Мы - калеки. Мы - короли

Корен VI

«Меня тянет на дно, я могу утонуть,

Это море мне не переплыть, мой герой!

Может, просто поддаться, навечно уснуть,

Или ждать, что придёшь как химера за мной?

Я себя обманул, я хотел обмануть!

Хоть погрезить надеждой тебя отыскать,

Помечтать, что смогу хоть когда-то вернуть

Я тебя, мою радость, опору и стать.

Боже, с кем я болтаю? Во тьме сам с собой?

Даже жив или мертв, я в аду или где? -

Я не знаю, туман, я бреду сам собой…

Агаджан, трудный бой, позади… Или где?

Что теперь? Где же я? Где же ты? Все мы где?

Я сойду тут с ума, я один, сам с собой…

Меня тянет на дно, в горьких бед череде,

Я сейчас захлебнусь злой водой голубой».

Но лира, вечно живущая в душе, надежда и неусыпная воля не давали идти на дно, они возвращали Корена на её колеблющуюся гладь и несли через туман. К маяку, маяку из его детства.

Высадившись на мглистом песчаном берегу, Ид увидел мальчика лет пяти, пухленького, темноволосого. Малец одиноко играл, размахивал палкой, поражая своих воображаемых врагов своим импровизированным мечом одного за другим.

— Корен, ты опять играешь один, — на побережье по каменистым ступеням спустилась женщина, не пожилая, но уже и не молодая, темноволосая, с лёгкой проседью, каждой серебристой прядкой символизирующей какую-то мудрость.

— Я защищаю короля! — гордо сказал юный Корен, — или королеву… это неважно.

— Хочешь стать рыцарем, когда вырастешь?

— Нет, я уже рыцарь, — насупившись, ответил малыш, после чего бросил палку и убежал по ступеням, с которых пришла женщина.

— Рыцари не бросают своих мечей… и своих королей, даже воображаемых, — тихо сказала женщина сама себе, поднимая палку, служившую Корену мечом.

Ид не помнил её имени. Это на секунду показалось ему странным. Все дети в приюте называли её «мамой». Она была добра к детям, окружала их заботой, как своих собственных. До того самого рокового вечера.

Корен стоял в тёмном холле приюта, прошёл год с событий на берегу. За окном лил проливной дождь:

«Тук-тук по крыше,

тук-тук по стеклу,

тук-тук чуть тише,

За тобой я иду!»

Эти строки… они родились в тот вечер, когда в приют пришёл таинственный незнакомец, он переговорил с директором сиротского убежища, и тот собрал всех детей в холле.

Зловещий мужчина, одетый сплошь в чёрное: костюм, плащ и шляпу с широкими полями, из-под которой постоянно выпадала прядь серых волос. Он пристально осматривал всех детишек: и мальчишек, и девочек, просил их документы, медицинские карты. Его поведение напоминало то, как обычно поступают покупатели в магазине или на рынке, выбирая товар.

— Есть кто-то, кто подойдёт? — спросил незнакомца директор приюта.

— Да, один есть, — жуткий оскал, возродившийся из потаённых глубин памяти, который Корен мечтал бы забыть, появился на лице человека в шляпе.

— Нам собрать его вещи?

— Нет, — мужчина накинул на шестилетнего Корена дождевик. — В его новом доме у него будет всё необходимое.

Сейчас Иду показалось, что вся эта сцена могла быть расценена, как усыновление, но даже будучи совсем ребёнком, он помнил, что ничего подобного не ощутил. Лишь страх, и не страх неизвестности перед новым домом, а страх перед суровой жизнью, что ждёт его. И внутренний голос не обманул.

Он въехал в огромный город на шикарной машине, даже дождь прекратился. За окнами выросли высоченные здания, красивые, мерцающие огнями, каких малыш никогда не видел. Они пролетали мимо, автомобиль ехал дальше. Небоскрёбы остались далеко позади. Картина сменилась: просёлочная дорога, вокруг лес, похоже на охотничьи угодья, впереди огромные ворота в высокой стене, на вершине которой колючая проволока. Внутри, за воротами, огромная территория: луга, рощи, пара прудов и дом. Даже не дом — замок, огромный! По сравнению с ним приют, в котором жил Корен, это грязная старая помойка. Но всё же приветливая и добродушная. Здесь же холодно эмоционально. Люди хмурые, дети и подростки, встречающиеся по пути, без единой эмоции на лице.

— Вот твоя комната, — сказал мужчина в чёрном плаще. — Располагайся, купайся и ложись спать. В шесть утра прозвенит подъёмный будильник. У тебя будет полчаса на то, чтобы искупаться, почистить зубы, надеть форму, её ты найдёшь в шкафу, и спуститься в класс. На тумбочке возле кровати лежит схема школы. Твой класс имеет номер 103. Не опаздывай.

Корен сделал шаг в комнату вместе со своим маленьким воплощением. Было сказано так много инструкций для шестилетнего мальчика, но он их запомнил тогда, и сделал, как было велено.

В классе ждало пятнадцать таких же детей, как и Корен. Именно детей, с наивными глазами, добрыми чистыми душами. Они все были сиротами, натерпевшимися в этой жизни, познавшими тяжёлые лишения, но впереди ждали только испытания. Уроки, которые могут сделать из ребёнка суперсолдата.

— Сегодня начнётся ваше обучение, — сказал его первый преподаватель. — Прежде всего, я хочу познакомить вас с человеком, который продемонстрирует способности, о которых вы и не подозреваете.

В класс вошла хрупкая на вид девушка, ей было не больше двадцати лет. Преподаватель достал бластер и выстрелил в неё несколько раз. Она голыми руками отразила плазменные сгустки, вылетевшие в открытое окно.

— Это лишь малая толика того, на что вы будете способны, — обратился к изумлённым детям преподаватель. — Не скрою, добьются таких успехов меньше половины из вас. Вам предстоит тернистый путь, дорога через глущобу собственных фобий, слабостей и искусственных ограничений, которые люди ставят перед собой. И дорога эта начнётся с шага, который вы сделаете уже сегодня.

Так и начались теоретические и практические занятия и так называемые «истязания».

Чтобы организм человека был готов к метаморфозам посредством оперативных вмешательств, тело и дух нуждались в тренировке и закаливании, а ум в заточке. Детей учили обращению со всеми видами оружия, рукопашным единоборствам, вождению транспортных средств, тактике и быстрому решению неоднозначных задач, в которых не было правильного выбора.

— Правильным выбор — выбор, который сделан, — твердил преподаватель.

Детей подключали к машинам, пропускающим через их тела разряды электрического тока различной силы, напряжения и интенсивности. Учеников сажали в ямы, в кромешную тьму, где порой приходилось сидеть неделями. Обязательной частью программы было подвешивание вверх ногами на несколько суток, утопления.

Самым страшным для Корена, тогда еще страдающего клаустрофобией, было испытание «саркофаг». Оно заключалось в том, что обучаемого помещали в узкую металлическую капсулу, отлитую соответственно его физикометрическим данным. В таком состоянии нужно было находиться несколько часов, потом испытания становились длительнее.

Истязания сочетались и перемежались с тренировками и уроками, схожими с обучением в обычной школе. Грамоту должен был знать каждый, а науки естественные и подавно. Тех, кто не успевал в школьных предметах, наказывали продлением истязаний, давая понять цену ошибкам и неповиновению.

Для юного Корена, когда ему исполнилось семь, настала пора первой операции. Ему установили внутрипозвоночные имплантаты. Устаревшие на данный момент модели, имевшие целый ряд побочных эффектов, могли сбоить и причинять неврологические боли. Заменили ему их уже на службе в Мулсаторе, после аварии в пустыне.

Когда операция прошла успешно, Ида пригласил к себе директор спецшколы. Очевидно, что уже тогда он узрел в юном студенте задатки, не дающие права сомневаться в успехе его обучения.

Именно тогда ему впервые показали портрет совсем маленького принца Идэна Кора.

— Идэн Кор, — задумчиво протянул директор. — Когда его отец узнал твоё имя, он уже заручился тем, что сделает телохранителем своего сына.

— Когда я пройду обучение?

— Да, конечно.

Взрослый Корен посмотрел на эту сцену из своего далёкого прошлого со стороны, что-то недоброе ёкнуло у него в груди. Появилось ощущение, что его зомбируют. Именно так это и происходило. Директор приглашал Ида к себе практически каждый день. И каждый раз он показывал ему того, кого стоит защищать, кто теперь главный в жизни Корена, ради кого он учится и живёт.

«Идэн. Мое отношение к нему, — Корен был разгневан, взбешён и полон отрицания. — Оно навязано мне?! Разве может такое быть?»

Взрослый Ид ушёл из кабинета директора. Коридоры школы таяли в туманной дымке.

Принуждение, навязанное чувство долга, что ещё?

НЕТ!

НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

Его чувства, они были настоящими. Уж принца, точно никто не зомбировал и никогда бы не заставил относиться к Корену так, как относился Идэн. Может, это и было начальным замыслом, но покинув школу, Корен перестал быть чьей-то игрушкой. Его принц дал ему свободу, показал новый мир, дал возможность забыть о лишениях. Он показал новые стороны человеческой личности. Показал свою обнажённую душу, ранимость, честность, то чему в спецшколе не учили. Удары током, утопления, истязания… Это не научило и маленькой крупинке того, чему научил Корена Идэн. Принц показал, как быть человеком, а не суперсолдатом, безвольным телохранителем, марионеткой. Он научил его быть личностью, пробудил в нём уснувшую лиру.

Бредя во мгле, Корен не заметил, как вновь оказался на пляже приюта у маяка. На песке лежала палка, которой маленький Ид боролся с воображаемым противником. Он поднял её и сделал несколько выпадов. Рассекая воздух Ид представлял как крушит тяжёлые машины Порта Огненного Моря, наказывает генерала Мунвойса, разбивает вдребезги заледеневших внутренних демонов.

Он услышал хлопки, обернувшись Корен увидел маленького себя:

— Ты сражаешься, как настоящий рыцарь! «Мама» говорит, что настоящие рыцари не бросают своё оружие и…

— И своих королей, — закончил взрослый Ид.

— Почему ты здесь? Что ты забыл?

— Я не знаю, просто вспомнил, как всё начиналось.

— Разве твоя настоящая жизнь, та которую стоит вспоминать, начиналась здесь? — мальчик был прав.

— Нет.

— Так чего же ты ждёшь, садись в лодку и плыви!

Корен обернулся в сторону моря, на маленькой пристани и в самом деле стояла двухместная барка с вёслами.

— Куда плыть?

— Выполнять свой долг, защищать королей и королев.

— Я не выполнил свой долг. Принц, которого я должен был защищать, умер. Я не справился со своей ролью рыцаря.

— Ты хочешь, чтобы твой принц умер?

— Нет, но он мёртв.

— Ты веришь в это?

«Нет», — Корен бросил палку и направился к барке.

— Стой! — крикнул мальчик, юный Ид. — Рыцари не бросают оружие, забыл?

Корен подмигнул самому себе, поднял палку и направился на пристань. Туман рассеивался, и ему показалось, что в барке кто-то стоит.

«Идэн?»

Корен протянул руку и пытался что-то сказать, но слова съедал ветер и густой туман. Его вытянутая рука коснулась другой, не той, что он ожидал. Это была девушка, та самая, которую он видел в мулсаторском дворце.

«Почему она здесь?» — Нужно было узнать.

Ид сел в лодку и, отвязав крепкий узел, отплыл от тающего во мгле берега, приюта и маяка.

«Через мглу непроглядную, грусть и тоску,

Отыскать бы дорогу, не сбиться с пути,

Верность клятвам вернуть и святому клинку,

Плыть вперёд, лишь вперёд, сквозь туман пронести,

Пронести свою силу, напор, крепкий дух,

Весь свой опыт, закал, мастерство и кремень,

Что зажёг в нём костёр, пока тот не потух,

«Греби, Корен, греби, воду вёслами вспень!»

Его детский приют — старый дом с маяком,

Растворился во мгле, не оставив следа,

Нужно новый найти, нужно быть мужиком,

Нужно плыть к своей цели, а не Бог весть куда.

Всё, я знаю, я понял, держу верный курс:

Плыть осталось чуть-чуть, я смогу, ведь я Ид,

Подожди меня мир, и я скоро вернусь,

Тогда враг мой заклятый заплачет навзрыд.

Кто мой враг? — Неуверенность в завтрашнем дне,

Страх остаться совсем одному на Земле,

Утонуть, потом сгнить на морском грязном дне,

Разлагаться, исчезнуть в немой полумгле.

Я сильней, я мудрей, я выносливей всех,

Мною движет огонь, тот, что в сердце горит,

Нет на свете настолько серьёзных помех,

Чтобы цели своей я в пути не достиг».

И он приплыл. Вернулся в сознание в лазарете Мулсаторского дворца в знакомой ему обстановке. Он вспомнил все минувшие события. Агаджан, битву, своё поражение. Но он был жив, это главное. Всё тело ломило, но если он очнулся, значит, жить будет. Корен суперсолдат, а они быстро исцеляются.

Ид не поверил своим глазам, когда в палату вошла та самая девушка, которую он видел в коридоре дворца после награждения, а потом и в своём коматозном сне.

— Вы очнулись, — она обрадовалась. — Меня зовут Ванесса Чейз.

— Я…

— Корен Ид, Номер Один, лидер суперсолдат. Я знаю.

— Титулы, да не те…

Блондинка улыбалась лукаво, как свойственно это делать женщинам, когда они знают что-то, чего не знаешь ты сам. Ид изобразил, что не замечает этого.

— Я рада, что Вы очнулись, значит, скоро я смогу вернуться к своим обязанностям.

— Надеюсь, что не обременил Вас.

— Нет, что Вы. Просто, я главный врач госпиталя Шияры Кор, соскучилась по своим подчинённым, — она сказала это с сарказмом. — В любом случае, я ещё погощу во дворце, пока Вы полностью не восстановитесь, так мне сказали.

— Значит, моя спасительница временно гостит здесь?

— Как видите, Корен, но не стоит придавать мне такую значимость. Я лишь исполняла роль медсестры.

— А Вы бы хотели стать для меня настоящей спасительницей?

— Что Вы имеете в виду?

— Вы ведь врач, и наверняка смогли бы помочь мне в одном деликатном деле. Это бы ускорило мое моральное и физическое исцеление.

— И что же Вы от меня хотите?

— Вы знаете, где мои покои?

— Найду, если нужно, — Ванесса пожала хрупкими плечами. — А в чём дело?

— Скажите, Вы можете определить ДНК умершего кремированного человека по его праху?

Ванесса призадумалась:

— Ну, для этого мне нужен будет образец, с которым я смогу провести тест на сходство, и, разумеется, в прахе должны быть не уничтоженные ДНК. При кремации часто такие остаются, если хорошо их исследовать.

Теперь настала очередь задуматься Корену. Предполагаемый прах принца находился в его покоях, но ДНК Идэна было раздобыть труднее:

— У Вас есть доступ к медицинскому архиву? Там должны быть образцы анализов крови принца Идэна Кора.

— Что, простите? — Ванесса опешила. — Зачем Вам это?

— Я уже много всего откровенного сказал, не знаю почему, но я интуитивно доверяю Вам. Прах принца в моей комнате, в коробке из-под его любимых конфет. Если бы Вы смогли установить, принадлежит ли прах принцу, я был бы Вам очень признателен.

— Простите, но это слишком для меня, — напуганная Ванесса прикрыла рот трясущейся рукой и поспешила к выходу.

— Вы моя единственная надежда!

Блондинка остановилась и развернулась:

— Нечестно так пользоваться моей врачебной добротой.

— Так Вы поможете мне? — Корен взмолился.

— Я попробую сделать то, что смогу.

— Я напишу Вам стихотворение!

Ванесса ушла, а Корен, преисполненный новых надежд, решил выполнить обещание и увековечить лирой свою драгоценную медсестру. Усталость давала о себе знать, поэтому своё вдохновение пришлось попросить зайти утром. Он надеялся, что оно не обидится.

Спалось на удивление спокойно. Так всегда, когда дух утешен надеждой, а разум видит перспективы.

Корену снились и цветочные поля, и принц Идэн, и Ванесса, он даже летал во сне. Утром вдохновение не подвело, постучалось робко в дверцу таланта и осталось, приглашённое, в гостях на столько, насколько потребовалось.

Ванесса в течение дня заходила для процедур, заверив, что уже работает над исполнением просьбы Ида. Корен решил оставить готовое стихотворение до того момента, как госпожа Чейз вернётся с вестями о своих исследованиях.

— Мне нужна пара дней, — шёпотом сказала она.

Ид кивнул. Он столько ждал, что пара дней казалась лишь мигом. Так и было, в мечтах время пролетело быстро. Когда через несколько дней Ванесса явилась с какими-то документами, Корен понял, что — вот оно! Она всё сделала!

— Я, как и обещал, посвятил Вам стихотворение!

— Не спешите, сначала выслушайте…

— Нет-нет, сначала Вы!

Корен настоял на своём:

«Чтобы выразить всю благодарность свою,

Зачастую так мало простых голых слов,

Даже если я целую оду спою,

Подключив на подпев громогласных щеглов,

Это не передаст, как я счастлив внутри,

Как наполнен надеждой и радостью жить,

Как горят ярко в сердце моём фонари,

Я уже и забыл, как я счастлив мог быть!

О Ванесса, Вы помощи божьей рука,

Своевременно данная мне небесами.

Я запомню такой альтруизм навека,

Вы сменили нависшую тьму полосами,

Столь же яркими, как летнего солнца лучи,

Золотыми руками, словами и верой

Вы меня исцелили частицей души,

Мне подаренной Вашей отдачей безмерной!»

Чейз немного покраснела, дослушав до конца, на её лице проступила противоречивая скорбь:

— Корен, я польщена услышанным, это прекрасные слова, но боюсь я не достойна их, я принесла вести, которые не обрадуют Вас.

Внутри появилось ощущение, что сердце скатилось из своего законного места в груди и упало на пол. Разбилось оно или нет? Корен боялся посмотреть вниз.

— Этот прах определённо принадлежит принцу Идэну Кору. Мне очень жаль.

— Уходите. Вы достойны других строк. Я не верю в это, и никогда не поверю. Когда принц Идэн вернётся сюда, Вы пожалеете о том, как поступили сегодня.

— Мне действительно жаль, — Ванесса затворила за собой дверь тихо-тихо.

Корен закрыл глаза:

«Снова встречу тебя, я в закате морском

На цветущем, несущем бриз моря и волны

Поле, краше которого нет целиком

Во всём мире, отчаянном и недовольном».