Меченый. Том 5. Линия разлома

Интерлюдия 4 Меркель

Ноябрь 1987 года; Берлин, ГДР

T HE TIMES : Нет мира под оливами

На Ближнем Востоке вновь сгущаются тучи. Уже больше года — с осени 1986-го — палестинские территории, заселённые арабами, живут в состоянии перманентного противостояния с израильскими военными. Сначала это выглядело как «холодный» конфликт: демонстрации, выкрики, камни и бутылки, летевшие в солдат ЦАХАЛа. Но Израиль не мог позволить себе бездействовать: армия отвечала силой, и к весне число погибших среди арабов перевалило за две сотни.

Однако в последние месяцы ситуация резко ухудшилась. С конца весны 1987 года противостояние превратилось в настоящую войну низкой интенсивности. Арабы начали всё чаще использовать огнестрельное оружие, прибегать к самодельным минам и взрывчатке. Война пришла в города Израиля — террористические бомбы взрываются на улицах, гибнут мирные граждане. С западного берега, каким-то образом, стали запускать ракеты из советского комплекса «Град» — кустарно установленные, но всё же смертельно опасные.

Истоки новой волны насилия уходят в соседний Ирак. После окончания американо-иракской войны, свергнувшей диктатуру Саддама Хусейна, тысячи бывших военных, неспособных вписаться в мирный уклад, эмигрировали на палестинские территории. Вместе с ними туда хлынуло оружие — советское, когда-то поставленное Багдаду и теперь ставшее инструментом террора. Так Москва, прямо или косвенно, снова оказалась в числе тех, кто подливает масла в огонь ближневосточного конфликта.

Эскалация отражается и на политике. Лидер Организации освобождения Палестины Ясир Арафат, ещё недавно говоривший о переговорах, сменил риторику: сегодня он утверждает, что «мир с Тель-Авивом невозможен». 15 июня 1987 года в Тунисе была провозглашена «независимая Палестина», сопровождаемая категорическим отказом признать существование Израиля.

Такой шаг лишь углубляет пропасть. Пока Израиль, защищая своих граждан, несёт новые потери — двадцать военных убиты за последние два месяца, — палестинская сторона под руководством боевиков и с подпиткой советских арсеналов выбирает путь разрушения. Нет мира под оливами, и, похоже, ближайшее будущее региона обещает лишь новые вспышки насилия.

Ангела Меркель стояла у окна своего нового кабинета и смотрела на редких суетящихся внизу людей. Берлин в в конце осени накрыло холодом, те, кто не успел сходить в отпуск летом, массово рванули в ставшую теперь неожиданно доступной Болгарию за последним солнцем. Серая и слякотная столица ГДР при мимолетном взгляде из окна казалась совсем вымершей. Если в прошлом году открывшиеся границы были восприняты населением насторожено, воспользоваться предоставленной возможностью и отправиться в самостоятельное заграничное путешествие решились только самые непоседливые, то теперь это дело стало настолько массовым, что вызвало даже некое недоумение партийных функционеров. Функционеров, к которым она неожиданно стала принадлежать с этого года.

Поездки в Москву на учебу не остались без последствий. Еще в весной прошлого 1986 года женщина после долгих раздумий решила все же вступить в СЕПГ, потом было несколько мелких поручений, еще две месячные поездки в СССР — летом 1986 года и сразу после Нового года — и вот все это вылилось в назначение на должность заведующей отдела по научно-техническому развитию столичного округа. Должность не слишком высокая и скорее техническая чем номенклатурная, но в качестве трамплина к чему-то большему…

Откуда в ней прорезалось вот это честолюбие Ангела даже сама не знала, никогда не считала себя лидером, и вообще не имела особых властных амбиций, а поди ж ты. То ли в Союзе ее так накрутили, то ли действительно она способна была видеть необходимые изменения, которые при всей своей очевидности почему-то никто не торопился воплощать в жизнь…

— Однако нужно и делом заняться, — буркнула себе под нос Меркель и оторвавшись от окна вернулась за стол. Мысли о великом конечно это очень хорошо и приятно, но для начала нужно зарекомендовать себя на нынешней должности.

На столе, отполированном до зеркального блеска, ждали три папки. Красная — «Техноэкспорт-87»: планы модернизации линий по выпуску микросхем, распределённые между VEB Kombinat Mikroelektronik и дрезденским «Robotron». Серая — списки выдвиженцев, вернувшихся из «Института повышения квалификации» в Крыму: молодые инженеры и экономисты, которых Кремль явно рассчитывал встроить в органы ГДР. Тёмно-синяя — протокол заседания ЦК от 28 сентября, где говорилось о концентрации валютных ресурсов на «перспективных вычислительных технологиях».

В Берлине совершенно четко считали увлеченность нового — ну как нового, после всех событий его уже можно считать старым — советского генсека компьютерами и решили тоже запрыгнуть в вагон уходящего поезда. Самостоятельно потянуть масштабную программу выпуска чипов и микроэлектроники ГДР очевидно не смог бы, но вот если подключить кооперацию с другими странами по СЭВ, то задача эта начинала выглядеть куда более выполнимой.

Ангела откинулась в кресле. Спинка скрипнула, словно подтверждая: кресло принадлежит теперь именно ей. Что дальше? Взяла со стола блокнот и принялась быстро записывать пришедшие в голову еще не до конца оформившиеся соображения.

Дверь бесшумно приоткрылась, и в проёме возник молодой человек в стандартном сером костюме без «знаков различия». Высокий лоб, русые волосы зачёсаны назад, глаза — почти бесцветные, цепкие. Он кивнул в знак приветствия и произнёс по-немецки:

— Фрау Меркель? Позвольте представиться. Владимир Путин. Сотрудник комитета по техническим связям внутри СЭВ. Направлен в Берлин для координации кадровых вопросов.

«Кадровых» кольнуло иглой, под «кадровыми» вопросами могло скрываться буквально все что угодно. Женщина кивнула, указала на стул; гость сел, но так, чтобы спина не касалась спинки.

— Мне поручено установить горизонтальный канал взаимодействия, — продолжил он. — Есть мнение, что старая гвардия в СЕПГ не горит желанием продвигать выпускников Крымской школы. Если столкнётесь с задержками или странными указаниями или каким-то откровенным саботажем своей работы — обращайтесь. Канал должен быть прямым.

Последние слова он произнёс по-русски: «прямая связь», словно тянул невидимую линию между Берлином и Москвой.

— Я — всего лишь заведующая отделом, — ответила Ангела. — Почему именно я?

Путин едва заметно усмехнулся:

— Ваше положение идеально: достаточно высоко, чтобы влиять на стратегию, и достаточно низко, чтобы не привлекать прожектеров и прочих сомнительных личностей. Кроме того, ваш доклад о кристаллических структурах высоко оценили в Москве.

— Что конкретно предлагаете?

— Только не нужно считать это вербовкой! — Русский, у которого погоны «просвечивали» прямо сквозь пиджак, поднял ладони в защитном жесте. — Я не предлагаю вам шпионить или работать на КГБ. И уж теме более не предлагаю вам как-то вредить своей стране. Я всего лишь предлагаю дружбу и помощь, если такая понадобится, только и всего. Когда я говорю «канал связи» — это не хитрые закладки под камнем со шпионским оборудованием, а всего лишь пара телефонов, не более того.

Русский достал из кармана визитку и двумя пальцами толкнул ее по лакированному столу в сторону Меркель. Та не торопилась брать бумажный прямоугольник в руки как будто он был намазан ядом, только скосила глаза и пробежалась по весьма лаконичному тексту. «Владимир Путин» и два телефона. Ни должности, ни указания места работы. Ну да, умному, как говорится, достаточно.

— Что-то еще?

— Да, вообще-то есть еще один момент, — русский достал из кармана конверт и протянул его немке. — Это вам. приглашение на встречу с товарищем Хагером, которая состоится на следующей неделе.

— Товарищ Хагер… — Ангела покрутила в руках конверт, как будто-то не уверенная в том, что действительно хочет погружаться в эти уже действительно сугубо политические игры, потом вздохнула и одним резким движением достала «пригласительный». Время, место, кому выдан… Ничего в этом клочке бумаги не было такого страшно, но почему-то жег он руки и вызывал подспудное желание отбросить от себя подальше. — Почему Хагер? Он занимается идеологией, а я тружусь… Буду трудиться вернее по технической линии?

— Я в данном случае лишь курьер, — улыбнулся русский, вот только глаза его оставались всё такими же холодными. — Возможно товарищ Хагер хотел бы услышать ваше видение научно-технической линии. Не лозунги — архитектуру. Кого связать с кем, где взять валюту, как обосновать это технически.

— Техники будут объяснять идеологию идеологам? — Меркель не удержалась от иронии.

— Идеология придаёт технике смысл, — не отреагировав на подначку ответил Путин. — И даёт вам «крышу» там, где в ином случае вас просто съедят.

Он встал и уже у двери добавил:

— В приглашении указан вход через служебный подъезд. Лучше прийти без сопровождающих. И ещё: если начнут давить, звоните по второму номеру. Первый — для обычных вещей. Второй — когда нужно быстро.

Дверь закрылась. Ангела еще раз «взвесила» конверт в руке, обычная бумага в данном случае имела совсем не бумажный вес. «Идеология придаёт технике смысл» — формула, которой можно прикрыть любой бюджет. Но, возможно, только так и можно сдвинуть эту бетонную стену.

Она спрятала приглашение в папку «Серая» и открыла красную — «Техноэкспорт-87». Маркеры, стрелки, фамилии. «Robotron — носитель, КМЕ — кристаллы, Франкфурт-на-Одере — полупроводники, валюта — через СЭВ». На полях вывела: «Оптоволоконная ветка на Берлин — до конца года. Витрина». Её будут спрашивать не о смыслах и не о идеологии, а о штуках в квартал, стоит хорошенько подготовиться.

Два дня до назначенной встречи Меркель буквально не могла найти себе места. Что все это означает? Москва собирается делать ставку на Хагера и менять Хонекера? После того как в Румынии буквально одним днем сняли Чаушеску со всех постов, а вместе с ним и всю «семью», отдельные «товарищи» из стран СЭВ резко почувствовали себя неуютно, понимая, что в любой момент могут стать следующим. Какая в таком случае ее личная роль? Сложно…

Ко дворцу Республики Ангела приехала за два часа до назначенного времени. Немного походила по прилегающим улицам Восточного Берлина, но успокоиться не удалось. Центр столицы ГДР был все же специфическим местом, «стена» тут делала изгиб как бы охватывая правительственные здания полукольцом, Ангела всегда чувствовала в этом какую-то угрозу. А тут еще русские вновь подняли вопрос статуса Западного Берлина и заявили целью на отдаленную перспективу присоединение анклава к ГДР. Учитывая взрывающиеся на периферии ядерные бомбы от таких заявлений веяло морозом ядерной зимы.

Курт Хагер встретил её без задержек. По лицу старого партийца было совершенно невозможно разобрать, что именно он хочет услышать от молодой коллеги.

— Фрау Меркель, — произнёс он после полагающихся приветствий, — вы сторонник технического ускорения. Прекрасно. Но что именно вы хотите ускорять?

— Простите? — Женщина не поняла вопрос и немного удивленно посмотрела на главного идеолога партии.

— Что вы хотите ускорять? — Хагер вопросительно приподнял бровь, как будто для него этот вопрос был очевидным. — Какие направления вы считаете приоритетными? Судя по тому, что вы уже три раза ездили в Москву, там считают вам перспективным кадром, я хочу понять, почему. Продемонстрируйте мне ход своих рассуждений на тему.

Меркель на секунду бросило в дрожь. Стало понятно, что ее пригласили фактически на «собеседование» в «команду». Это так только кажется, что если в стране только одна партия, то ее политическая элита монолитна. На практике все иначе, всегда есть группы, фракции, завязанные на конкретные личности и общие интересы. Есть ли у нее выбор — судя по всему само обучение ее в Крымской партийной школе автоматически «распределило» ее в команду Хагера. Что само по себе говорит уже о многом.

— Химия, — ответила Ангела.

— Химия?

— Да. — Женщина кивнула незаметно вытерев об юбку вспотевшие в секунду ладони и продолжила свою мысль. — В Москве взяли курс на цифровизацию, это означает миллионы, а скорее десятки и сотни миллионов чипов. Мы обязаны запрыгнуть в этот поезд, пока он не ушел.

— Но не производство чипов, а именно химия, — Хагер аккуратно помог сидейший напротив женщине направить мысль в нужную сторону.

— Да, нам нужна не витрина, а связка. «Robotron» не потянет один. Нужны контракты с «комбинатом микроэлектроники», кооперация по СЭВ: Чехословакия — станки, Венгрия — оптика. Румыния… — Меркель запнулась на секунду, не сумев придумать с ходу, чем можно нагрузить мамалыжников и просто пожала плечами, — а ГДР — химия, немцы всегда были в этой сфере сильны. Развернуть производство соответствующих кислот для травления, взять на себя…

— Без подробностей, — махнул рукой член Политбюро СЕПГ.

— Назовем это интеграцией экономик. Москва явно по примеру ЕАС решила что пора заканчивать держать нас подальше от своих технологий, необходимо этим пользоваться. Стать незаменимыми. Чтобы в будущем иметь обратный рычаг на «старшего брата». Они могут перекрыть нам нефть и газ, а мы им — химию и тогда сотни связанных между собой производственных цепочек тут же встанут. — Ангела увидела в глазах смотрящего на нее партийца одобрение и продолжила мысль. — Сейчас мы переходим на новый технический уровень, скоро будет не так важно, сколько выплавляется металла и добывается угля, скоро мощь экономики будет исчисляться количеством задействованных в ней вычислительных машин. Это наш шанс, его нельзя упускать!

— Хорошо, мне нравится ход ваших мыслей. И вы понимаете, что без правильных слов хорошие дела погибают. Ваша задача — сделать так, чтобы люди увидели перспективу. Не зависимость, а кооперация. Вы сможете объяснить это? На партсобраниях, на телевидении?

— Смогу. Но слова нужно подкреплять делом. Средства, люди… — Ангела подняла взгляд на собеседника и добавила, выходя на зыбкую почву, — политическая воля.

— Принятие решений ускорим. Средства — изыщем. Людей — подберём. И ещё: у нас нет привычки менять обои только потому, что сосед покрасил стены в другой цвет. Тем не менее, если для вашего завода нужна новая краска — красить будем. Вы меня понимаете?

Меркель кивнула, к концу «аудиенции» она уже начала схватывать весьма специфическую манеру собеседника доносить свои мысль.

Уже на прощание Хагер попросил прислать «более подробную докладную записку» на его имя, после чего проводил женщину к выходу. В узком коридоре она заметила знакомую фигуру.

— Как прошло? — тихо спросил Путин.

— Он хочет порядок и прогресс одновременно, — так же тихо ответила она. — И чтобы это еще и выглядело красиво.

— Такова работа политика, — русский усмехнулся и пожал плечами, мол ничего не поделаешь. — Если будут проблемы — вы знаете, что делать.

Проблемы возникли куда раньше чем Ангела могла бы себе даже представить.

Очередное утро на работе, разбор входящих сообщений… Записка из министерства: «в связи с уточнением планов — приостановить закупки кислоты с трудно произносимым названием до начала второго квартала 1988 года». Формально не придерешься — борьба за фонды свойственна любому социалистическому государству. И не только социалистическому. А по факту ей начинают вставлять палки в колеса на самом взлете.

Ангела уставилась в окно. Подождала десять минут. Потом взяла визитку и набрала первый номер…