Меч тени и обмана

Глава 18

Кайра

Что я должна сказать об «Академии Смертных Богов» в последующие недели, так это то, что это странное сочетание роскошной игровой площадки и тюрьмы для тех, кто внутри. После того, как я сорвала их первоначальную попытку заставить меня пожалеть об участии в маленьком пари Даркхейвенов, они, кажется, потеряли интерес к тому, чтобы мучить меня, вообще потеряли интерес к пари. Меня это вполне устраивает. В конце концов, только из-за моей потребности восстать против любого, кто пытается раздавить меня, я приняла это нелепое решение. Если они вообще забудут об этом, то это больше не проблема.

Я провожаю братьев Даркхейвен на их занятия по утрам после завтрака и ношу их принадлежности, которые таинственным образом появились на столе в их общей комнате утром, следующим за первым днем. Если Руэн и злится из-за того, что я отказалась от его предложения сбежать, он виду не подает. Вместо этого он предпочитает игнорировать мое присутствие, насколько может. С этим у меня тоже все в порядке. То, что объект практически не имеет реакций, вполне соответствует моим целям.

Я смотрю, как они зевают и наполовину спят на уроках Божественной истории и Божественного происхождения, но никогда на занятиях по боевым искусствам. И именно это меня больше всего озадачивает. Всех Смертных Богов, независимо от уровня, учат и, я бы добавила, с большой концентрацией оттачивать свои индивидуальные способности и использовать их в битве. Мечи. Стрельба из лука. Рукопашный бой. Даже самых слабых, ученикам третьего уровня, в этих стенах даются те же строгие наставления по самосовершенствованию.

И единственное, о чем я могу задаться вопросом, это… зачем?

С тех пор, как я поняла, почему моя кровь делает меня такой опасной, я знала, что Боги боятся смерти. Если единственное, что может убить Божественное Существо, — это тот, в чьих жилах течет Божественная Кровь, разве они не должны хотеть, чтобы их дети были слабыми и неспособными дать отпор? Можно было бы и так подумать.

Вместо этого Смертные Боги, которым не удается тренировать свои тела и развивать свои Божественные навыки, подвергаются насмешкам и ругани. Стать Террой, а не студентом, было гораздо лучшим выбором, поскольку это позволяет мне стоять в стороне и наблюдать за всем этим. Я, по сути, невидимая до тех пор, пока не понадоблюсь, и меня это вполне устраивает.

Из груди Смертной Богини вырывается сдавленный вздох, когда её вышвыривают за пределы тренировочного круга. Рядом со мной Найл вздрагивает, наблюдая, как бедняжка с грохотом падает в грязь, её голова с треском ударяется о твёрдую землю. Ее противник, однако, не останавливается. Вместо этого она нависает над ней, занося кулак прямо ей в лицо. Хруст ломающихся под ударом хрящей достигает моих ушей, напоминая мне о детстве.

— Не надо. — Предупреждение срывается с моих губ прежде, чем Найл успевает нырнуть вперед и помочь поверженной Смертной Богине.

Его широко раскрытые щенячьи глаза поднимаются на меня. — Но ей может понадобиться…

Я качаю головой, прерывая его. — Тебя никто не звал, — напоминаю я ему. — Если ты сейчас отойдешь от стены, будешь наказан. Поверь мне, ты этого не хочешь.

И вот так мои слова делают свое дело. Он возвращается в исходное положение. Хотя в то время я ненавидела это, похоже, что моего примера в первый день занятий было достаточно, чтобы остальная часть новичков Терр поняли, что происходит, когда они вызывают недовольство своих хозяинов или профессорско-преподавательского состава Академии. Однако, несмотря на это, Найл — один из немногих с особенно мягким сердцем. Даже если девушку в данный момент избивает ее краснолицый и ухмыляющийся противник, он не может вмешаться, чтобы помочь ей.

— Ладно, хватит! — Все головы поворачиваются на зов Бога, ответственного за сегодняшний тренировочный класс. Стоя более чем на голову выше всех остальных в округе, Акслан — Бог Победы, опирается на посох, стоящий рядом с ним, когда звуки боя стихают.

Пара Смертных Богов, за которыми мы с Найлом наблюдали, разделяется, и девушка, которая поднимается на ноги, моргает из-за крови, покрывающей ее лицо. Назовите это любопытством, но мое внимание переключается с нее на моих собственных подопечных.

Теос, Каликс и Руэн стоят в нескольких шагах от них, но никто из них не дрался с остальными в классе. Вместо этого они по очереди сражаются друг с другом на своем собственном ринге. В первый раз, когда я заметила, что они не взаимодействуют ни с кем другим в этом классе, я ожидала, что главный Бог потребует, чтобы они поменяли противников, но этого так и не произошло. Что может означать только одно они уже дрались со всеми в этом классе и победили их всех. Это, в свою очередь, вызывает другой вопрос. Зачем их поместили сюда, если они слишком хороши для кого-то другого?

Я понимаю, что ответ — это то, что я вот-вот получу.

— Теос, — окликает Акслан и жестом приглашает его выйти вперед. Теос проходит сквозь студентов, пока не оказывается перед Богом. Эти двое не могли быть более разными. Если Теос светловолосый и бледнокожий, то у Акслана румяный цвет лица человека, который много времени проводит на солнце. Там, где Теос стройный и жилистый, Акслан широкоплечий. — Что ты думаешь? — Требует Акслан.

Теос заводит руки за спину, сжимая их в кулаки на пояснице, почти так же, как я делала в дни тренировок, когда нас с Регисом выстраивали в ряд вместе со многими другими новобранцами заставляя пробегать мили в ночи, потеть до крови и слез, в то время как на нас кричали, чтобы мы продолжали бежать. Сходство заставляет меня скривить губы в ответ от отвращения. Мне не нравится сравнение, хотя оно исходило от меня.

— Инид готова к продвижению, — объявляет Теос.

Аксан, кажется, обдумывает это и поворачивает голову. — Инид, подойди. — Девушка, которая выбивала дерьмо из Смертной Богини, за которой наблюдал Найл, гордо пробирается сквозь толпу, ее голова откинута назад, а плечи расправлены. Она не останавливается, пока не оказывается бок о бок с Теосом.

Она всего на несколько дюймов ниже Теоса, но, в отличие от многих других учеников в этом классе, у нее крепкое телосложение человека, хорошо подготовленного для боев. Ее песочно-светлые волосы зачесаны назад и открывают лицо. Я понимаю, что мои подопечные были помещены в этот класс вовсе не для обучения, а для того, чтобы отобрать тех, кто готов двигаться вперед. Интересно.

— Это твой выбор? — Акслан спрашивает Теоса, тот кивает. — Тогда ладно. Руэн?

Не двигаясь с места, Руэн отвечает. — Я рекомендую Дариуса для повышения квалификации.

Я так сосредоточена на девушке, что мне требуется мгновение, чтобы заметить, как напрягается Теос рядом с ней. Однако, когда я это делаю, я обращаю свое внимание на него и на довольно шокированное выражение, которое появляется на его лице за мгновение до того, как он скрывает его в пользу более загадочного взгляда. Это происходит быстро, я подозреваю, незаметно для большинства, но не для меня.

Аксан поворачивается и указывает на высокого парня чуть дальше, там, где мы стоим. Полагаю, Дариус. Он большой и широкоплечий, как сам Бог, с гривой рыжих волос, которые ниспадают на плечи, мокрые от пота. — Тогда ладно. Инид и Дариус переводятся на повышение квалификации. Остальные из вас продолжат тренироваться, — объявляет Акслан.

Я хмурю брови. Вдоль ринга, где все еще стоит Руэн, Каликс раскачивается взад-вперед на пятках. Если его попросили быть в этом классе, почему его также не попросили выбрать ученика для повышения? Как будто почувствовав мое внимание, Каликс поворачивает голову и встречается со мной взглядом. Его ухмылка хищная. Я выпрямляю спину, но в остальном выражение лица не меняется. В любом случае в этом не было бы смысла. Без сомнения, он воспринял бы это как вызов.

— Занятие окончено.

В тот момент, когда эти два слова произносятся над грязным тренировочным полем, атмосфера напряженности, которая, казалось, сохранялась, рассеивается. Окровавленные лица убираются, и Терры отходят со своих позиций у длинной стены, которая окружает боковые стороны арены, поскольку их вызывают к своим хозяинам. На другом конце поля Каликс поднимает палец и загибает его.

Я сдерживаю проклятие и отшатываюсь от стены. — Удачи, — желает Найл, склоняя голову и спеша к своему подопечному.

Удача. Я не совсем уверена, была ли вся моя жизнь одной гребаной битвой с этим или нет. С одной стороны, я все еще жива. А с другой стороны, я всегда на грани раскрытия, а впоследствии и смерти. Что это за жизнь, когда ты постоянно беспокоишься о том, что она может закончиться?

Я иду через поле, быстро обходя Терр и Смертных Богов, пока, наконец, не оказываюсь перед Каликсом и Руэном. — Вы звали меня?

Каликс ухмыляется и делает шаг вперед, поворачиваясь лицом к своему брату, когда он обнимает меня за плечи. — Конечно, звал. Что ты скажешь, если мы немного повеселимся сегодня вечером?

Выражение лица Руэна становится кислым. — Не играй в свои дурацкие игры, Каликс, — рычит он. — Ты помнишь, о чем мы с Теосом предупреждали тебя.

— О чем ты? — Каликс моргает с притворной невинностью. Хотя, по какой-то причине, я не думаю, что это притворство. Возможно, он действительно думает, что его действия забавны и похожи на игру. Сколько бы я ни наблюдала за ним в течение последних нескольких недель, улавливая даже мельчайшие намеки на его отношение и изменения, я заметила, что он, кажется, в большей степени не осознает ожиданий других. Его не оскорбляют комментарии, которые привели бы в ярость других. Он ищет удовольствия, когда может — трахает любого Смертного Бога или Терру, которые попадаются ему на глаза, даже если к этому удовольствию примешивается боль.

Я подозреваю, что единственная причина, по которой я до сих пор не была вовлечена в его развлекательные мероприятия, заключается в двух других. От шагов у меня закладывает уши, и я поворачиваюсь и кланяюсь, когда Теос приближается, его ноги в ботинках разбрасывают грязь с дороги.

— Хозяин Теос, — вежливо приветствую я. Золотистые глаза скользят по мне, прежде чем, в конце концов, он, кажется, решает игнорировать меня в пользу своих братьев.

— Дариус? — Он переводит взгляд на Руэна.

— Он готов, — отвечает Руэн.

Теос стискивает зубы, и низкое рычание вырывается из его горла. — У него есть мускулы, но нет отваги. Они съедят его живьем на продвинутом курсе.

— Тогда он научится развивать силу, Теос, — говорит Руэн. — Ты не сможешь защищать его вечно.

Уперев руки в бедра, Теос сердито смотрит на брата. — Я не защищаю его, черт возьми.

Руэн не отступает. — Он твой друг.

Между ними проходят мгновения напряженного молчания. Теос не опровергает слова Руэна, и Руэн не отрекается от них. Это прерывается пробормотанным проклятием, и Теос отворачивается, чтобы пнуть грязь. — Акслан считает, что мы должны присоединиться к Инид и Дариусу, — заявляет Теос.

Руэн кивает, как будто ожидал именно этого. — Мы выполнили свою работу по проверке класса, — говорит он. — Я сомневаюсь, что мы увидим какие-либо улучшения с остальными до следующего семестра.

— Это значит, что будет больше веселья? — Спрашивает Каликс, прижимая меня к себе, слегка наклоняясь и склоняя голову набок. Мои внутренности сжимаются и опускаются, когда я подавляю желание сбросить с себя его руку и ударить его по лицу. Я не понимала, насколько мне не нравится, когда ко мне прикасаются без согласия, пока кто-то не стал постоянно делать это.

— Это означает изменение расписания, — отвечает Теос. — Наш новый учебный класс будет перенесен на более позднее время. — Наконец, он поворачивается и смотрит на меня. — Тебе не потребуется присутствовать, Терра.

Хотя часть меня испытывает облегчение, узнав, что мне не придется стоять в стороне на очередном их занятии, другой части меня любопытно узнать причину. — Я чем-то обеспокоила вас, хозяин Теос?

Я не знаю, что его раздражает — звук его имени или его статуса, но в любом случае, как только вопрос срывается с моих губ, все его лицо искажается. Теос хмуро смотрит на меня, уголки его золотистых глаз темнеют. — Терра не задает вопросов, — рявкает он. — Они выполняют приказы. Больше ничего.

Каликс хихикает и прижимается ко мне еще сильнее, заставляя меня расставить ноги и шире упереться в землю, чтобы удержаться в вертикальном положении. — Он все еще зол из-за того, что ты сорвала его план поставить тебя в неловкое положение с Малахией, — наполовину шепчет, наполовину хихикает Каликс. Он делает невероятно очевидным, что не намерен скрывать свои слова от брата и фактически использует их, чтобы еще больше разозлить его.

— Держи рот на замке, Каликс, — огрызается Теос. — Я все равно не видел, чтобы ты предлагал какое-то решение.

Зеленые глаза останавливаются на мне. — Нет, я пока не хочу избавляться от нее, — говорит он. Его слова окутаны очарованием, и если я чему-то и научилась в своей жизни, так это тому, что обаятельные мужчины часто самые опасные. Мурашки осознания пробегают по моему затылку.

Почувствовав чей-то взгляд, я слегка поворачиваюсь и смотрю через плечо. Девушка с волосами чернее воронова крыла, затянутыми достаточно туго, чтобы стороны ее лица казались выше, чем это естественно, бросается в глаза на арене. Длинные ресницы чуть опускаются, и кристально-голубые глаза устремляются прямо на меня. Полные губы искажены в злобной гримасе, превращая её лицо в выражение ярости и отвращения.

— Инид и Дариус, возможно, и могли бы сравниться друг с другом в бою, но остальные члены этой группы практически безнадежны, — комментирует Руэн, снова привлекая мое внимание к себе.

Теос выдыхает. — Согласен. Их ждет болезненное пробуждение, когда они доберутся до старших курсов, — говорит он. — Встреча один на один в конце семестра превратится в кровавую баню.

Каликс смеется, откидывая голову назад с большим удовольствием. — Это всегда так! — хохочет он.

Мое любопытство берет верх надо мной. — Могу я спросить, что вы имеете в виду?

Все взгляды падают на меня. Каликс ухмыляется. Теос хмурится, но отвечает Руэн. — От всех нас требуется постоять за себя перед лицом другого человека с таким же статусом, — говорит он. — В конце каждого семестра нас проверяют на использование наших способностей и боевых навыков в боях один на один.

— Третьи Уровни всегда выходят с изуродованными телами, — весело говорит Каликс, как будто мысль о чьей-то боли его забавляет. Кого я обманываю? Так и есть. Психопат.

Теос вздыхает и поднимает руку, проводя по лицу. — Бог Аксан попросил нас посещать его младшие классы в течение нескольких недель, чтобы отобрать лучших учеников для повышения, — признается он. — Но даже с навыками Инид и Дариуса, я подозреваю, что им придется нелегко во время сражений.

— Вы тоже будете драться? — Спрашиваю я.

Руэн и Теос обмениваются взглядами, прежде чем кивнуть. — В боях участвуют все бойцы всех уровней, без исключений, — отвечает Руэн.

Это интересная информация. — В чем причина?

Этот вопрос, хотя и задан просто и невинно, из простого любопытства, вызывает настоящий переполох между ними троими. Или, скорее, для Руэна и Теоса, которые склоняют головы и сжимают кулаки. Каликс — единственный среди них, кого это, похоже, не беспокоит.

— Очевидно, сила, — говорит он.

— Сила? — Повторяю я, все еще не понимая.

— Конечно. — Все еще обнимая меня за плечи, Каликс разворачивает меня и начинает идти, заставляя меня идти в ногу с ним. Быстрый взгляд назад говорит мне, что, хотя Руэн и Теос кажутся раздраженными, они следуют за мной. — Что самое страшное для Бога? — Спрашивает Каликс.

— Потеря силы? — Наверное.

— Близко, но не совсем, — говорит он. — Это смерть.

Мои глаза расширяются на долю секунды, прежде чем я поворачиваю голову. Арена, однако, сейчас очищена, и мы, похоже, единственные, кто остался, даже когда направляемся к выходу. Как он мог так безрассудно произнести что-то вслух в таком общественном месте? Даже если здесь никого, кроме нас четверых, нет. Это все равно опасно. Не может же он на самом деле быть настолько беззаботным, не так ли?

Но это так, я понимаю, потому что он еще не закончил говорить. — Богов могут убить только другие Боги или те, кто обладает Божественной силой. Ты знаешь, кто еще обладает Божественной силой, кроме Бога? — Ему не нужно отвечать на то, что я и так знаю, но он все равно отвечает. Каликс подымает свободную руку к себе и указывает прямо на свою грудь. — Вот кто.

— Вам стоит говорить об этом здесь? — Спрашиваю я, когда мы подходим к двойным черным дверям, которые приведут нас с внешней арены обратно в здание.

— Она права, Каликс, — вмешивается Руэн. — Говори тише.

Каликс оглядывается. — Почему? Все это знают.

— То, что все знают, не означает, что это следует говорить, — огрызается Теос.

Всю свою жизнь я сосредотачивалась только на том, как Боги относились к людям. Мне никогда не приходило в голову, что они могли подобным образом обращаться со Смертными Богами, учитывая, что Смертные Боги, в конечном счете, являются их прямыми потомками. Такие же мощные, хотя и не такие долговечные.

Они осознают свой собственный статус. Или, по крайней мере, эти трое осознают. Это уродливо и часто жестоко, но кто-то всегда попадает впросак, и, к несчастью для Смертных Богов, они просто не так совершенны, как их благочестивые родители.

Мы входим в коридор, и Каликс убирает руку с моих плеч, отталкивая меня в сторону, когда поворачивается к своим братьям. — Почему вас это так беспокоит? — требует он. — Мы все равно самые сильные. Мы можем убить любого, кого захотим. — Он смеется.

Ни Руэн, ни Теос не отвечают. Вместо этого Теос просто проносится мимо Каликса, толкая его в ближайшую каменную стену, когда тот топает прочь. И, к сожалению, не в первый раз я обнаруживаю, что меня переполняет почти безграничное сочувствие, которое я не хочу испытывать.

— Эй, ублюдок! — Каликс кричит, выпрямляясь, и направляется в том же направлении, что и Теос, только для того, чтобы Руэн быстро схватил его и остановил.

— Отпусти его, — приказывает Руэн. — Ты сегодня достаточно надавил на него.

— Я всего лишь сказал правду, — огрызается Каликс.

Руэн качает головой. — Иногда это все, что тебе нужно сказать, чтобы причинить кому-то боль.

Более правдивого заявления я никогда не ожидала от избалованного Смертного Бога, выросшего в позолоченных стенах одной из «Академий Смертных Богов». Боль в моей груди распространяется все шире, и я инстинктивно протягиваю руку, чтобы потереть то место, где она началась, прямо между грудей.

Нет. Я не должна так переживать за них. В конце концов, они наслаждались большей роскошью, чем большинство смертных когда-либо смогут за всю свою жизнь. Смертные Боги так же плохи, как и их Божественные покровители, в том, как они обращаются с людьми.

Даже если некоторым из них ненавистна мысль убивать других, они будут продолжать делать это ради собственного выживания. Я признаю, что это умно со стороны Богов. Разделять своих детей и натравливать их друг на друга. Я ясно понимаю их логику, почему они забирают своих наполовину смертных детей и помещают их в эту очень структурированную систему. Все это становится понятным, почему каждый из них, независимо от силы или уровня, вынужден тренироваться. Если они будут так сосредоточены на борьбе друг с другом, никто из них не сможет сражаться с теми, кто поместил их сюда.

Я бы сочла все это забавным, если бы это не было так чертовски трагично.