Ловушка для сердцееда (СИ)

Глава 52. Палатка, Ледяной Взгляд и Неловкость Дурачка

Въезд в поместье де Вальтер напоминал не просто прибытие строительной бригады, а начало военной кампании. Обоз с материалами — бревнами, камнем, черепицей, бочками с известью — растянулся по дороге. За ним следовали повозки с инструментами и личными вещами мастеров. Авангардом ехал Леонард, ощущая знакомый прилив адреналина перед стартом большого проекта. Воздух пах пылью дороги, свежеспиленным деревом и… возможностью.

Первым делом — разбить лагерь. Выбрали ровную площадку недалеко от места будущей школы, в тени старых вязов. Закипела работа: палатки для рабочих росли как грибы после дождя. Слышались окрики, смех, лязг инструментов. Леонард, сбросив парадный камзол и оставшись в практичной рубашке и жилете, лично руководил расстановкой, помогал натягивать брезент, указывал, где копать ямы для костров и ставить походные кухни. Он видел мягкий шок на лицах своих людей — от Мартена до Анри. Граф, лично вкалывающий с простолюдинами? Такое не укладывалось в голове.

«Месье граф, может, вам все же в дом?» — осторожно предложил Жан, вытирая пот со лба.

«Нет, Жан,» — твердо ответил Лео, вбивая колышек для растяжки своей собственной, чуть большей палатки. «Я здесь. С вами. Процесс должен быть под моим четким контролем, а не из окна гостиной. Да и…» — он добавил про себя, глядя в сторону усадьбы, — «…так я буду видеть её чаще. И никакая тень не должна упасть на честь графини. Никаких намеков на то, что я злоупотребляю гостеприимством, засиживаясь в ее доме.»

Он был уверен в своем решении. Это был лучший вариант — эффективный и безупречный с точки зрения репутации. Его план, как швейцарские часы, должен был работать без сбоев. С таким чувством он занес свой походный сундук в палатку и уже размышлял, как лучше организовать утренние планерки, когда откинул полог и столкнулся с ледяным взглядом.

Елена стояла в нескольких шагах. Она пришла бесшумно, как призрак своих владений. Ее траурное платье казалось темнее обычного на фоне зелени, а лицо было неподвижной маской. Но не холодность поразила Леонарда. Поразила ярость. Глухая, сконцентрированная, читающаяся в каждом мускуле ее напряженного лица, в каждом луче ее леденящего взгляда. Он буквально оробел. В одно мгновение из уверенного графа и руководителя он превратился в ребенка, пойманного на месте преступления. Сердце ушло в пятки.

«Г-графиня?» — его голос прозвучал неожиданно тонко. «Что-то… случилось?»

«Как это понимать, граф Виллар?» — ее голос был тихим, но каждое слово падало, как осколок льда. Она сделала шаг вперед. «Почему вы не сочли нужным удостоить меня своим визитом по прибытии? Почему ваши вещи,» — она резким жестом указала на сундук, видневшийся в палатке, «располагаются здесь? В этой… палатке? Среди ваших… людей?» Последнее слово прозвучало с оттенком презрения.

Вопросы засыпали его с головой. Лео почувствовал, как щеки наливаются жаром. Он собрался, выпрямился, стараясь вернуть себе достоинство.

«Прошу прощения, графиня, за неудобства,» — начал он, стараясь говорить спокойно, хотя внутри все дрожало. «И за то, что не явился доложить о прибытии сразу. Мы были поглощены организацией лагеря, чтобы не терять времени завтра с утра.» — Он сделал паузу, глядя ей прямо в глаза, пытаясь донести логику. «Что касается палатки… Я буду жить здесь, с рабочими. Чтобы контролировать процесс лично, ежечасно. Чтобы быть в курсе всех трудностей и решать их немедленно. Так проект пойдет быстрее и эффективнее.»

Елена слушала, не меняя выражения лица. Ледяной шквал сменился холодным недоумением.

«Граф Виллар,» — произнесла она уже чуть мягче, но все еще с упреком, «в моем доме есть прекрасная гостевая комната. Готовая к вашему приему. Вы — благородный гость. Не бродячий поденщик.»

Мысль о комнате в ее доме, под одной крышей, заставила сердце Лео бешено забиться. Счастье! Заботливая! Он едва не сорвался и не согласился. Но тут же вспомнил слова тетушки: «Ни тени на репутацию!» Вспомнил злые языки, придворные сплетни, политических врагов, жаждущих повода. Нет. Риск был слишком велик.

«Ваше предложение более чем любезно, графиня, и я глубоко тронут,» — сказал он искренне. «Но мне здесь, с моими людьми, будет… лучше. Для дела.» — Он сделал глубокий вдох, выбирая слова. «Я не могу позволить себе… очернить честь благородной дамы, которую я…» — он чуть не выпалил «люблю», язык уже повернулся, но мозг сработал на автопилоте, «…уважаю.» Слово прозвучало слишком формально, но оно было безопасным.

Он увидел, как в ее глазах мелькнуло что-то — разочарование? Досада? Она поняла, что спорить бесполезно. Ее губы поджались в тонкую, недовольную линию. Она окинула его палатку, сундук, весь лагерь взглядом, полным недоумения и обиды за отвергнутое гостеприимство.

«Как пожелаете, граф,» — произнесла она ледяным тоном, уже отворачиваясь. «Если вам или вашим людям что-то понадобится — дайте знать. Вас всех будут кормить. Моя кухня к вашим услугам.» — Она сделала несколько шагов, затем обернулась, и ее взгляд стал острым, как кинжал. «И не забудьте, наконец, прислать чеки за материал. Все до последнего су. Я не намерена быть у вас в долгу.»

Лео стоял как вкопанный, чувствуя себя полным дурачком. Его безупречный план дал трещину из-за неучтенного фактора — ее аристократической гордости и чувства оскорбленного гостеприимства. Он видел ее обиду, но не мог поступить иначе. Оставалось только улыбаться сквозь неловкость.

«Конечно-конечно, графиня!» — выпалил он с широкой, дурацкой улыбкой, которая должна была выражать согласие и благодарность, но выглядела, по его собственному ощущению, просто глупо. «Непременно! Все чеки! Все до су!»

Елена фыркнула — звук, полный презрения и непонимания — и ушла, ее темная фигура быстро растворилась в направлении усадьбы. Лео опустился на ящик с инструментами рядом со своей палаткой. Эйфория от начала стройки испарилась. Он чувствовал себя разбитым. Он хотел быть ближе, контролировать, защищать ее репутацию. А в итоге — обидел и выглядел идиотом. «План, как швейцарские часы…» — с горькой иронией подумал он, глядя на свой неуклюже поставленный сундук. Часы явно нуждались в настройке. И главным часовщиком, как он теперь понимал, была она — Ледяная Графиня с обидчивым сердцем. Предстоящая неделя обещала быть не только трудовой, но и дипломатически сложной. Очень сложной.