы, однако страх в их сердцах никуда не исчез, ведь лорду не нужно особых причин, чтобы заточить всех сюда.

Виктор знал, что это место может так подействовать, поэтому упомянул, чтобы они не болтали о том, что здесь произойдёт, таким образом намекая, что их отпустят.

Мужчины, съёживаясь от холода и страха, склонив головы, шли вслед за своим господином по еле освещаемому коридору.

Когда стук каблуков герцога прекратился, они разом подняли головы и обнаружили его стоящим перед ещё двумя рыцарями справа, охранявшими камеру, в которой был заперт грязный окровавленный молодой человек в аристократических одеждах с запёкшейся кровью на них.

Судя по тому, в каком тот пребывал состоянии, его неоднократно жестоко избивали, а лицо уже представляло собой какое-то месиво.

Виктор, обернувшись к мужчинам, указал левой рукой на заключённого и спокойно произнёс:

— Это по его приказу напали на солеварню и убили ваших родных и близких. Хотя я хотел использовать его, но решил позволить вам самим решить, что с ним сделать. Хотите — избейте, хотите — убейте или попросите стражу, они всё сделают за вас.

Стоявший в центре Рик своей большой рукой отодвинул старика рядом и со слезами на глазах подошёл к тюремной решётке, а затем нерешительно произнёс:

— Г-господин, зачем он это сделал?

В этот момент стоявший в толпе старик рухнул на колени и начал просить пощадить молодого человека, который посмел задавать вопросы лорду, ведь это было строжайшее табу — пытаться допрашивать господина.

Однако Виктор, жестом остановив старика, спокойно ответил:

— Вы все можете задавать вопросы, и я вам отвечу, потому что гибель ваших родственников отчасти и моя вина! — после этих слов он повернулся к тюремной камере, где молча лежал сын графа Парфо, виконт Леото Кирин, и добавил: — Соль! Он хотел получить секрет соли, которая теперь в каждой лавке продаётся по медяку за килограмм.

Лорд вспоминал свой разговор с Алганисом, когда только прибыл в этот мир, и тогда он пытался объяснить своему рыцарю, что все доходы, которые они имеют, лишь кажутся большими в сравнении с жизнью человека.

В то время вотчине грозил голод, и Виктор потратил немаленькую сумму из своей казны, чтобы спасти жителей от такой участи, хотя у него и самого ситуация была не лучше.

Однако он боялся, что наступит вот такое вот время, когда все сыты и довольны только благодаря тому, что были потрачены какие-то крохи по сравнению с тем, что зарабатывает герцогство прямо сейчас.

Не потраться он тогда, погибли бы тысячи людей, и лорд никогда бы не смог себя простить, что пожадничал, и тем более не смог бы наслаждаться богатствами, которые зарабатывали его владения.

Наблюдая за мужчинами, которые стоят здесь и понимают, что их родные погибли по сути ни за что, они подошли к решётке вслед за Риком.

Молодой человек схватил железные прутья и со слезами на глазах произнёс:

— Лея всего лишь хотела отнести еду отцу и старшим братьям на работу, а погибла из-за какой-то соли…

В тот день молодой человек потерял всю свою семью, так как его мать умерла ещё раньше.

Ушедший на работу вместе с двумя старшими братьями отец потрепал его по голове и произнёс, что скоро им заплатят и он купит сыну самую красивую рубашку и штаны, которые только продаются у торговцев.

После его ухода вместе с сестрой двое детей просидели до поздней ночи, обсуждая, какие смогут купить сладости и какие им отец купит одежды.

Лея, смеясь, бегала по дому, представляя, как она выйдет в новом платье и похвастается перед подругами, ведь ничего подобного они раньше и представить не могли.

Уже когда Рик ложился спать, то увидел, что сестра собрала корзину с едой и, попросив его не тревожиться, отправилась к отцу. С тех пор он никого из семьи не видел.

Он винил себя, что не отправился с сестрой не для того, чтобы защитить, а чтобы умереть вместе с ними и не быть одному в этом мире.

Именно по этой причине молодой человек не покупал дорогих или красивых одежд, потому что не мог даже прикоснуться к ним без слёз.

Виктор хоть и не понимал, как девочка оказалась на солеварне поздней ночью, но не мог спросить, потому что стоял, склонив голову, с трудом сдерживаясь, чтобы не убить ублюдка в камере.

Это была одна из его личных ошибок, за которые он себя винил. Неосторожность, которую лорд проявил, не защитив такой ценный актив, была даже не халатностью, а преступлением.

Но мало того, он повторил точно такую же, когда на него напали и погибли новобранцы пытавшиеся его защитить, а он лишился глаза.

Именно из-за этого Виктор теперь даже не искал способа его восстановить.

Он решил, что раз такой тупой, что не может запомнить уроки жизни, их надо высечь на собственном лбу, чтобы каждый раз, глядя в зеркало, напоминать себе.

Рик, стоявший перед решёткой, развернулся к герцогу и, упав на колени перед ним, ударился головой о каменный пол и, плача, произнёс:

— С-с-спасибо, ваша милость!

Молодой человек рыдал, как ребёнок, а следом за ним на колени начали падать и остальные, в слезах благодаря его за то, что помог им понять, почему их родные погибли в ту ужасную ночь.

Однако Виктор не смел принимать их благодарности и злился на них за то, что его незаслуженно благодарят.

С трудом сдерживая гнев, он крикнул на всю темницу:

— Поднимитесь!

Но никто не хотел подниматься, все они продолжали благодарить его, и, не сдержавшись, лорд ударил кулаком по каменной стене справа от себя, отчего та разлетелась на куски.

После этого он, не поднимая голову, произнёс:

— Мы нашли тех, кого они забрали с собой. Может, среди них есть ваши родственники, — сказав это, лорд обошёл стоявших на коленях и направился прочь из этого места.

Ему не хотелось быть больше ни аристократом, ни паладином, ни кем-либо ещё, у кого есть сила и власть, потому что с этими титулами слишком многие становились зависимыми от него.

Будь он такой же, как и другие дворяне, не было бы проблем, но сейчас каждый погибший солдат, простолюдин или крепостной заставляли его всё больше сомневаться в выбранном пути.