Меч тени и обмана

Глава 4

Кайра

Звук тяжелого прерывистого дыхания кажется мне слишком громким, пока мы выбираемся из темниц и поднимаемся обратно по лестнице, по которой я спускалась ранее. Мужчина и его жена двигаются медленнее, чем мне бы хотелось, их шаги звучат куда громче моих. Но, к их чести, ни один из них не жалуется. Я втягиваю воздух, пытаясь понять, насколько сильно распространился огонь, который разжёг Регис, и заметили ли его уже обитатели замка. Мы останавливаемся у деревянной двери, ведущей во внутренний двор, и я оборачиваюсь, протягивая руку, чтобы остановить мужчину и женщину, рвущихся вперед.

— Оставайтесь здесь, — тихо говорю я. — Ждите моего сигнала.

Мужчина опирается рукой о стену, тяжело дыша от напряжения, но все же кивает в знак согласия. Я выскальзываю в коридор и выпускаю свою Божественную силу, чтобы почувствовать обстановку вокруг. Ощущения накрывают меня почти сразу. Я не представляю, как Боги чувствуют это постоянно, и удивляюсь, как они вообще это выдерживают. Им приходится по-видимому заглушать этот поток. Иначе можно сойти с ума. Каждый звук отдается в моих ушах — скрежет металлических чашек по дереву, громкий и неистовый мужской смех, потрескивание пламени факелов. Шелест листьев на деревьях. Шаги…

Приближающиеся шаги. Я поворачиваюсь к приближающемуся человеку и сливаюсь со стеной. Тени цепляются за мои конечности, когда я снимаю два кинжала с их мест, прикрепленных к моим предплечьям, и прижимаю их к ладоням. Я терпеливо жду. Проходит секунда, две, а затем… Регис заворачивает за угол, несясь по дорожке, топая ногами, которые почему-то почти не издают ни звука. Если бы я не прислушивалась, если бы я не использовала свою Божественность, я бы никогда его не услышала. Я не знаю, как он это делает.

Регис не замечает моего тела, когда проходит мимо. Я вздыхаю с облегчением и в следующий момент снимаю заклинание Божественности, глубоко вдыхая. Регис слегка поворачивается и в шоке отшатывается, когда краем глаза замечает меня. Меч замахивается на меня, и я едва успеваю увернуться. Острый конец его клинка врезается в каменную стену, и перед моим лицом вспыхивают искры, освещая, кого именно он только что пытался убить.

— Черт возьми! — Регис шипит на меня от шока и раздражения. — Я мог бы обезглавить тебя.

Я смотрю на него в ответ и проглатываю свое негодование. — Если бы ты мог убить меня так легко, я бы давно была мертва, — напоминаю я ему, качая головой.

Он убирает клинок в ножны и подходит ближе. — Я не смог найти семью, — говорит он. — Итак, я сделал то, что мы обсуждали, и…

— Я знаю, — обрываю я его, проходя мимо него обратно к двери. Я открываю ее и жестом приглашаю мужчину и женщину выйти. — Они у меня. Пошлите.

Мужчина первым выходит из лестничного пролета и отступает назад, как только видит Региса с подозрением и настороженностью в его взгляде. — Все в порядке, — уверяю я его, останавливая на пути к отступлению. — Он со мной.

Резкий вздох Региса достигает моих ушей, и я оборачиваюсь, но его взгляд направлен не на меня. Он смотрит на маленькую фигурку, повисшую на спине мужчины. Он бросает взгляд в мою сторону, и я качаю головой. Сейчас определенно не время. Я уверена, он понимает это так же хорошо, как и все остальные. Мы все еще находимся на вражеской территории, и нашей следующей целью должно быть выбраться отсюда.

— Огонь достаточно скоро приведет стражу на нижний уровень, — наконец говорит он, разглядывая мужчину и женщину. — Они не смогут взобраться наверх, поэтому мы должны отвести их к воротам для посыльных вдоль северной стены.

Я киваю и жестом приглашаю его идти. — Показывай дорогу.

Он бросает на пару еще один последний взгляд, прежде чем сделать именно это. Мы всей группой двигаемся как можно тише, проскальзывая через двор и вдоль задней стены. Через несколько минут звуки криков и проклятий поднимаются в ночное небо. Женщина тихо хнычет позади меня, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как она цепляется за своего мужа — тихие слезы текут по ее щекам, четкими линиями размывая грязь.

— Они поймают нас, — всхлипывает она.

— Нет, это не так, — уверяю я ее, делая паузу, позволяя ей и ее мужу пройти вперед. — Продолжайте следовать за моим другом, — говорю я. — Если что-нибудь случится, я уведу охрану.

— Спасибо вам, — шепчет мужчина сдавленным голосом, задыхаясь. Он шокировал меня тем, насколько хорошо он справлялся до сих пор, но я рада, что Регис порекомендовал черный выход. Он действительно ни за что не смог бы подняться с такими ранениями.

Ноги женщины начинают спотыкаться на тропинке, и по мере того, как голоса из замка становятся громче, я практически подталкиваю ее вперед, заставляя двигаться все быстрее и быстрее, несмотря на ее очевидную усталость.

Наконец, в поле зрения появляются тонкие металлические ворота. Регис останавливается впереди и поднимает кулак, молча говоря остальным, что пришло время убегать. Я снова проталкиваюсь перед парой. — Оставайтесь здесь, — шепчу я им, подходя к Регису.

— Что ты видишь? — спрашивает он.

Я осматриваю стену и вдоль и поперек ворот. Охраны нет, что может означать, что это заброшенный вход. Однако мы знаем, что лучше не доверять ничему что кажется слишком простым. Я закрываю глаза и снова выталкиваю свою Божественность, ощущая медленное жужжание, которое могу распознать только я. Он распространяется волнами, окатывая каждый предмет, окружающий меня.

Я чувствую пробирающие до костей эмоции пары позади нас и ледяную стойкость Региса. Помимо этого, тепло почвы, а потом… вот оно. То самое, о чем мы оба беспокоились. — Замок заколдован, — говорю я. — Если мы взломаем его или вскроем без ключа, он отправит предупреждение своему владельцу.

— Только замок? — Спрашивает Регис.

Я киваю, и он испускает вздох, похожий на облегчение. — О чем ты думаешь?

Вместо ответа Регис снимает рюкзак со спины и откидывает верхний клапан, протягивая руку внутрь, чтобы вытащить тонкий кожаный футляр. — Если мы не можем пройти через ворота, тогда все, что нам нужно сделать, это просто убрать одну сторону.

Я хмурюсь, сбитая с толку. — Что ты…

— Оставайся здесь с парой и наблюдай, — обрывает меня Регис, вручая мне свой рюкзак. — Я сейчас вернусь.

Проклятие застревает у меня в горле, когда он уходит быстрее, чем я успеваю его схватить, и мне ничего не остается, как следовать его приказам. — Куда он направляется? — тихо спрашивает мужчина позади меня.

— Он проверяет ворота, — говорю я, поворачиваясь и глядя на него. — У тебя такой вид, будто ты сейчас упадешь в обморок.

— Гордон? — Ирина сжимает его руку и смотрит на него снизу вверх при моих словах. — Генри слишком тяжелый? Может мне понести его?

Он качает головой и сквозь пот, покрывающий его лоб, стискивает зубы. — Нет, — отвечает он. — Я могу справиться со своим сыном.

— Тебе следует хотя бы присесть, пока мы ждем, — приказываю я. Мужчина дергает головой в сторону. Я хмурюсь. — Это было не предложение, — говорю я. — Сядь, пока я тебя не заставила.

Мужчина бледнеет, а затем еще немного приподнимается, опираясь на стену как на рычаг. — Я не могу, — отвечает он.

— Почему? — Спрашиваю я.

Он бледнеет и, помолчав, понижает голос. — Не думаю, что смогу встать, если сейчас сяду.

Я хмурюсь и подхожу к нему. Я касаюсь его груди и провожу пальцами по ребрам, пока он неглубоко дышит. Беспокойство терзает меня изнутри. Если он действительно так плох, как кажется, то удивительно, что он вообще двигается. — Дышать больно? — Спрашиваю я.

Он кивает.

Мой пристальный взгляд прищуривается к выражению его лица. — Это похоже на покалывание или жжение?

— И то, и другое. — Он шипит сквозь зубы.

Черт. Это нехорошо. Я поднимаю руку и прикусываю ноготь большого пальца, обдумывая варианты. Никто не знает, сколько времени потребуется Регису, чтобы завершить то, что он планирует, и я не знаю, сколько еще этот человек сможет продержаться, не потеряв сознания. Ни Регис, ни я не смогли бы нести его и при этом убедиться, что наши руки свободны для борьбы, если бы нас поймали. Попытка подвергнуть нас слишком большой опасности. Если он хочет выбраться, ему нужно идти на своих двоих.

— Ты можешь что-нибудь сделать? — спрашивает женщина с отчаянием в голосе. Она смотрит на меня с надеждой и слезящимися глазами.

Черт возьми. Я действительно хотела бы, чтобы она не спрашивала. Надежда — жестокая штука для любого в ее положении. Я проклинаю и отворачиваюсь от них обоих. Я сильно прикусываю большой палец, а свободной рукой лезу в карман, чтобы достать маленький пузырек с чистой водой. Я прижимаю большой палец к отверстию и позволяю нескольким капелькам моей крови проскользнуть внутрь, прежде чем рана сможет закрыться сама по себе. Там, где людям требуется много времени, чтобы исцелиться, Смертным Богам этого не требуется.

По мере того, как кровь стекает в маленький флакон, область на задней части моей шеи становится теплой. Я никогда не делала этого раньше, несмотря на мои открытия о пользе Божественной крови. В нескольких книгах о Божественной Крови и ее способностях, которые я нашла и прочитала в Преступном мире и по всему континенту Анатоля, было неясно, сработает ли это на самом деле. Это была теория, и я уверена, что ее проверяли раньше, но по какой-то причине ни один автор никогда не хотел прямо сказать, действительно ли кровь Бога или кровь Смертного Бога исцелит чистокровного смертного. Я уверена, что так и будет. Я надеюсь, что так и будет.

В этой слабой кровной связи на моем затылке нет ничего, что указывало бы на то, что Офелия знала бы, что я делаю, за исключением этого тепла. Сера, кажется, всегда реагирует на любое мое использование Божественности. Как будто она разогревается, готовясь подавить мои силы. К счастью, пока я не захожу слишком далеко и не злоупотребляю своими способностями, это не делает меня полностью беспомощной и не мешает мне убивать всех, кого мне нужно.

К тому времени, как я поворачиваюсь обратно, на моем большом пальце уже нет маленькой царапины, которую я сделала зубами. Я закрываю пузырек и встряхиваю его, прежде чем сунуть в руку мужчине. — Выпей это, — приказываю я. — Быстро.

Он берет пузырек и в замешательстве разглядывает его. Я могу понять. Он не больше моего мизинца. Даже пузырьки с лекарствами больше. — Что это? — Спрашивает Ирина.

— Что-то, что поможет твоему мужу, — говорю я. — Эффект позволит тебе легче дышать, и тебе вероятно станет лучше, но тебе все равно нужно будет обратиться к врачу после того, как мы выберемся отсюда.

Взгляд мужчины смягчается, и он открывает флакон. — У меня такое чувство, что поиск врача будет наименьшей из наших забот после того, как мы покинем это место, — говорит он, — но я благодарю тебя, незнакомка. За все.

С этими словами он запрокидывает голову и проглатывает содержимое флакона. На мгновение меня охватывает чувство вины. Этот человек слишком доверчив. С другой стороны, зачем кому-то спасать их, а затем пытаться убить? Может быть, я слишком много думаю и все усложняю. Это было бы не в первый раз.

Когда мужчина проглатывает, он протягивает мне теперь уже пустой флакон. Я засовываю его обратно в карман, и мы втроем ждем. Проходит несколько секунд, и я пристально наблюдаю за прогрессом мужчины. Употребление Божественной крови — или крови Смертного Бога — не очень распространено, но я узнала, что употребление Божественной Крови может в определенной степени исцелять смертных. Я должна надеяться, что в моей крови достаточно Божественности, чтобы помочь ему, и что метка серы под моей кожей не повлияет на ее силу.

Спустя еще несколько напряженных мгновений его дыхание, кажется, действительно выравнивается, а на щеки возвращается румянец.

— Милый? — Ирина касается обнаженной груди мужа, вокруг повязок, все еще привязывающих к нему их мертвого сына.

— Я в порядке, — уверяет он ее, несколько удивленно вытаращив глаза и делая глубокий вдох. Когда он переводит взгляд в мою сторону, я опускаю глаза и придвигаюсь ближе к стене.

— Хорошо, — ворчу я. — Тогда готовься выдвигаться — мой друг скоро вернется.

Тишина, а затем мужчина тихо отвечает: — Спасибо.

Я игнорирую шепот и жду. Когда Регис возвращается, его глаза сканируют нас троих, останавливаясь на мужчине. Он прищуривается, а затем бросает свирепый взгляд в мою сторону. Я не отвечаю на его невысказанное обвинение. Гордон уже выглядит намного лучше после того, как выпил несколько капель моей крови. Свидетельство того, что я сделала, можно увидеть по цвету, который вернулся к его щекам, пусть и совсем чуть-чуть.

— Все готово? — Спрашиваю я.

Он продолжает свирепо смотреть на меня, но отвечает, несмотря ни на что. — Да. Идите по моим следам, — говорит он. — Не отклоняйтесь с моего пути. — Его внимание переключается на пару. — Вы поняли?

— Да, — отвечает Гордон.

Регис проходит мимо меня. — Тогда пошлите.

Вместе мы следуем за Регисом, двигаясь вместе с ним. Шаг за шагом мы направляемся к воротам. Оказавшись там, он сдвигает в сторону длинные металлические спицы, сваренные вместе, а затем сдвигает несколько камней с места. Взяв в руку небольшой инструмент, он ударяет тупым концом по болтам сверху и снизу, выбивая их с места ровно настолько, чтобы можно было отодвинуть ослабленную сторону ворот на несколько футов.

— Так, — говорит он. — Я пойду первым. Хорошо? — Как и раньше, Регис не называет меня по имени, когда поворачивается ко мне и выгибает бровь. Мы знаем, что лучше не делать этого в разгар работы.

Я киваю. — Иди, я последую за тобой, когда они пройдут.

Это все, что требуется. Регис проскальзывает в созданное им отверстие, и мужчина толкает женщину вперед. Она цепляется за него, но в последнюю секунду наконец отпускает руку мужа и проскальзывает своим телом между камнем и металлом на другую сторону. Ее пухлое тело плотно прижимается к нему с обеих сторон, и она немного покачивается, протискиваясь наружу. Скрип металла доноситься до моих ушей, и я с тревогой оглядываюсь, но нас по-прежнему не обнаружили.

Я останавливаю мужчину, прежде чем он делает шаг вперед. — Ты не можешь пройти вот так, — говорю я, указывая на ребенка у него на спине.

Он протягивает руку и крепче сжимает ремни, удерживающие ребенка на месте. — Я не могу оставить его.

— Я знаю, — говорю я. — Но тебе придется снять его с себя и пройти самому. Я вынесу его.

— Ты не бросишь его? — требует мужчина.

Я сжимаю губы. Я хочу сказать ему, что его мертвый сын не почувствует этого, если они оставят его сейчас. Что ничего не изменится, если они оставят его тело, но я не могу. Во всяком случае, я уважаю их за решение не оставлять труп ребенка здесь, но это тот случай, когда он должен доверять моему суждению.

— Я передам его в твои руки, — повторяю я. — Даю тебе слово.

Проходит такт, и мужчина, наконец, начинает развязывать лоскуты ткани у себя на груди. Я качаю головой и вытаскиваю кинжал. — Нам нужно двигаться быстрее, — рассеянно шепчу я, начиная срезать повязки, хватая их до того, как они упадут на землю, и запихивая их куда только смогу. Мы не можем оставить их здесь. Сокрытие наших способов побега позволит им двоим выиграть время.

Позади себя я слышу крики из замка. Дым поднимается в воздух, заполняя мои ноздри. Насколько распространился пожар?

Мы снимаем ребенка со спины его отца еще до того, как я получаю ответ, и я быстро возвращаю свои клинки на место, когда он передает мне тело своего сына. Я прижимаю хрупкое тело худого мальчика к своей груди, когда мужчина поворачивается и направляется к отверстию, которое Регис предусмотрел для нас. Он оглядывается один раз, в глазах появляются страдальческие морщинки. Он встречается со мной взглядом, и я киваю, шагая за ним.

Мужчина еле сам пролазит, поскольку его спина прижимается к камням, и он проскальзывает сквозь них. Металл не скрипит, а затем в темноте появляются его руки, ожидающие. Я осторожно переворачиваю ребенка и передаю его через узкое отверстие. Пот собирается у меня на лбу и за шеей, стекая на одежду. Воздух касается моей плоти, посылая несколько капель вниз по позвоночнику. Это достаточное предупреждение.

Я бросаю мальчика на руки его отцу и поворачиваюсь, вытаскивая один из своих кинжалов из кожаных нарукавных ножен, в ту же секунду мужчина налетает на меня спереди. Я даже не колеблюсь. Острие моего клинка режет мужчине глаза, и брызжет кровь.

— Черт! — Резкий, глубокий и хриплый, его голос скользит по моим ушам, когда я прижимаюсь спиной к камню. Божественный аромат бьет мне в ноздри, как свежевспаханная земля и глицинии. Не Бог, а Смертный Бог. Однако он двигался достаточно быстро, чтобы заставить меня усомниться в этом. Так тихо, что я не заметила его до последней секунды.

Пальцы сжимают мое горло, но я отвожу лезвие от его лица и рассекаю запястье. Кулак врезается мне в живот, и воздух выходит из моих легких. Кулак врезается мне в ребра, и только из-за моей крови я знаю, что быстро заживу. Даже сейчас это чертовски больно. У меня вырывается хриплый вздох, но я не ругаюсь. Я ничего не говорю. Я не могу. Я ослепила его достаточно быстро, чтобы сомневаться, что он видел меня, но способности Смертных Богов к исцелению различны — никто не знает, как быстро у него могут заживать раны.

Прядь волос цвета воронова крыла развевается перед моим лицом в сочетании с точеной челюстью и прямым носом. Конечно, он чертовски великолепен. Определенно Божественен в каком-то качестве.

— Быстрый ублюдок, — рявкает Смертный Бог. — Тебе действительно нужно было целится в мои проклятые глаза? — Несмотря на слова, он звучит не особенно сердито — скорее шокировано, почти под впечатлением. Его губы растягиваются в улыбке, и жемчужно-белые зубы сияют в темноте. Я чувствую, что он обнажает их одновременно как награду и предупреждение.

Да, тупица, я действительно это сделала. Оставалось либо так, либо рисковать, что он меня потом опознает. Серебристые волосы и серые глаза, может быть, и не совсем редкость, но соедините их вместе с моим моложавым лицом, и что ж, это не тот риск, на который я готова пойти. То есть… если я не убью его здесь и сейчас.

Быстро, как выстрел, я ныряю под его другую руку, но резко останавливаюсь, когда он валит меня на землю. Грязь заполняет мой рот, скользит по языку, и я отшатываюсь, выплевывая ее и кашляя, когда мои волосы сжимаю в кулак. — Ах. Ах. Ах.

Тело, прижатое ко мне, твердое, как скала, и мускулистое, как у воина. Широкие плечи давят мне на спину, сильные ноги прижаты по обе стороны от меня. Однако звук его голоса, когда он говорил, был легким и веселым.

Он, блядь, играет со мной?

— Не так быстро, — говорит он мне на ухо.

О да, так быстро. Трудно не отвечать на каждое слово вслух, но мне это удается. Я слышу Региса по другую сторону ворот вместе с двумя другими. Их шаркающие шаги неуверенны. Страх пронизывает все вокруг нас. Отбрасывая локоть назад, я бью нападающего в висок. Он хрюкает, но удерживает хватку.

Упрямый ублюдок.

— Я не собираюсь убивать тебя, — кипит он, — но сначала ты заплатишь за то, что ослепила меня.

Что за чертов ребенок. Я закатываю глаза. Он все равно скоро поправится.

Я вонзаю острие своего кинжала в землю перед собой и использую якорь, чтобы немного высвободиться из его хватки, перекатываясь и пиная его в живот. Его меч позвякивает на бедре, не обнаженный. Почему?

Однако, прежде чем я успеваю сообразить, что к чему, откуда-то из темноты позади меня вылетает еще один кинжал. Он врезается мужчине в плечо, и его хватка не просто ослабевает. Одна его рука совершенно обмякает, и с его губ срывается очередное проклятие.

Регис! Я использую шанс, который он дал мне, чтобы выскользнуть из захвата нападающего и броситься к проему ворот. Я проскальзываю через слишком маленькое пространство, моя одежда цепляется за металл, но мне все равно. Один острый камень режет мое бедро, и я вздрагиваю, чувствуя в воздухе запах собственной крови. Вот тебе и все, что нужно для того, чтобы не оставлять никаких улик, но теперь все равно слишком поздно.

Рев эхом отдается у меня за спиной, но я не позволяю ему сбить меня с толку. Человеческая семья впереди уже спешит сбежать. Как только я оказываюсь с другой стороны, Регис сует мне в руки мой плащ — должно быть, он подобрал его, пока я дралась, — и хватает меня за руку, таща за собой. Из-за наших более сильных тел мы быстро догоняем их, и Регис бросает на меня взгляд. Я знаю, чего он хочет.

Я направляюсь к женщине, набрасываю ей на плечи свой плащ, а затем подхватываю ее на руки, в то время как Регис направляется к мужчине. Теперь, когда мы вышли из замка Бога-Повелителя, все, что нам нужно сделать, это увеличить расстояние между нами и этими опасностями. Если бы не мой рост, я могла бы сама взять этого человека — поскольку мы оба знаем, что я сильнее из нас двоих, но опять же, нести его так же, как и его сына, скорее всего, выдало бы мою Божественность. Для Региса было бы разумнее взять на себя большую нагрузку из нас двоих, хотя бы для того, чтобы эти двое не узнали мой секрет.

Как только они оба оказываются в наших объятиях, наша скорость увеличивается, и под огонь и крики за нашими спинами мы исчезаем в темном лесу.