«Персефона». Дорога в ад

Глава 5 Крейсер «Персефона». Рэм Стоун

Дверная мембрана капитанской каюты ещё шипела за спиной, а Рэм уже расправился с компотом и нёсся по коридору, сжимая в кулаке пустой стакан.

Он всего-то одну порцию успел раздобыть! Был шанс получить ещё две, если зайти в кафе и в офицерскую столовую!

Но надо было бежать к Бо и выяснять, что за чертовщина творится?

С компотом-то — понятно! Его воровали старшие офицеры для посиделок в общей каюте. И потому больше одной порции на одно условное «космическое рыло» раздобыть было ой как непросто.

Рэм умел, у него на браслете были заготовлены подставные «поручения» от Дерена и Бо. Первый не любил компот, а второй предпочитал запитываться от реактора.

Иэх! Вот же бардак хэдов! Так и без компота остаться можно! А он — настоящий, персиковый!

В лифт Рэм буквально влетел. В голове у него, как змеи, сцепились две тревожные мысли — про Бо и про компот.

Он покинул крейсер всего-то на несколько дней, а вернулся в абсолютное сумасшествие! Что значит: «Бо пропал»? Почему генерал Мерис велел принять на борт хаттов?

Что это будет вообще, если хатты окажутся на борту⁈

Ну ладно, пилоты — они ко всему привычные. А техники? А обслуга двигателей? А десант? Сколько-то же десанта на корабле останется?

Происходящее мог объяснить только Бо. Хатт хранил в памяти всё до секунды, что случилось на «Персефоне», пока Рэм мотался до Асконы и обратно.

Но почему Бо не рассказал сразу? Они долго болтали, когда шлюпка с Рэмом вышла в Риманово пространство в двух единицах качания от «Персефоны».

Пока гасили скорость, швартовались — связь была вполне доступна, а уж потом — тем более.

Но Бо рассказал только о предстартовой готовности к прыжку. И Рэм спохватился, что не успел на Кьясну. К Амаль.

Девушка хотела, чтобы они обвенчались перед отлётом в Изменённые земли. И он уже готовился просить увольнительную, но тут всё как закрутилось!

Рэм не ожидал, что старт к Изменённым землям свалится, как снег на голову.

Разговоры шли давно, пространные и неспешные. И он обещал Амаль, что ещё десять раз прилетит, успеет. А она-то предвидела, получается. И, когда он в последний раз прилетал к ней на Кьясну, очень старалась от него залететь.

Не отговаривала, не ныла. Просто обнимала собой, каждым сантиметром кожи, впитывая его пот, семя… Старалась раствориться, запомнить, взять в себя.

Девчонки из храма умели заводить мужчин. У Рэма всё дрожало внутри от её запаха, от прерывистого дыхания. Ну с кем, кроме Бо, он мог таким поделиться?

Бо соображал быстро. Предложил прямо с «Персефоны» отправить Амаль заверенное капитаном согласие на брак. На всякий пожарный.

Рэм согласился, конечно. И сейчас ещё нужно будет сочинить эту бумажку.

Но это было не совсем то, что ему бы хотелось. И он никак не мог объяснить Бо, почему при венчании требуется личное присутствие. Ну как при сексе.

Потом они перешли на секс и…

Знакомая каюта раскрылась перед Рэмом сама.

Стандартная, с двумя койками — на свободной любил валяться Рэм. Эта каюта ему вообще нравилась больше собственной.

Все посторонние вещи тут были его — маленький костяной слоник, приклеенный над кулером, глиняный щенок, вылепленный руками Амаль, полотенца, которые он привёз Бо с Асконы, тайные запасы йилана…

Бо сидел в кресле у столика и выглядел обыкновенно. С единственным исключением: он не улыбался.

— У тебя всё в порядке? — налетел на него Рэм. — Мне сказали, что твой маячок пропадал с панели слежения! Что-то случилось? Что вы тут вообще без меня нарешали? Какие хатты? Откуда спешка?

Рэм плюхнул стакан из-под компота на стандартную столешницу и обнялся с приятелем.

Бо привстал, подался навстречу, и всё было вроде бы как обычно, но… Пилоты обнялись, и искра, удар током или что-то вроде пробежало по нервам Рэма.

Это была не настоящая искра, а какая-то другая, ощутимая не кожей, но всем телом. Бо словно бы вздрогнул где-то внутри, и это передалось во время касания.

Может, Дерен стал бы сейчас расспрашивать приятеля, что это за дёрганье? Но Рэм на автомате, по уличной привычке, взялся ощупывать его, касаясь мест, где легко получить ссадину или перелом.

Бо замер. Когда Рэм пять лет назад очутился на «Персефоне», хатт вообще не выносил чужих касаний, да и сейчас иногда терялся.

— У тебя что-то болит? — допрашивал Рэм. — Ты цел? Тебя Хаген вызывал? Он не повредил тебе чего-нибудь часом? — парень менял вопросы, не дожидаясь ответов, на ходу выщупывая болевые точки. — Чего он от тебя хочет? Ты не бойся, капитан тебя в обиду не даст!

Бо закрыл глаза, пытаясь проанализировать десятки точечных дружеских касаний.

Пакеты данных о состоянии организма Рэма захлестнули и перегрузили оперативную память — температура, частота пульса, дыхания, микроанализы крови и пота.

Хатт завис, остекленевший и неподвижный.

— Да что с тобой? Ты слышал, что «Персефона» примет на борт хаттскую группу учёных? Ты представляешь, что тут будет? Всех старичков, кто учился ещё до войны с Севером, их же, считай, программировали на ненависть к хаттам!

Бо перезагрузился и кивнул.

— Хаген требовал, чтобы я вернулся на корабль-матку, — сказал он тихо. — Я отказался. Это неправильно — отказ следовать приказу старшего системного звена. Сбой аналитики.

— Так это что, по твою душу хаттские учёные прилетят? — осенило Рэма. — Они тебя силой забрать хотят, что ли?

— Я не знаю, — Бо опустился в кресло, тяжело, мешком, словно вдруг потерял опору.

Он ощущал, что система сбоит всё больше, путаясь в нарративах и когнитивных схемах.

— Отказ — это преступление для твоих? — спросил Рэм.

— Не знаю, — повторил Бо. — Я не мог сказать Хагену, что не исполню приказа. Но я сказал. Это вне логики.

— А он?

— Он сказал, что передумал и отзывает приказ. Это тоже вне логики.

— А что за приказ?

— Хаген не разрешил мне лететь в Изменённые земли.

— Так это — не его собачье дело, — уверенно сказал Рэм. — Ты пилот, ты контракт подписал. Как он мог тебе запретить?

— Я… — начал Бо и осёкся. — Я — машина. Я не мог подписать контракт. Это вне вашего правового поля.

— А у тебя где-то в личном деле написано, что ты — машина? — фыркнул Рэм. — Ты — такой же пилот, как и все остальные. И ты — подписал контракт. У тебя что, с Хагеном — тоже контракт?

Бо покачал головой и выдал:

— Рэм, это уже какая-то совсем другая логика.

— Логик много, а тебе — не разорваться. Выбирай ту, которой будешь следовать. Сам выбирай. Но вот от неё уже отступать нельзя, понимаешь?

— Не понимаю, — покачал головой Бо. — Я не выбирал логику. Она предустановлена в мою программу в момент моего создания.

— Слушай, но ты же вырос уже! — рассердился Рэм.

— Вырос? — не понял Бо.

— Ну я вот тоже когда-то питался одним молоком и носил памперсы. И у меня была предустановленная логика — надо быть с мамой, рядом с её молоком. Я дико орал, когда она спускала меня с рук. Но не могу же я всегда оставаться в логике младенца. Я вырос, я больше не помещаюсь на руках у мамы. И вот я теперь один. Я сам решаю, что делать. Ты что, не мог вырасти?

— А что значит, вырос? — спросил Бо. — Что это в тебе изменило, только объём и рост?

— Изменился я сам, мои задачи, мысли, навыки. Я увидел другие планеты. Я как бы расширился сознанием до состояния, когда могу выбирать себе логику. Понял?

Бо неуверенно кивнул.

— Не совсем.

— Ну пошли тогда в столовую, там договорим? А то опять весь компот выпьют! Там персиковый компот, я его полжизни не пил! Вставай и идём!

Хатт неуверенно поднялся.

— И улыбнись, а то сам на себя не похож!

Бо скривил губы:

— Пытаюсь.

— А что мешает?

— Система сбоит. Выдаёт отчёт: «Улыбка: процесс… в разработке».

— Ну, тогда сама отвиснет, поди. Слушай последний анекдот… — Рэм шлёпнул по дверной мембране, открывая её. — Летят, значит, два алайца…

Крейсер «Персефона». Капитанская каюта

Разогнав офицеров по местам и загрузив работой техников — только хаттов они ещё не возили (!) — капитан «Персефоны» послал запрос генералу Мерису.

Но отозвался почему-то координатор крыла, глава контрразведки Ришат Искаев.

— Тсс, молодой, — сказал он, даже не дав капитану открыть рот. — Хаген связался с Мерисом сам. Мы пока не в теме, кем подкованная блоха его укусила. Задачу свою понял? Озвучивай!

Капитан по-уставному кивнул.

— С нами полетит делегация хаттских учёных. Задача-минимум — не допустить бунта на корабле. Максимум — как оговаривалось. Будем искать какую-нибудь хэдову дрянь, способную противостоять би-пространственному оружию алайцев и невесть чему, что могут раскопать против нас северяне.

— Зачёт, молодой, — кивнул Ришат. — И чего я тогда на тебя время теряю?

— Ждёшь, чем у Мериса разговор кончится. Хатты снесли в его каюте прослушку?

— Умный, — кивнул Ришат. — Ну и как ты думаешь, до чего эти двое договорятся?

— А мне-то — какая разница? У меня всего два варианта — вернёмся или нет.

— А третий? Вернёмся, но задачу не выполним?

— А что, так когда-нибудь было?

— «И всё время хамит», — процитировал Ришат эрцога Локьё и рассмеялся. — Ну, я доволен: ты бодр, весел и никаких жалоб. Куда хаттов будешь селить?

— У нас есть далтитовая радиалка. Аппендикс такой на случай аварии реактора. Удобств там немного, отсек этот Келли купил, как списанный. Но хаттам же много удобств и не надо. А техникам будет спокойнее знать, что далтит при случае сожрёт всё.

— Не понял? — нахмурил густые брови Ришат.

— Считается, что далтит не дружит с «живым железом» хаттов.

— Это было во время войны, молодой. Сто лет прошло.

— Мифы — штука устойчивая. Мне бы команду успокоить.

— Ну, тоже верно. Рул´и. Ну и смотри в оба. Если что — сразу ко мне!

— Да ну тебя, — отшутился капитан. — Кто-то же у тебя есть в экипаже? Пусть он и докладывает.

Закрыв подключение, капитан встал и прошёлся по каюте.

Заглянул дежурный, но, оценив выражение капитанского лица, тут же скрылся за дверью. Понял, что начальство сильно задумалось и лучше не отвлекать.

Капитан дежурного даже и не заметил.

Уже понятно было, что ситуацию назад не отыграют. Хатты планировали отправить вместе с «Персефоной» один из своих кораблей-шаров. И вдруг…

Что же это за история с хаттами, с Бо? Парню велели возвращаться на корабль-матку, а он не вернулся, так, что ли?

Капитан посмотрел на браслет: маячок Бо болтался в офицерской столовой, рядом с Рэмкиным.

Ну и что это означает?