Меченый. Том 5. Линия разлома

Глава 20 Угон самолета и космос

14 марта 1988 года; Москва, СССР

BILD: В тихом южнонемецком городе Пфорцхайм вновь проявили себя невидимые фронты холодной войны. Вечером во вторник полиция обнаружила тела трёх мужчин, известных германским властям как участников дерзкого угона советского пассажирского самолёта в 1982 году. Все трое — этнические немцы, переселившиеся из СССР после бурной политической драмы шести летней давности.

По данным следствия, убитые подверглись жестоким пыткам перед смертью; характер ранений, как отмечает прокуратура Карлсруэ, «напоминает казнь». Местные жители сообщают, что накануне видели у дома одного из погибших неизвестных мужчин восточной внешности.

История, теперь вновь всплывшая на страницах газет, в начале десятилетия потрясла весь мир. В марте 1982 года трое уроженцев Поволжья, не сумев легально покинуть Советский Союз, захватили самолёт, выполнявший внутренний рейс Минеральные Воды — Москва. Во время нападения были ранены двое пассажиров, а экипажу пришлось сажать самолёт на турецкий аэродром. После коротких, но напряжённых переговоров террористы были арестованы.

Однако уже через несколько месяцев Анкара, куда они пытались направить самолёт и где им был вынесен приговор, отказалась удовлетворить требование Москвы о выдаче. В 1986 году все трое оказались в ФРГ и вскоре получили германское гражданство. Советская сторона не раз требовала их возвращения, называя их преступниками, а на Западе предпочитали видеть в них «жертв системы».

Теперь эта старая история закончилась кровью. Правительство ФРГ направило Москве официальный протест, заявив, что «не потерпит политического насилия на немецкой земле». Немецкий посол в Москве отозван для консультаций.

Советские власти свою причастность категорически отрицают. Представитель МИД СССР заявил, что «Советский Союз не имеет отношения к убийствам в Пфорцхайме» но при этом «прежние преступления против советских граждан не могут быть оправданы никакими политическими лозунгами». В Москве не скрывают: выражать соболезнования по поводу смерти угонщиков не собираются.

Самолет в СССР пытались угнать, мягко говоря, не первый раз. Первый раз попытка угнать самолет для вылета в капстрану была предпринята аж в далеком 1954 году, а уже в 1970-е подобные случаи пошли едва ли не косяком, и бороться с этими явлениями, будем честны, советская правоохранительная система так и не научилась. Впрочем, до введения драконовских мер по досмотру пассажиров и багажа, ставших повседневной реальностью в моей истории в конце 1990-х и 2000-х, подобное случалось повсеместно, так что тут пенять на нашу систему будет не совсем справедливо.

— Докладывайте, — уже через два часа я был в Кремле, где меня уже ждал главы МВД и КГБ. Причем заметно было что Астафьев к случившемуся явно отнесся как к рабочему эпизоду, а вот новый председатель «конторы» получив свой первый «заметный» кризис изрядно разнервничался.

После событий прошлогоднего февраля-марта, из КГБ у нас вычленили все-таки СВР, главой которой остался Примаков, а на пост председателя «старой» спецслужбы подняли руководителя 2-ого ГУ — «контрразведывательного», что логично, раз внешнюю разведку у КГБ забрали, значит, главными задачами становились внутренние — генерала Маркелова. Опытный чекист, полвека «в системе», и единственным его реальным недостатком был возраст. 70 лет. Это прямо говорило про временный характер назначения, год-два и вакансия вновь откроется, прямо сейчас между «башнями Кремля» шла активная возня за место приемника. Я на все это смотрел скорее с одобрением — идей кого поставить на данную должность у меня просто не было, память о будущем помогала отсеять кандидатуры, а вот достойных людей подобрать — вообще не помогала. Плохо в России в 1988–1998 годах было с достоинством. В самом широком смысле…

(Маркелов И. А.)

— Группа террористов захватила с использованием огнестрельного оружия самолет, выполняющий рейс по маршруту Иркутск-Курган-Ленинград. Во время захвата произошла стрельба, на борту есть раненые. Экипаж сумел запереться в кабине и прямо сейчас, — министр бросил быстрый взгляд на часы, — самолет садится в Ленинграде.

А это уже мое влияние — пару лет назад на совещании о проблемах безопасности авиатранспорта я предложил оснастить все самолеты бронированной дверью в кабину экипажа. Дело-то фактически плевое: приварил лист-пятерку, поставил замок покрепче, и этого хватит в 99% случаев. Веса это добавит сотню килограмм, что не критично, с какой стороны ни посмотри, ну и работы на пять минут, а пробить даже пятимиллиметровую сталь — это дело совсем не простое. И даже наличие огнестрела — вряд ли у террористов, захватывающих самолет, будут тяжелые пулеметы на руках, это чаще всего «гладкие» обрезы, ножи, пистолеты иногда — тут не враз и поможет.

— Что еще известно?

— На рейсе присутствовал сопровождающий, видимо, он и открыл стрельбу, дав время команде отреагировать. Что прямо сейчас происходит в салоне, неизвестно, но, видимо, корпус поврежден, из-за этого произошла разгерметизация, и пилоты были вынуждены снизить высоту. Связь с самолетом устойчивая, в Пулково уже направлены усиленные наряды милиции и местный ОМОН.

— ОМОН-то зачем? — Удивился я. У этих ребят задачи совсем иные, подготовка и оружие явно для штурма самолетов не подходят.

— Блокировать периметр, «демонстрировать флаг». Собственной группы спецназа в Ленинграде нет, прямо сейчас ребята уже вылетают из Внуково, будут на месте через час, — главный милиционер перелистнул какие-то принесенные с собой бумаги и продолжил доклад. — Сейчас проверяем списки пассажиров, но, судя по тому что передавал экипаж, — это семья Овечкиных. Их там аж 11 человек на рейс зарегистрировалось.

— Ага… — Только и мог пробормотать я. Эту историю я, конечно, знал. Полумаргинальная семья с кучей детей организовала музыкальный коллектив и успешно гастролировала, в том числе и за границей. А когда дети подросли, интерес к ним естественным образом снизился, решили, что от Союза они уже все, что можно, получили, и попытались свалить таким вот экстравагантным способом на запад. Изначально обреченная идея, учитывая выбор рейса: летящий из Кургана в Ленинград Ту-154 ни до какого Лондона не мог дотянуть чисто по топливу, ну а садиться в Финляндии в эти годы — это практически то же самое, что и на территории СССР. Финны тут еще помнят свое место в мировой геополитике и ссориться из-за бандитов с Москвой не стали бы ни при каких условиях. — Я понял, держите меня в курсе.

Хотел было предупредить Астафьева, что у Овечкиных есть бомба и сдаваться они не настроены, а значит, будут сопротивляться до последнего, но просто не придумал, как «залегендировать» это знание. Ну ладно, глядишь, и обойдется в этот раз меньшими потерями, раз уж менты не собственными местечковыми силами собираются решать проблему, а вызвали из столицы подготовленный спецназ… Хотя там уже была стрельба…

— Держите меня в курсе. И да… Готовьтесь штурмовать, есть у меня предчувствие, что переговоры в этом случае не помогут.

Ну а дальше все пошло по известному в общем-то сценарию. Борт сел в Ленинграде, после чего из него эвакуировали пилотов и попытались договориться с захватчиками «по-хорошему». Вот только Овечкины, поняв, что никаких шансов выбраться из этой передряги нет, как и в известной мне истории, взорвали пронесенную на борт бомбу. Дальше — пожар и эвакуация людей в полнейшем беспорядке, потому что «специалисты из Москвы» банальным образом не успели долететь до места назначения. В итоге — два десятка погибших, включая пятерых членов семьи Овечкиных и попытавшегося еще в воздухе предотвратить захват сопровождающего. Результат хуже, чем в прошлый раз. Такой вот странный поворот судьбы.

По итогам же этой истории были сделаны выводы в двух плоскостях. Во-первых, вновь закрутили гайки по досмотру в аэропортах. Рамки металлодетекторов там начали появляться еще раньше, в начале 1970-х, но, понятное дело, без политической воли все это использовалось «выборочно». То есть через пень-колоду, да и что рамка может показать? Наличие металла? Так в багаже его вполне может быть немало, и это совсем не обязательно оружие.

Поэтому уже в следующие годы в воздушных гаванях — сначала тех, которые работают на международных линиях, а потом и на всех остальных — начали ставить рентгеновские аппараты. Тоже далеко не панацея, тем более что они тут пока были только «одноплоскостные», далеко не все там можно было рассмотреть, но сильно лучше, чем ничего. Увеличилось количество сотрудников аэропортов, досмотры стали более тщательные, собаки, опять же на взрывчатку натасканные, заступили на пост. Короче говоря, общий уровень безопасности потихоньку потянулся вверх.

Ну а вторым выводом стала выплеснувшаяся в общественную плоскость идея о необходимости снижения возраста уголовной ответственности. Да, замалчивать мы эту историю не стали, наоборот, подали ее под максимально «острым» соусом в том ключе, что, смотрите, государство дало им буквально все — они даже в капстраны на гастроли ездили, многие ли могут этим похвастаться, — а они «злом отплатили за добро». И то, что в захвате самолета участвовало аж трое детей младше 14 лет, которые теперь просто не понесут никакого наказания по причине недостижения возраста уголовной ответственности, вызвало, скажем так, неоднозначную реакцию.

Ну и еще одну тему нужно упомянуть. У нас наконец, после, считай, полутора лет согласований и подготовки, полетел в космос первый космический турист. Англичанин Бренсон успешно взлетел на «Союзе», покрутился в «гостиничном отсеке» неделю на орбите, дал прямо из космоса несколько пресс-конференций, с десяток трансляций на самые разные темы и, глобально попиарившись на все деньги, успешно вернулся на Землю, приземлившись в заволжских степях.

Это событие своей нетривиальностью во многом даже затмило бой в Черном море, выкинув последний из новостной повестки основных новостных служб. Ну, правда, люди между собой воюют все время существования вида, а вот космический турист на орбиту запущен был первый раз — тут реально есть что обсудить.

Тут нужно еще уточнить, что Бренсон, несмотря на все техническое развитие Британии, был первым гражданином этой страны, полетевшим в космос. Американцы вообще неохотно запускали кого-то на своих шаттлах, такие случаи можно перечислить по пальцам одной руки, а после взрыва «Челленджера» и вовсе туда перестали брать иностранцев. И в пику этому СССР по программе «Интеркосмос» «скатал» наверх весь восточный блок, а также представителей некоторых других стран, типа Индии и Франции. Да что там говорить, если в этом 1987 году в космос слетал даже первый сириец, а вот граждан из Западной Европы там было до сих пор очень негусто.

Короче говоря, хоть дело это было и недешевое, рынок под космический туризм вполне имелся. У нас уже проходил подготовку первый японец, которого мы собирались запустить в середине 1988 года, велись переговоры с Италией, Швейцарией, Австралией по их гражданам, на финальной стадии находилось согласование договора с эксцентричным американцем Тодом Тернером, который, посмотрев на британского коллегу, тоже захотел «прокатиться на советской ракете». Если же говорить в целом, то пока у нас выходило примерно 2 туристических запуска в год с перспективой выхода на 4–5 туристов в обозримом будущем при условии некоего снижения стоимости услуги. Все же 40 лямов за неделю — на самом деле больше, там же еще подготовка в цену входила — позволить себе могло очень ограниченное количество народу на планете.

Если же говорить глобально, то выход СССР на рынок коммерческой космонавтики получился весьма и весьма успешным. Первым в космос еще в начале 1986 года полетел шведский спутник «Викинг», и понеслось… Нет, полностью монополизировать данную сферу СССР очевидно не смог бы ни при каких условиях, банально ограничения CoCom — хотя, казалось бы, причем тут они, ведь фактически никакие технологии в Союз не экспортируются — не позволили бы. Да и просто политические ограничения отбрасывать в сторону нельзя, однако часть пирога откусить вполне получилось.

Если говорить языком цифр, то в год на всей планете совершалось примерно 120 запусков с «полезной нагрузкой» — за вычетом боевых ракет и всяких испытательных пусков. Из 120 пусков на СССР в 1987 году пришлось 105 (!), США смогли сделать всего 7 пусков, и остальные 8 распределились между Европой, Японией, Индией и Китаем.

Из 120 пусков реально коммерческими было 15 штук, из которых мы смогли забрать себе 13! Тут нам, конечно, повезло: после того как в штатах бахнул «Челленджер», там всю отрасль накрыл мощный кризис, плюс республиканская администрация еще начала бюджеты резать из-за огромных затрат на войну, поэтому наш выход на рынок с предложением коммерческих запусков оказался просто гениально своевременным. Единственными конкурентами были в моменте европейцы со своими «Арианами», но они, во-первых, были ограничены в количестве ракетоносителей, а во-вторых, их пуски были тупо дороже. Получилось, что вместо того, чтобы откусить свои «честные» 30% рынка, как это случалось бы в любой другой год, мы сходу оторвали себе самый жирный кусок, распихав конкурентов по дальним углам.

Отдельно хочется упомянуть систему ГЛОНАСС. В начале 1988 года на орбиту был выведен последний 12-й спутник минимальной рабочей группировки, и система вышла на стадию испытаний проектных возможностей. В дальнейшем группировку предполагалось еще увеличить до 24 аппаратов — это уже собирались сделать к 1993 году в процессе поэтапной модернизации системы — но уже сейчас ей вполне можно было пользоваться. Точность в 20–30 метров, обеспечивавшаяся имеющейся группировкой спутников, была достаточна для любых целей в 99% случаев.

И именно здесь мы провернули финт, который окончательно показал, что советская космическая отрасль готова идти по совершенно иному пути. Все-таки космический туризм и контрактный запуск чужих спутников — это, можно сказать, отдельная ветка деятельности, никак с военкой не связанная, там у наших ломпасников просто не было простора для наложения «вето». А ГЛОНАСС — это как ни крути изначально военный проект. Для военной навигации и всяких там наведений ракет «в точку», конечно, вояки оказались не в восторге от идеи «открыть сигнал» системы ГЛОНАСС — ее для коммерческого использования на западе переименовали в «PolarisNav», ассоциация тут с полярной звездой, по которой можно определить стороны света, была самой прямой — поначалу были против. Пришлось объяснять, что только так мы сможем обеспечить самоокупаемость и стабильное функционирование системы. Ну и было в этом кое-что ироничное, что капиталисты будут сами платить за систему навигации, с помощью которой потом к ним могут прилететь ракеты.

Так или иначе, влияние военных и представителей ВПК за последние 3 года достаточно сильно снизилось, чтобы решение данное получилось продавить без проблем. Сигнал ГЛОНАСС должен был стать открытым для всех пользователей с 1 сентября 1988 года. Конечно, там имелись и хитрости: гражданский-бесплатный сигнал был менее точным, нежели военный и специальный-платный. Для «корпоративных пользователей» — для авиации и гражданского флота, то есть в первую очередь — предполагалась возможность покупки более точных сигналов и специальных корректировок с наземных станций. Их, правда, пока было не много, сеть на земле только разворачивалась, но в целом это не должно было стать большой проблемой.

Ну и лицензии на производство оборудования. Поскольку СССР объективно не был готов выпускать навигаторы большими тиражами — а рынок ожидался очень большой, просто гигантский, тем более что США со своим GPS пока от нас в этом деле отставали, там бюджеты НАСА из-за всех экстраординарных трат изрядно порезали и планирующееся завершение формирования своей группировки спутников съехало с 1994 на 1997 год — появилась идея продавать лицензии и сертификации на оборудование, собранное «третьими лицами». Тем же японцам и корейцам. Рынок услуг потенциально огромный, а мы пока не обеспечим навигацией собственные — ну и союзников тоже, куда без них — суда и самолеты, работать на сторону просто не будем. Пока переговоры с зарубежными партнерами шли ни шатко ни валко — тем более что мы хотели продавить идею сборки приемников для ГЛОНАСС у нас в СЭЗ, а узкоглазые объективно указывали, что им такие технологии завозить в СССР никто не позволит, — все ждали, когда система полноценно заработает, и потом уже хотели принимать решение. Как ни крути, инвестиции тут предполагались большими, просто так разбрасываться деньгами никто не хотел.

Если же брать денежное выражение, то вся эта деятельность принесла Союзу около 200 миллионов долларов «чистыми». Не так много, будем честны, но тут копеечка, там копеечка. Да и идеологическую составляющую отбрасывать нельзя — статус едва ли не монополиста в деле освоения космоса стоит многого. Уж точно никто бы не посмел в эти годы назвать СССР «страной-бензоколонкой» и «Верхней Вольтой с ракетами».