Паладин против правил

Глава 2 Как снять проклятье?

— Нет-нет-нет и еще сто раз нет! Сто! Двести раз нет! Не буду! Нет! Нельзя! И не уговаривайте! И деньги не помогут! Хотя, деньги, конечно, лишними не будут… Но — нет!

Седой архимаг в ярости трясет головой. Мы, как зачарованные молча следим за его длинной бородой, раскачивающейся в разные стороны. Мы — это я, Масяна и Ливсиморинисаэль (Ливси), проклятая эльфийка. Я лишний раз напрягаю голову, словно мне больше не о чем думать. Мало мне проблем, связанных с беженцами и Императором, так теперь носиться с этой долбанной эльфийкой…

Длинноухой красотке с непроизносимым именем и в самом деле приходится нелегко. Проклятие пожирает ее изнутри, подтачивая и надгрызая нежную психику. Уже в лагере ей пришлось заставлять себя переступать через всем известную гордость и знакомиться с немногочисленными самцами племени Некотян, орков, кобольдов, людей, миноссов и прочих, у кого сохранилось мужская честь и достоинство. Именно это достоинство и заставляло ее прелестный ротик истекать слюной, а промежность — любовными соками в ожидании крепкого мощного орудия, способного отсрочить очередной приступ проклятия. Впрочем, вытаскивая несносную эльфийку из очережной койки и глядя на ее довольное личико, я порой сомневался в истинности печати Зла, лежащего на ее челе.

Как оказалось — напрасно. Стоило архимагу увидеть длинноухую, как он заметался по башне, изрыгая проклятия и отрицая… Что именно отрицая, — мы до сих пор не поняли. Маг еще пару минут пометался по залу, раскидывая какие-то бумаги, но в конце концов успокоился, присел на табуретку и тяжело вздохнул.

— Ты понимаешь, чего просишь? — поднял на меня он взор. — Проклятье, висящее на эльфийке — далеко не простая деревенская порча! И даже не заказное колдовство, которое может наслать на грешную душу колдун среднего уровня. Нет! Это заклятие Крови, которое окутывает ее дух тройной печатью! Стоит разрушить один слой и другие два немедленно пожрут эту девушку!

— Святой Мельорн! — пораженно восклицает Ливси. — И что? Совсем ничего нельзя сделать?

— Почему же нельзя? — задумывается тот, гладя бороду. — Известны случаи снятия даже таких крепких заклятий… Вы, мисс, пока погодите, а я займусь настойкой, приготовленной для этой леди.

Он машет Масяне. Обрадованная куноичи буквально выхватывает из его трясущихся рук пузырек с бордовой жидкостью внутри.

— Это оно? То самое зелье, ради которого мне пришлось бегать от толпы возбужденных рогозайцев? — спрашиваю дедка. Тот согласно кивает и ругается на ниндзя, пытаясь втолковать ей инструкции. Масяна лишь посмеивается, без труда уворачиваясь от его пинков, но внимательно выслушивает все, что он ей подробно рассказывает. В общем-то, все довольно просто — пить два раза в день после еды, добавляя три капли в воду. Постепенно проклятие начнет слабеть, а окончательно рассеется примерно через неделю. Прежняя гиперсексуальность сойдет на нет, но Масяна останется нормальной девушкой, которой секс будет нравится, как и прежде. Разве что она не будет испытывать такой неистовой тяги.

— Эх! — завистливо вздыхает Ливси. — А как же быть со мной?

— Как я и говорил, существует несколько способов, — поправляя фолианты, ворчит старик. — Первый и самый распространенный — убить колдуна. Догадываюсь, что ты знаешь того, кто наложил на тебя это…

— Отпадает! — решительно рубанув воздух ладошкой, заявляет эльфийка. — Что там дальше?

— Почему сразу так резко? — вступаю в разговор. — Ты поделись, расскажи. Если там какой-то сильный маг, то накостылять такому — святое дело!

— Н-нет! — почему-то смущается остроухая. — Не в этом дело.

Она ерзает на месте, но под нашими пристальными взглядами деваться некуда и Ливси неохотно признается:

— Это моя бабушка…

— Что-о⁈ — восклицаем все мы одновременно. Потупившись, длинноухая озабоченная эльфийка начинает рассказывать. Из ее непродолжительного. Но крайне эмоционального рассказа следует, что ее прокляла собственная бабушка, возглавляющая мощную ветвь среди длинноухих аристократов, которая разозлилась на нее из-за небольшого косячка.

— Что-то тут не складывается! — не выдерживает архимаг. — Не может почтенная и уважаемая глава знатного дома просто так накладывать заклятье Тройной печати крови на собственную… Кем ты ей приходишься? Родной по соку или побочной почкой?

— Ого! — Ливси изумленно распахивает глаза. — Вы так много знаете про родство эльфов⁈ Откуда у вас такие познания? Невероятно!

Старик горделиво выпрямляется.

— Я в молодости обошел половину всего света! Где только не побывал! Я жарил гоблинш-амазонок на Скалозубе! Гонял лысых змей на Северном полуострове! Принимал участие в безумном проекте гнома-ракетчика, собиравшегося отправиться в небо на железной ракете! Изобретал йогурт в знатных домах эльфов! Мои мемуары до сих пор пользуются огромной популярностью!

— Погоди, — изо всех сил напрягаю память. — Мне попадались научные труды за авторством некоего… м-м-м-м… Эладора Бенилавиля…

— Инаколаэля! Воистину! — гремит голос архимага. — Это мой юношеский псевдоним! Ч смотрю, юноша, мои труды пришлись вам по вкусу?

— Э-э-э, да, но давайте об этом позже? — прошу раздухарившегося архимага. — Что вы говорили насчет Эльфийской крови и ее влиянии на проклятье?

— Да-да!

Архимаг ныряет за очередную гору книг, вытаскивая из нее очередной потрепанный фолиант.

— Так, где это было… — бормочет он. — Ага, вот!

Он углубляется в чтение, бормоча что-то про себя, а через пару минут встряхивается и захлопывает фолиант, поднимая тучу пыли.

— Как я и говорил, такого просто не может быть! — торжествующим тоном изрекает он, небрежно закидывая книгу обратно в кучу. — Наша длинноухая красавица что-то недоговаривает. Проклятие тройной кровавой печати можно заслужить разве что за грандиозное преступление, направленное против всей Ветви или влекущее за собой не менее серьезные последствия. Причем заклинатель должен потратить на это всю свою мано, а то и организовать Круг из Высших представителей эльфийских магов, дабы заимствовать их Силу. Таким образом, мы подходим к тому, что данная остроухая была изгнана из своей Ветви с наложением Проклятья Крови Тройной печати!

На Ливси страшно смотреть. Она присела, обхватив голову руками и сжалась в комок. До нас доносятся тихие слова:

— П-простите меня. Архимаг говорит правду. М-меня заклеймили, прокляли и изгнали собственные соплеменники. Воистину, я совершила страшное деяние по меркам моих соотечественников. От меня отказались все, кто знал меня: родные, друзья, знакомые. Я должна была вечность ждать прощения в отдаленном монастыре с парой прислужниц. Если бы не приказ Богини, я бы так и сидела там…

— Что же ты такого совершила? — интересуюсь, несмотря на отчаянные взмахи руками архимага. Девушка робко приподнимает голову. В ее огромных миндалевидных глазах стоят крупные слезы.

— Я выдала людям секреты взращивания редких целебных растений.

— И что в этом такого? — не понимаю я.

Ливси поднимается и принимается за рассказ, на этот раз не вырезая их сюжета ничего на ее взгляд лишнего. Как оказывается, ее родные строго придерживаются традиций, включающих в себя полные и абсолютные запреты общения с прочими расами, за исключением торговли и нескольких других случаев. А Ливсиморинисаэль, которую с малолетства воспитывали в ежовых рукавицах, естественно, поддалась соблазну и при первой же возможности убегала к людям, чья деревня находилась неподалеку от Леса. Няньки как могли прикрывали ее похождения от матери и, особенно, от бабушки, которая в отличие от добрых и любящих старушек, являлась самой настоящей мегерой с невероятно развитым колдовским даром.

Впрочем, она тоже знала о ее побегах, но закрывала глаза. Но однажды все закончилось. В очередной раз убежав в деревеньку, Ливси обнаружила, что ее подружки-хумансы находятся на грани голода — урожай погиб от засухи и нападений монстров, а другого источника еды у селян не было. Тогда девушка решилась помочь своим друзьям. Она проникла на сельскохозяйственный склад и вынесла оттуда пару мешочков зачарованных семян, которыми и поделилась с деревенскими. Тем самым она спасла от голода небольшую деревеньку. Собственно. В том бы не было большой беды, вот только человеческая жадность, зависть и эгоизм и здесь сыграли против бедной эльфийки.

Когда угроза голодной смерти отступила, среди селян начали ходить слухи и шепотки о том, что неплохо было бы наведаться к остроухим и достать у них еще чудодейственных саженцев, дабы обеспечить семьи на случай неурожая. Опять-таки, дело можно было бы решить миром, если бы хумансы пришли мирно просить семена или попробовали обменяться.

Но люди поступили так, как из тысячелетия в тысячелетие привыкли решать все свои проблемы: они пришли с огнем и мечом! Конечно, местному мужичье с топорами, ржавыми мечами и вилами было далеко до опытных эльфийских воинов и магов, но все решил эффект неожиданности. Люди успели порушить и сжечь несколько домов, но хвала богам, никого не убили, прежде чем длинноухие воители пришли в себя после такой наглости.

Деревеньку спалили, предварительно выгнав из нее хумансов. Даже в случае вероломного нападения эльфы не хотели марать руки в крови глупых и жадных людей. Их прогнали подальше от Леса, предупредив, если сунутся, то их головы будут торчать на копьях вокруг в назидание прочим.

Зато с девушкой, с которой все началось, обошлись крайне сурово. Несмотря на отчаянные мольбы матери, было принято решение, которое и привели в исполнение. Собственная бабушка наложила на нее проклятье тройной кровавой печати и изгнала в монастырь…

— К-хм! Это была весьма поучительная история! — откашливается архимаг. — Но, теперь поговорим о способах, которые могут снять проклятье. Первый, как я и говорил — убийство того, кто его наложил. В данном случае чары моментально рассеются. Но, как мы видим, это невозможно хотя бы потому, что сама проклятая против убийства собственной бабушки, какой бы ведьмой она ни была. Второй способ — чары истинной любви!

— Любви? — потрясенно переспрашивает Ливси.

— Любви⁈ — вторит ей Масяна.

— Да! Истинная любовь до сих пор не имеет точного объяснения, но доказано, что ее сила разрушает любые, даже самые крепкие чары! — торжественно восклицает архимаг. Его голос отдается эхом под сводами зала.

— А еще есть способы? — восторженно спрашивает остроухая.

— Еще способы? — задумывается колдун. — М-м-м, нет. Среди известных мне, пожалуй, нет.

Тогда остроухая поворачивается и смотрит на меня. В ее взгляде смешивается надежда, страсть… и похоть. Да, у нее даже сейчас наверняка трусики мокрые из-за проклятия!

— Нет-нет-нет! Даже не смотри на меня! — говорю, отмахиваясь. — Я в любовь не верю, тем более, меня ждут на другом материке. Связываться узами любви с эльфийкой уж точно не намерен! Найди себе другого!

— А еще!.. — вскрикивает вдруг колдун, но тут же сдувается. — Впрочем, нет… нет…

— Да говори уже, раз начал! — не выдерживает Масяна. — Что еще за способ⁈

— Ну, в общем, есть еще одна возможность, — говорит архимаг. — Но не думаю, что она вам сгодится. Надо попросить помощи у Богов. У Древних Богов! — поспешно добавляет он, как только эльфийка пытается вставить слово. — Ваша Селемине и ей подобные — Боги нового обновленного пантеона, а заклятья крови — это древняя полузабытая ритуальная магия, которой владеют единицы! Я удивлен, что кто-то еще в наше время может накладывать такое, ведь надо черпать силу у тех же Богов. Видимо, твоя бабушка не так проста, как кажется. А может, нашла обходной путь.

— Лично мне кажется, — вступаю в разговор, — что вся эта история дурно пахнет. Седрик, что скажешь?

Старикан медленно кивает и делает жест продолжать. Я со вздохом поворачиваюсь к эльфийке.

— Ливсиморинисаэль, скажи, ты ведь входила в состав какой-то правящей верхушки? У тебя были еще братья и сестры?

— Конечно! — незамедлительно отвечает длинноухая. — Сестра и два брата по линии весеннего листа.

— А как осуществляется правление у Эльфов? — продолжаю допрос. — Насколько мне известно, у вас нет королей, но есть жрецы и вожди?

— В нашей части Леса существовал Круг, в который входили Высшие, — говорит Ливси. — Очередность определялась циклами…

— Попробую угадать, — перебиваю ее. — Твоя очередность войти в Круг вот-вот должна была подойти, если бы не роковой случай. Ты бы сейчас сидела в правлении?

— В-верно, — понижая голос, — бормочет Ливси. — Но меня изгнали, а моя очередь перешла к Григоряниэлю, моему старшему брату…

— А не пытался ли он раньше договориться с тобой насчет передачи очереди? — закидывая пробную удочку.

— Их определяем не мы, но родители, чей отпрыск готовится войти в Круг — механическим голосом отвечает Ливси. Похоже, девушка сама начинает подозревать что-то нехорошее во всей истории. — Но мама была резко против его просьбы, и он больше никогда не поднимал этого вопроса. Несмотря на неоднократные просьбы бабушки пропустить Григоряниэля вперед меня. Он был ее любимцем… Григоряниэль… Но как это возможно⁈

— Тебя подставили! — пресекаю дальнейшие размышления эльфийки. — Всю эту историю с нападением людей и твоим в нем участием продумали от начала и до конца. Смотри: все знали о твоих вылазках в деревню хумансов, в том числе и твой брат, жаждущий получить власть, и бабушка, потворствующая его желаниям. Уверен, что и засуха, уничтожившая урожай — волшебные козни твоей бабушки. Она, судя по всему, — неплохой маг.

— Она мастер магии воды, — откликается Ливси.

— Тем более, — соглашаюсь, — что стоит мастеру водяной стихии устроить временную засуху в небольшой деревушке? Но идем дальше. Почему склад с драгоценными семенами в тот день никем не охранялся? Знаешь, я был в королевстве Эльфов. Попал туда тогда, когда они сильно нуждались в моей помощи. Но даже тогда меня не пускали к продуктовым складам. А уж тебя, дочку одной из Высших⁈ И ты говоришь — в тот день не было охраны⁈

— Сейчас мне кажется это странным, — кивает Ливси. — А тогда ни я, ни кто бы то ни было другой не обратили на это внимания! Меня просто изгнали!

— Так и было задумано. Тебя обвиняют во всех грехах и быстро выпинывают из племени, не давая никому шанса разобраться в произошедшем. Ты — в изгнании, твой брат занимает место, которое должно было принадлежать тебе. Гнилая история.

— Надо вернуться и отомстить! — восклицает Масяна, чьи глаза горят праведным гневом. Уверен, она уже воображает себя на коне посреди коленопреклоненных эльфов, а самая главная жрица возносит ей похвалу. Ей ставят памятник. Хеппи энд, все счастливы.

— Осади назад! Ишь, горячая какая! — ворчит дед. — Тебя там никто не ждет с распростертыми объятьями! Или ты всерьез решила, что длинноухие дадут тебе ворошить былые дела… э-э-э, сколько лет прошло?

— Девятнадцать, — тихо отвечает Ливси. — По нашим меркам — мелочь, но все же волшебник прав. Забудь про это, Маси. Тебя даже не пустят в Лес, не говоря уже о том, чтобы выяснить правду.

Она молча смотрит на меня, но я делаю вид, что не понимаю намеков. Мне хватает своих проблем. Или мне надо все бросить и каждой озабоченной эльфийке сопли вытирать⁈ Э-эх, но как мне смотреть ей в глаза?..

— Ладно, — говорю, глядя как оживает потухшая было девушка. — Есть у меня один вариант. Но избавления не гарантирую! Только попробую! Седрикус, скажи, тебе знакомо имя — Кхорн?

В тишине раздается звон разбитой чашки. С недоумением смотрю на побелевшего от ужаса архимага, не обращающего внимания на выпавший стакан, из которого он попивал принесенный служанкой чай.

— Ч-чт-что ты ска-сказал⁈ — заикаясь, произносит Седрик. — Это же один из Забытых! Страшнее древнее божество, затерянное во времени! До нас дошли лишь слухи о тех темных временах… Неужели ты?!.

— Ага, — киваю. — Довелось повстречаться. Он даже дал мне частичку себя. Вот!

Зажигаю на ладони пламя. Оно весело вспыхивает. Яркий, живой огонь, который так и стремится пробиться через невидимую преграду, кинуться и сожрать все вокруг. Гашу его легким усилием воли.

Архимаг пораженно смотрит на проявление огненной стихии, невольно сглатывая.

— Это… ты вот так запросто призываешь магию? — наконец, пораженно выдает он. — Воистину, проявление мощи Древнего бога!

— Вот с ним я и собираюсь переговорить, — ухмыляюсь я. — Но сначала стоит побеседовать кое с кем из нынешнего пантеона…