Меченый. Том 5. Линия разлома

Глава 11−2 Золото

27 октября 1987 года; Москва, СССР

CORRIERE DELLA SERA: Красный вираж над Пьемонтом

Ходят слухи, что Osella Squadra Corse тайно продаётся СССР. Энцо Оселла, чья команда в 1987-м не набрала в зачете Формулы-1 очков, будто бы готов продать свое детище за сумму около пяти миллионов долларов. Новые владельцы намерены назвать коллектив «Лада» и формально прописать его в Тольятти, на заводе, построенном вместе с FIAT.

Профсоюзы тревожатся: десятки инженеров могут остаться без работы. Как показала практика перенос мощностей в Советский Союз — тут можно посмотреть на опыт Piaggio — так или иначе будет бить по рабочим местам в Италии.

В техническом же плане чуда ждать смысла нет. С 1989 года турбины уходят, остаются атмосферные 3,5-литровые моторы; дешёвый Cosworth DFZ — естественный выбор аутсайдеров, и «Лада» почти наверняка встанет в ту же очередь. Вряд ли комми сумеют быстро разработать хороший мотор для своих болидов.

Цвета тоже вопрос: rosso corsa навечно; жёлтый и чёрный нынешних Osella коммунистам очевидно не близки. Тут видится возможный повод для конфликтов.

Автогигант из СССР хвалится итальянскими корнями, однако это не делает его частью наших гоночных традиций. Ни один советский мотор ещё не выдерживал дистанции гран-при, а логистика через железный занавес выглядит комично: в паддоке шутят, что запчасти доставят в Монцу дипломатической почтой.

Наше издание считает: если Оселла сдастся, мы потеряем последний истинно «гаражный» флаг Италии, а зрители — живую часть отечественного гения. Формула-1 требует мечтателей, а не министров: красному флагу не место над боксами в Вольпьяно.

Ну и последним экспонатом, который меня заинтересовал, стал мопед «Луга», в девичестве Piaggio Vespa Cosa. Выглядел мопед, конечно, по сравнению с нашими достаточно непритязательными в плане дизайна советскими образцами просто шикарно.

— Рассказывайте, как наши люди восприняли появление такого аппарата? Берут?

— Разбирают, уже очередь оформилась на него, несмотря на ценник. — Самый «современный» и «крутой» советский мопед «Карпаты-2 Спорт» стоил с последними подорожаниями 280 рублей. Достаточно демократичный ценник, как по мне, чуть больше средней зарплаты. Итальянская «Луга» стоила на сто рублей больше и при этом разлеталась как горячие пирожки. Находились умельцы, которые вытачивали на фрезерных станках надпись «Vespa», приклеивали ее вместо советского названия и толкали как «экспортный эксклюзив». Такие мопеды — хотя агрегаты для внутреннего и внешнего покупателя фактически не отличались вообще ничем, это специально оговаривалось в договоре с итальянцами — доходили порой и вовсе до 500 рублей.

Кроме легковой техники на экспозиции, занявший добрую часть Красной Площади — все это богатство планировалось экспонировать тут до 5 ноября, чтобы успеть подготовиться к традиционной демонстрации в седьмого числа — тут присутствовали еще экземпляры «более тяжелой» продукции. Новый вариант КамАЗа из Набережных Челнов, долгожданная замена уже совсем устаревшего ЗиЛа, ГАЗовцы опять же пригнали обновленную версию уже стоящего на конвейере «пятьдесят третьего». Взгляд гостей выставки неизменно приковывал к себе концепт минского завода с их новым седельным тягачом МаЗ-2000, не получившим в этой истории собственное имя «Перестройка».

Мимо крупнотоннажной техники — к счастью, организаторы догадались не пригонять сюда БелАЗы, иначе места для всего остального могло просто не хватить — я пробежался практически без остановок. Тут, в отличие от легковых автомобилей, заводы вполне смогли разделиться по специализации без помощи попаданца, и пытаться посоветовать что-то совсем специфическое… Учитывая, что я не технарь ни разу… В общем, сами разберутся.

Разве что по двигателям… Но там мы вели переговоры с «Вольво» насчет совместного производства их движков, глядишь, и выгорит что-то.

А еще — пока этих автомобилей на выставке, естественно, не было — у нас неожиданно проклюнулось новое направление по международному сотрудничеству в этой сфере. Корейцы из «Дэу» вышли на связь и выразили желание построить на территории дальневосточной СЭЗ совместное предприятие.

Как уже упоминалось ранее, мы долго вели переговоры с французами из «Рено», но их ядерный эксцесс в Ливии сделал такое сотрудничество временно невозможным. Нас просто не поняли бы все арабские страны скопом. Да и собственный народ не понял бы, будем честны, правительство Миттерана у нас в газетах очень по-разному склоняли, и ни одного доброго слова там не наличествовало.

И тут нужно понимать экономический контекст эпохи. За прошедшие пару лет доллар похудел больше чем в два раза по сравнению с другими резервными валютами, что позволило — вместе с военными заказами, как это обычно бывает — американской промышленности неожиданно вздохнуть полной грудью. Процесс «убегания» мощностей в Китай и другие страны Азии временно — скорее всего временно, глобальный тренд тут не переломишь — замедлился, и одновременно производителям из других стран стало гораздо сложнее втискиваться на американский рынок.

Поднимать цены японцы не могли — хотя к концу 1987 года они все равно выросли на 30–35% — начала «сгорать» маржа. Часть производства было оперативно перенесено в США, но, тем не менее, вместе с неким военно-патриотическим подъемом — в стиле «нужно покупать свое, чтобы поддерживать производителя» — доля японских автомобилей на американском рынке рухнула за два года с 21 до 16%. В нашей истории похожие процессы тоже были, но там японцы успели быстро перестроиться и начать продавать автомобили более дорогого «люксового» сегмента. Все эти «Акуры» и «Лексусы» они именно в эти годы появились, причем не от хорошей жизни.

Корейцам тут было проще, в отличие от иены, вона подорожала к американской зеленой бумажке всего на 25% — с 890 до 650 вон за доллар — кроме того, до середины лета 1987 года на Сеул не действовали «добровольные» ограничения по импорту автомобилей типа тех, которые взяла на себя Япония. Однако дела в экономике США шли отнюдь не блестяще, поэтому костлявая рука «свободного рынка» в этом варианте истории дотянулась и до Южной Кореи, администрация Буша была просто вынуждена кинуть лишнюю кость своим промышленникам, и корейцев так же совершенно «добровольно» заставили взять на себя ограничения по экспорту автомобилей в 2 миллиона штук. И тут хочешь не хочешь, а пришлось ребятам из «Дэу» разворачиваться и искать новые рынки. СССР имел просто неограниченную емкость внутреннего рынка и к тому же позволял приоткрыть «дверцу» на кое-какие рынки друзей по социалистическому блоку. Так что пример итальянцев из «Paggio» показался корейцам вполне перспективным.

И вот в начале осени мы наконец — без помпы и фанфар — подписали договор. «Дэу» обещала построить завод рядом с Находкой буквально с нуля за три года и выпустить первый автомобиль в 1990 году. Производительность предприятия на первом этапе должна была составить 150 тысяч автомобилей в год.

Отдельно — раз уж упомянули нашу торговлю с ЮАР — хочется упомянуть такой ресурс, как золото. Желтый металл всегда имел странную власть над умами и душами людей, и, конечно же, в условиях нестабильности очень многие традиционно искали «убежище» в самой надежной инвестиции.

Тут нужно опять же дать контекст эпохи. На момент 1980 года золото составляло примерно 38% от общемировых золотовалютных резервов. Доллар, например, в то же время составлял всего около 36%, еще 11% приходилось на немецкую марку, ну и остальное раскладывалось на всякую мелочевку. Почему конец 1970-х и начало 1980-х был золотым пиком аж до 2006 года, когда мир на полном ходу несся к взрыву американского ипотечного пузыря? Очень просто. Конец 1970-х — это время большой инфляции в США, когда доллар дешевеет, инвесторы не торопятся его покупать, предпочитая более надежные вложения. С началом 1980-х ФРС сначала убила инфляцию большой ставкой, а потом «рейганомика» позволила перезапустить экономику США, саудиты уронили цену на нефть, что дало толчок росту сразу нескольких отраслей экономики… Правда, вся эта роскошь частично достигалась ценой наращивания госдолга и необходимости регулярно ставку понижать, но это уже такие мелочи… Как там говорили древние: «После нас хоть потоп», в некотором смысле именно в подобной конъюнктуре существовала Америка в эти годы.

В нашей истории тренд на понижение стоимости золота во второй половине 1980-х поддержал и СССР. Падение валютной выручки требовало компенсации, и Горби, не мудрствуя лукаво, за несколько лет спустил все наше золото, продав его «на лоях». Короче говоря, к 1990-му году цена на презренный металл упала почти в 2 раза с 650 до 350 долларов за тройскую унцию, а доля золота в резервах — благодаря обесцениванию самого ресурса, а также благодаря желанию перепрыгнуть во что-то более ликвидное — упала аж до 18%. Там еще марка и иена дорожать стали по отношению к золоту, часть стран решили, что это тоже вполне выгодный вариант, доведя их доли до 8 и 7% соответственно. «Черный понедельник» 1987 года тогда немного подкинул золото в цене, но надолго задора ему не хватило, котировки очень быстро тогда откатились, показав, что это скорее «спонтанная флуктуация», чем «системный кризис».

Ну а потом СССР и вовсе приказал долго жить, обеспечив США таким образом 15 «золотых» лет бурного роста экономики, там золото и вовсе было никому особо не нужно. Ну правда, зачем нужен желтый металл, когда есть зеленые бумажки с мертвыми американскими президентами?

Здесь, в этом варианте истории, все пошло кардинально иным образом. События на Ближнем Востоке обеспечили высокую цену на нефть, она дала инфляцию. Одновременно для поддержания экономики в рабочем состоянии ФРС была просто обязана снижать ставку, что еще поддало инфляции — в условиях активной войны снижение покупательской способности доллара виделось меньшим злом.

А еще созданный в 1985 году «золотой ОПЕК» — сначала неформальный, но потом зафиксированный на бумаге и получивший даже постоянно действующий координационный орган в Претории — в составе СССР и ЮАР, к которому очень быстро присоединились Гана, Зимбабве, Папуа — Новая Гвинея, Филиппины, Индонезия и Бразилия, объединив вместе 75% мировой добычи золота, тут же начал закручивать гайки. Советский Союз просто прекратил экспорт данного ресурса по причине отсутствия необходимости, мы иногда выкидывали на рынок небольшие партии, но никакой распродажи тут даже близко не пахло. Плюс по заключенному с ЮАР договору двусторонняя наша торговля пошла по бартерной схеме. Мы начали поставлять туда энергоносители и всякие станки, которые Претория не могла покупать в других местах из-за санкций, африканцы нам — сельхозпродукцию, автомобили и, конечно же, золото. Суммарно наша бартерная торговля убрала с рынка около 400–500 тонн золота, запустив виток подорожания этого ресурса на очередной круг.

Конечно, «золотой ОПЕК» не имел такого влияния на цену на золото, какое имел оригинальный ОПЕК на нефть. Просто потому, что золото в отличие от нефти не расходуется ежедневно миллионами тонн, а чаще всего просто складируется в резервах. Если убрать с рынка первичное предложение, то его мгновенно покроет вторичное — в госбанках тоже не идиоты сидят, и возможность немного заработать на спекуляции никто не упустит. При тренде на снижение цен, а у нас-то тренд развернулся вверх, поэтому спекулировать в такой ситуации становилось просто опасно. Сегодня ты продал золото по 400, кто сказал, что у тебя завтра получится купить его даже по той же цене? Страшно! Лучше не рисковать.

А потом почти подряд случились еще два события — сначала Париж бахнул по Ливии, а потом в декабре 1986 года на фондовой бирже США случился свой «черный понедельник». Совсем страшных последствий, как и в нашей реальности, удалось избежать, ФРС вовремя залила начавшийся пожар дешевыми деньгами, инфляция вновь подпрыгнула на две-три десятых, а стоимость золота на бирже в моменте пробила 800 долларов за унцию. Потом, правда, откатилась до 680, но намек был максимально доходчивый.

Уже в январе 1987 года в Бонне была проведена конференция глав центробанков G7, где почтенные представители свободного мира выработали целый ряд мер. Во-первых, начали коллективные золотые интервенции на биржу, выкидывая партии золота из собственных резервов. Это сбило накал, однако полностью развернуть бычий тренд не смогло.

Вторым же рычагом стали банальные санкции, вернее угрозы их введения против стран «золотого ОПЕК». Понятное дело, что ЮАР и СССР подобным испугать было сложно, но вот маленькие страны — вполне. А с другой стороны, доходы от экспорта золота в Зимбабве традиционно составляли 20–30% наполнения бюджета. Попробуй просто так заставь страну отказаться от столь существенных барышей — тут без превентивной демократической бомбардировки и не обойдешься, а у янки как на зло вся боеспособная часть армии зависла в Персидском заливе.

Ну и, конечно, мы не стали упускать возможность внести разлад в честном семействе. Была проплачена большая кампания в СМИ по поводу возврата европейских золотовалютных резервов из США. Мол, такой взлет цены — самое время вернуть драгоценный металл домой, а вот дешевеющий доллар не плохо было бы отправить обратно за океан. Понятное дело, от газетной шумихи до воплощения задумки в реальность очень далеко, но подобный удар «в псину» от товарищей из G7 администрация Буша совершенно точно заметила.

И не был бы рост стоимости золота большой проблемой, если бы не одновременное ослабление доллара. В некотором смысле это была такая себе качеля — в виде доски, переброшенной через бревно — на одном конце доллар, на другом — золото. Понижение стоимости доллара провоцировало «эвакуацию» резервов в другие валюты и золото, повышение стоимости золота привлекало к себе магнитом. Тем более очевидным образом на планету надвигалась эпоха турбулентности.

То, что в 1985 году задумывалось как легкое — процентов на 30–40 — ослабление валюты для облегчения жизни собственных экспортеров, очень быстро — получив щепотку острой приправы в виде полноценной войны с Ираком и соус из цены на нефть по 65 долларов за баррель — перешло в неконтролируемое пике. Если в сентябре 1985 года за один доллар давали 260 иен, то к весне 1987 года график опасно приблизился к психологической отметке в сто иен за одного «Джорджа Вашингтона». «Черный понедельник» 1986 года «скинул» доллар со 130 до 115 иен, потом в январе 1987 года котировки немного отскочили обратно на уровень 120, но тренд развернуть не удалось, и уже в сентябре 1987 года один доллар стал стоить меньше 100 иен. Причем не было видно никаких причин, почему американская валюта должна прямо сейчас замедлить свое «пике». Ну ладно, пусть это не был прям уж такой штопор, но чуть ли не трехкратное похудение за два года — это вполне тянуло на кризис.

С одной стороны, дешевый доллар — это хорошо для производителей-экспортеров, в эти времена США еще не вывезли всю свою промышленность в Азию, сохраняя за собой примерно 25% — для сравнения, СССР имел примерно 18–20% — объема мирового промышленного производства. Для оплаты военных расходов и снижения издержек по оплате госдолга инфляция так же была скорее благом. Вот только в эти времена «градом на холме» уже давно управляли банкиры и финансисты. Причем вовсю был запущен процесс интернационализации капитала, то есть интересы одной конкретной страны потихоньку начали отходить на второй план в сравнении с интересами денежных мешков. С точки зрения же денежного мешка, его активы, номинированные в долларах, всего за два года похудели более чем в два раза. Не порядок!

Просто так наживаться нам на золоте, конечно, позволять никто не собирался. Давление началось сразу с нескольких направлений, начиная с попыток выбить из «золотого ОПЕК» миноритарных членов или как минимум договориться с ними о продажах золота в обход квот. Одновременно банки начали запускать инструменты обмена «бумажного золота», что должно было снизить зависимость от реального металла, члены G7 начали прижимать «левые» каналы сбыта, заставляя перенаправлять золотые потоки через свои торговые площадки и таким образом срезая нашу премию от растущей цены на презренный металл. Впрочем, все это были полумеры, дураку было понятно, что в условиях нестабильности «золотой ОПЕК» будет слишком выгодным инструментом, чтобы от него кто-то отказывался. Таким образом, мы еще на полсантиметра зажали яйца капиталистов в дверном проёме. Пока не критично, но уже весьма чувствительно. Ну и то, что количество золота в закромах родины всего за пару лет достигло вполне приличных полутора тысяч тонн, тоже обнадёживало и позволяло с оптимизмом смотреть в будущее.

Ведь у хорошего атамана, как ни крути, должен был быть золотой запас. Иначе какой он атаман?