Меч тени и обмана

Глава 35

Кайра

— Кто он? — Внезапный звук мужского голоса разбудил меня. Я сажусь, моя рука сразу же оказывается под подушкой, чтобы схватиться за кинжал, который я храню там, прежде чем я понимаю, кто меня разбудил. Только знакомый голос останавливает меня от того, чтобы выхватить его и швырнуть в следующую секунду.

Я медленно поворачиваюсь всем телом к незваному гостю. Не знаю как, но Каликс в моей комнате, и каким-то образом я не слышала, как он вошел. Быстрый взгляд на дверь подсказывает мне, что она не открыта.

— Как вы сюда попали? — требую я, мой голос резче, чем обычно. Часть меня, понимающая, как важно сохранять видимость подчинённости, борется с другой частью, которая не может понять, как кто-то сумел подкрасться ко мне, когда только двое людей когда-либо могли это сделать — и я подозреваю, что это потому, что я знаю и Офелию, и Региса достаточно долго, чтобы глубоко в подсознании доверять им. Хотя я не должна никому доверять.

Я не доверяю Каликсу Даркхейвену. Так что не должно быть никаких оправданий тому, как ему удалось проникнуть в мою комнату, не разбудив меня.

— Ответь на мой вопрос, — отвечает Каликс, его тон становится более глубоким, когда он выходит из тени. В тот момент, когда лунный свет, льющийся через мое окно, освещает его лицо, его глаза светятся неестественным зеленым. — Кто. Он. Такой?

— Кто есть кто? — Я качаю головой и осторожно убираю руку с подушки, надеясь, что он не заметит, где она была.

— Мужчина, с которым ты была, — рычит Каликс.

Мои губы приоткрываются, и я вспоминаю прошлое, пытаясь понять смысл его слов. Но, должно быть, я медлю слишком долго, потому что в следующую секунду Каликс делает два гигантских шага вперед и хлопает обеими ладонями по моей кровати. Матрас протестующе скрипит, когда он давит на меня, склоняясь надо мной и загораживая лунный свет. Две лужицы мха впиваются в меня. Различные оттенки нефрита кружатся и извиваются, завораживая меня, заставляя чувствовать себя так, словно я падаю в океан, кишащий водорослями.

Соблазнение. Очарование. Убеждение. Черт. Мне требуется всего мгновение, чтобы осознать, что происходит. Каликс пытается применить ко мне Божественное убеждение, и я единственная из нас, кто знает, что это не сработает. На мне это никогда не срабатывало. По крайней мере, никогда до сих пор. Каждый раз, когда я сталкивалась с Божественным Существом и чувствовала, как они навязывают мне свои убеждения и волю, я могла отмахнуться от них. Никогда не имело значения, были ли они Низшими Богами или Высшими, или даже одними из немногих Смертных Богов, с которыми я сталкивалась. Однако теперь я обнаруживаю, что борюсь под тяжестью его воли. Почему?

У меня нет шанса понять это. Каликс поднимает руку и обхватывает мое лицо, запрокидывая мою голову назад, пока я не вижу только его глаза. — Ты можешь сказать мне, маленькая смертная, — шепчет он. — Кто был тот мужчина, с которым ты была? Он твой любовник?

Его дыхание касается моего лица. — Я не знаю, о ком ты говоришь, — говорю я, выдавливая слова.

Мышца на его челюсти подергивается. Раздражение? Вероятно. Я жду, любопытствуя увидеть его реакцию. Вместо того, чтобы повторить вопрос или предложить больше деталей, Каликс меняет тактику. Его пальцы становятся гибкими на моем лице, скорее поглаживая, чем удерживая. Дрожь пробегает по моей спине, когда искра Божественности распространяется от того места, где он прикасается ко мне. Мне никогда не нравилось чувствовать чью-то Божественность, но с Каликсом все по-другому. Скорее, это не агрессивно, а похоже на теплую воду, смывающую пыль и грязь, которые, кажется, всегда пропитывают меня.

Я грязная. Грязная. Низшая из низших. Живу и дышу в убожестве, и он здесь, чтобы вытащить меня. Как это мило с его стороны. Мои веки опускаются. Любопытство и комфорт окутывают меня, обволакивая и заставляя наклониться к мужчине надо мной.

— Тебе разрешили покинуть территорию Академии, не так ли? — спрашивает он.

Я киваю. Моя голова кажется такой чертовски тяжелой. Мои ресницы трепещут. Мой разум борется за и против необходимости дать ему все — все, что он пожелает. Как будто во мне есть глубоко укоренившаяся потребность, знание, которое говорит мне, что уступка этому мужчине принесет мне самое чудесное удовольствие, которое я когда-либо испытывала.

Ложь.

Ложь.

Ложь.

Все, что я знаю, — ложь.

Я качаю головой, зажмуривая глаза, прежде чем осознаю, что делаю, пытаясь перекрыть силу его власти. Мои руки сжимаются в кулаки там, где они лежат на тонком матрасе подо мной, и острый укол прямо в верхнюю часть одной из них возвращает меня, запинаясь, к реальности.

Я открываю глаза и смотрю вниз как раз вовремя, чтобы увидеть маленького черного паучка, пробирающегося по моим простыням и исчезающего в стене, к которой прислонена моя кровать. Маленький красный бугорок на моей бледной коже и быстро исчезающая боль от яда, который выпустило маленькое существо, вот и все, что осталось.

Спасибо тебе… мой маленький друг.

— Посмотри на меня. — Моя голова поворачивается назад, и темно-зеленые глаза Каликса прямо передо мной, и они злее, чем когда-либо. — Ты сломала мое внушение? — он требует ответа.

Я сглатываю, прежде чем ответить. — Не нарочно. — Это правда. Как бы мне ни хотелось приписать себе заслугу в том, что я помешала ему, это сделал за меня один из моих пауков. Я делаю мысленную пометку оставить угощение для него и его друзей на ближайшее будущее в знак моей признательности.

Губы Каликса опускаются еще ниже. Хотя его хмурый вид не умаляет его красоты. Жаль. Я полагаю, что этим Даркхейвенам не повредит стать менее привлекательными; это, безусловно, облегчило бы с ними дело.

— Ты не та, кем кажешься, не так ли, маленькая смертная? — Вопрос Каликса вселяет страх глубоко в мое сердце. Несколько секунд я не двигаюсь, даже чтобы ответить.

Наконец, после того, как я, кажется, целую вечность сижу и смотрю, как он смотрит на меня, я опускаю голову и дергаю подбородком в сторону. Его рука тут же опускается между нами, но не отпускает меня полностью. Нет. Он не позволил бы мне победить просто так. Вместо этого его пальцы теребят тонкую ткань туники, которую я надела в постель. Он тянет меня, притягивая ближе.

— Я не знаю, почему вы пришли в мою комнату так поздно, хозяин Каликс, — я выдавливаю слова сквозь зубы, гнев и разочарование наполняют каждый слог. Это так чертовски унизительно — падать ниц перед этими мерзкими Богами-полукровками. Ирония моего собственного происхождения не имеет значения. — Но вы должны знать так же хорошо, как и я, что это совершенно неуместно.

Глубокий смешок раздается в его груди. — Неуместно? — Пальцы Каликса сжимают ткань на моей груди, и он туго натягивает ее. Я сопротивляюсь, не следя за движением, хотя знаю, что все, что это делает, — это растягивает горловину, открывая ее так, что, без сомнения, он может видеть прямо под ней мою обнаженную грудь. — Ты должна знать не хуже меня, — повторяет он мои слова своим насмешливым тоном, — что неуместность — это то, что у меня получается лучше всего. Теперь… — Он скользит вперед, поднимая одну ногу на матрас, когда он поднимается и снова хватает меня за лицо. — Скажи мне правду ты попросила отгул, чтобы выехать за пределы территории Академии и встретиться с мужчиной.

Я изумленно смотрю на него. — Вы следили за мной? — Так вот почему я чувствовала себя так странно? Как будто за мной все это время наблюдали невидимые глаза? Я знала, что я не гребаный псих, но как он это сделал? Я никогда не видела ни его, ни кого-либо другого, если уж на то пошло. Более того, Смертные Боги даже более ограничены, чем Терры.

Он наклоняет голову. — В некотором смысле, — уклоняется он. — Но я отвлекся. Ты встретила мужчину в Ривьере. Смертного. — Его хватка становится жестче, как будто сталь вдавливается в мои щеки. Он сердито смотрит на меня сверху вниз. — Кто. Он. Блядь. Такой?

Дыхание сжимается в моих легких. Как много он уже знает? Что я могу ему сказать? Поверит ли он лжи? Каждый вопрос проносится в моей голове со скоростью молнии. — Он никто, — пытаюсь я, но Каликс прищелкивает языком и наклоняется к моему лицу.

Его язык медленно высовывается, привлекая все мое внимание, когда он проводит по его нижней губе, прежде чем снова исчезнуть у него во рту. — Еще одна подобная ложь, и мне придется наказать тебя, моя милая Терра, — предупреждает он. — Я хочу правду. Кто был этот человек?

Я знаю, о ком он говорит. Есть только один человек, которого я встретила в городе, только один человек, которого, как я подозреваю, мог вызвать у него такую реакцию. Я могла бы просто рассказать историю для прикрытия. Было бы прекрасно, если бы я это сделала — в конце концов, все документы и свидетели, которые знают меня в этом городе, знают только то, что им сказали, за исключением мадам Брион, и именно она помогла создать мое фальшивое прошлое, чтобы получить доступ в Академию. У меня вертится на кончике языка сказать ему, что Регис не более чем мой брат — единственная семья, которая у меня осталась, и Каликсу не о чем беспокоиться.

Итак, я не знаю, какого черта у меня изо рта слетает что-то еще.

— Почему вас так интересует смертный человек, хозяин Каликс?

Вспышка удовольствия пронзает меня при виде растерянного удивления, которое сразу же появляется на лице Каликса, как только вопрос срывается с моих губ. Его рот открывается, губы приоткрываются и смыкаются в крайнем шоке.

— Вы спросили меня, мой ли он любовник, — настаиваю я, несмотря на звон колокольчиков в моей голове. — Вас это беспокоит? Вы не хотите, чтобы он был им?

Звук рвущейся ткани достигает моих ушей, и я моргаю один раз, прежде чем мы с Каликсом одновременно наклоняем головы и обнаруживаем, что он полностью разорвал мою рубашку посередине. Он немедленно отпускает ее и убирает другую руку от моего лица, но ущерб уже нанесен, и обе стороны неровно оторванных кусков падают на мою грудь, образуя глубокую v-образную форму, едва прикрывающую соски.

— Значит, он тогда… — Выражение его лица омрачается. Гнев. Раздражение. Как у ребенка, которому только что сказали, что кто-то другой играл с его игрушкой. — И после твоей ночи с Теосом. Тсс-тсс-тсс.

Не может быть, чтобы этот маленький визит был из-за этого, но приятно знать, что Теос не держал в секрете то, что произошло между нами. Это делает решение о том, что подобное больше не повторится, намного более решительным.

Каликс не встает с кровати и не слезает с меня. На самом деле, как ни странно, он вообще не двигается. Он остается там, где он есть, неподвижный, как статуя, за исключением того места, где он сбросил мою теперь разорванную рубашку, его глаза прикованы к моей обнаженной плоти.

С глубоким вздохом я ерзаю под ним и качаю головой. — Нет, — наконец отвечаю я. — Он не мой любовник. — Я не могу сдержать отвращения, скривившего мои губы. Как будто я когда-нибудь буду с таким мужчиной-шлюхой, как Регис. Мысль нелепая. — Он мой брат.

Голова Каликса вскидывается. — Твой брат? — повторяет он.

— Да. — Я киваю. — И хотя я не знаю, как это работает у Смертных Богов и Богов, я определенно могу сказать вам, что мы, смертные, не трахаемся со своими братьями и сестрами. — Я ерзаю под ним, отворачивая голову. — А теперь я предлагаю вам…

Все, что я собиралась сказать, внезапно обрывается, когда тень Каликса падает на меня. Его руки поднимаются к моему лицу, хватая и поворачивая его к себе. Когда его губы прижимаются к моим, все мое тело становится холодным, а затем горячим.

Что. Блядь. За.

Мои руки опускаются на его массивные плечи, и я толкаю. Несмотря на всю пользу, которую это мне приносит, Каликс, блядь, не двигается. Вместо этого он опускается ниже, нависая надо мной, прижимая меня своим телом. Итак, я делаю единственное, о чем могу думать — я кусаю его. Сильно.

Каликс наконец откидывает голову назад. Вкус сырости и крови остается на моем языке. Его ухмылка беззастенчивая и, конечно, больше не сердитая. Недоумение продолжает овладевать мной. — Ты сказала, что он не твой любовник, — напоминает он мне.

Я смотрю на него, разинув рот. Он на самом деле серьезно? — И что? — Требую я, снова отталкиваясь от него. — Это не значит, что я хочу сделать тебя своим любовником!

— Ты, кажется, не возражала против Теоса, — отвечает он.

— Ты ни хрена не знаешь обо мне и Теосе, — огрызаюсь я в ответ. — Но к твоему сведению, это была разовая сделка. Этого больше никогда не повторится.

Он прищелкивает языком. — О, милая маленькая смертная, никогда не говори — никогда.

Лезвие у меня под подушкой, как раз в пределах досягаемости. Я подумываю использовать его, но потом передумываю. Нет. Мне нужно вывести Каликса из моей комнаты, и я должна сделать это мирным путем — даже если моим предпочтительным методом было бы выпотрошить его и вытащить за кишки.

— Мой ответ — нет, — киплю я. — Нет. Нет. Блядь. Нет, отстань от меня! — Я наклоняю свое тело под его, и все, что, кажется, получается, — это прижаться к его твердой эрекции.

— Ну-ну, не нужно устраивать истерику, маленькая смертная. — Каликс хихикает, как будто его забавляет мое сопротивление. Буду честна, я не использую против него всю свою силу, отчасти потому, что не совсем уверена, что это сработает. Никогда еще убеждение Бога, а тем более Смертного Бога, не действовало на меня так хорошо. Сказать, что я выбита из колеи, было бы преуменьшением.

— Почему ты следил за мной? — Спрашиваю я, сдерживая ярость.

Каликс поворачивает шею в сторону, тени танцуют на оливковом оттенке его кожи, обнажая впадины вдоль горла. — Любопытство?

Его ответ звучит скорее как вопрос, чем уверенность. Я прищуриваюсь и смотрю на него. — Мне разрешили навестить моего брата, — огрызаюсь я. — Ты не имел права преследовать меня.

Он смеется, звук глубокий и хриплый. — У меня есть все права, Терра, дорогая, — отвечает он. — Ты смертная у тебя нет прав, по крайней мере, тех, которые, как ты думаешь, у тебя есть. Если я сочту твои действия подозрительными, тогда, конечно, я последую за тобой.

— Ты находишь мои действия подозрительными? — Мое сердце бешено колотится в груди. Что он знает? Это не может быть правдой, если я все еще здесь, лежу под ним. Конечно, он не мог знать. Но опять же, когда я смотрю на него и на мерцающий оттенок его зеленых, как мох, глаз, я не могу не задаться вопросом. Глаза Каликса глубже, чем у обычного человека, пронизаны пустой пустотой, в которой отсутствует совесть. Если это его позабавит, я не сомневаюсь, что он будет защищать тот темный барьер, который держит вокруг себя, до самого последнего вздоха.

Словно почувствовав мои внутренние мысли, Каликс снова наклоняется, приближая свое лицо к моему. — О, я нахожу тебя невероятно подозрительной, маленькая смертная, — бормочет он. Однако все, что я планирую сказать, заглушается звуком трех сильных, повторяющихся ударов в дверь на другом конце комнаты. Как один, наши головы поворачиваются в ее сторону. — Ожидаешь гостей? — Спрашивает Каликс, понижая голос.

Я качаю головой. — Нет.

Он что-то тихо напевает, а затем, словно приняв какое-то молчаливое решение, исчезает с моего тела. Я подскакиваю в постели, оглядываясь по сторонам, но он просто ушел. Что-то мокрое и чешуйчатое касается моей ноги сбоку, и я практически катапультируюсь с тонкой койки на пол. Маленькое скользкое существо выскальзывает из-под моих простыней и шлепается на пол. Я совершенно не обращаю на это внимания, когда оно скользит вокруг моих все еще обутых ног — поскольку я заснула полностью одетая после дня, проведенного в Ривьере, — и исчезает в тени.

Человек по ту сторону двери стучит снова, на этот раз громче и настойчивее. — Кайра Незерак? — Голос низкий и мужской, наполненный силой и повелением.

Я спешу через комнату и распахиваю дверь только для того, чтобы столкнуться лицом к лицу с высоким, хорошо сложенным Смертным Богом. Он занимает практически весь дверной проем, но по легким морщинкам вокруг его глаз и рта я понимаю, что он не студент. Возможно, охранник? С чего бы охраннику стучать в мою дверь?

— Да? — Холодный пот выступил у меня на лопатках.

Его темно-бордовые глаза оглядывают меня сверху донизу. — Тебя вызвали в кабинет декана для выговора.

— Выговора? — Повторяю я, поскольку замешательство затуманивает мой разум. — Простите, в чем дело?

— Тебя вызвали в кабинет декана, — повторяет он. — Тебе сообщат причину твоего наказания в течение дня. Сейчас я должен отвести тебя туда.

Здесь что-то не так, и нет времени обдумывать это. Выговор? Это не может означать то, что я думаю, но что еще это может быть? — Я не в форме, — запинаясь, говорю я, пытаясь придумать какой-нибудь предлог, чтобы не идти или, по крайней мере, отложить это.

Мужчина наклоняет голову набок, его мертвые глаза опускаются на порванную рубашку, которая все еще на мне. — У тебя есть две минуты, чтобы одеться, — говорит он. — Не больше.

Я предполагаю, что сейчас начнется отсчет времени, поэтому захлопываю дверь и практически бегу, чтобы сорвать порванную рубашку и заменить ее новой — единственной, что у меня есть. Я хватаю свой плащ, надеваю его обратно и, как только поворачивается ручка двери, возвращаюсь к ней.

— Сейчас ты пойдешь со мной, — заявляет мужчина, когда я снова широко распахиваю дверь и стою перед ним, тяжело дыша и вспотев от спешки. Затем он поворачивается и начинает идти.

Черт. Черт. Черт.

Я ломаю голову над тем, по какой причине меня вызвали в кабинет декана, но все, что я получаю в ответ, — это громогласное предупреждение. Это нихуя не хорошо. Я обдумываю свои варианты, откидываясь на пятки. Как быстро я смогу расправиться с этим охранником? Как быстро я смогу взобраться на стены Академии? Или спуститься в канализацию? Есть ли у меня шанс или я все равно последую за ним?

Если бы они узнали, что я Смертная Богиня, маскирующаяся под смертную Терра, Боги не послали бы одинокого Смертного Бога стражника, чтобы привести меня туда, и я, конечно, сомневаюсь, что это было бы в кабинет декана. Чем больше я думаю о причине его пребывания здесь, тем больше я сбита с толку.

— Сюда, — заявляет мужчина, поворачивается и широкими шагами идет по коридору. Ясно, что он ожидает, что я последую за ним, и я сомневаюсь, что у меня есть другой выбор, если я хочу остаться в Академии.

Итак, с бьющимся в горле сердцем я выхожу из своей комнаты и следую за охранником. Все это время я чувствую, как за мной наблюдает теперь уже знакомая пара глаз. Каликс. Я уверена, что он предупредит других Даркхейвенов, но если они вообще способны что-то сделать… Станут ли они?