Между добром и злом. 3 том

Глава 7

Уже через двести метров мгла окружила Кондрата со всех сторон, скрыв его от конвоиров. Было темно и теперь даже света от солнца было не видать, из-за чего казалось, что его окружали стены из снега.

Возникла глупая мысль сбежать, но он её тут же подавил её в зародыше, чтобы не отвлекаться на глупые планы. Ведь куда ему отсюда бежать? Обратно в город? Это даже не смешно: если он каким-то чудом и сможет преодолеть холмы, не замёрзнув, дальше его ждали сотни километров равнин, покрытых снегом, где будет не спрятаться ни от ветра, ни от бури с учётом того факта, что он сможет ещё правильно определить направление.

Вернуться и попытаться устроить перестрелку, чтобы отбить сани и на них прорваться? У них ружья, пусть неточные, но ружья, которые бьют дальше пистолета. И сани, за которыми они смогут укрыться. Даже с бронежилетом, но у него не будет шансов, а с такой дистанции единственное, куда он сможет попасть, это себе в голову.

Поэтому Кондрат шёл вперёд на встречу неизвестности.

Ещё сто шагов, и он решил, что прошёл достаточно, чтобы надеть на себя ремень с кобурой. Они его не видят, а он не видит их. И лучше иметь оружие под рукой, когда он доберётся до «воющей смерти», чем впопыхах пытаться его вытащить.

Кондрат попробовал зажечь и масляную лампу, но с ней видимость стала ещё хуже. Свет отражался от снега и дальше небольшого круга ничего было не видно, поэтому он её решил затушить до тех пор, пока не доберётся до места.

Вскоре снег совсем ушёл. Теперь Кондрат шёл по льду, иногда поскальзываясь на удивительно ровной глади. Пару раз тот издавал какой-то синтетически-космический звук, словно выстрелы каких-то бластеров из фильмов про космос. Это было несколько пугающе, учитывая, куда его привели.

А потом он услышал странный звук.

Его было сложно описать, он был похож на продолжительное «о-о-о-о», но только если это что-то всасывало воздух. Оно было низким, вибрирующим, словно громкое мурлыканье. Вот здесь Кондрат и понял, почему это место звали «воющей смертью».

Звук действительно пробирал. Кондрат почувствовал, как его собственное сердце забилось чаще, и страх начал прокрадываться в душу, пуская туда свои корни. Скорее всего, ветер проходил через какое-то препятствие, создавая эффект свистка, и создавал, эффект, что в его мире называли звуковым оружием. Как раз низкие частоты могут вызывать страх, с которым остаётся только бороться.

Кондрат направился на звук, подавляя желание включить фонарик. Да, с фонариком страх немного отступит, но тогда он не будет видеть дальше вытянутой руки. А сейчас видимость играла наибольшую роль, особенно когда впереди, через снежный покров проглядывался остров.

Это был небольшой скальный островок, состоявший из двух высоких пиков метров семь в высоту и множества валунов поменьше, вмёрзших в лёд, которые создавали небольшое побережье. Источником звука как раз и служили эти два пика, через которые продувал ветер, тем самым действительно создавая вой смерти. Видимо, туда и лежал его путь, между этих двух скальных столбов, который будто подпирали ночное небо.

Кондрат осторожно забрался по камням к проходу между скалами. Сюда постоянно задувало снег, поэтому между двумя ними пришлось продираться через высокий гребень снега, но дальше начинался голый камень, покрытый коркой льда. Следов, чтобы сюда кто-нибудь заходил, видно не было.

Как они сказали? Возьми «клык смерти» или амулеты их братьев, что служили здесь чем-то вроде военных жетонов, и можешь возвращаться? Что ж, очень жаль, что никто из них не умер здесь, прямо у входа…

Кондрат шёл дальше, на этот раз всё же запалив лампу, которая позволяла хотя бы видеть, куда ступаешь. Земля представляла собой нагромождение валунов, по которым приходилось очень осторожно карабкаться, чтобы не упасть между ними и не сломать себе что-нибудь. А ещё здесь казалось гораздо холоднее, чем там, снаружи под снегом. Словно забрался в холодильник.

Кондрат всё пытался найти признаки хоть людей, хоть животных, но не видел ни того, ни другого. Лишь признаки, что когда-то сюда заходили людей — между валунов он увидел небольшой мешочек из кожи, завалившийся между камнями. Пришлось постараться, чтобы выдернуть его из лап сковавшего его льда, но внутри не обнаружилось ничего интересного. Какие-то травы, кисет с табаком, курительная трубка, какие-то камешки и несколько поржавевших пуль.

Кондрат оставил его там, где нашёл и двинулся дальше, пока не вышел к кораблю.

Да, именно корабль. Лампа с трудом выхватывала светом его носовую часть с торчащей, как рог, мачтой, но уже этого было достаточно, чтобы понять, что перед ним. Старое, деревянное судно, на носу которого была изображена какая-то дева, держащая в руках цветок.

И от этого корабля разило чем-то пугающим. Чем-то давящим, гнетущим и мёртвым, будто шепча, чтобы незваный гость прямо сейчас развернулся и бросился наутёк. И Кондрат бы это сделал, — он привык доверять инстинктам, а они требовали бежать без оглядки прямо сейчас, — но позади его тоже ждала смерть. Призрачный шанс или верная смерть — даже под гнётом какого-то животного ужаса ответ был очевиден.

Значит сюда ему надо было прийти? А минерал тот, он находится на корабле или вокруг него? Кондрат бы предпочёл не подниматься на борт корабля призрака, если есть такая возможность, и чтобы ответить на этот вопрос, он решил для начала обойти это судно.

Осторожно двигаясь по валунам, обходя его, Кондрата не покидало чувство, что за ним наблюдают. Не что-то конкретно, а сам корабль, его чёрные окошки для пушек, прорехи в его борту, где доски от старости успели отвалиться. На его мачтах, что тянулись к тёмному небу, ещё оставались паруса, рваные и дырявые, развивающиеся на ветру, как платье на призраке.

Лишь обойдя его по кругу, Кондрат смог сложить в своей голове примерный план места.

Больше всего судно напоминало старый слегка пузатый и округлый линейный корабль на парусах, которые давным-давно ходили по морям ещё в его мире. У него были окошки для пушек, расположившиеся в четыре этажа, и Кондрат беглым взглядом насчитал около семидесяти таких окошек. Значит около ста сорока орудий. На палубе возвышалось четыре мачты с остатками парусов и верёвок. Большой, даже слишком, и Кондрат затруднялся сказать, существовали подобные монстры в его мире.

Он лежал на камнях, окружённый со всех сторон высокими зубьями скал, как стеной. Как именно корабль сюда попал, одному богу известно, однако можно было предположить, что какой-нибудь страшный шторм поднял судно так высоко на волнах, что смог забросить его сюда, в это логово. И благодаря скалам, которые окружили его, судно не было видно даже с моря, будто кто-то хотел спрятать его от чужих глаз.

Жутко представить, что за шторм мог его сюда закинуть, но, по факту, оно было надёжно спрятано, и со стороны, когда по этим водам можно плыть, это место выглядело бы, как небольшой скальный островок. Но вот внутри него…

Никакого голубоватого минерала Кондрат вокруг не нашёл. Только оторванные от корабля доски, ящики и бочки, выброшенные с его борта и прочий мусор. Тел тоже не было. Значит этот клык смерти должен был быть на борту, если его, конечно, не обманули. Оставалось лишь подняться туда…

Кондрат ещё раз обошёл судно, надеясь, что сможет пробраться через пробоины сразу в трюм, однако удача распорядилась иначе. Один из канатов на мачте был оборван и свисал за борт, позволяя по нему забраться наверх. Кондрат несколько раз подёргал за него, потом немного повис, примеряясь, после чего всё же рискнул подняться наверх.

С трудом, но у него вышло забраться наверх. Палуба была лишь частично занесена снегом, видимо ветер постоянно сдувал его. Да и, если быть откровенным, только сейчас Кондрат заметил, что именно над кораблём как такового снега и не было. Был ветер, виднелось чёрное, как купол небо, но снег падал едва-едва, чтобы образовать позёмку.

Палуба была на удивление целой, как и весь корабль, насколько это позволяли суровые условия. Вдоль бортов стояли древние пороховые пушки. Кондрат заметил и следы от пуль в одном из поручней корабля. Они появились до или после того, как судно здесь застряло? Если это место опасно, то малхонты должны были на собственном опыте узнать об этом, верно?

Первым делом Кондрат осторожно обошёл палубу. От одного вида этого судна в сердце замирал ужас, а пройтись по нему и вовсе было задачей не из лёгких. Кондрат старался не думать о том, что скрывается в недрах этого корабля, но страх уже давно поселился у него в душе, и теперь медленно перерождался в ужас, который грозил обернуться в панику.

Это всё корабль. Он действовал на него так. Он был словно пропитан чем-то страшным и пугающим. А чем именно, можно было выяснить в журнале капитана. Она, если он не ошибался, находилась в корме судна, в той самой кормовой надстройке, на крыше которой располагался руль. Ну так был, по крайней мере, в его мире.

Кондрат направился в ту сторону. Каждый звук отдавался скрипом старых досох под ногами. Скрип, скрип, скрип…

Стоп!

Кондрат замер, когда понял, что его шаги не совпадают со скрипами. Он резко обернулся, подняв над головой фонарь и направил пистолет в темноту.

Никого.

Да и скрип подозрительно затих.

Он вглядывался в никуда, видя, как от дрожи в руке гуляет ствол пистолета. Чувство было точно таким же, как когда он спустился в подземелья — животный страх, липкий холодный ужас, копошащийся внутри. Сердце гулко билось и воздуха не хватало, сколько бы он не пытался сделать вдохов. Ноги будто примёрзли к палубе.

Он стоял около минуты, чувствуя себя в западне. Со второго раза удалось совладать с телом, и сделать неуверенный шаг вперёд, сопровождающийся предательским скрипом. Зубы стучали друг от друга, но отнюдь не от холода, и желание забиться в угол, целясь во всё подозрительное не пропало, но Кондрат всё равно продолжал идти, замирая при каждом звуке, которых здесь хватало — от стона старых мачт до поскрипывания корпуса.

Так он дошёл до кормовой надстройки.

Дверь была приглашающе приоткрыта, и Кондрат осторожно толкнул её носком, целясь во тьму, которая расступалась перед светом масляной лампы. На мгновение язычок пламени в ней задребезжал. Слово испугался и пытался затухнуть, и Кондрат тут же отступил, буквально отпрыгнул в самый угол под одну из лестниц, что вела к рулевому колесу, забившись в угол рядом с какими-то ящиками.

Старые руки тряслись, и дуло пистолета прыгало, готовое выпустить пулю в первое, что покажется перед ним. Он так сидел минут пять, даже когда пламя успокоилось и вновь загорело ярко и ровно. Только минут через пять он выгнал сам себя обратно на открытую палубу к двери.

Надо идти, надо не останавливаться, чем быстрее, тем лучше…

И он боялся, как маленький ребёнок. Ему не было стыдно в этом признаться — это был один из шажков к контролю над собой. Не стыдно бояться, стыдно не бороться. Возможно, это и было испытание, пересилить себя и идти дальше. И Кондрат шёл.

Кондрат приблизился к двери и осторожно заглянул внутрь. Здесь располагался большой зал со столом в центре. На противоположной стороне располагались окна с подоконником, который служил чем-то вроде стола. Повсюду были разбросаны вещи, истлевшая бумага, всякая ерунда в виде металлических предметов неясного назначения и даже глобус, который лежал в углу.

Он вошёл, освещая помещение лампой. За ним внимательно следили портреты людей, как ожившие призраки, жаждущие крови. Кондрат осветил один из них лампой — человек с белым париком смотрел на него чёрными глазами с кровожадно ласковой улыбкой. Кондрат отступил в сторону, но глаза так и продолжали смотреть в одну точку.

Взгляд пробегал по убранству зала, но взгляд не мог зацепиться ни за что подходящее. Не перерывать же здесь всё подряд. Нет, можно, но Кондрат не очень желал заниматься подобным, учитывая обстоятельства. Он прошёл до самого конца зала. Две каюты нашлись по бокам. Кому они принадлежали, неизвестно, но скорее всего капитану и кто там идёт сразу после него.

Кондрат сначала заглянул в одну каюту. Там была вытянутая каюта с кроватью, столом и шкафом. Какие-то записи, бумаги, личные предметы. Кондрат наступил случайно на маленькую рамку, в которой был изображён портрет девушки. Старый, почти стёршийся и в классическом исполнении, когда все лица были странно круглыми.

В другой каюте Кондрат обнаружил труп.

Холод сделал своё дело. Частично. Даже несмотря на мороз, тело было уже истлевшим, кожа буквально обтягивала скелет, а глазницы зияли чёрными дырами. Но хорошо сохранилась одежда, и судя по ней он был не и рода малхонтов. Парадный мундир, медали на груди и погоны говорили лишь о том, что перед ним какой-то офицер, возможно, даже сам капитан, глядя на его густую седую бороду.

Он сидел в самом углу вытянутой каюты, а в его руке лежал старый кремнёвый пистолет. Судя по дыре в виске и пятну на стене напротив, закончил он жизнь самоубийством.

Почему он застрелился? Потому что потерпел крушение и не смог выбраться? Или потому что боялся встретить то, что они перевозили.

Кондрат осторожно закрыл дверь, закрыв её на щеколду, после чего поставил лампу на стол и начал осматривать помещение. Личный журнал капитана — правда или вымысел, он не знал, но поискать стоило. Он открывал ящички стола, разглядывал бумаги на столе, часть из которых закономерно истлела и нашёл только список экипажа.

Тысяча четыреста человек…

Имена, фамилии, их звания — всё было аккуратно внесено в столбики. Но едва Кондрат взял его в руки, тот попросту рассыпался на несколько кусочков.

Тысяча четыреста человек… это много или мало для такого корабля? Но что ещё более интересно, среди экипажа до того, как листок рассыпался, числились люди, у которых званий не было.

А потом нашёлся и журнал. Прямо около трупа, словно тот напоследок решил записать свои последние мысли. За столом, завалившийся между задней стенкой и бортом. Кондрат осторожно достал его и раскрыл его, попробовав на прочность первые страницы. Нет, эти сохранились по лучше, но рвались буквально от каждого резкого движения.

Если верить надписи, корабль назывался «Судьбоносцем». Самая первая запись дотировалась едва ли не все триста пятьдесят лет назад. Здесь были лишь сухие факты о том, когда корабль вышел, когда прошёл через контрольные места, какие происшествия были за время его плавания и так далее.

Не сильно интересуясь историей корабля, Кондрат перелистал в самый конец, случайно порвав несколько страниц.

Последнее плавание.

Корабль получает приказ прибыть в порт с названием Альсонта-Гартей. Через две недели он причаливает и получает вместе продовольствием и сменным экипажем какой-то груз. Именно какой-то, так как в журнале груз взят в кавычки. После трёх дней стоянки он берёт курс на север к через какое-то Мглистое море. И…

Дальше начинается.

Третий день пути: два человека выпрыгивают за борт. Пятый день пути: находят трупы четырёх матросов и одного солдата на нижних палубах в трюме у хранилища. Седьмой день пути: пропадает семнадцать человек, одно тело найдено на верхней палубе. Тринадцатый день пути: погибает сорок два человека.

Шестнадцатый день пути: погибает шестьдесят три человека. Трюм запечатывается, объявляется тревога, команда корабля вооружается. Семнадцатый день пути: бои в кубрике. Она запечатывается. Её покинуть не успели сразу двадцати четыре человека. Двадцать первый день пути: пропадает сто один человек, тридцати три найдены мёртвыми. Двадцать второй день пути: происходит нападение неизвестного противника, погибло ещё сорок восемь человек.

Двадцать третий день пути: корабль подвергается нападению, идут ожесточённые бои на всё корабле, офицерский состав в количестве сорока двух человек успевает запереться в кормовой пристройке, корабль никем не управляется.

Двадцатый четвёртый пути: бои снаружи стихают, корабль дрейфует.

Двадцать шестой день пути: корабль попадает в шторм.

Двадцать седьмой день пути: корабль выбрасывает на скалы. Десять человек предпринимают попытку выбраться наружу. Никто не возвращается, слышны звуки перестрелки.

Тридцать третий день пути: в кормовой постройке происходит бой. Капитан запирается в каюте.

Тридцать четвёртый день пути…

«Мы были обречены, едва оно попало на борт, корабль проклят, мы все прокляты, выхода нет, оно уже скребётся в дверь».

Последняя запись сделана уже неофициально. Словно предсмертная записка капитана прежде, чем он ушёл на своих условиях. Но одно становилось ясно — корабль что-то перевозил в трюме, в каком-то хранилище, и это что-то вышло из-под контроля, уничтожив весь экипаж.

То есть, оно, как и все грузы хранилось в трюме, и клык смерти находится, скорее всего, именно там, внизу. Ему придётся туда спуститься, чтобы достать его. Успокаивала лишь мысль, что раз малхонты знают об этом, то они смогли туда спуститься и выйти обратно живыми. А значит и у него есть шанс.

Так Кондрат думал.

А потом в дверь кто-то поскрёбся…