Меч тени и обмана

Глава 1

Кайра

Это достаточно простая практика, отличить Бога от человека. Хотя они спустились из Божественного Царства, чтобы править покинутой землей смертных, они никогда не теряли своего божественного облика. Божественность — это свет, который обитает внутри них, освещая их черты и заставляя их казаться какими-то потусторонними. Красивыми. Опасными.

Они легко могут замаскироваться, если захотят — немного серы на их лице сделает свое дело, если они достаточно храбры, чтобы носить что-то настолько опасное для них так близко, но в остальном это все равно, что смотреть на слегка искаженное отражение человека. Зеркальный мираж выглядит как человек и двигается как человек, но по сути это не так. Во внешности Богов всегда есть что-то чужеродное, что предупреждает человеческую психику о том, что они не такие, как мы. Они хищники, маскирующиеся под свою добычу. Это отвратительно. Хищник должен быть просто хищником. Я бы уважала их больше, если бы они не притворялись сострадательными или даже… просто теми, кем они не являются. Смертными.

Несмотря на их надежды и подражание, их Божественность по-прежнему позволяет слишком легко отличить их от людей, которые их окружают.

Единственный случай, когда мне действительно было сложно отличить Божественное Существо от смертного, это когда передо мной был Смертный Бог.

Однако Смертные Боги не часто встречаются в сельской местности. Если они вообще решат покинуть Города Богов, то у них есть связи, но обычно они делают это только по указке своих хозяинов. Драгоценные псы Божественных Существ, счастливо игнорирующие ту особую половину самих себя, которая делает их вовсе не Богами, а Смертными Богами, если это означает, что они живут в роскоши и свободе. К счастью, я сталкивалась только с одним в своей жизни, и этот опыт, который я бы не хотела повторить.

Моя способность отличать Божественных от обычных людей — это маленькая глупая игра, в которую я играла годами, чтобы отточить свои навыки. Офелия использовала это как метод обучения, чтобы научить своих учеников выделять цели из толпы и следовать за ними. Теперь, однако, я ловлю себя на том, что играю в нее из затененного угла таверны «Черная шляпа», чтобы не развалиться от скуки на неудобном деревянном стуле, на котором я просидела последние два часа.

Терпение — это добродетель, которым я не обладаю. Иронично, учитывая мою профессию.

Сейчас игра мало что дает мне, кроме как скоротать время. Здесь, в глуши, есть несколько Богов, которых можно выделить в толпе людей, собравшихся укрыться от ливня или выпить и забыть о своих горестях. Большинство Божественных Существ предпочитают свои Города Богов деревням смертных за пределами своих позолоченных замков. Некоторые иногда отправляются сюда — вероятно, от скуки или любопытства. Большинство из них — Низшие Боги, Боги менее могущественного происхождения, но, тем не менее, Божественные.

Я еще раз осматриваю комнату и нахожу поблизости двоих. Как отличить осла от лошади, как-то сказала Офелия. Хотя оба могут быть сельскохозяйственными животными, одно явно превосходит другое. Выше. Шире. Эстетичнее для глаз. Не нужно быть гением, чтобы понять, что Боги — это лошади, а люди — ослы в ее аналогии.

Жуткие, вот что я думаю о Божественных Существах, которые маскируются. Вызывающие беспокойство. Хотя они бывают разного роста, размера и расцветов, как и люди, основное отличие, которое отличает их от смертных собратьев, это их красота. Эффект их Божественности. Они сияют изнутри. Их кожа никогда не стареет. Их глаза никогда не тускнеют из-за болезней или изъянов. Их волосы никогда не теряют своего блеска. Они такие, какими были всегда, с незапамятных времен — олицетворение совершенства.

По крайней мере, снаружи.

Это неправильно. Против природы.

Я точно определяю двух Низших Богов в комнате, и, действительно, они пытаются скрыть свою Божественность. Хотя им удалось скрыть это от здешних простолюдинов, их безупречная кожа и ясные глаза выдают их с головой. Неудивительно обнаружить, что в подобных местах, если они не входят в сопровождении своей божественной свиты, большинство Божественных Существ предпочитают невидимость дерзости. Так им проще передвигаться по таким местам. Да и всем остальным тоже.

Тем не менее, я всегда замечаю их, и если бы они были моими целями, они были бы мертвы в одно мгновение за такую беспечность. К счастью для них, в настоящее время у меня нет приказа атаковать, и даже если мне отвратительно само их существование, я не планирую нагружать себя работой больше, чем необходимо.

Еще раз оглядываю комнату, и больше не нахожу Божественных Существ, откидываюсь на спинку стула, скрестив руки на груди и раздраженно хмыкая. Простая игра, которая быстро заканчивается, совсем не веселая. Не знаю, почему я вообще беспокоилась.

Из своего темного угла в таверне «Черная шляпа» я наблюдаю за комнатой из-под капюшона плаща. Снаружи дождь льет через край навеса, и время от времени в дом заходят новоприбывшие, топая грязными ботинками и стряхивая с голов грозовой дождь.

Мое дыхание стабилизируется до тех пор, пока я не буду уверена, что любой проходящий мимо просто решит, что я заснула здесь, отдыхая между столом и стеной. То есть, если они вообще смогут меня увидеть. Длинные серебристые пряди моих волос были тщательно заплетены в косу и убраны под капюшон. Плащ, который прикрывает остальную часть меня, достаточно велик, чтобы окутать мое стройное тело, скрывая большую часть моих изгибов и рост. К счастью, он также скрывает мой пол. Иначе мне бы уже пришлось иметь дело с несколькими пьяными посетителями таверны.

Я считаю секунды, пока мои мысли снова не начинают блуждать, и как раз в тот момент, когда я собираюсь покончить с этой ночью и подняться в снятую комнату, которая ждет меня, и кровать зовущая меня по имени, стул напротив меня скрипит по полу, когда его вытаскивают из-под стола.

Мои глаза расширяются, и я чертыхаюсь. — Черт, я даже не слышала, как ты подошел, — бормочу я. Бесит, как ему это удается каждый раз, особенно после всех моих тренировок.

Регис усмехается моему хмурому виду, уголки его рта приподнимаются от удовольствия. Его песочного цвета волосы убраны с лица и стянуты у основания черепа тонкой кожаной лентой, но несколько прядей выбились и свисают по бокам его слегка квадратного лица. Регис протягивает руку, рассеянно заправляя одну из прямых прядей за ухо, но она снова выбивается, когда он наклоняет ко мне голову. — Я знаю, — говорит он со своим обычным самодовольством. — Тебе следует обратить на это внимание — слабое место для человека твоей то профессии.

Я хмурюсь еще сильнее, когда он плюхается на свое место. — Никто другой не сможет этого сделать, кроме тебя и Офелии, — указываю я. — Я не думаю, что это так уж плохо за десять лет службы.

— Она была бы первой, кто посоветовал бы тебе, лучше следить за собой, — отвечает он, приподнимая бровь. Он прав. Офелия — строгий надсмотрщик. Регис поднимает руку, подзывая одну из официанток. Долго ждать не приходится — он красив и прекрасно умеет этим пользоваться, когда нужно привлечь внимание. Убедившись, что к нам уже направляются, он опускает руку и вновь поворачивается ко мне. — Я долго заставил тебя ждать?

— Я тут практически чахну от старости, — невозмутимо заявляю я, заслуживая от него еще одну усмешку. — Очевидно, эта новая работа не так уж важна, если ты не торопился посвящать меня в подробности.

— Напротив, — холодно отвечает он, — я думаю, ты обнаружишь, что эта новая работа — это все, на что ты надеялась.

Я хмурюсь. — Если это не погасит мой долг, то сомневаюсь.

Он усмехается. — Ты ведешь себя так, словно ненавидишь Гильдию.

Я ковыряю край стола, где от него откололись деревянные щепки. — Трудно не ненавидеть то, из-за чего чувствуешь себя пленником. — Я говорю это без осоБого жара. Факт в том, что Преступный мир — это одновременно и убежище, и петля на моей шее. Если любовь и ненависть — это две стороны одной монеты, то Гильдия и Офелия — это сама монета.

Регис качает головой. — Даже с клеймом «Кровавого контракта», ты самый привилегированный слуга, которого я когда-либо встречал, — говорит он.

Будто поддавшись инстинкту из-за его слов, я тут же тянусь к месту на своей шее, которое всегда жжёт, когда я использую свою Божественность. Оно гладкое на ощупь, за исключением тонкого шрама, где остался осколок серы, который Офелия вживила в меня, когда взяла меня в ученики и создала метку контракта.

— По сути, ты уже только номинально являешься слугой Гильдии, — продолжает Регис. — Если уж на то пошло, я думаю, Офелия рассматривает тебя как потенциального наследника Гильдии.

Я фыркаю на это. — Единственная причина, по которой ко мне так хорошо относятся, это то, что я зарекомендовала себя и таким образом я более ценна. Офелия — инвестор, а я ее продукт. — Совсем как он, только у него гораздо меньше возможностей. — Кроме того, у нее есть сын, — напоминаю я ему.

— Карсел? — Регис закатывает глаза. — Он далеко не так хорош, как ты или я. Он определенно не подходит на роль Гильдмастера.

Подходит краснолицая официантка, прерывая мои комментарии. — Что я могу предложить вам, уважаемые джентльмены? — спрашивает она.

Я поплотнее закутываюсь в плащ, натягивая его на грудь. Когда я была моложе, мне казалось оскорбительным, когда меня принимали за мужчину. Теперь, однако, я признаю, что это полезнее всего остального, и, кроме того, я одета соответственно. Особенность моей работы. Легче ходить и убивать людей в штанах, чем в юбках.

Словно прочитав мои мысли, Регис бросает на меня озадаченный взгляд, прежде чем наградить ее своей жемчужно-белой улыбкой и сделать заказ для нас. Он поднимает два пальца. — Два эля, если не возражаете, миледи.

Официантка слегка краснеет от комплимента «миледи». Я даже не пытаюсь удержаться от того, чтобы не закатить глаза. — Это все, чего бы вы хотели? — спрашивает она, отводя руку назад и заправляя выбившуюся прядь мышино-каштановых волос за ухо. Этот намек не ускользнул от внимания Региса.

— Пока, — уклоняется он, не переставая ухмыляться.

Она кивает и убегает, и я снова остаюсь наедине с бабником. — Это действительно было необходимо? — Спрашиваю я.

Он обращает на меня большие круглые глаза и моргает с притворной невинностью. — Что ты имеешь в виду, дорогая Кайра?

Я кашляю в кулак, добавляя явное оскорбление к фальшивому шуму. — Бабник.

Регис смеется и качает головой. — Завидуешь? — он насмехается. — Потому что я мог бы удовлетворить ее, но ты… Ну, тебе не совсем повезло, добрый сэр.

Со скучающим видом я вытаскиваю одну руку из-под плаща и тычу средним пальцем прямо в небо, чем вызываю у него еще один смешок. — Ты можешь забрать свое барахло и убираться восвояси, Регис, — сухо комментирую я.

— О, но если я это сделаю, то как ты получишь информацию о следующей работе, которую Офелия приготовила для тебя? — отвечает он. — Обещаю тебе, за это хорошо заплатят.

Я выгибаю бровь. — Офелия прекрасно знает, кто из нас более профессионален. Если я упущу работу, она поймет, что это никогда не было результатом моей некомпетентности.

Он издает притворный вздох и откидывается назад. — Ты намекаешь, что я некомпетентен? — спрашивает он.

Я моргаю в ответ. — Если ты думаешь, что я намекаю, а не говорю это прямо, то, полагаю, описание подходит лучше, чем я ожидала.

Регис качает головой, когда официантка возвращается с двумя пинтами эля. Она небрежно ставит мой, и пена наверху переливается через край, стекая по полуржавевшему металлу снаружи. Напиток Региса, однако, осторожно ставится перед ним, когда она наклоняется перед ним. Она так резко втягивает воздух, что ее груди плотно прижимаются к ее и без того глубокому вырезу платья. — Если есть что-угодно еще, что я могу для вас сделать, дайте мне знать. — Она делает ударение на «что-угодно».

Регис ласково улыбается. — Конечно, дорогая, — отвечает он. — Я бы никогда не оставил такую леди, как ты, без внимания. Возможно, если ты не будешь работать позже… — Ему даже не нужно заканчивать.

— Я заканчиваю около полуночи, — быстро говорит она.

Со стоном я подношу кружку с элем к губам и пью. Я проглатываю глоток за глотком, наполовину уверенная, что покончу с ним к тому времени, как официантка отойдет от моего собеседника. Регис поворачивается и смотрит ей вслед — или, скорее, он наблюдает, как ее задница покачивается взад-вперед, когда она уходит.

Неужели я назвала его бабником? Я была неправа; он настоящая свинья. К сожалению, свинья со связями и отличной меткостью. Это и тот факт, что он был единственным убийцей, хоть как-то близким мне по возрасту, когда мы росли вместе, — вот единственная причина, по которой я называю его своим другом.

— Отвратительно, — бормочу я, ставя свой эль обратно.

Регис пожимает плечами и возвращается к своей кружке. — Ты должна получать удовольствия там, где ты можешь его получить в этой жизни, Кайра, — отвечает он. — Мы все можем умереть завтра.

— Мое удовольствие — в работе и зарабатывании денег, — огрызаюсь я. — А теперь перестань валять дурака и дай мне информацию, за которой я сюда пришла.

С жалким вздохом Регис ставит кружку на стол и, наконец, лезет в свою потертую кожаную сумку. Он достает маленький листок пожелтевшей бумаги длиной едва ли с мой самый длинный палец и кладет его передо мной на край грязного стола. Глядя на него с подозрением, я беру его и разворачиваю, чтобы прочитать содержимое.

Бумага короткая, а строки еще короче, чтобы уместиться в пространстве. Неряшливыми каракулями Офелии написаны основы моей следующей работы.

Город Богов Ривьера. «АСБ». Расширенный контракт. Цель: неизвестна.

Отсутствие имени или идентификации цели должно быть намеренным предупреждением, но как только я читаю это и просматриваю ниже, чтобы проверить компенсацию за работу, у меня отвисает челюсть. Когда я смотрю на цифры, написанные под платежом, мои глаза выпучиваются.

— Это что, гребаная шутка? — Спрашиваю я, поднимая взгляд на Региса, который наблюдает за мной с ухмылкой на лице, отпивая из своей кружки. — Если это так, то это не смешно. — Такие деньги, черт возьми, почти невозможно раздобыть, даже с многолетними закулисными долгами и кровавыми контрактами. Ублюдок не торопится, допивая свой неоправданно большой глоток, прежде чем со звоном поставить металлическую чашку обратно на поверхность стола.

Он наклоняется вперед. — Это не шутка, — говорит он, волнение сквозит в его тоне. — Четыре миллиона денз. Это самый крупный контракт, который Офелия когда-либо видела в своей жизни. — Учитывая, что она была главой Гильдии последние двадцать с лишним лет, я в шоке, но это значительная сумма денег. То, что я могла бы сделать с такими деньгами. Свободу, которую можно за них купить. Старое желание пробивается обратно на поверхность. Это гораздо больше денег, чем я когда-либо видела, даже за контракт с несколькими целями.

— Это одна цель? — Спрашиваю я, когда эта мысль пронзает меня. Я снова смотрю на клочок пергамента, задавая вопрос. Я просматриваю остальную информацию, но, в отличие от предыдущих заданий, здесь не указано ни имени, ни описания внешнего вида. Ни названия цели, ни количества целей. Хотя в основном я бралась за единичные задания, бывали случаи, когда мне поручали уничтожить группу людей, а не отдельных личностей. Обычно это работа с более высокой оплатой. У этой, должно быть, несколько целей. Я не могу себе представить, что жто не так. Не за столько денз, черт возьми. — Должно быть больше информации о чем-то подобном. Где остальное?

Ухмылка Региса сползает с его лица, когда я складываю лист пополам и наклоняюсь к единственной свече, стоящей на нашем столе. Я позволяю краю пожелтевшего квадратика загореться, бросая его на металлическую тарелку рядом со свечой, где остается пепел от мужских сигар и курева. Огонь распространяется, проникая сквозь чернила и пергамент, пока они не превращаются в пепел и пыль. Всего лишь воспоминание в сознании получателя, посыльного и отправителя.

— Да, — отвечает Регис, протягивая руку назад и обхватывая ладонями затылок. — Это единственная проблема. То, что ты прочла здесь, — он указывает на оставшийся пепел, — это вся информация, которой мы располагаем.

Я прищуриваюсь и смотрю на него в ожидании.

Он вздыхает. — Клиент не назовет имя цели, пока мы не согласимся взяться за работу.

— Это не так работает, — напоминаю я ему.

Он кивает. — Я знаю, Офелия знает… но… Компенсация, Кайра… Черт, даже доли хватит что бы ты выплатила свой долг Гильдии Подземного Мира. — Регис наклоняется ко мне. — Ты не можешь отрицать, что это не заманчиво.

Это невероятно заманчиво. В этом-то и проблема. Десять лет я ждала такой работы, такой возможности. На выполнение большинства заказов на убийство уходит от нескольких недель до нескольких месяцев. Это рискованная работа, и слишком быстро браться за нее не всегда безопасно. Отсутствие всей информации на начальном этапе почти наверняка означает, что здесь есть подвох. Я не настолько наивна, чтобы думать, что компенсация означает что-то другое.

— Это опасно, вот что это такое, — отвечаю я. — Мне нужно знать, по крайней мере, сколько целей я должна устранить. Без этого я не смогу должным образом подготовиться.

Регис скрипит зубами, но не возражает. — Офелия работает над выяснением этого. Ей это не понравилось, но она не хотела говорить «нет», пока у тебя не будет возможности принять собственное решение.

Черт. Я отворачиваюсь от него и смотрю в другой конец таверны. Офелия имеет полное право как мой владелец просто приказать мне взяться за эту работу. Не то чтобы я могла позволить себе роскошь отказывать ей. Поскольку сера — одна из немногих, если не единственная вещь в этом мире, которая может подавить Божественность, то контрактное клеймо, с камнем серы, внутри моего тела, гарантирует, что у меня нет другого выбора, кроме как подчиняться её приказам, если я когда-либо захочу избавиться от него. Он не только удерживает большую часть моей силы и скрывает мою Божественность, но и действует как заклинание слежения, которое позволяет ей всегда знать мое местоположение.

Хоть я и не в цепях, в конце концов, я все еще в долгу, связанная Кровавым контрактом, который гарантирует мое полное послушание. Хотя я и искусная и безумно успешная кровавая слуга, которая принесла ей чертовски много дензы за последние десять лет, это не отменяет того факта, что если бы она хотела, чтобы я приняла этот контракт, не было бы никаких вопросов. У должников нет выбора.

Может, со мной и обращались не так, и, как сказал Регис, я, черт возьми, и веду себя не так, но все же, я просыпаюсь каждый день с осознанием того, что меня могли позвать к ней и связать ее волей не более чем приказом. Я опускаю взгляд на свои запястья, прикрытые рукавами. Знак Кровавого контракта, хотя и невидим, остается в моих костях и крови и заставляет меня чувствовать себя так, словно я ношу с собой невидимые кандалы, куда бы я ни пошла.

Этот заказ мог бы избавить меня от этого. Эта работа могла бы освободить меня.

Ее внимание и иллюзия выбора, который она мне предоставила, удерживают меня рядом с Офелией. Сам факт того, что мне предоставлен выбор, заставляет меня хотеть согласиться. Я сомневаюсь, что многие другие владельцы были бы так же готовы предоставить мне шанс обрести истинную свободу или хотя бы сохранить мой собственный заработок.

В голову приходит еще одна мысль, часть ранее написанной ею информации. «АСБ». Эта аббревиатура обозначает только одно. «Академия Смертных Богов». — Подожди — это в одной из академий? — Я оглядываюсь на Региса.

Он кивает. С одной стороны, это знание сужает круг целей, которые, как ожидается, я убью, и объясняет, почему я единственная, кто может взяться за эту работу. — Тогда это либо Бог, либо Смертный Бог, — говорю я рассеянно, размышляя.

— По всей вероятности, — соглашается Регис.

Я судорожно втягиваю воздух. — Я уверена, что она уже пыталась получить информацию от клиента, верно?

Он кивает. — Она все еще пытается, но они упрямятся. Расширенный контракт означает, что тебе придется принять фальшивую личность, проникнуть на территорию Академии и на некоторое время залечь на дно, чтобы подобраться к своей цели, прежде чем ты получишь остальную информацию о заказе.

Черт возьми. Тот факт, что Офелия больше ничего не написала, означает, что независимо от ее попыток, кто бы это ни был, они все еще не сдались. Я стискиваю зубы.

— Ты можешь потратить некоторое время на раздумья, — предлагает Регис, — но заказчик хочет, чтобы работа была начата к сезону сбора урожая.

Конечно, думаю я, потому что именно тогда Академия снова откроет свои двери. Это единственное время года, когда они впускают новых слуг за свои стены. Всё логично — если я собираюсь проникнуть в это проклятое пристанище Смертных Богов, то делать это нужно в начале нового семестра.

Мне это не нравится. Ни хрена не нравится.

И все же мысль о четырех гребаных миллионах денза не выходит у меня из головы. Это погасит мой долг. Весь, и еще останется достаточно на жизнь. Мне не пришлось бы браться за другую работу до конца моих дней. Черт, если бы я захотела, я могла бы позволить себе какое нибудь маленькое жилье в одном из Городов Богов, не то чтобы я стала бы — для меня было бы опасно жить в районе, кишащем Божественными Существами, — но мысль о том, что я могла бы, остается постоянным маяком надежды.

Я допиваю остатки из своей кружки и кладу несколько денз в качестве оплаты, монеты звякают друг о друга, падая на исцарапанную поверхность стола, прежде чем встать. Несмотря на позднее прибытие Региса, я добиралась весь день, чтобы попасть сюда вовремя, и мои кости устали от путешествия. Хороший ночной сон мог бы помочь мне принять окончательное решение.

— Я встречусь с тобой утром, — говорю я, — и тогда сообщу о своем решении.

Регис смотрит на меня в ответ, когда я натягиваю капюшон еще ниже, прикрывая лицо, и выхожу из-за угла. Он не настаивает и просто кивает в знак согласия.

Четыре миллиона денза. Это чертова куча денег. Больше, чем я когда-либо видела или слышала. Самый крупный контракт, который я когда-либо заключала, был на миллион. Речь шла о десяти целях. Я не думаю, что клиент хочет, чтобы я уничтожила целый батальон. Нет, это должно быть высокопоставленное лицо. Риск высок, но такова же и награда.

Моя голова идет кругом от открывающихся возможностей, пока я пробираюсь через таверну к лестнице, ведущей в гостиницу. Под скрип старых деревянных ступенек я позволяю своему разуму блуждать по этим возможностям.

Свобода еще никогда не была так близка.

Пожалею ли я, если не скажу «да»? Или сама выберу свою смерть?