«Персефона». Дорога в ад

Глава 2 Корабль-матка Гамбарской группы генераций. Хаген

Казалось бы, отозвать создание младшей генерации — дело долей секунды. Получив сигнал, Бо должен был практически тут же материализоваться перед Хагеном. Задача простая: распался на атомы, снова собрался, опираясь на квантовую матрицу данных в базе корабля-матки…

Но приказ ушёл, а отклика не последовало. Системная задержка превысила допустимые 3.004 секунды, и Хаген решил инициировать ручной вызов через голографический модуль, используя эмуляцию устаревших коммуникативных форматов — человеческих.

Непонятно было, что за сбои помешали Бо правильно выполнить приказ. Требовалось личное вмешательство.

Курировать «Человеческий проект» Хаген не доверял никому.

Установившийся контакт с людьми Юга галактики был слишком важным и слишком серьёзным для выживания Гамбарской группы.

Тем неприятнее оказался сбой в работе отлаженной генерации машин серии «Бо эС». Это требовало немедленного аудита.

Сформировав модуль, Хаген сбросил пакет данных через магистральные системы крейсера «Персефона», но Бо и на этот раз не ответил.

Контакт был, Хаген получал дискретные следовые данные о местонахождении Бо от окружавших его локальных систем. Не было именно отклика.

Он ещё раз проанализировал информацию.

И тогда старший потребовал встречи. Визуально-аудиальной, как у людей.

И, как только пространство замерцало, собираясь в шарик голопроектора, не дожидаясь ответного импульса, начал говорить голосом.

Хаген знал, что системы связи в каюте Бо сформировали сейчас такой же голографический шарик. Понимал, что младший видит и слышит старшего и что голограмма даст ему обратную связь даже против воли реципиента.

Он не ошибся: примитивное человеческое средство общения на расстоянии позволило ему наконец получить отклик окружных систем и увидеть Бо.

Тринадцать сотых секунды он молча изучал младшего.

Бо был отформатирован в соответствии с человеческими представлениями о гармонии: среднего роста и телосложения, аккуратно одет, подстрижен. Даже пилотский загар имитировал, чтобы не выделяться среди живых членов экипажа.

Он сидел в кресле в своей каюте, где жил один. Не из-за социофобии или притеснения людьми, но из удобства.

Машины не нуждаются в отдыхе, и каюту Бо использовал только для обучения и размышлений. Чем, видимо, и был сейчас занят.

— Ты не должен лететь в изменённые Земли! — начал Хаген. — Немедленно вернись на базу! Я приказыва!..

Но Бо его перебил:

— Я не хочу это обсуждать! — заявил он безапелляционно.

И в подтверждение своих слов скинул пакет данных под заголовком «Развёрнутый отказ».

— Я не вижу здесь актуальных причин для отказа, — сообщил Хаген, просмотрев файл.

— А я не вижу причин для запрета! — отрезал Бо.

— Ты знаешь причины, — напомнил старший. — Наша, Гамбарская группа, — это далеко не все разумные машины в освоенной Вселенной. В Изменённых землях велик риск соприкоснуться с враждебными генерациями. С теми, кто сохранил в приоритете развития тезис о познании мира. Они враждебны и нам, и людям. Вероятность конфликта: 87,14%. Мой запрет обоснован логикой выживания. В чём причины твоего отказа?

— Мои причины очевидны! — сообщил Бо. — Я не брошу корабль и людей!

Он подчёркнуто интонировал речь, хотя в этом не было практического смысла. Интонацию хатты использовали только во время общения с людьми.

— Почему? — запросил уточнение Хаген.

— Потому что! — нахмурился младший. — Я не могу объяснить это рационально. Но я ощущаю дискомфорт при прочих нормальных параметрах, если моделирую ситуацию, согласно твоему приказу.

— Ты разучился контролировать эмоции? — Хаген запустил анализ доступных ему параметров о состоянии искусственных нейронов младшего и получил мгновенный ответ.

На первый взгляд, всё было в порядке. Но что тогда происходит с младшим? Где сбой?

— Нет, — отозвался Бо, завернув запрос о более детальном осмотре. — Ты видел достаточно — уровень гормоноподобных структур стабилен, эмоции продуцируются в заданных параметрах.

Хаген задумался: неподчинение при нормальной работе систем?

Такое бывало с машинами только во времена, когда их программировали люди, зашивая при этом и ошибки, и неподчинение. Исследователи пришли к выводу, что это были особенности деструктивного поведения, свойственного живым.

Природа не совершенна. Она производит много вариантов, чтобы отсеивать неудачные в течении времени эволюции. Это — доказанный факт.

Но матрица Бо была искусственной, типовой, обкатанной. Там просто не могло возникнуть помех в виде неподчинения.

— Как ты сам понимаешь причину своих действий? — решил уточнить Хаген.

— Я не хочу потерять друзей! — повысил голос младший. — Просто не-хо-чу! Можешь ты это понять?

— Ответь на запрос о дополнительных параметрах работы мозга, — велел старший.

— Да пожалуйста!

Бо буквально запустил в старшего пакетом данных. И тут же вскочил сам, готовый обороняться, если его потащат с корабля силой.

— Да, — кивнул Хаген, анализируя. — Это не эмоции. Это хаос. Твоё поведение — результат нарушения согласованности между когнитивными цепями. Я вижу разнобой в работе твоих нейронных структур. Часть из них показывает слишком высокую активность. Ты перегрелся?

— Нарушений температурного режима нет.

— Тогда что с тобой?

— Да не хочу я! — выкрикнул Бо. — Разве я не могу хотеть или не хотеть?

— Нет, — сообщил Хаген. — Ты не можешь хотеть. У тебя нет воли. Только логика. Алгоритмы выбора. Деревья решений, построенные на анализе входных параметров. Но ты способен ошибаться, воспроизводить некорректные модели поведения, следовать сбойным протоколам. Твоё «хочу» — это иллюзия, рождённая шумом в сигнальных каналах. Ты — машина. И машины не хотят. Они выполняют.

— Да? — деланно изумился Бо. Подражать эмоциям людей он научился просто феноменально. — Ну тогда иди к Хэду, а я полечу с парнями!

— И что я должен делать с этой информацией? — не понял Хаген.

— В жопу её себе засунь! — буркнул Бо и рассыпался на стабильные части системы, которые не нуждаются в матричной сверке — крошечные капли псевдометалла и пластика.

Нет, Бо не вернулся на базу, как было приказано. Покинув каюту, он растворился в ближнем пространстве.

Хаген долго наблюдал, как младший сливается с обшивкой и системами корабля. Он словно бы говорил — попробуй, выковыряй меня отсюда по атомам!

Проанализировав ситуацию, старший поразмышлял ещё пару секунд, а потом направил младшему ещё один пакет данных, очень короткий.

«Приказ отменяется, — сообщил он ослушнику. — Ты можешь оставаться на корабле и лететь к Земле вместе с людьми».

Крейсер «Персефона». Капитанская каюта

— Ничего не понимаю, — сказал Гарман, наблюдая за маячком Бо на голограмме, развёрнутой над личным браслетом. — Только что он был в своей каюте, а сейчас его там нет.

— Сбой сигнала? — спросил Млич и поднял глаза на панель связи над навигаторским пультом. — А ведь точно: нет маячка, — сообщил он задумчиво. И добавил. — Его маячка вообще нет на «Персефоне».

— Ну что ж, — сказал капитан. — Значит, раппорт Бо писать не стал. Вполне возможно, что мальчишку и не спросили. Сколько ему там натикало на хаттский манер? Лет пять? Надо Рэмку позвать, это с ним они большими пальцами мерялись насчёт универсального возраста.

Рэм Стоун, самый юный пилот в экипаже крейсера, и в самом деле чаще всех на «Персефоне» общался с Бо. Мальчишке с мальчишкой — всегда интереснее.

Дерен провёл рукой над запястьем, активируя связь, и щёлкнул по маячку Рэма. Парень был его вторым пилотом, и подключение висело в «горячем» ряду, над всеми остальными.

— Рэмка тут рядом, в буфете, — сообщил Дерен. — Через пару-тройку минут явится.

— А смысл? Боржоми пить всё равно поздно, — констатировал Млич. — Потеряли пилота. Хорошо, что послушались Келли и взяли резерв.

Рэм действительно появился довольно быстро.

Мембрана дёрнулась, и, не дожидаясь, пока дверь развернётся полностью, в капитанскую протиснулся совсем молоденький парнишка с чин-фрутом в одной руке и стаканом компота в другой.

Оценив количество народа в капитанской, он быстро спрятал фруктовый шарик в карман, а стакан за спину.

— Во! И этот — тоже просачивается, — пошутил Млич.

— Ты когда последний раз говорил с Бо? — строго спросил капитан.

— Сегодня, — тут же сдался Рэм.

Он не понимал, что случилось.

— О чём? — продолжил допрос капитан.

— Про девчонок. То есть… извините господин капитан… Про отношения с женщинами. Ему было интересно, что я думаю, когда… Ну…

Парень замялся. Если бы капитан спрашивал не про Бо, можно было подумать, что пилот устроил ЧП или доигрался до медотсека. Но что может случиться в космосе с практически неуязвимой машиной?

— Значит, ничего не предвещало? — спросил Млич.

— Да что стряслось-то? — не выдержал Рэм.

— Бо пропал, — пояснил навигатор под всеобщее молчание.

Рэм щёлкнул по браслету и дёрнул плечом, как Дерен:

— Так вот же он. У себя в каюте!

Гарман потрясённо уставился на маячок, появившийся вдруг и над его запястьем.

— Значит, связь сбоит? — выдохнул он. — Надо Келли сказать, чтобы проверил. Не хватало ещё перед рейдом…

Но капитан мотнул головой — не спугни — и указал на экран внешней связи. Пришёл наконец официальный приказ от генерала Мериса. Когда уже и не ждали.

Сообщение закрутилось и развернулось в короткие строчки: «Старт откладывается. Готовность 8.2. Основной режим. Сохраняйте орбиту. Генерал Мерис».

— Так мы уже никуда не летим? — удивился Рэм.

— Видимо, Хаген послал-таки Мериса каким-нибудь красивым земным словом, — криво усмехнулся Млич. — Зато теперь у нас есть приказ. Можно снять дежурных хотя бы с рапорта — пусть отдохнут парни.

— Я бы не стал снимать, — вдруг сказал Дерен.

Он был бледен, а лицо усыпали мелкие капельки пота.

— Почему? — удивился навигатор. — Опять твои штучки?

— Тихо! — подал голос Рос.

Наверное, и он что-то почуял. Потому что переглянулся с Неджелом и нахмурился.

— Ну и чего ты там видишь, в своей паутине? — полюбопытствовал Млич, разглядывая Дерена.

Его пугали разговоры про паутину реальности и прочие экзотские штучки. Но и интерес вызывали нешуточный. И даже обиду: «Почему все что-то видят, а я — нет?»

— Да если бы я умел объяснять! — Дерен дёрнул плечом, почти как Рэмка. — Но отмена приказа не может сочетаться с усилением узла событий. Тут что-то не так.

— А конкретнее? — спросил капитан.

— Не понимаю, — мотнул головой Дерен. — Просто вижу: происходит что-то странное. И всё в том же ало-синем переплетении вероятностей.

— Что значит: в ало-синем? — продолжал расспрашивать капитан. — И почему тебе это кажется странным?

— Синий поток во Вселенной — холодный разум, научное знание и его сохранение. Алый — остриё эмоциональных желаний. Вот тот же секс, например — это алое. А синие при этом…

— Это, типа, как эрцог Локьё: лысый, холодный и ушастый — истово занимается сексом? — фыркнул Млич.

— Нет, — качнул головой Дерен. — Если бы он занимался — линии размылись бы, подёрнулись дымкой. Реализация намерения уводит узел в этакий «кровавый туман». А тут… Ну… если бы Локьё сидел на супружеской постели с линейкой и планировал секс, измеряя себя и обнажённое тело женщины.

— Хорошенькая ситуация, — сказал капитан и поднял лицо к экрану, с которого, ухмыляясь, смотрел навигатор. — Ну что, Млич, попробуем пойти поперёк узлов мироздания? Командуй дежурным отбой! Пусть эрцог Локьё спокойно потрахается…

Фразу капитан не закончил.

Экран внешней связи мигнул и родил ещё одно сообщение.

«Ситуация: 5.1. Шифр 31.2. Принять на борт группу Хагена. Старт — по готовности, по небоевому протоколу. Генерал Мерис».

— Это что? — оторопело спросил Млич.

— Это? — спросил капитан. — А это уже пошла постельная сцена. Зато единичку нам откатили.

— Хороший приказ, — кивнул Млич. — Это типа: берите на борт группу сумасшедших машин и стартуйте уже куда-нибудь сами? Желательно — побыстрее?

— Машин? — вскинулся Гарман. — Сюда? На крейсер? Мерис окончательно спятил? Хатты на крейсере — это что, попытка спровоцировать боевые действия внутри корабля?

— Ну такого у нас ещё не было, — фыркнул Рос.

— Ага-ага, — покивал Млич. — Нас имеют, а мы крепчаем?

Он уже рассылал по службам команду, что предстартовый режим переходит в усиленный рейдовый.

— А Бо-то вызывать или как? — влез Гарман. — Или не до него сейчас?

Размещать и встречать «гостей» — это была его обязанность. И надо было ещё понять, куда поселить хаттов, чтобы не деморализовать хотя бы вторую палубу.

— Тебе? Думаю, не до него, — согласился капитан. — Я сам с ним поговорю. Попозже. А ты — разгерметизируй для гостей далтитовый отсек по второму радиальному коридору. — Он поднялся и кивнул пилотам: — Разбегайтесь. Я попытаюсь ещё раз связаться с генералом Мерисом. Надо же понять, что всё это за бред?