Меченый. Том 5. Линия разлома

Интерлюдия 1 Героин

1987 год; Афганистан-Куба-США

NEW MUSICAL EXPRESS: «Red Stars»: Советские «идеальные» захватчики чартов

Неожиданно, но факт: свежая песня «Perfect» от только что появившейся на западной сцене советской группы «Red Stars» ворвалась в верхние строчки британских и американских чартов, оставив позади многих фаворитов. Для музыкантов из СССР это поистине уникальное достижение — еще ни один советский коллектив не добивался такого стремительного успеха на Западе.

Кто же эти загадочные «Красные звезды»? Пятерка молодых людей приятной внешности — классический boys band, но с важным отличием: их вокальные данные куда выше среднего. И это не случайно — группа была собрана на советском телепроекте «Фабрика звезд» — проект этот, кстати заслуживает отдельного рассказа, достаточно сказать, что права на формат уже куплены каналом NBC, так что скоро подобное шоу будет запущен и по ту сторону океана, — где из десятков тысяч претендентов отбирали лучших.

Барайан Мей — если верить слухам — приложил руку к продюсированию проекта и, возможно, именно он поспособствовал тому, что песни «Red Stars» начали крутить на западных радиостанциях.

Удивительно и то, что, несмотря на молодость группы, формально ей всего полгода, в активе у «Red Stars» уже целый альбом из двадцати песен — на русском и английском языках. Причем как минимум три трека из этого релиза имеют все шансы стать хитами.

Отдельный вопрос: откуда в СССР столько талантливых поэтов, способных писать качественные тексты на английском? Видимо, за «Red Stars» стоит не только творческий потенциал, но и мощная государственная машина. Если Москва наконец осознала свою силу не только в военной, но и в культурной сфере, то Западу стоит готовиться: вскоре его может накрыть целая волна талантливых исполнителей с Востока.

А пока — встречайте новых кумиров. «Perfect» лишь начало.

Маленькое зернышко упало в пыльную землю Афганистана в начале осени. Почти полгода оно спало, успешно перезимовало и, проснувшись на излете февраля, наконец дало побеги. Очень долго молодое растение не видело людей, лишь впитывая в себя лучи жаркого южного солнца, наслаждаясь струями воды, специально отведенными на поля из многочисленных горных ручьев, и, конечно, играя лепестками с местным сухим ветром.

Прошли месяцы, семечко обернулось мощным растением, готовым в свою очередь дать жизнь новому поколению, однако ему была уготована иная судьба. В поле появились замотанные в свободные одежды люди и начали сноровисто орудовать острыми бритвами. Они надрезали ещё живую плоть коробочек, и из открывшихся ран выступило молоко — вязкое, пахнущее горечью и мёдом. На рассвете смуглые пальцы соскребали высохшие слёзы: крошки тьмы, семена снов. Жизненную силу растений укатали в крохотные комочки, спрятали в мешки из рябой джутовой ткани и отправили в путь.

— С этим участком закончил?

— Закончил. Завтра приедут за товаром, нужно все подготовить.

Собранный с цветов опий-сырец долго полз на спинах мулов, дребезжал по отсутствующим в этих местах дорогам в кузовах старых ржавых «Хайлюксов», пересек границу там, где табличек, указывающих на территориальную принадлежность, вовсе никогда не было. Он впитывал запах солярки, козьего сыра, дешёвых сигарет и немытого человеческого тела. На блокпостах звучали автоматные щелчки, порой крики и ругань на разных языках, но конвои шли дальше: дурманящее золото ночных дорог сильнее любого приказа.

— Думаю, небольшой подарок, — несколько зеленых бумажек перекочевали из одной ладони в другую, — достойному человеку может скрасить скучную службу, дорогой друг.

— Проезжай, пока никто не увидел, — у местных вояк с русскими был заключен негласный договор. Русские делали вид, что ищут героиновые фермы и охотятся на караваны, порой, правда, достигая цели и нанося производителям наркотиков некий урон, но на самом деле были озабочены нераспространением дурмана в северном направлении. Везешь его в сторону Пакистана — вези. Ну а о том, что местные вояки с удовольствием закрывали глаза на этот трафик, и вовсе говорить смысла нет.

Глиняные стены, жестяная крыша и гул генератора — вот следующая остановка того, что еще недавно было частью макового растения. Чёрные, грязные канистры, бурлящие бочки, едкий дух «секретной кухни», странные люди, снующие тут и там. Огонь, какая-то обжигающая химия изменили внутреннюю суть собранного сырья, превратив его в белый порошок, легкий как грезы перед рассветом. Его спрессовали в блестящие фольгированные кирпичи и обернули в несколько слоев липкой лентой: плотный кокон, в котором содержимое с гарантией смогло бы пережить дальнейшее путешествие.

— Сколько здесь? — Вопрос был задан на русском языке.

— Пять тонн, как и договаривались, шурави.

— Хорошо, — военный со знаками различия подполковника мотнул головой своим бойцам, — перегружайте.

— А деньги?

— Какие деньги? Ты что, думаешь, я тебе наличку буду здесь по горам возить? — В голосе подполковника послышалась нескрываемая насмешка. Местные всегда любили золото и валюту. Хотя бы потому, что всегда можно отщипнуть от общей массы кусочек и себе. — Оплата поступит на счет хозяину в течение двух дней. Как мы и договаривались.

Полностью побороть выращивание мака в Афганистане можно было только массовыми казнями; на такие радикальные меры советское правительство идти все же не собиралось. Отсюда и выросло «соглашение о сотрудничестве», где местным давали некую свободу, при этом жестоко наказывая за попытки отправить наркотики на север, а советские военные за недорого получали дурманящую отраву, которую потом можно было впарить капиталистам. Продать им ту самую веревку, на которой они сами и повесятся.

— Мы закончили, товарищ подполковник!

— Все сошлось?

— Триста тридцать пять ящиков по пятнадцать брикетов в каждом, — бодро отрапортовал боец. Грузовики по очереди завелись и, развернувшись на пятачке, потянулись в обратную сторону.

— Никто не пытался ничего наковырять? Дураков у меня в группе нет?

— Обижаете, тов. подполковник, — сидящий на водительском месте сержант только отрицательно мотнул головой.

— Я надеюсь… Вернёмся в расположение, все равно все пойдем сдавать анализы, как положено.

Последние полтора года история со сдачей анализов в армии стала на удивление регулярной. Сначала никто не мог понять, отчего это родное правительство так здоровьем бойцов озаботилось, а потом часть солдат начало куда-то пропадать. Логическая цепочка выстроилась очень быстро: пропадали именно те солдаты, которые любили развлечься наркотой. Куда именно их переводили, никто точно не знал, и оттого вся ситуация обретала еще более устрашающий флер.

Безлунная ночь, когда небо затянуто тучами, — идеальное время для темных дел. Партия дурмана была оперативно погружена в транспортный самолет, где солдатские сапоги гулко бухали каблуками по металлическому полу и пахло авиационным топливом и почем-то кожей. Очень долгий полет через полмира — если вдуматься — был практически мгновенным. По сравнению с путешествием на ослах он прошел совершенно скучно. Лишь вибрацию винтов и вдруг — влажное, сладковатое тепло тропического острова. Куба встретила героин запахом табака и морской соли.

— Корчагин! Рад тебя видеть! — На аэродроме под Гаваной афганский дурман встречал сам Рауль Кастро. Подполковника первый раз немного покоробило, что такими сомнительными делишками занимается родной брат самого Фиделя, но потом ему объяснили, что это было такое себе семейное разделение обязанностей. Младший брат отвечал за «силовой блок», ну и от дополнительного финансирования тоже никто отказываться не стал бы.

— Добрый вечер, команданте. Или утро, я с этим перелетом совсем потерялся во времени.

— Вечер-утро, какая разница. Все в порядке? Проблем не было?

— Все отлично!

— Ну тогда пойдем выпьем и обсудим кое-какие моменты, есть пара интересных мыслей для твоего начальства…

Большой, залитый ярким светом ангар около пальмового берега. Мелодичная испанская речь, резко контрастирующая с лающими интонациями афганцев. Рабочие в масках резали плёнку, дробили слежавшиеся кирпичи, наполняя воздух снегопадом микроскопических искр. Наркотик делили, перебирали, взвешивали на модных электронных весах, способных «видеть» даже доли грамма. Часть героиновых кирпичей растворилась в бутылках рома; часть — спряталась в бочках с рыбой; часть «разбежалось» по пакетам с кофе… И при этом все части оказались немного разбавлены — первый раз, но совсем не последний — кофеином и бог знает чем еще, добавляя веса продукту и повышая маржинальность всего дела.

Тревожное путешествие через волнующиеся волны Флоридского пролива — ревущие моторы быстроходной лодки и лязг тайного люка в днище, прикрытого наваленной сверху кучей рыбы. Удачная пробежка мимо внимательных — а может, и не столь внимательных, американские граждане любят деньги не меньше афганских — пограничников и десант на отдаленном, заваленном гниющими водорослями пляже. Именно густым йодистым запахом встретила героин земля свободы и демократии.

— Сколько здесь?

— Двести, как и договаривались. — а теперь вокруг того, что когда-то было маком, пошел разговор на английском. На «южном» акценте, правда, весьма далеком от норм оксфордского словаря. — Деньги привез?

— Десять миллионов. Считать будешь? — Послышался звук открываемой молнии на сумке.

— Поверю на слово. — Десять миллионов долларов — это приличный объем наличности, тем более что подобного рода дельцы предпочитали сотням двадцатки и полтинники. Десять тысяч долларов за килограмм на улице из-за известных рисков превращались в сто пятьдесят-двести тысяч. Ну, теоретически превращались; на практике часть конфисковывалась полицией, часть воровалась, часть проходила как «невозвратные займы». Впрочем, назвать это дело неприбыльным не рискнул бы, наверное, ни один скупердяй. — Если там не хватит, я просто следующую партию привезу не тебе, а Марсело. Он давно пытается наладить со мной контакт…

— К черту этого мексиканца! Давно стоило бы его пристрелить…

Дальше разделенный на еще более мелкие партии дурман поехал по различным адресам на побережье Мексиканского залива. Тут всегда жили веселые люди, знавшие толк в развлечениях и быстрой жизни. До последнего времени главным местным наркотиком был поставляемый из Колумбии кокаин, а вот теперь продукция далекого Афганистана потихоньку начала составлять ему конкуренцию.

Путь по затерянной в американской глубинке дороге неожиданно оказался прерван самым грубым образом. Машину мелкого «одноразового» курьера прошила очередь автоматической винтовки. Пара пуль попали в водителя, мгновенно отправив того на встречу с чертями в аду; еще пара кусочков свинца прошило насквозь сумки с товаром.

— Черт побери, придется перепаковывать. Марсело будет недоволен! — На смеси английского и хрен-пойми-какого выматерился бандит, заглянув внутрь съехавшей в кювет машины.

— Похер, все равно бодяжить его будут, никто точкам чистый товар продавать не станет, хватай сумки и поехали.

Так героин на американской земле еще раз поменял — обогревшись к тому же человеческой кровью — владельца. Сколько их таких уже было всего за полгода? Майами встретил партию долгожданного дурмана влажным светом неона и настойчивой музыкой кондиционеров. В безымянном гараже его снова взвешивали, снова смешивали — теперь с глюкозой, молочной пудрой и ещё одной горстью мечты.

Потом — «ювелирные» весы-стограммовки, порционные «капы» и упаковки со смешными мультичеловечками на наклейках: маркетинг у улицы свой.

— Почем ширево? — Молодой, но уже «опытный» гангстер с непременно подпущенными на середину задницы штанами, толстой «золотой» цепью на груди и заткнутым за пояс пистолетом. Он держал всего пару углов на выезде из «даунтауна», но апломба там хватало на небольшой наркокартель.

— Двадцать за грамм, если возьмешь сразу полсотни доз.

— Че так дорого? У пуэрториканцев кокс по десятке идет!

— Ну и вали к ним, придурок, черномазый, — торговаться с мелкими дилерами оптовики совершенно точно не собирались.

— Ладно-ладно, я возьму полсотни. Вот бабло…

Пакетик с дозой — его перед тем, как толкать на улице, разбодяжили еще раз, доведя концентрацию до совсем уж неприличных цифр — лежит в кармане худи 12-летнего подростка. Он ничем не рискует: даже если его возьмут полицейские, то не посадят; в худшем случае придется немного поплакать и попросить прощения. Дурман уже готов стать теплом под кожей, взрывом серотонина, блуждающими искрами за закрытыми веками. Город шумит — полицейские сирены, лай собак, хлопки вечеринок на Саут-Бич. Кто станет последним владельцем? Ты? А может, ты? Или вот тот парень на тачке, притормаживающий на перекрестке, хотя горит разрешающий сигнал светофора?

Обмен происходит без слов, каждый знает свою роль досконально. Вот мелькнула пара зеленых бумажек, в обратную сторону отправился пакетик с белым порошком. Короткая поездка по городу, и вот уже дрожащая рука держит ложку с порцией героина над огнем. Укол, игра, и дурман поступает в кровь несчастного наркомана, заканчивая таким образом свой земной путь. Кто-то получил на этом пути деньги, кто-то пулю, а кто-то — короткий миг удовольствия, которым опять же придется в будущем расплачиваться здоровьем.

— Что у нас тут? — Полицейские сирены, яркие синие и красные огни, мелькающие в темноте; постояльцы дешевого мотеля старательно делают вид, что все происходящее им совсем не интересно.

— Передоз, кажись. — Шериф дождался, пока тело увезут врачи, после чего сноровисто обшманал висящий на спинке стула пиджак. — Дейв О’Лири. Ирландец, что ли… Судя по пропуску, какой-то мелкий клерк. Захотелось парню новых ощущений…

Помощник шерифа обошел стол и аккуратно двумя пальцами взял со стола пустой и явно использованный шприц.

— Сдох и сдох, нам меньше работы. Не он первый, не он последний… Главное, что статистку по преступлениям он нам испортить не успел.

В кармане представителя власти ожила рация и безапелляционно потребовала присутствия законника в ином месте, где, видимо, также творился какой-то беспорядок; шериф кивнул своему помощнику и поспешно удалился. Переживать из-за смерти очередного наркоши он точно не будет.

Так пуля, выращенная в далеких долинах самого центра Евразии, преодолев сухопутным, воздушным, водным транспортом полмира, поразила в самое сердце лишившегося простых человеческих радостей мужчину. Ежегодные потери Америки в войне с наркотиками составляли около 8 тысяч человек, и это только случайные передозировки. А если считать намеренные самоубийства? А если считать преступления с наркотиками связанные? Речь пойдет уже о десятках тысяч человек. Еще один Вьетнам, даже больше.

А будет только хуже.