«Персефона». Дорога в ад

Глава 18 Система звезды Кога-2. «Братство щенков»

— Вернись и сядь на пол! — велел Эберхарду Рао. — И вообще, тебе бы лучше поспать. Похоже, эгидроф и в самом деле куда-то прыгает.

— А куда он прыгает?

Грантс не ответил, он возился с Лесом, который так и не пришёл в сознание.

Эберхард ещё раз обвёл лучом валяющиеся вокруг железяки, и побрёл обратно, на свет коммуникатора Рао.

— Ну хоть примерно, как ты считаешь, куда нас везут? Что это за «База контроля»? — жалобно спросил он, разглядывая ангельское выражение лица Леса-Лессарда.

Парень даже в отключке сохранил свою знаменитую «нездешность», которая так нравилась его дяде, эрцогу Локьё.

— Ну если примерно… То везут нас туда, куда мы летели, — подумав, сказал грантс. — Гнездо хаттов может быть только в Изменённых землях. Нам сто лет говорили, будто Империя охраняет пограничные развязки, чтобы глупцы, вроде нас, не гибли там, где война искалечила пространство и время. Но теперь-то понятно: имперцы охраняли хаттов, давая им время залатать раны и накопить сил.

— Они дали недобиткам передышку и теперь они снова на нас нападут? — Эберхард опустился на пол рядом с Лесом, обхватил плечи руками: — Как он?

— Что-то типа «валяется без сознания». — Рао пошарил по карманам, но нашёл только нож и сунул его обратно. — Если это от удара башкой, то отлежится, я думаю. Черепушка-то уцелела. Кожу рассёк, конечно. Ну и приложился, наверное, знатно. Очухается.

— Это хорошо, если очухается, — вздохнул Эберхард. — А как уцелели хатты, если пространство перекорёжило? Говорят, что сто лет назад полёты в этой зоне вообще были невозможны. Это сейчас учёные пишут, что чуть-чуть утряслось. Компенсация какая-то пространственная, я забыл.

— Значит, и тогда не настолько перекорёжило, — пояснил Рао с кривой усмешкой. — Надули нас, наследник. Империя в очередной раз надула Содружество. Но теперь пузырь вранья лопнет, если мы как следует подсуетимся. Нам даже, считай, повезло. Сейчас хатты повезут нас своими тайными тропами. Они-то знают, где летать можно, а где нет. Так что считай себя разведчиком, наследник. Поглядим и слиняем.

— А как?

— Придумаем!

Рао расплылся в улыбке. Он был неубиваемым оптимистом.

— Всё равно не понимаю, — помотал головой Эберхард, устраиваясь поудобнее на жёстком полу. — Империя сражалась с машинами вместе с Содружеством. Это был наш общий враг. Как они могли нас предать?

— Они сражались не вместе с нами, а против общего врага. — Рао внимательно посмотрел на Эберхарда: совсем, что ли, ташип? — У них не было выхода. Машины были сильны, они могли уничтожить людей, как вид, это факт. Северянам просто некуда было деваться. А израненные и ослабевшие хатты — совсем другое дело. Почему бы Империи не иметь в тылу у Содружества банду сумасшедших машин? Алайцев же никто особо не трогает, хотя тоже очень паршивые гады.

— Разбитые враги — превратились в друзей? — не понял Эберхард. — Как это?

Рао фыркнул, но, покосившись на Леса, оборвал смех.

— Запомни, наследник, — сказал он тихо. — Тебе потом свои это скажут, но тебе надо бы знать это уже сейчас. Ты — будущий правитель, человек власти. А у людей власти нет ни врагов, ни друзей, только временные союзники. Сегодня Империя сражается с хаттами, завтра — дружит. Это нормально. Так было всегда: сто лет назад, тысячу, десять тысяч.

— А если хатты предадут имперцев?

— Если успеют, то, разумеется, предадут, — сдержанно рассмеялся Рао.

— На что же тогда рассчитывает Империя?

— Думаю, она хочет стать третьей собакой. Как в сказке: пока две собаки дрались за кость, третья её утащила. Северная Империя понимает силу Содружества и Объединённого Юга. Она хочет натравить хаттов на Юг, а потом напасть со свежими силами на того, кто выиграет эту войну. Выигравший будет истощён, измотан. И северянам достанется вся галактика. Они всегда об этом мечтали. Они вышли в космос вторыми, после нас, а хотят стать первыми.

— Ты говоришь, как мой дядя, — помотал головой Эберхард. — Я не хочу это слышать! Я пытался всё это забыть!

— А что я могу сказать, если жизнь — такая? — удивился грантс. — Ты не обязан следовать этим правилам, но знать-то должен. Ты спи. Всё складывается удачно. Всё будет хорошо, обещаю. И мы трое — настоящие друзья, не как вся эта шваль. А значит — вселенная с нами, она нас убережёт.

— А Лес?

— Найдём для него доктора. Должны же быть медицинские машины?

— Но я не хочу спать, — жалобно сказал Эберхард и зевнул.

Ему было страшно. Он догадывался, что Рао хочет его успокоить. Что на самом деле этот полёт может кончиться самым жутким пленом в его жизни. Но…

Он ведь теперь и вправду не один. Тут грантс прав — их трое. И они что-нибудь да придумают. Эберхард ступит на Землю, пусть даже пленным, а там… Там — хоть трава не расти! Подумаешь — машины какие-то хэдовы, куда им до алайцев с их пытками!

Рао снял куртку и накрыл Леса.

— Знаешь, а ты поспи про запас? — придумал он. — Непонятно ведь, что будет, когда эгидроф выйдет из зоны Метью? Может, сразу придётся драться?

Эберхард поёжился.

— Холодно.

— Так ты же худющий, лезь тоже под куртку!

Эберхард посмотрел в радостное лицо Рао, чуть подсвеченное коммуникатором. Его улыбка не лгала: глаза тоже светились предвкушением драки.

Наследник дома Аметиста знал, что грантсы — неунывающая нация, но чтобы настолько?

— Ты в самом деле считаешь, что нам повезло? — переспросил Эберхард.

— Ещё бы, — улыбнулся Рао. — Полёты в Изменённых землях опасны, нас могло разорвать приливными силами, затянуть в аномалию. Катер — машина мелкая, ненадёжная. А так — мы точно проскочим. Может, нас вообще прямо на Землю везут, прикинь? Это твой счастливый билет, наследник!

— То есть всё, что с нами происходит… Грата*?

— Грата. Сумей использовать шанс и выйти победителем. Во всём, что случается, кроме смерти, всегда есть дорожка вверх.

— А Лес?

— Может, и его она приведёт, куда нужно? Может, грата в курсе, что я прогуливал медподготовку? — шутливо раскаялся Рао. — Перелом сумею собрать, рану зашить. А тут… Сознание спутанное, но живой же. Или найдём врача, или заживёт до свадьбы.

— Это хорошо…

Эберхард прижался к Лесу, потушил свет коммуникатора и закрыл слипающиеся глаза. Он врал, что не хочет спать.

— Спи, — сказал грантс. — Я покараулю.

Он знал, что сильный стресс вызывает сонливость. Но пусть Эберхард думает, что это у него от прыжка без привычной компенсации ложементом.

Случившееся разделило Рао и его друзей. Он понял, что в эти несколько часов совершенно вырос.

Хотя разница в возрасте была не так уж и велика, но сегодня он сделал шаг и взял новую планку. И теперь ему придётся отвечать не только за себя, но и за этих двоих ташипов.

Главное — чтобы сразу не догадались, обидятся. Потом — пускай. Но сначала надо вытащить их отсюда.

Рао тихо, но весело рассмеялся своим мыслям, хотя никогда ещё не был так серьёзен: он вспоминал всё, что читал про хаттов.

Знания и здесь оказались скудными. Что ж его не пороли-то во время учёбы?

Наконец Эберхард задремал, мелко вздрагивая во сне.

Голова Леса лежала у Рао на колене, и он слушал тихое размеренное дыхание наследника дома Сапфира.

Вот как понять — спит Лес или впал в кому? «Попался же препод по медподготовке, что даже по шее не мог вовремя врезать! — думал грантс. — Да какой он после этого препод? Вернусь — на дуэль вызову! Поставили тебя учить — так учи!»

Рао тоже начал потихоньку дремать. Эгидроф колыхался так, словно плыл по воде, и это «качание» потихоньку затягивало в небытие.

Грантс знал, что корабль-гигант движется в изменённом пространстве. Пилот никогда и ни с чем не спутает особое состояние, возникающее при прыжке.

Зона Метью, дыра, Бездна — что она из себя представляет? Изнанку привычного мира? Переход в иную мерность? Учёные спорят, но состояние «прыжка» запоминается сразу и на всю жизнь.

Рао сомкнул глаза, уронил голову на грудь.

Он спал всего несколько минут, однако ему успела присниться страшная разрушенная Земля, похожая на Дайяр: чёрная, выгоревшая, с блуждающими по пустоши огненными столбами.

А потом он услышал скрежет и разом проснулся.

Скорость падала — утекала, как вода сквозь пальцы. Прыжок был окончен, дверь бокса — открыта, а на пленников смотрели, вытянув головы с чёрными линзами глаз, две уже знакомые железные «собаки».

— Ну и где вы шлялись, хаттское отродье? — тихо спросил Рао, чтобы не разбудить Эберхарда. — Один из нас в коме, он умирает. Три пленника — минус один пленник — два пенника, дебилы. Труп человека не равен живому человеку. Вас накажут — разрежут на куски и расплавят в печке!

— Был совершён прыжок, — прострекотала «собака слева». — Единым запрещено перемещаться во время прыжка.

— А нам запрещено сидеть во время прыжка на полу, — ехидно сообщил Рао. — Нужны специальные кресла для людей — называются «ложементы». Вы причиняете вред охраняемым объектам. Скоро будет три минус три — ноль.

— Мы примем меры! — гавкнул хатт.

Эберхард проснулся с криком — видно, ему снился ужастик.

— О, — сказал Рао, — теперь у вас ещё одна проблема — Эберхард, наверно, спятил от страха. Разрушение сознания. Похоже, вас точно сегодня переплавят!

«Собаки» замерли, наверное, они переговаривались сейчас в каком-то другом диапазоне.

— А где вода и пища? — спросил Рао, не давая им осмыслить сложившуюся ситуацию. — Без воды мы точно сегодня умрём! А без еды — завтра!

— Вода есть, — прострекотал Левый (Рао решил называть его так.) — Но она не приспособлена для потребления человеком.

— Ага, значит, вы нас ещё и мучаете, раз не даёте воды! — обрадовался грантс. — Причиняете вред! А ведь вам велели не причинять пленникам никакого вреда!

— Есть замороженная вода, — неожиданно заговорил Правый.

— Это нам нельзя, — парировал Рао. — Мы простудимся и заболеем.

Эберхард открыл рот, и грантс показал ему кулак.

— Нужна нормальная вода, — продолжал грантс. — Она есть в нашем катере. Проводите нас туда, иначе умрём. О, как я хочу пить! — Он захрипел и схватился за горло.

— Катер несёт опасность, — прострекотал Левый.

— Чем? Он обесточен, сломан, — пожал плечами Рао, сразу переставая хрипеть.

— Это опасно, — настаивал Левый.

— Это соответствует приказу Иста, — неожиданно вмешался Правый. — Цитирую: «Доставить пленных на Базу Контроля. Вреда не причинять. Удовлетворять биологические потребности». Катер находится внутри эгидрофа. Проводив пленников в катер, мы продолжаем двигаться на Базу Контроля.

— Ну вот и замечательно, — легко согласился Рао. — Ведите нас в катер. Там есть вода и еда. Только Леса придётся нести. Ты можешь нести человека, Левый? — спросил он. И уточнил, видя, что машина его не понимает. — Я — человек. Люди дают имена. Я даю тебе имя — Левый, а тебе — он указал на второго хатта — даю имя Правый. Поняли новый алгоритм?

— Алгоритм понятен, — отозвался Левый. — В чём смысл имени?

— Твоего главного люди называли Ист. Это имя, — пояснил Рао. — Получив имя, ты стал выше по рангу. Приблизился к Исту. Можешь аккуратно поднять моего друга? — он указал на Леса.

Левый выпустил десяток гибких манипуляторов и подхватил лежащего.

Эберхард вскочил сам.

— Отлично, — похвалил Рао. — Запоминай алгоритм номер два: это человек, ему нельзя причинять вреда. Неси его на катер бережно. Запомнил?

— Алгоритм сохранён в памяти. — Левый двинулся к выходу из ремонтного бокса. Правый потопал за ним, цокая металлическими лапами.

Эберхард, прежде чем шагнуть следом за машинами, посмотрел на Рао вытаращенными глазами.

Тот только плечами пожал: мол, а как ты хотел? Сработало же!

* Грата — это не судьба. Это шанс обрести своё истинное предназначение, сделать то, что должен. Лучше всего, что такое грата, мне кажется, объяснил Линнервальд.