Меченый. Том 5. Линия разлома

Глава 15 Ивашутин

15 февраля 1988 года; Москва, СССР

THE WASHINGTON POST: Прекратите играть в «морской бой» будущим Америки

Друзья и сограждане,

Америка устала от бесконечных «игр в войнушку». За последние годы нынешняя администрация слишком часто путала мускулы с мудростью. В 1986-м нас втянули в тяжёлую войну на Ближнем Востоке против Ирака — войну, которая унесла жизни более десяти тысяч наших солдат и обошлась стране почти в полтриллиона долларов с учётом скачка цен на нефть, доходивших до 60 долларов за баррель. Полтриллиона — это не абстракция. Это школы и мосты, которые мы не построили. Это фермеры и рабочие семьи, которым сказали «потерпите», пока в Вашингтоне играли в «танчики и кораблики».

Пока республика плачет от закрытий сотен ссудно-сберегательных касс, пока домохозяйства тонут в долгах, нам предлагают ещё больше сабельного звона и рискованных манёвров у советских берегов — без малейшей экономической выгоды для нации. Это тупик. Исторически рекордно низкий рейтинг президента нельзя поднять авантюрами: народ видит счёт в супермаркете, платежи по ипотеке и пустующие рабочие места, а не пресс-релизы о «решительности».

Я — Майкл Дукакис. Если вы доверите мне Белый дом, я разверну внешнюю политику на 180 градусов: от демонстраций силы — к дипломатии; от эскалации — к разрядке; от взаимного недоверия — к верифицируемому разоружению с Советским Союзом. Мы вернёмся к нормальности — к трезвому расчёту, когда безопасность измеряется не числом заголовков, а тем, насколько крепче живёт американская семья.

Мой план прост: восстановить экономический фундамент — через инвестиции в инфраструктуру, образование и технологии, снизить зависимость от нефти, навести порядок в финансовом надзоре, защитить сбережения граждан. Каждый доллар, который сегодня уходит в пламя очередной «малой победоносной», должен работать на наши города и маленький бизнес, на фермы и мастерские, на достойную работу и здравоохранение.

Разрядка — это не слабость. Это сила, умноженная на разум. Мы не полезем «в пещеру к тигру» дергать его за усы ради чьей-то политической карьеры. Мы будем отстаивать интересы Америки там, где это действительно нужно, и теми средствами, которые делают нас богаче и сильнее, а не беднее и злее.

Пора заканчивать с дорогими ошибками. Пора вернуть стране здравый смысл — и будущее.

Майк Дукакис

— Судя по всему, такая резкая реакция Советского Союза вызвала в Вашингтоне определенную оторопь. В конгрессе демократы устроили настоящую истерику по поводу «пленения» своего эсминца. Он, кстати, на перегоне в Турцию два раза рвал буксировочные канаты и чуть не затонул. Повреждения там такие, что видимо «Кэрон» в итоге спишут, восстанавливать будет просто дороже.

— Эта провокация была согласована самим Бушем? Или кто-то таким образом подставил президента?

— Доподлинно этого установить не удалось, да и вряд ли получится в будущем, источников в Овальном кабинете у нас нет, — Ивашутин бросил быстрый взгляд на меня, как бы добавляя «пока нет». О разработке Дукакиса знало во всем мире четыре человека. Я, Ивашутин, местный резидент и контактер, который обеспечивал связь. В ближайшее время количество осведомленных людей, видимо, увеличится еще на одного человека…

Петр Иванович уже давно просился на покой. Шутка ли — почти восемьдесят лет уже, тут каким бы железным ты ни был, груз прожитых лет будет давить немилосердно. Ну, я попросил Ивашутина порекомендовать «преемника», помнится, в реале там до конца существования СССР, да и после развала, во внешней разведке такая чехарда кадровая была… Ивашутин порекомендовал на свое место генерала Павлова, последние 10 лет числившегося первым заместителем. Я ничего против не имел — кроме, пожалуй, возраста, Павлову было уже тоже под семьдесят, на серьезное «омоложение» подобная рокировка тянула с большим скрипом — к подобной преемственности относился всегда сугубо положительно, так что прямо сейчас со мной в кабинете сидело сразу двое мужчин, с которыми мы разбирали подробности случившегося у крымского побережья морского сражения.

(Павлов А. Г.)

— Нам ждать каких-то ответных ударов?

Моряки в этой стычке показали себя не с самой лучшей стороны, учитывая место, где произошел «инцидент» и соотношение сил в данном конкретном участке мирового океана. С другой стороны, будем честны, у янки в морских делах просто больше опыта, при прочих равных каждый их корабль будет сильнее нашего за счет лучшей подготовки экипажей, наличия опыта морских боев — хоть каких-то, даже с тем же Ираком и Ираном, у СССР и того фактически не было, если не считать обстрел берега пакистанского берега во время «пятнадцатидневной войны» — и более глубоких традиций. Нет, конечно, можно сказать, что русский флот воевал на Балтике тогда, когда американского государства и в помине не было, но… Все это не считово, а прямо сейчас штатовцы были на море самыми сильными, глупо это не признавать.

Тем не менее морякам я благодарность высказал, наградные листы подписал, премии там особое лечение, кому надо. Тут же дело в психологии. В драке можно или победить или проиграть, главное показать всем, что ты готов отвечать ударом на удар, тогда к тебе не полезут следующий раз. Все эти «вытеснения» — это такая туфта, сегодня вытеснили, завтра янки еще раз приплывут и на слабо попробуют. А вот теперь, когда им стало ясно, что шутки шутить никто не будет, подобные «мирные прохождения» — я в этом уверен на 100% — прекратятся как класс. И это — наша главная победа. А СКР-6 я уже распорядился поднять, привести в порядок и поставить в Севастополе как памятник, подвиг наших моряков забыт не будет, это точно!

— Замечена переброска дополнительных сил в Турцию, но о том, что ответ будет носить именно военный характер, ничего не говорит, — покачал головой нынешний начальник разведки. Сидящий рядом Павлов добавил:

— По нашей информации, Буш планирует усилить давление на европейских союзников для усложнения сотрудничества с СССР в экономической сфере.

— Ну, предположим, что американцы не в восторге от наших СЭЗ, можно было догадаться и без разведки… — Видимо, в моем голосе прорезались какие-то нотки недовольства, что заставило генералов быстро переглянуться. С другой стороны, глупо их в чем-то винить, получать информацию из Белого дома мы можем только косвенно, а для оценки последствий все же прошло слишком мало времени. — Я от вас, товарищи, хочу услышать ответ на вопрос, где противником будет нанесен следующий удар. Чтобы знать, к чему готовиться.

— Аналитики говорят, что самый вероятный вариант — давление через Польшу. Это если наши внутренние дела рассматривать. Если говорить про более глобальный масштаб, то боюсь, угадать тут практически невозможно. Эфиопия, ЮАР, Пакистан, Корея, Югославия. Отношения с Китаем. Ближний Восток. Возможных точек приложения сил слишком много.

— Польша…

Польша… В начале 1980-х госдолг ПНР в свободно-конвертируемой валюте составил катастрофические 25 миллиардов, что давало Варшаве необходимость выкладывать «на бочку» 2–3 миллиарда долларов ежегодно. Фактически на погашение долгов уходил весь валютный доход ПНР от экспорта за пределы СЭВ, и, учитывая тенденции, в таком режиме жить Польше предстояло лет 15–20, что, конечно, не могло вдохновлять местные власти.

Благо, в этой истории СССР имел возможность помочь — проблем с валютой у нас не было — и часть этих денег выплачивал из своего кармана. Не бесплатно, конечно, так строящаяся АЭС в Польше была фактически продана Советскому Союзу без всяких условий. Плюс мы забрали у поляков гданьскую верфь, заплатив за все вместе пакет в 3 миллиарда долларов. 3 ярда при общем долге в 25 — это далеко не панацея, однако достаточно серьезный глоток свежего воздуха, уменьшающий ежегодные выплаты примерно на 250 миллионов баксов. Для кризисной со всех сторон Польши это было серьезно.

Конечно, приобретения наши больше были похожи — они ими и были фактически — на благотворительность. АЭС «Жарновец» на момент начала 1988 года была готова процентов на 70%, физический пуск первого реактора предполагалось осуществить в конце 1989 года, а второго — на год позже. 3 и 4 реакторы пока были фактически только в проекте, но мы, получается, заплатили за них Варшаве вперед, поэтому строить так или иначе придется.

Гданьская же верфь вообще была сомнительным активом с крайне устаревшей материальной частью и примерно 300 миллионами долларов долга перед западными поставщиками на балансе. Это если отбросить в сторону тот аспект, что профсоюз «Солидарность» — изрядно потерявший в своей политической привлекательности после обнародования подлинной истории Леха Валенсы — появился именно здесь, на «верфи имени Ленина».

С другой стороны, переход предприятия под советское управление явно пошел ему на пользу. Как минимум потому, что зарплату тут начали платить в советских рублях, валюте куда более стабильной, нежели польский злотый, и по советским же тарифам. Верфь мгновенно стала наиболее привлекательным работодателем города, очевидным образом сбив протестный настрой местных работяг. Ну, как бы не сильно удобно устраивать забастовки на самом «выгодном» предприятии, где в случае чего «за забором» стоит реальная очередь из желающих устроиться на твое место.

Ну и конечно уже три года работала система погашения внешних долгов через продажу нефтепродуктов полученных их советского сырья. Напомню, что по договоренности — ну как договоренности, это был фактически ультиматум, иначе мы грозились просто перекрыть трубу и посмотреть что станет с экономиками стран СЭВ — с союзниками прибыль от продажи нефтепродуктов в момент взлета мировых цен на черное золото делилась на три части. Часть страны забирали себе, часть уходила на покрытие внешних долгов стран-участниц и часть уходила на совместные инфраструктурные проекты. И опять же условная Польша не получала деньги бесплатно а обменивала валюты для выплат внешнего долга на долг в переводных рублях. Это тоже было тяжелым бременем для экономики, но все же не настолько как долг в долларах.

Эта программа дала Варшаве за три года еще примерно 3,4 миллиарда долларов и общий польский дог перед западными кредиторами опустился ниже 19 миллиардов. Все еще много, но тенденции радовали.

— Вероятнее всего. Там раскачать ситуацию будет проще всего.

— Ладно, об этом мы будем разговаривать с товарищами из КГБ, — я махнул рукой и перевел разговор в другую плоскость. — А если поставить обратный вопрос? Если мы поставим целью найти в рядах НАТО слабое звено, на котором можно будет сосредоточить усилия?

— Какого рода усилия? — поинтересовался генерал Павлов. Он к образу моего мышления еще был явно непривычен, потому что, например, Ивашутин подобного вопроса задавать не стал. Если сказано — усилия, значит — любого рода.

— Цель?

— В идеале — оторвать страну от НАТО, установить коммунистическое правительство. Минимум — показать вообще возможность «красного разворота», — я подумал секунду и добавил для ясности: — Без прямого использования армии и скатывания в Третью Мировую, конечно.

Секунд тридцать в кабинете висела тишина, ГРУшники думали над поставленной мысленной задачкой, я их не торопил, у меня, конечно же, свой вариант ответа уже был.

— Греция? — первым, как самый «младший», выдал ответ Павлов.

— Греция, — согласно кивнул Ивашутин.

— И я думаю, что Греция.

В Греции в эти годы экономическая и политическая ситуация была сложная. Даже в нашей истории при низких ценах на нефть инфляция там доходила до 30% годовых в моменте, здесь 1987 год Афины закрыли, пробив «мастерский уровень» в 40%. При этом рост ВВП показал отрицательные — пусть и не критически — значения. Все это совмещалось с жесточайшими бюджетными ограничениями, масштабной приватизацией госсобственности и резким падением уровня жизни граждан. Снижение курса драхмы к другим валютам дало определенный толчок греческому экспорту, но вот общий европейский тренд на снижение покупательской способности фактически направил этот удар «в пустоту». Безработица стабильно держалась на уровне 10%, госдолг вырос за три года с 47 до 62% ВВП и с 22 до 50 миллиардов долларов в абсолютных числах. Можно сказать, что на фоне греков поляки еще отлично держались.

А самое главное — не видно было никакого просвета. На фоне этого осенью прошлого года правительство — подгоняемое массовыми протестами в Афинах и ряде других городов страны — там было вынуждено уйти в отставку и допустить перевыборы. Выборы прошли со скандалами, стороны вылили друг на друга, как водится, тонну грязи, социалистов, которые были в моменте при власти, обвиняли в подтасовках и нарушениях, однако даже в такой ситуации первое место по количеству мандатов в парламенте получила условно «правая» НД. И в отличие от иной истории, где Новой Демократии в 1989 году голосов для формирования большинства не хватило, там социалисты блокировались с коммунистами, тут ПАСОК потеряла больше рейтинга, и правые все же смогли взять власть.

С точки зрения СССР это было не очень хорошо — все же социалисты к Москве относились подчеркнуто тепло в отличие от евро-атлантистов правых — но, с другой стороны, учитывая экономические тенденции и непопулярные решения, которые нужно будет принимать для дальнейшей стабилизации экономики, есть вероятность, что НД свой рейтинг растеряет очень быстро.

Вообще, если посмотреть на экономику европейских стран в 1980-е, то кажется, что все эти будущие «хозяева жизни» не вылезали из кризисов. Кого ни возьми — везде инфляция, рост долгов, безработица, падение уровня жизни. Кажется, нужно еще немного поднажать, и начнет этот карточный домик всеобщего благополучия складываться под собственным весом. Если бы СССР не развалился…

— Как идет строительство ретрансляторов в Югославии?

— Почти закончили. Можем уже запускать всю систему, — кивнул Ивашутин. — Благодаря доступу к югославской территории мы сможем накрывать сигналом всю северную треть Греции. Если получится договориться с албанскими товарищами, то и центр страны накроем уверенно.

— Афины?

— Нет, это практически невозможно. Даже если очень высокую мачту строить. Горный рельеф мешает, да и просто сама физика распространения волн. Как мне объясняли техники, 200–250 километров — это теоретический максимум, который на практике недостижим. На 180–200 километров можно рассчитывать, но не более того.

Запускать телетрансляцию через спутник для греков смысла не имелось — там банально домашних тарелок в эти времена практически не было, слишком бедное население для такого хай-тека. А вот вышки на границе телевизионные поставить и пустить отдельный греческий канал на юг — это да.

— Жаль, но ладно, против физики не попрешь, — я кивнул и, повернувшись к Павлову, резюмировал: — В общем — Греция на вас. Считайте, что получили зеленый свет на любые действия, которые не приведут к Третьей Мировой. Ясно?

— Так точно, товарищ Генеральный секретарь, сделаем. — Кивнул будущий глава ГРУ.

— А как вообще в Югославии работается? Не сильно местные суют палки в колеса?

Одним из условий — фактически основным — кредита для Белграда стал доступ в страну советских спецслужб. Не полностью свободный, конечно, и не столько для работы собственно внутри страны, сколько для работы на внешние направления.

— Там мешает не столько центральная власть, сколько полный разброд на местах, товарищ Горбачев, — покачал головой Ивашутин. О том, что в балканской стране назревают очень нехорошие тенденции, разведка докладывала регулярно, однако что-то серьезное предпринять заранее мы, к сожалению, просто не могли. Приходилось готовиться реагировать на события постфактум, и даже то, что с Милошевичем удалось наладить кое-какой контакт, тут нисколько не успокаивало. Серб сам от власти не откажется, а скинуть его, как Чаушеску, у нас в Югославии рабочих механизмов просто не имелось.

Обсудили еще варианты влияния на «южный фланг» противника, Греция тут была хороша как минимум тем, что географически из «союзников» граничила только с Турцией, а с Анкарой у Афин традиционно отношения были отвратительными. Плюс Греция зависела от железнодорожного сообщения с остальной Европой через Югославию, и на возможности его перекрытия тоже можно было играть…

— Я надеюсь, ты, Петр Иванович, совсем на покой не уйдешь? Будешь аналитиком подрабатывать на полставки? Хочешь в штате, хочешь вне штата, — отпустив Павлова, я решил перекинуться с главой армейской разведки еще парой слов наедине.

— Куда я денусь, — немного по-старчески прокряхтел Ивашутин, но мне было видно, что старику такое отношение по душе. Он был из тех людей, которые без дела не могут, просто чахнут, и то, что всю машину ГРУ на своих плечах генерал тащить уже не мог, совсем не означало, что его нужно выкидывать на свалку. «Старый, но не бесполезный».