«Персефона». Дорога в ад

Глава 24 Открытый космос. «Персефона»

«Ирина» была судном мощным, но более старой, ещё довоенной постройки.

«Персефона» не уступала ей в водоизмещении и количестве реакторов, а в плане вооружения и щитов — кое-где даже превосходила.

Война дала такого пинка науке на Юге, что приходилось перевооружаться на ходу, меняя отдельные блоки и турели. Но «Ирина» была слишком основательно скроена, чтобы безболезненно вымонтировать светочастотную установку и установить на её место экспериментальную…

Как её Келли назвал? На жидких кварках? Знать бы ещё, как она себя покажет в бою…

Пока капитан «Пайел» изучал ангар «Ирины», на него терпеливо взирал ординарец. Не торопил, не суетился без дела. Просто стоял и ждал.

Капитан Пайел на малознакомых людей впечатление производил не самое безопасное. Здоровенного роста, одетый в парадную форму: чёрную, знаки отличия — цветными полосками на плече. Много. Троим бы хватило. Вот ординарец и решил помолчать.

Только уловив, что гость готов подняться в рубку, он двинулся вперёд, показывая дорогу.

В капитанской «Ирины» лишних не сидело. Пустовало даже кресло дежурного, и это поспособствовало разговору без предисловий.

— Я тут кое-что накопал…

Капитан Пайел сел в предложенное кресло и начал рассказывать про хитрых медиков и разную реакцию членов экипажа на хаттов.

Капитан «Ирины» Вроцлав Драгое, крепкий и бодрый, трижды реомоложенный худощавый брюнет, слушал сначала с недоумением, а потом со всё возрастающим интересом.

— Ко́нтра, считаешь, «раков» не ловит? — прищурился он. — А министерство, значит, и до войны готовилось к контактам с машинами? И в последние год-два психообработку свернули? Требует проверки, но интересно. Однако… ты ведь не только за этим явился?

Драгое был человеком умным, проницательным и разбирался в людях безо всяких там «южных» аномалий сознания. Сказывались опыт и возраст.

— Тебе как: честно или многоходовку сыграем? — напрямую спросил капитан Пайел.

Формально они были равны, на деле же капитан «Ирины» Вроцлав Драгое, заместитель командующего крылом, годился тридцатилетнему капитану спецоновского крейсера «Персефона» примерно в прадеды.

Он посмотрел на Молодого с отеческим прищуром:

— Да ладно уже, играть с тобой. Говори прямо, чего задумал?

— Я видел среди пленных северян своего бывшего начмеда. Отдашь?

Драгое нахмурился. Он был из тех, в ком соблюдение правил въелось так глубоко, что иные стратегии просто игнорировались мозгом. Однако он сам предложил открыть карты и мораль капитану «Персефоны» читать не стал.

— Молодой, — капитан «Ирины» старался говорить медленно и доходчиво. — Твоему бывшему начмеду — пожизненное грозит. Да и посчитаны у меня все медики. И предварительные данные уже отправлены в ставку командира крыла.

— А я тебе другого взамен отдам, — ничуть не смутился капитан Пайел. — Тоже начмеда.

— Молодой, ты совсем берега потерял? — вздохнул Драгое. — Ты предлагаешь отпустить начмеда с, по сути, хаттского корабля, а на его место сунуть ни в чём неповинного человека? За что? За то, что он мозг тебе вынес?

— Я думаю, виноваты все медики примерно одинаково, — пожал плечами капитан Пайел. — Вопрос разве что в компетенциях: мой прошлый — может знать больше нынешнего.

Драгое покачал головой. Он знал, что капитан Пайел — тот ещё фрукт, но ведь вроде не овощ? А чего так тупит, словно это его первый рейд?

— Ну ты же понимаешь, что экипаж пойдёт по той же статье, что и командование крейсером — сговор с хаттами? — хмурясь спросил он. — Какой тут вообще может быть торг?

— А с чего ты взял, что медик мог знать что-то, кроме примерного места дислокации судна? Я не уверен, что до экипажа доносили даже минимальные сведения о контакте с машинами.

— Ну не слепоглухонемой же он.

— То есть экипаж был в курсе того, что планирует руководство? И революция не началась? Вроцлав, у меня палубный увидел несколько секунд съёмок на «Благодати» и чуть не помер.

— Ну, это уже пусть ко́нтра разбирается, кто там что знал и видел. Не виноват — отпустят. Не нам это решать.

Капитан «Персефоны» посмотрел в непреклонное лицо Драгое. Вот же угораздило натолкнуться на законника…

Где-то в глубинах памяти зашевелилось, что он уже говорил с Драгое о законе.

Но где? Когда? И как такого склонить теперь на свою сторону?

— Контра затянет это дело года на два, — сказал он. — Ты предлагаешь мне лететь в Изменённые земли без начмеда?

— От меня-то ты чего хочешь? Чтобы я подменил документы?

Драгое встал и повернулся к панорамной картине звёздного неба, скрывающей панели с приборами.

Его угловатый силуэт здорово напоминал фигуру Роса, одного из лучших пилотов «Персефоны»: тоже молчун, себе на уме. Но ведь честный, зараза?

— А давай мы допросим начмеда здесь, сами? — предложил капитан Пайел. — Если виноват — считай, что я пошутил. А если медик попал в замес как консерва в банке, то мой начмед перебежит к тебе сам. Поменяем одного на другого. Кто их там разберёт?

— То есть как это — перебежит? — не понял Драгое.

Он обернулся и внимательно посмотрел на капитана Пайела.

— Сбежит с корабля на рейде на «Ирину», — пояснил тот. — Боится он идти с нами в Изменённые земли. Думает, что каюк ему там придёт. Я уверен: получит шанс — и тут же ноги сделает. До него так и не допилило пока, что медики теперь подчиняются не главе медкластера, а военному ведомству. А это — трибунал.

— Шильце на мыльце хочешь сменять? — прищурился Драгое. — А если твой старый начмед виноват, а новый сбежит?

— Я сам карты открыл. Не обижусь.

— Молодой, а не проще тебе разобраться с тем начмедом, который у тебя есть? Мало ты уже в истории влипал? Плюнь на его капризы, притрётся.

— Да не могу я плюнуть. Мне в рейде свой человек нужен, надёжный. А начмед воду начал мутить, как только узнал, куда мы летим. Из-за него мои «раки» всем медблоком жалобы пишут, что я их драгоценными жизнями рисковать собираюсь. И это мы ещё висим на границе, и записей с «Благодати» им, разумеется, никто не показывал. А потом что будет? Восстание медиков?

— Ну, напиши Мерису?

— Что я с начмедом не могу разобраться? От смеха умрёт.

— И потому ты решил уговорить меня? Но мне-то сейчас не смешно.

И тут капитан Пайел очень некстати вспомнил, что Драгое слыл в крыле человеком настолько честным, что под его слово заключали пари. Он не просто стоял за закон, обман был противен ему. По природе.

Однако отступать было поздно. Оставался последний аргумент.

Любой человек хочет, чтобы его талант оценили по достоинству, это высовываться не всем приятно. В адмиралы Драгое не выбиться никогда, и он это знает. Заместитель командира крыла — его потолок. Но не в войну…

— Так и мне не смешно, — начал капитан «Персефоны», лихорадочно подыскивая аргументы. — Нам так или иначе придётся теперь отбирать устойчивых к виду хаттов, ломать все эти программы. Если моя гипотеза насчёт «раков» верна, и психообработку проходили не все бойцы… Я — не успеваю, а вот у тебя есть шансы набрать тех, кто будет способен сражаться.

— А это-то тут причём? — перебил Драгое. Хождений вокруг да около он не любил тоже.

— Давай допросим моего бывшего начмеда? Эмери его фамилия. До «Персефоны» он служил в спецоновском медцентре у развязки Звезды Генриха и должен знать, как там проводят психообработку. Ну и если гипотеза подтвердится, с докладом к командованию полетишь ты. Мне лавров не надо, только начмеда отдай?

— Провокатор ты, Молодой, — прищурился Драгое. — Тебе Ришат это уже говорил?

Капитан Пайел кивнул:

— Я ещё и осведомлённый провокатор. Ходят слухи, что из пограничных звеньев будут формировать отдельное крыло. Кто-то же должен его возглавить?

— И хитрый провокатор, — против воли улыбнулся Драгое. — А если история с начмедами выплывет?

— А если мы вообще не вернёмся? Ну подумай, куда я без медика?

— Ладно, подумаю, — нехотя кивнул капитан «Ирины». — Мы тут минимум сутки ещё провисим, если учитывать объём работ.

— Давай допросим Эмери, и тогда уже будешь думать? — предложил капитан. — Зови?

— Ну, давай, — без энтузиазма согласился Драгое. — Психотехников, как я понимаю, у тебя в экипаже нет?

— Теперь есть. Со мной Дарам прилетел.

— Ну тогда: мы с тобой. И два психотехника.

— И медгруппа с тебя.

— Зачем?

— Начмеда нашего соблазнить. Отправь медгруппу, пусть посмотрят, что у нас там за больной?

Вот тут Драгое кивнул довольно охотно:

— Хорошо. Будет тебе медгруппа — повод действительно есть. Пусть осмотрят твоего бойца, может, что-то дельное скажут. Ну а мы с тобой пообедаем и сходим поглядеть на этого… Эмери?

Капитан Пайел кивнул и переслал на браслет Драгое файл с полными данными медика.

Драгое вызвал дежурного, отдал приказ, чтобы направили мобильную группу медиков на «Персефону» для консультации, и повёл капитана в офицерскую столовую.

Корабельный обед на всех судах проходит в одно и то же время — на то оно и корабельное, но еда капитану Пайелу в горло не лезла.

Драгое пытался удивить и развлечь гостя, но тот был задумчив, а деликатесы и последние шутки не оценил.

Только когда ему написали из навигаторской «Персефоны»: «Медицинский транспорт с „Ирины“ вошёл в ангар», мясо синего краба вдруг приобрело хоть какой-то вкус. И закончился обед гораздо приятнее, чем начался.

Капитан Пайел устал биться о неподкупную натуру Драгое и решил для себя так: если начмед сбежит, то поедет назад в наручниках вместе с северянами, а на его место придётся ставить Дарама. Ну а не сбежит — то и ладно. И не с такими дебилами приходилось служить. Стерпится как-нибудь.

Пообедав, капитаны спустились на вторую палубу. Прошли в пустое техническое помещение. Драгое велел принести туда кресла и привести начмеда, а капитан Пайел послал ординарца в шлюпку за Драмом.

Медика доставили быстро. Выглядел он отвратительно — здоровенный кровоподтёк на щеке, одежда изорвана, пятна грязи.

Сопротивляться, что ли, пытался? Или десантники, наадреналиненные всей этой хаттской историей, особо не церемонились с пленниками?

— Доктор медицины Мирой Эмери? — спросил Драгое. И кивнул бойцам, что привели начмеда: — Снимите с него наручники.

Медик заморгал удивлённо — он узнал капитана Пайела.

— Да-а… — выдавил он. — То есть нет, я… Скажите, что здесь происходит?

— Вы не Эмери? — сдержанно удивился Драгое. — Садитесь! Вот сюда, в кресло.

— Я не это имел ввиду, — пробормотал медик. — Я постою, спасибо. Я не ожидал…

Вошёл Дарам и вместе с ним — человек в рабочем комбинезоне с повязкой психотехника. Высокий, мрачный мужик, этакая глыба мрамора, обточенная под двуногое.

— Вы служили в восемнадцатом секторальном медцентре? — уточнил у начмеда Драгое, разворачивая над браслетом присланное капитанам Пайелом личное дело.

Эмери кивнул, всё ещё ничего не понимая.

— Скажите, вы имели дело с психопрограммированием? Кто принимал решения о силе воздействия, например?

— Никто, — удивился начмед, разглядывая новоприбывших. — Вот такой же психотехник, как ваш, получал из Центра карту с программой, вставлял в машину. Это стандартная процедура.

— Она производится один раз или многократно?

— Только при первом поступлении бойца. Такие правила. Это очень серьёзное психовоздействие. Это нельзя делать часто, понимаете?

«Значит ли это, что Рэмка вообще не подвергался психообработке?» — подумал капитан Пайел.

И спросил:

— А кто-то потом отслеживает результаты? Какие-то тесты?

— После психмашины? Да ну что вы? — Эмери рассмеялся бы, не будь он избит, помят и грязен.

Было видно, что униженное положение мучает его сильнее боли. Он исподтишка не только растирал запястья, но и разглаживал свой измятый комбинезон.

Драгое посмотрел на своего психотехника, тот кивнул.

Впрочем, и так было понятно, что начмед не врёт. Не было тут никаких скользких тем, и вопросы, скорее, удивляли его, чем напрягали.

— Почему вы перевелись с «Персефоны» на Север, Эмери? — спросил капитан Пайел.

— Я? — растерялся тот. — Я… Пришёл вызов.

— Вы не понимали, что больше не подчиняетесь Северному командованию медкластера? — нахмурился Драгое. — Империя Севера вступила в войну с Объединённым Югом. Ваше начальство осталось на Севере!

— Я п-понимал, — растерялся начмед. — Но я не подумал, что… Это был обычный стандартный вызов. Не могли же они ничего не решить? Только потом стало понятно, что я уже по другую сторону границы. Меня никто не спрашивал, понимаете?

— И сотрудничать с хаттами вы, разумеется, тоже не собирались? — усмехнулся Драгое.

— Я? — удивился медик. — Зачем? Почему — хатты? Я был все в эти дни в лаборатории. Я не понимаю, что тут вообще происходит? — он уставился на мрачную физиономию психотехника. — Это допрос?

— Ну, пожалуй, ты прав, Молодой, — кивнул Драгое, поворачиваясь к капитану «Персефоны». — Он не врёт. Сидел в своей лаборатории, как старая крыса. Никуда не вникал. Вызвали — улетел на Север. И доигрался до пожизненного.

— Д-да что с-случилось вы м-можете сказать? — начмед начал заикаться.

— Да ничего особенного, — отозвался Драгое. — Мы просто обнаружили у развязки рядом с системой Кога — ангар на четыре судна. Три из них оказались североимперскими, а одно — хаттским.

— Ха-хаттским? — медик схватился за голову. Известие потрясло его.

Может, медики тоже проходят психообработку, и в курсе происходящего была только малая группа северян из высшего командования?

Капитан Пайел выразительно посмотрел на Драгое. Тот пожал плечами и вызвал конвой.

— Ну, что скажешь? — спросил капитан «Персефоны», когда начмеда увели.

— Скажу, что северяне не готовились к контактам с хаттами. Или готовились, но на отдалённую перспективу. Им пришлось действовать быстро, с колёс, иначе почему экипажи кораблей не проходили какой-то особенной обработки?

— Значит, и нам надо действовать быстро. Северное командование не остановится перед тем, чтобы нафаршировать своих людей ненавистью к Югу. Найдётся у них и такая психопрограмма.

Драгое кивнул:

— Скверно всё это.

— Ну так отдашь медика?

— Я подумаю, хорошо?

— О чём тут ещё думать?

Капитан «Ирины» нахмурился и не ответил. Аргументов у него не осталось, но личная картина мира просто не вмещала служебный подлог.

— Господин капитан! — в техотсек вбежал дежурный и обратился к Драгое. — С вами пытается связаться начальник медгруппы. Видимо, тут сигнал сбоит.

— Что ещё такое? — нахмурился капитан «Ирины».

Он провёл ладонью над спецбраслетом, выводя наверх актуальные подключения. Нашёл красный, мигающий медицинский маячок.

— Да, Мухамед? Что у тебя там?

— Бойца осмотрели — состояние прогнозируемое, господин капитан. Но тут с вами хочет здешний начмед переговорить. С глазу на глаз.

Дальнейшего разговора капитан Пайел не услышал, Драгое воспользовался наушником. Но по его улыбке было понятно: это та самая группа медиков, которая час назад выдвинулась на «Персефону».

Капитан Пайел терпеливо ждал, похоже было, что рыба клюнула.

Драгое дослушал, скривил губы. Посмотрел на Молодого.

— Твой начмед клянётся, что у него на тебя — целый чемодан компромата, — усмехнулся он. — Просится к нам. Говорит, готов свидетельствовать, что ты преступник и бандит. Ты бандит, Молодой?

— А кто же ещё? — весело удивился капитан Пайел.

— Бандит, бандит, — покивал Драгое. — Я в твоём возрасте был попроще. Это ж надо — целый чемодан на тебя завели?

— Да у него маленький чемоданчик, медицинский, — скупо рассмеялся капитан Пайел. — Ришату его отдашь, вдруг он чего про меня не знает?

Драгое посмотрел на всё ещё мигающий красным маячок и сказал:

— Мухамед, слышишь меня? Хорошо. Пусть летит с тобой. Возвращайтесь на «Ирину».

Он закрыл подключение и поднял на капитана «Персефоны» смеющиеся глаза. Начмеда с чемоданчиком компромата ему было ни капли не жалко.

Трусость, клевета на вышестоящего по званию…

Медикам теперь придётся привыкнуть, что военное командование крейсером — это их начальство. И отвечать за клевету на капитана придётся перед контрразведкой.

— Может, всё же отдашь Эмери? — спросил капитан Пайел.

Драгое вздохнул. Понятно было, что ему очень не хочется участвовать в этом странном размене.

— Я подумаю, — повторил он.

Капитан Пайел кивнул и начал прощаться.

На «Персефоне» в этот момент Дерен и зампотех капитан Келли «провожали» на «Ирину» начмеда.

Глазами провожали, отслеживая, что происходит в медотсеке, через камеры.

— Дерен, ты это… — сказал вдруг Келли, открывая со своего браслета незаполненный транзитный файл. — Транспортку подпиши?

— Пустую? — слегка удивился тот. — А кто полетит?

— Да… это… Я, наверное, сам, — пробурчал зампотех.

— А зачем? — спросил Дерен.

— Там капитан хочет начмеда нашего… того… На «Ирину» чтобы его забрали. Вон он, в ангаре уже, скотина. А с «Ирины» — того… Другого, ну… Ну… это…

— Я в курсе, — кивнул Дерен. — А транспортка-то зачем? Капитан сам его привезёт.

— Так не отдадут же. Драгое — он этот… Сильно правильный.

— Перестраховщик? А ты что предлагаешь?

— Да канистрочку бы. Они ж тоже на рейде, там же все переборки уже у парней сухие. Но там говорят, зажрался совсем главный техник. Коньяк надо.

— Коньяк? — Дерен задумался.

— Хороший. Дорогой, — подсказал Келли. — Млич предлагал мне, чего у него в шкафу. Но не прокатит же. Ты ж это?.. Разбираешься?

Дерен кивнул — торговое образование позволяло ему разбираться и в сортах, и в маркировке спиртного, хоть сам он его и не пил.

Хороший дорогой коньяк пилот видел в последний раз… в каморке за капитанской. Там — гостевая спальня. И бар…

— Сделаю, — кивнул он. — А отдадут?

— Эти-то? А чё им? Они тысячи полторы на один борт приняли. И ещё, сказали до вечера 651 рыло корячится. Размещать некуда. Потеряют как-нибудь одного. Это… Мухой давай. Пока кэп на «Ирине»… Ещё одна шлюпка туда-сюда… Обычное дело.

Дерен кивнул и быстро пошёл по центральному коридору к капитанской.

Попрощались капитаны тепло. Драгое понимал, что чисто по-человечески Молодой прав, а тот не злился на старшего за упертость в принятии решений.

Если ты привык быть честным даже с самим собой — очень трудно пойти на подлог. Даже во имя справедливости.

Дарам молчал всю дорогу. Он мог воздействовать на Драгое. Да и сам капитан мог это сделать не хуже него, но…

В общем, спорить тут было не о чем. Хотя Дарам прекрасно понимал, кто будет отрабатывать за сбежавшего начмеда.

Едва капитан вернулся на борт, как над его браслетом вспух вызов — Драгое. Надумал, что ли?

Спросить капитан ничего не успел.

— Ну ты и жук! — сказал Драгое, выругался и оборвал вызов.

Капитан пожал плечами: значит, не надумал.

Ну и ситуация: остаться без медика в рейде. Один сбежал, скотина… Второго надо теперь как-то выцарапывать…

Он поднялся на первую палубу, вошёл в капитанскую, полностью погружённый в мысли. Поднял глаза и замер.

Посреди каюты стоял доктор медицины Мирой Эмери, прижимая к щеке мокрое полотенце. По его лицу текли слёзы.