Паладин против правил

Глава 9 Встреча старых друзей

Я не слишком шокирован таким предложением — уж все так и намекало на это. Сами Виннидисы (как они себя называли) не отличались особым интеллектом и не блистали острым умом. Скорее наоборот, они по уровню ума приближались к питомцам. Если когда-то они и были высшей расой, способной соперничать даже с Богами, то, вероятно, совсем выродились, оставив после себя лишь слабые тени. Вот и сейчас я за десять минут до поступившего предложения тщательно обдумывал, как же мне поступить.

С одной стороны, не воспользоваться им было бы глупо. В конце концов, эти существа владеют неведомой мне магией и интересными возможностями. Как-то же они сумели переместиться сюда, на этот заброшенный остров, находящийся неизвестно где. А воспоминания о том, что я не могу ни до кого достучаться, наводили совсем на нехорошие мысли. Помнится, они упоминали про «мир внутри мира». А что, если это «Никогде» и находится внутри их микрокосмоса, и я буду вечно блуждать тут, не в силах выбраться отсюда?

С другой стороны, глядя на их полубезумное поведение… Мне хотелось заранее выть от тоски из-за того, что мне вновь попадаются очередные шутки мироздания вместо надежных боевых друзей! Взять, например, Тигру. Эта плюшевая игрушка ни секунды не стоит на месте, прыгая и скача по округе, попеременно издавая дикие вопли. Медведь тупо сидит на жопе, любуясь на вылеченную лапу. Похоже, ему больше ни до чего нет дела. Розовый поросенок шкерится по углам, шарахаясь от каждой тени. Наверное, у него мания преследования. Иначе объяснить его поведение невозможно. Сова вертит по сторонам головой, а иногда распахивает крылья, любуясь на них. По-моему, ее даже мой ответ не интересует. Глаза плюшевого кролика бегают в разные стороны, а иногда до меня доносится его шепот: «Морковка… Моя преле-е-сть!» Из всех вышеназванных уважение вызывает лишь Кенгуру. Задав вопрос, она не сводит с меня глаз, да и вообще, она была первой, кто подошел ко мне. Ее речь также не вызывает сомнений в адекватности хозяйки. Эх-х-х, похоже мне все-таки придется пойти им навстречу, несмотря ни на что.

— Да! — отвечаю обрадованным игрушкам. — Конечно! Я рад найти новых друзей!

Те какое-то время радостно прыгают вокруг, хватая меня за руки и одежду и рассказывая, как с ними хорошо и весело. Пока Тигра в очередной раз не спотыкается об валяющийся кусок статуи и с грохотом падает на землю.

— Какого… накидали тут! — возмущенно орет он. — Нормальному тигру уже и побегать нельзя!

— Ох, нехорошо-то как, — покачивая головой, произносит Сова. — Тигра, это же памятник нашей первой Лучшей подруге! Как все тут поизносилось…

— Да-а, — поддерживает ее Кенга. — Давненько мы сюда не заглядывали…

Мои подозрения насчет попадания в странный мир внутри мира только усиливаются. Интересно, чья была идея запихнуть меня сюда? Сомневаюсь, что Рейлган этому способствовал… Если только опять не проделки некоего шпиона, которого они до сих пор не нашли. Рейлган как-то обмолвился, что кто-то в их рядах работает на другую сторону, но поиски подзатянулись… Вероятно, рассчитывали если не уничтожить, то хотя бы закинуть меня в неизвестное на веки вечные. Ну, это мы еще посмотрим.

— Ричард. Не поможешь?

Кенга изо всех сил пыталась поднять самую целую часть статуи. Подхватив ее, несу к постаменту, пока та еле поспевает за мной, щебеча на ходу:

— Достаточно просто положить обломки на место. Памятник вновь станет прежним. Он рассыпается не от времени, а от потери веры и памяти. Так уж вышло, что мы… забыли Веру. Кристофер Робин сумел запудрить нам всем мозги, основательно разбив нашу целостность и превратив… в это!

Она с некоторым отвращением обводит руками собственное тело. Я с некоторым удивлением оглядываюсь.

— Разве вы не всегда были игрушками?

— Если бы! — с отчаянием вскрикивает та. — О, поверь! Раньше мы не многим отличались от Веры, а некоторые даже превосходили ее красотой! Но, время, проведенное с Робином, постепенно превратило нас в беспомощных плюшевых зверей, не способных даже на простейшую магию! Даже чтобы открыть дверь в Никогде, нам понадобились силы всего коллектива! А ведь раньше я одна могла проделывать этот трюк!

Я призадумываюсь, ставя голову статуи рядом с постаментом и отправляясь на поиски остальных частей. Получается, эти игрушки не всегда были таковыми, а стали ими в результате общения с этим безумным маньяком? Зачем ему это было нужно — остается лишь догадываться. Скорее всего, это был наилучший для него выход, когда он был еще ребенком, а позже он уже привык к их внешнему виду, ограничивающий их возможности. Вероятно, это также часть проклятия, наложенного победившими богами. Минутку… Проклятия⁈ То есть, его можно снять⁈

Бросаю мимолетный взгляд на бешено крутящегося Тигру и задумываюсь вновь. А оно мне надо? Зачем мне расколдовывать этих существ? А вдруг, я сделаю только хуже? Недаром же боги прошлого сделали их беспомощными? А хотя… Не похрен ли? Этот мир настолько странен и безумен, что еще несколько волшебных существ не смогут добить его до конца. Тем более, наверняка они изменились за время своего невольного заточения в телах плюшевых игрушек. По крайней мере, стоит на это надеяться. Но, прежде чем пробовать, выполним первую часть просьбы.

Игрушечные звери изо всех сил пытались помогать мне дособирать осколки статуи, но их сил едва хватало даже на самые маленькие фрагменты. Основную работу пришлось сделать мне, зато уже через полчаса перед нами стояла почти целая статуя неизвестной мне девушки. Виннидисы собрались все до одного вокруг нее, благоговейно взирая на почти восстановленный памятник. Как ни странно, но клеить или придумывать цемент мне не пришлось: стоило мне только приложить один подходящий фрагмент мозаики к другому, как со слабым свечением части странной металлической статуи сложились воедино без малейшей трещинки, словно и не было никогда никакого разлома. Кенга, выбиваясь из сил, докатила до меня последнюю часть.

— Вот, уф-уф-уф, — тяжело вздыхая, произнесла она, передавая мне осколок. — Держи, Ричард. Да-а, непросто быть игрушкой.

— Кенга, расскажи, что будет, когда мы соберем ее до конца? — спрашиваю зверюшку. Та задумчиво качает головой.

— Кто знает? В любом случае, ничего плохого, это точно. Вера мирно почила вечным сном в преклонном возрасте столетия назад. А сейчас я не чувствую влияния сил Тьмы в этом мире. Впрочем, называть это место «миром» — неверно, — объясняет игрушка. — Оно было создано еще до ее рождения. Это что-то вроде кладовки для забытых вещей. Весь остров — одна большая комната, в которой находятся забытые нами вещи. Многие из них уже канули в бездну, другие покрываются вековой пылью. Статуя Веры — не исключение. Большинство из нас уже забыло о ней, потому она и рассыпалась. Но сейчас, когда мы снова узрели, да еще и собрали ее, думаю, она простоит еще долго. В общем, не обращай внимания на треп старой кенгуру, — смутилась она.

Киваю, прикладывая последнюю часть. С легким щелчком она встает на прежнее место. Слышится легкий звон и неизвестный металл теплеет под моими руками. Инстинктивно отшатываюсь, спрыгивая с постамента и вставая возле своих новых друзей. И они, и я вместе завороженно смотрим, как статуя окутывается мягким и теплым светом. Произведение искусства неизвестного скульптора окутывается легкой дымкой, сквозь которую вдруг проглядывается полупрозрачное женское лицо.

— Вера⁈ — потрясенно спрашивает Сова. — Вера, это ты⁈

Призрак оглядывает собравшихся, мимолетом пробегая глазами по моему лицу и в тишине раздается ее спокойный мелодичный, отдающий потусторонним, голос:

— Айша, Дик, Рони, Джен, Верт, Брон…

Она называет различные имена, после которых игрушки словно просыпаются от долгого сна, изумленно переглядываясь и отряхиваясь. Они словно становятся выше и стройнее, хотя все равно остаются игрушками.

— Мы забыли не только тебя, Вера, — говорит Медведь, виновато опуская голову. — Мы забыли даже собственные имена!..

Понимая, что я лишний в этой компании, отхожу назад, пытаясь затеряться в тенях, но привидение Веры внезапно обращает на меня свой взор.

— Подожди, странник! — доносится ее тихий голос. — Они выбрали тебя на роль Лучшего друга? Хорошо, надеюсь ты будешь получше этого ублюдка Кристофера!

— Вера, — вступается Кенга. — У Ричарда та же сила, что была у тебя.

— О! — лицо призрака оживляется. — Так куда интереснее! Значит, подлостей от тебя точно не стоит ожидать! Минета не дарует сей талант кому попало!

— Ты ее знаешь? — невольно вырывается у меня. Хм, естественно, знает.

— Минету? Конечно! — кивает Вера. — Ричард, верно? Прошу тебя, позаботься о моих друзьях. А теперь, если ты не против, я хотела бы поговорить с ними о личном…

Киваю в знак согласия, отступая и выходя из развалин. На улице все еще пасмурно, но ждать долго не приходится. Скоро игрушки гуськом выползают наружу. Заглядываю в проем, но таинственный свет уже исчез — судя по всему, статуя уже стала обычной. Игрушки разбредаются по округе, занимаясь обычным дуракавалянием, а ко мне подходит Кенга. Я уже заметил, что из всех она — самая смышленая. Даже умная с виду Сова значительно уступает ей в соображалке.

— Нам надо еще раз отблагодарить тебя, Ричард, — говорит она. — Думаю, Вера пробудилась не просто так, а почувствовав твою Силу. Что ты думаешь делать теперь?

— Да есть у меня одна мысль, отвечаю, еще раз взвешивая все «за» и «против». — Скажи, вы же не всегда были… такими?

— В смысле — игрушками? — улыбается та. — О, конечно, нет. Но мы проиграли богам внешнего мира и навсегда были лишены части сил, а также претерпели ряд трансфузионных превращений, потеряв прежний облик…

— В таком случае, я хочу кое-что попробовать, — говорю, выбрасывая руку и дотрагиваясь до лба Кенгуру прежде, чем она успевает что-либо предпринять. — Максимальное очищение!

В первую секунду ничего не происходит, и в моем мозгу тут же проносится мысль: — «Не вышло!» Но уже через миг тело Кенги охватывает голубое сияние. Игрушка падает на пол, беззвучно открывая рот, словно в эпилептическом припадке. Все остальные тут же окружают нас, крича от страха и переживаний за товарища, но никто не проявляет ни малейших признаков агрессии — напротив, самые прошаренные быстро успокаиваются, наблюдая за трансформацией их соплеменницы.

А с Кенгой, между прочим, происходит удивительное: существо словно плавится, вытягивая конечности под немыслимыми углами. Искусственная «кожа» игрушки идет пузырями, словно вскипая от немыслимого жара, но вместо болезненных гримас на мордочке Кенги — улыбка наслаждения, словно ей все только по кайфу. Процесс не затягивается — полминуты и все заканчивается, а на земле перед нами лежит…

— Вот дерьмо! — ругается Медведь.

— Точно! — поддерживает его Поросенок.

— А ведь точно — дерьмо! — растерянно произносит хорошо поставленным тенором Сова.

Верно, перед нами лежит куча вязкой консистенции, от которой резкий аромат паленой искусственной кожи и резины. Но, прежде чем игрушки успевают перевести на меня взгляды, она шевелится, дрожит и нечто вылетает из нее, разбрасывая во все стороны вонючие мягкие хлопья!

— А-а-а-ау-у-у-у! — взвывает оно, вытягивая лапки кверху и поворачиваясь к нам мордой… Нет, вполне человеческим лицом! Возвышаясь из все еще плавящейся кучи остатков искусственной кожи, перед нами стоит… Некотянка! Прелестная милфа тридцати человеческих лет, практически с меня ростом, длинными ушами, мускулистыми ногами и огромными…

— Боньк-боньк!

— К-кенга? Эт-то ты? — заикаясь, взвизгивает Поросенок, прячась за Медведя, недоуменно глядящего на подпрыгивающие в такт движениям новоявленной кенгуру дыньки. — Ч-ч-что с тобой⁈

— Мда-а, это я, — удивленно отвечает ему красотка, слегка наклоняясь вперед. — Почему ты спрашиваешь? Кстати, ты разве всегда был таким маленьким?

— Скорее, это ты выросла! — поправляет ее Сова, расправляя крылья и дотрагиваясь до ее шикарной груди. — Везде выросла, особенно тут! Не припомню, чтобы ты отличалась таким размером…

— Что? О чем ты говор…?

До превращенной, наконец, доходит, что собравшиеся удивлены ее обликом и изумленно осматривает себя. Не веря собственным глазам, она ощупывает руки, лицо, тело, пока не осознает, что стоит совсем обнаженная. Но это ее нисколько не смущает. Напротив, она поворачивается ко мне. Вижу, как на лице зверодевушки появляется широкая, добрая улыбка:

— Значит, мне надо отблагодарить тебя, наш Лучший друг, за это чудесное превращение⁈ Сколько же ты еще таишь секретов?

Она, неловко двигаясь, выбирается из кучи того, что совсем недавно покрывало ее тело.

— Ох, — добавляет бывшая кенгуру. — Я уже и забыла, как надо ходить.

Она все никак не может успокоиться, без конца поглаживая кожу. На щеках девушки впервые появляются слезы.

— Сколько же прошло тысячелетий?.. — доносится ее бормотание. — Я и не надеялась…

— Меня! Выбери меня, Лучший друг! — молниеносным прыжком передо мной оказывается Тигра. — Я тоже хочу стать прежним! Выбери меня!

— Меня тоже! — ревет Медвед.

— И меня! И меня! Я тоже хочу! — одновременно голосят остальные игрушки, обступая меня, дергая за одежду, пытаясь обратить внимание, пока Сова не останавливает шум, крыльями поднимая сильный ветер.

— Тихо всем! — орет она, перекрывая гомон. Ее голос разносится едва ли не на половину острова. Все тут же замолкают. — Нельзя так относиться к новому Лучшему другу! Разве вы забыли, как надо просить⁈ Как вам не стыдно⁈

Игрушки смолкают, виновато опуская головы. Тогда наступает моя очередь:

— Не волнуйтесь, — говорю, глядя, как их глаза загораются надеждой. — Если с Кенгой получилось, то и с вами все будет в порядке. Честно, я и сам не рассчитывал на подобный результат. Это и есть ваша первоначальная форма?

— Воистину! — подтверждает Сова, хлопая крыльями. — Даже точнее — одна из первых любимых форм, раз она прочно укоренилась в подсознании. Так ты… не обманываешь? Ты сможешь… избавить нас от этого проклятия?

Вместо ответа дотрагиваюсь до протянутого крыла Совы, которая инстинктивно зажмуривается. Мысленный приказ — и вот ее тело светится голубым сиянием, а через минуту перед нами стоит обнаженная девушка-совушка чуть помладше, нежели девушка-кенгуру, но тоже довольно с немаленьким объемом в груди.

— Следующий! — говорю, выхватывая первую попавшуюся под руку игрушку. Это оказывается Поросенок…

— А ты довольно ничего! — одобрительно улыбаясь, осматриваю смущенную моим взглядом девушку с довольно милой и ладной фигуркой, пусть и небольшой грудью.

— Следующий!

— Следующий!

— Следующий!..

— Какого⁈..

Медведь, Ослик и Кролик превращаются в зверопарней той же видовой принадлежности. Медвед оказался толстым добродушным мужиком лет сорока, Кролик — его ровесником, сутулым и худым, а Ослик напомнил мне меня самого еще до перерождения. Такой же пофигистичный и унылый взгляд хикки, видавшего все на этом свете.

А вот Тигра оказался… Оказалась, точнее… Да, она оказывается была не Тигром, а именно — Тигрой!

— Ты — девушка⁈ — не скрывая изумления, говорю я.

— Да, а что⁈ — восклицает та, обрадованно рассматривая свое тело. — Все в курсе.

Остальные уже-не-игрушки кивают. Стало быть, я один полагал, что Тигра — самец? Ну и дела. Кенга и Сова уже раздобыли откуда-то обрезы ткани, в которые завернулись сами и помогли прикрыться другим.

— Пожалуй, пора возвращаться, — подводя итоги, говорит Сова. — Ричард. Если уж ты оказался здесь не по своей воле, то мы хотели бы показать тебе нашу деревню. Там мы наберемся сил и проводим тебя в мир-наружу.

— Да! — обрадованно восклицает Кенга. — Я чувствую, как ко мне постепенно возвращается магия… Но мне нужно восстановиться… Рич, идем с нами?

Конечно же, я не могу отказаться. Бывшие игрушки заводят меня куда-то за развалинами, останавливаясь… перед самой обычной дверью… Которая просто стоит посреди пустого места. Я даже заглянул за нее, но не увидел ничего особенного.

— О, это не простая Дверь! — замечает Совушка. — Она ведет в нашу деревню. Ты готов, Ричард?

— Готов! — отвечаю я, инстинктивно прикрывая глаза, когда Дверь сама по себе приоткрывается, слепя нас яркими лучами другого солнца…