Между добром и злом. 3 том

Глава 13

За горой тушь слышалось рычание и чавканье. Иногда эта куча немного вздрагивала, однако олени больше не пытались прорыться через своих собратьев внутрь, словно потеряв людей из виду, они тут же о них забыли.

— Это ещё не конец, — негромко произнёс Родуми. — Едва они разгребут кучу, как вновь попытаются прорваться к нам.

— Много таких ещё? — спросил Феликс.

— У нас в стаде было чуть больше тысячи оленей. Сколько из них стало такими, мы не знаем.

— Будем надеяться, что с рассветом они все разбегутся, — сказал Кондрат, отходя от жуткой баррикады. — Когда мы приехали в лагерь, никого там не было, а значит есть вероятность, что они уйдут со временем.

— Или, как только доедят собратьев, прорвутся сюда, — ответила одна из женщин.

— Как бы то ни было, у нас есть передышка, — Рай повернулся к Феликсу. — Ты как, продержишься?

— Конечно. Сейчас немного отдохну и смогу повторить.

— Отлично, — он на проводников. — Останьтесь здесь с ним для поддержки. Если разроют проход, сразу зовите.

Те кивнули, и Рай повернулся к Родуми.

— Я верно понимаю, что вы Родуми?

— Да, Родуми Сикифу.

— Нам с вами надо поговорить. Идёмте.

Они спустились обратно в пещеру, которая заканчивалась небольшим залом. Здесь уже был разведён костёр, и ещё одна женщина, которая была на сносях, вместе с пятерыми детьми сидели, с опаской поглядывая на детей. То есть, всего племени выжило двое мужчин, пять женщин, две из которых беременны и ещё пятеро детей. Всего тринадцать человек.

— Сколько вас было до нападения? — поинтересовался Кондрат.

— Тридцать два, — ответил он сухо.

— Ещё кто-нибудь мог выжить?

— Я не знаю. Здесь все, кого мы смогли оттуда увезти.

Негусто…

Они расселись около костра. Дети старались держаться подальше вокруг женщин, которые с ними возились, хотя здесь не было такого разделения, и они занимали равное положение в племени или семье наравне с мужчинами. Просто женщины есть женщины, дети к ним всегда охотнее тянутся.

— О чём вы хотели меня спросить? — спросил Родуми, закурив трубку.

— Что случилось с вашим лагерем? — взял слово Рай. — Когда на вас напали? Как это произошло?

— Как произошло, спрашиваешь? — задумчиво повторил он. — Как произошло… Я бы, наверное, и сам хотел это знать, однако началось всё где-то дня три назад. Мы заметили, что трое оленей пропали.

— У вас около тысячи оленей, но вы точно знаете, сколько пропало?

— Ты знаешь, сколько у тебя денег, верно? Почему мы не можем знать, сколько у нас оленей и сколько из них пропало?

— Ну их же…

— Много. Но когда занимаешься этим всю жизнь, когда это твой хлеб и деньги, ты точно знаешь, сколько их, сколько самок и самцов, сколько собираются разродиться и сколько неожиданно пропало в один вечер.

— Вы их нашли? — задал вопрос Кондрат.

— Пытались, но к утру была сильная позёмка, и следы потерялись. Они просто ушли на северо-восток. Мы решили, что они убежали, и продолжили путь к новому пастбищу. На следующий вечер пропало ещё одиннадцать, и одного мы нашли загрызенным. Мы нашли его тушу далеко в стороне, словно он отбился от стада, да и само стадо было встревоженным. Поэтому на последней стоянке мы поставили двух человек.

— Почему до этого не ставили? — спросил Рай.

— Потому что хищники приучены нас не трогать. Мы чтим духов и оставляем им жертв в трудные времена, а те не трогают нас. Мы живём в гармонии, однако иногда всё же бывают те, что нападают на стада.

— Значит вы оставили двух охранников. Что дальше? — продолжил Рай.

— А вот настала ночь, — посуровел он. — Я спал, когда раздались первые крики и стрельба. Почти сразу я выскочил наружу, а они уже были здесь. Забрались в одну из палаток, откуда доносились душераздирающие крики.

— Как много их было? — спросил Кондрат.

— Их было не так много, как сегодня, однако достаточно, чтобы у нас не осталось шансов дать отпор. Олени, жаждущие плоти, выпрыгивали из ночи и тут же вгрызались в тех, кого могли. Разрывали на части и жрали прямо там же, не обращая внимание на то, что по ним стреляют. А потом в одном из домов, куда заскочил такой олень, начался пожар. Шатёр быстро вспыхнул, и огонь заставил их отступить. Они его боялись точно так же, как боятся его дикие звери.

— Но это не помешало им продолжить охоту, — заметил Кондрат.

— Не помешало, — внимательно посмотрел на него Родуми. — Теперь они выскакивали из темноты, хватали кого-нибудь и уносили обратно в ночь, где разрывали несчастных, только душераздирающие крики и были слышны. Но пожар дал нам возможность спастись. Я и мои сёстры схватили кого могли и бросились к стаду. Оседлали первых же оленей и бросились прочь, пока те не схватились за нас.

— Откуда вы знали, что те олени были нормальными? — спросил Рай.

— Они не набрасывались на нас и не пытались нас сожрать, — ответил Родуми. — Стадо тоже их боялось. Олени разбегались, сбивались в оборонительный круг, отбиваясь от них.

— Значит, обратились не все… — пробормотал Кондрат задумчиво и взглянул на Рая. — У нас есть карты?

— В санях.

— Ладно, тогда это потом… — он обратился к Родуми. — Возвращаясь к тому, где мы остановились. Нас отправила к вам Такисуко Гно. Я был на том корабле, что расположен в зове смерти.

— Ты? — недоверчиво фыркнул тот.

— Да. Большое старое деревянное судно с пушками по бортам. На верхних палубах вроде всё чисто, даже тел нет. Однако если спуститься в кубрик, там на полу везде засохшая кровь и видно, что там шёл ожесточённый бой и его пытались забаррикадировать, чтобы сдержать что-то. Что-то из трюма, где есть отдельная комната, заваленная трупами команды корабля и теми, кто туда пытался спуститься, включая ваши братьев малхонтов. Все тела покрыты клыками смерти, голубоватыми минералами, которые разрастаются по стенами и потолку, но не отходят далеко от тел, будто не могут расти далеко от них.

Родуми нахмурился. Он знал, что человек говорил правду. Знал, потому что сам туда спускался и видел это всё своими глазами. Родуми пытался забыть о тот, что увидел там, но услышав слова чужака, словно вновь спустился туда и прошёл тот короткий и в то же время очень долгий путь. Он взглянул в глаза человека напротив и понял, что тот не врёт. Была в глазах людей, однажды спустившихся туда, та тень, которую оставляла смерть, когда ты однажды взглянул ей в глазах.

И невольно он проникся уважением к этому человеку.

— Что ты хочешь знать? — тихо спросил он.

— Когда именно вы посетили корабль?

— Четыре года и девять месяцев назад, — нехотя ответил он. — Я нарушил закон своего народа и убил человека во время ссоры, за что должен был ответить.

— Вы видели ту комнату?

— Да.

— Вы были в ней? — подался вперёд Кондрат.

— Я заходил туда, да, — не стал отрицать Родуми. — Я не смог побороть интерес, несмотря на смерть, что наблюдала за мной.

— Там был стол с цепями. Что было на нём?

А вот здесь Родуми прищурился.

— Почему ты спрашиваешь? — подразумевая под этим, что сам Кондрат должен был знать, что там находилось.

— Когда я спустился туда чуть меньше недели назад, стол был пусть, а цепи обрезаны, — поведал Кондрат. — То, что там хранилось, кто-то забрал и унёс с собой. Я хочу знать, что именно было заковано там в цепи.

Родуми судорожно вздохнул, стирая со лба пот. Он видел это, он помнил, помнил то чувство, которое вызывал один-единственный взгляд на ту вещь. Ужас и… желание подойти поближе и рассмотреть, прикоснуться, чтобы узнать…

— Шкатулка.

— Шкатулка? — переспросил Кондрат. — Какая?

— Деревянная. Резная. Жуткая. Она выглядела как небольшой сундучок. С плоской крышкой из какого-то чёрно-кровавого дерева и такого же цвета ручками. На ней были изображены какие-то узоры… символы, магические символы. Она была полностью ими покрыта.

— Откуда вы знаете, что это магические символы? — спросил Рай.

— Какие ещё могут быть символы на сундучке, который хранит в себе зло?

— Цепи были прикованы к ручкам? — уточнил Кондрат.

— Нет, они были прикованы к самой шкатулке. Как-бы оплетали её со всех сторон, так, что её было невозможно вытащить из них. Но вряд ли кто-то бы в здравом уме попытался это сделать.

— Вы помните тела, которые там были? — продолжил Кондрат.

— Тела тех, кто был на корабле. Одна и та же форма. И братья. Что спустились и не смогли вернуться обратно.

— А имперцы? Они были одеты примерно, как мы. Толстая верхняя одежда, толстые штаны, кожаные сапоги.

Но Родуми покачал головой.

— Вы уверены?

— Да. Я бы сразу обратил на это внимание, — ответил он глухо. — Там точно не было ваших.

Значит шкатулка пропала где-то периоде последних четырёх лет и девяти месяцев. И тела тех людей, скорее всего, часть команды, которая спустилась на тот корабль. Ни документов, ни личных вещей у них не было, а значит они, скорее всего, знали, на что идут и не брали с собой ничего, что бы могло вывести на нанимателя.

Одним словом, наёмники.

В том лагере на берегу они тоже ничего особого не нашли. Да, была рамка с фотографией, картинкой, если быть точнее, но по ней искать человека в империи равносильно поиску песчинки другого цвета в огромной песочнице.

Что могло произойти?

Они вытащили оттуда шкатулку и направились обратно туда, откуда пришли. А потом могло произойти два варианта событий.

Первый — они донесли его, и сейчас кто-то пробует артефакт в деле, используя эти земли, как полигон для испытаний. С одной стороны, это облегчает задачу, так как немногие смогут с ним управиться, и можно выйти на этого человека, следуя по местам, где было замечено его воздействие. С другой, это значит, что какой-то человек вряд ли с хорошими намерениями завладел подобием оружия массового поражения.

Второй — они не дошли. Погибли, и артефакт затерялся в снегах. А теперь тундра на себе ощущает последствия губительного действия этого артефакта. Пропавшая деревня, заразившиеся олени, непонятные смерти. Он буквально отравляет собой округу. Но и здесь был вариант отыскать его: если олени заразились этой чумой, то должны были или контактировать с ним, или пройти рядом, попав под его губительное действие. А значит, отследив путь артефакта, можно было найти его самого.

Но для этого надо было выбраться из пещеры.

— Здесь есть выход? — огляделся Кондрат.

— У этой пещеры только один выход, — ответил Родуми. — Мы забрались сюда потому, что один вход будет оборонять легче.

— А кровь на входе?

Вместо ответа Родуми кивнул в угол пещеры, где лежала туша оленя.

— Надеюсь, это не одичавший олень?

— Нет, один из тех, на ком мы приехали. Решили на всякий случай запастись провиантом, если придётся здесь долго сидеть.

А вот сколько именно здесь предстояло им сидеть, большой вопрос. Олени сделали ещё одну попытку прорваться наружу, когда достаточно проели завалы из собственных туш, но их вновь встретили огнём и пулями. Минут десять длился бой, пока тварями вновь не был завален проход, после чего с той стороны послышалось противное чавканье тварей.

За это время хищные олени успели мутировать. На телах появилась изморозь, а в некоторых местах она уже начала постепенно превращаться в пока ещё маленькие, как песок кристаллики. При этом почти все зубы стали клыками, шерсть местами облезла, а рога стали заострёнными и больше походили на торчащие окровавленные кости. Копыта теперь были практически двумя острыми когтями, которыми они вполне могли разделать человека.

Жуткое зрелище, одним словом.

Так прошли сутки, за которые нападения повторились ещё раз пять. А потом ещё одни, когда те предприняли семь попыток, постепенно выедая баррикады и медленно сдвигая их глубже. С одной стороны, такими темпами они успеют перебить всех оленей, но с другой — сколько их ещё там? Сотни? Больше? А не прибавилось ли их числом за счёт того, что остальные олени начали мутировать?

Они бы могли очень долго здесь держать оборону. Воду можно было топить со льда, на стенках и потолке, который каждый день появлялся снова и снова, но пули не бесконечные. Был Феликс, который мог справиться теперь и в одиночку, однако выбираться всё равно надо было. И провиант всё равно рано или поздно закончится. А пробовать мясо заражённых оленей никто желанием не горел.

И на третий день, будто услышав их мысли, пришла подмога, откуда её не ждали. Снаружи послышались выстрелы. Первыми их услышал Родуми, как человек, который большую часть жизни занимался охотой и имел, наверное, самый лучший слух.

К тому момент уже и костёр нечем было разжигать, отчего температура упала и все жались друг к другу, засунув в середину детей и беременных, чтобы не замёрзнуть. Он внезапно поднял голову, устремив взгляд в сторону выхода.

— Стреляют, — тихо произнёс он.

— Что?

Все тут же оживились. Быстро зажглась масляная лампа, которую экономили как могли.

— Стреляют, говорю.

Все прислушались, и только через минуту каждый уловил очень глухие и далёкие хлопки.

Вопрос, друзья это или нет, не стоял, так как находиться здесь уже было нельзя. Не ровен час, когда они просто-напросто замёрзнут, вот обнявшись. Все, кто мог держать оружие, направились к выходу, где неизменно дежурил Феликс. Тот тоже был на ногах и уже зажёг масляную лампу.

— Кто-то снаружи стреляет.

— Да, мы слышали, — кивнул Рай. — Надо расчистить выход и помочь в случае чего.

— А если это не друзья? — зада он логичный вопрос.

— Это уже не играет никакой разницы.

Кое-как они стащили несколько туш сверху, и в пещеру ворвался свежий прохладный воздух вместе с дневным светом. Глаза даже немного резануло с непривычки. Первым в проход прополз Феликс, который был самым сильным и боеспособным и уже, получив от него разрешение пролезли остальные.

Вход в пещеру представлял какой-то кадр из фильмов ужасов.

Повсюду кровь, обглоданные скелеты оленей, разорванные шкуры и разбросанные внутренности. И всё это на когда-то белом, но теперь вытоптанном снегу. Место кровавого пиршества, адское логов чудовищ, один вид которого говорил, что стоит от него держаться подальше. Но сейчас мутировавших оленей ярдом не было. Они гнались за теми, кто пришёл им на помощь, и увидев спасителей, Кондрату показалось, что все облегчённо выдохнули.

Малхонты.

Целая кавалерия из всадников на оленях, они кружили вокруг этого чудовищного логова, устроив карусель. Твари бросались за ними, разделялись, и те ловко расстреливали их прямо из сёдел, сокращая поголовье чудовищ.

Вот тройка промчалась рядом с тварями, заставив сразу пятерых увязаться за собой, угоняя их в сторону. Там подключилось ещё трое и уже вшестером они просто перестреляли их, держась на почтительном расстоянии. Это выглядело по-своему завораживающе, слаженная и красивая охота тех, кто был для этого рождён.

Кондрат и остальные просто наблюдали за этим представлением со стороны и лишь пару раз пустили в ход оружие, когда несколько тварей всё же обратили на них своё внимание и бросились в их сторону.

Вскоре охота подошла к концу.

Кондрат окинул взглядом людей на оленях, но точно не мог подсчитать их количества: кто-то направлялся к ним, кто-то стоял по периметру, как бы окружая это место, а вон вдалеке были ещё всадники. Но точно куда больше тридцати.

Группу, которая направлялась к ним, возглавлял малхонт, которого Кондрат не узнавал. Взрослый, широкий, сильный с короткой бородой на таком же массивном олене, как и он сам. Они остановились в метрах десяти от их группы, и Родуми вышел вперёд.

Они переговаривались на своём языке, однако взгляд мужчины практически не спускался с Кондрата, рая и Феликса. Лишь раз, что-то спросив, он пробежался взглядом по остальным, и в ответ Родуми слишком глубоко, явно пытаясь скрыть свои чувства, подступающие к горлу. Тот ответил на это мягко, и речь явно шла про тех, кого потеряло племя Родуми.

— О чём они говорят? — тихо спросил Рай метиса.

— Он говорит, что видел, что случилось с его семьёй и скорбит по их потере вместе с ним. Говорит, что они упокоены со всеми почестями и миром, чтобы их путь по ту сторону был спокоен и безоблачен. Спрашивает, сколько осталось с нами людей.

Кондрат пробежался взглядом по остальным всадникам и к своему удивлению увидел там и Нутико, девушку из племени Такисуко. Та кивнула ему, и он ответил тем же. Тем временем Родуми закончил разговаривать с главой группы и обернулся к ним.

— Надо уходить. Они проводят нас до безопасного места.

— Всё настолько плохо? — спросил Феликс, бросая взгляд на всадников вокруг.

— Нет. Но есть вероятность, что станет гораздо хуже…