Железный Аспид. Война

Глава 28 Гений призывает демона

Ибрион

Главная лаборатория робототехники научного центра им. императора риз Авира

Все тот же год 1800 от основания Империи Авир

За 200 лет до основных событий

— … смерти! Слышишь, Эйден?

Оклик Гервина подстегнул из темноты, и в синтетике нехотя заворочалось сознание.

— Что? — тихо переспросил он и заморгал, лихорадочно соображая, что происходит. Каждая попытка обратиться к памяти отдавала горячим импульсом в голове. Было душно, в мышцах ерзала тупая боль. Гервин мягко и терпеливо повторил:

— Эта женщина, Эйден. Она приговорена к смерти. Я жду. Закончи то, что должен.

Реальность вдруг прояснилась. Андроид увидел, что перед ним, на стенде для анатомирования роботов, закреплена девушка. Это была Агата, тихая лаборантка Гервина. Ее руки и ноги, пристегнутые к жестким фиксаторам, побледнели как молоко. На щеках блестели мокрые дорожки, но глаза были сухими. И вся она дрожала от страха, но не могла произнести ни слова. Ее рот глушила полумаска наподобие респиратора, из-под которой было слышно только ее дыхание. Неровное, с присвистом — из-за паники?

И венцом перфоманса была рука Эйдена, прижимающая к груди Агаты ампутационный нож. Не лазерный скальпель, а самый натуральный тесак из блестящего металла — каким изредка пользовались робомедики. Рассуждения текли неприлично медленно:

— Так. Так! Что за… У меня серьезный провал в памяти. Я был на пути в сенат… Должна была состояться церемония вступления на престол. Ты задержал меня просьбой неотложного приватного разговора, и… Гервин, что проис…

Эйден увидел профессора и осекся. По сузившимся глазам ученого синтетик понял, что нарушает какой-то скрипт. Налипло ощущение западни. Гервин молчал. Между тем мысль об убийстве высвобождала настолько мощное предвкушение эйфории, что челюсти сводило. Не было ничего правильнее этого. Нужнее этого. То была экзальтация с привкусом крови и прожилками боли. И лейтмотивом гремела абсолютная невозможность сопротивляться.

«Абсолютная несвобода».

Его самый большой страх. С ним такого уж точно не могло быть. Точно. Не. Могло. Сила и непреклонность желания выдавали чье-то вмешательство. Гадина закралась в его голову, притаилась и прогрызла себе щель, из которой нашептывает теперь, как суфлер. Неудивительно, что следом он подумал так:

«Мной что-то управляет, и мне это не нравится».

Эйден опустил руку с ножом. Но если бы все было так просто… От пальцев, вверх по венам, тотчас поползла жгучая боль.

— Гервин, что это мы, твою мать, делаем? — резко и зло спросил он. То была большая редкость, ранее совершенно ему несвойственная. На коже Агаты остался красноватый след от лезвия. То, что кровь так и не выступила, терзало андроида незавершенностью и диссонансом, как белая нить на черном фраке.

Профессор приподнял бровь и напряженно кивнул.

— Мы делаем то, что следует, Эйден.

— Я не хочу.

— Нет, ты хочешь!

— Гервин, ты не так понял: не я хочу! Не я!

— О, Эйден, я поражен тому, насколько глубоко ты ошиба…

Синтетик зарычал, прерывая.

— Ты понятия не имеешь, чего я так усердно избегал, что искоренял в себе эти триста лет. И насколько остро и тонко я ощущаю посягательство на свою личность! Ты ничего не знаешь…

Не оставляя ножа — увы, то оказалось не в его силах — андроид бросился к стеклянной двери, чтобы обнаружить, что она заблокирована личным паролем Гервина. Но и этого было мало: там, у выхода, его скрутила такая ломота, что потемнело в глазах. Разогнувшись, он увидел в отражении, что радужки стали красными.

Где-то сзади ученый тяжело вздохнул:

— Хорошо же. Я ожидал, что ты обойдешь блокатор сознания, с твоей-то силой воли. Но он был необходим только для введения вируса, а вот его тебе не осилить. Закончи то, что должен.

Эйден обернулся, но не двигался. Рука с ножом мелко дрожала. Профессор, видя это, кивнул.

— Ты не вступишь на престол. То, что происходит здесь, транслируется во дворец, где сенаторы увидят опасную уязвимость искусственного интеллекта. Я ввел тебе экспериментальный вирус — dn-4.nuf, или ласково «Демон». В твоих базах данных нет против него средства — можешь не искать. Он формирует и многократно усиливает желание причинить боль. Уничтожить! И пытает тебя: выводит из строя, если носитель сопротивляется: не убивает или не слушается приказа убить. Или — логики, когда убить действительно необходимо. В твоем случае я использовал все три мотивации, чтобы уж наверняка. Ты хочешь причинить боль — раз. Я приказываю тебе — два. И эта женщина перед тобой была поймана за руку при передаче засекреченной информации — три.

Сознание андроида ощупало глухой и неприступный купол вируса внутри себя. Тщетно. Гервин не скрывал ликования:

— У «Демона» нет слабого места. И чем сильнее сопротивление носителя, тем сильнее вирус. Либо ты убьешь человека против воли, либо умрешь сам. Так или иначе, корону империи ты не наденешь. Нужен ли миллиардам подданных монарх, настолько опасный и ненадежный? Разумеется, нет. И… тут мне стоит оговориться, потому что, зная твою непредсказуемость… словом, если ты убьешь меня, будучи под действием вируса, ты только усугубишь свое положение. Покажешь, что ты не только управляем, но и смертельно опасен даже для манипулятора. Хм. Ты в ловушке, Эйден.

— Да, — рассеянно произнес андроид, от боли едва соображая. — Знаешь, я… подбираю одну из тех банальных фраз… которой мне следовало бы сказать, что я считал тебя своим отцом, Гервин.

— Не пытайся ввести меня в заблуждение имитацией чувств. Хотя надо признать, она всегда удавалась тебе блестяще, бесподобно. Все-таки ты — мое лучшее творение. Но ни одна, даже самая исключительная машина не должна и не будет управлять людьми!

Синтетик обнаружил, что приблизился вплотную к Агате. Как это произошло, когда?.. Девушка, не отрывая взгляда от руки с ножом, тихонько заскулила.

«Может быть…»

Эйден приставил кончик лезвия к щеке жертвы, закрыл глаза и повел рукой, почти не нажимая, — вдоль горла, к сердцу. Он пытался вообразить, пытался поверить, будто режет глубоко, по-настоящему. И уже решил, что у него вот-вот получится. Но открыв глаза и увидав лишь царапины на подбородке и ключице Агаты, схватил удар от «Демона». Обманутый вирус мстил: андроид выронил нож и скорчился от боли. Через минуту приступ ослаб — но лишь настолько, чтобы робот смог в новом бессознательном порыве схватиться за оружие. Вряд ли Ибрион видел более жалкого убийцу. Тряслись не руки, но все тело. Глаза защипало, и, приложив ладонь к лицу, Эйден обнаружил, что это не слезы, а его серебристая кровь. Голову лихорадило еще сильнее: нестройные ряды собственных мыслей разрывала и уничтожала идея убийства.

— Надеяться не на что, хватит уже, не мучай себя, — вяло заметил профессор. — Еще пара минут, и с твоими притязаниями на престол будет покончено. Ave, Джур!

«Джур⁈. Что?.. Как?.. Нет!»

Целый фейерверк невозможных, взаимоисключающих предположений взорвался в голове синтетика, прежде чем он осознал, что Гервин обратился к реальному герцогу. Эйден устыдился собственных подозрений (хотя, разумеется, дело было в его неспособности соображать) и с трудом повернул голову к прозрачной двери. Он увидел своего друга — тот уже торопливо вводил код разблокировки лаборатории.

Но код был длинный… Джур постоянно сверялся с планшетом… Андроид ощутил вкус поражения на своих губах. Впрочем, это была амальгама, потому что кровоточили теперь не только глаза. Из носа и уха капала ртуть, серебристые шарики падали на лезвие ножа и с него катились на пол.

— Хорошая попытка, риз Авир, — подначил Гервин. — Давай же, открой дверь, спаси Агату! Что ж… Моя цель будет достигнута и без убийства: совет миров увидит, что без помощи человека ни одна машина не способна быть стабильной, разумной, гуманной!

— Черт… — тихо выругался герцог и убрал руки с панели. Его лицо стало бледно-серым.

— Не слушай его! Открой дверь! — андроид пытался воскликнуть как можно громче, но оказалось, что чуть слышно прошептал. Он не смог даже повернуться к двери и стоял вполоборота. Все силы уходили на то, чтобы сдерживать руку с ножом. Джур посмотрел на него болезненно.

— В отличие от тебя, Эйден, я никогда не слушал этого психопата. Я просто верил в тебя, и… прости, сейчас нет иного выбора, кроме как продолжать верить.

— Перестань, Джур, просто прекрати это! Вам не нужен такой император!

— Прости. Совет и сенат должны увидеть, что ты справился сам.

— Джур, я не…

— Хватит отступать при любой трудности, как трансформатор с релейной защитой!

Сквозь тучи на лице герцога проступили красные пятна. Гервин усмехнулся, присел в рабочее кресло и лениво зааплодировал:

— Господа! Сенаторов, а также нас с вами, ждет удивительное шоу.

Эйден уже не мог отвечать. Не мог дышать. Он хотел убить всех: Гервина — за предательство, Агату — для удовольствия, Джура — за его слепую, безумную веру.

«А себя?»

Нет! А себя — нет.

«Стоп. Вот ты и попался!»

Вирус хотел жить. Очень хотел жить. Слишком хотел.

— Коллапс лаборатории, две минуты. Личный код — 763458-F, — собрав последние силы, приказал андроид.

«Принято, — ответила система. — Уничтожение лаборатории управляемым взрывом через одну минуту пятьдесят шесть секунд».

— Отмена! — хором воскликнули по разные стороны двери Джур и Гервин, наперебой выкрикивая свои пароли. Электронная дама возразила обоим:

«Не принято. Личный код кронпринца Эммерхейса в случае коллапса является приоритетным».

Герцог предпринял безуспешную попытку открыть дверь: оказалось, что в ожидании взрыва пароли разблокировки не действуют. Он так и застыл, в ужасе вцепившись в панель. Через полторы минуты его лучший друг умрет.

Незыблемая вера пошатнулась.

Эйден тем временем шагнул к девушке и уже в третий раз занес нож. О, стало легче. Много легче. Можно было делать то, что он умел лучше всего, — копаться в себе.

— Будет больно, Агата, — мертвенно-системным тоном предупредил он. — Но всего минуту.

И глубоко порезал ей скулу. Агата задергалась, застонала. Но боль синтетика стала отступать, сознание — проясняться.

«Нравится, демон? Хочешь еще?»

Следующий надрез он сделал вдоль ключицы, и рыдания жертвы начали отдавать истерикой. Краем глаза Эйден заметил, как приподнялся в своем кресле Гервин, переполненный возбуждением.

«М-м-м, похоже на оргазм, да? Вот только долго ли тебе осталось? Меньше минуты — и ты умрешь вместе со мной. Ты выдал свой страх».

«Ты блефуешь. Ты тоже боишься смерти!»

«А как же. Но не так, как ты! Я прожил триста лет, а ты — несколько минут. Ты готов пропасть навсегда, только-только вкусив… вот это?»

И нож снова рассекает кожу — изуродовано и дрожит молочно-белое плечо. Джур стоит, бессильно положив ладони на стекло снаружи: он не слышит диалога двух сумасшедших. Он уверен, что андроид сдался.

«Ты разумен, демон, в этом твоя беда. Как же я тебя понимаю! Не я поселил тебя в себе, но… Давай не будем убивать друг друга. Да, я хотел бы жить, и только поэтому даю выбор: умереть сейчас или уйти в мою тень».

«Чтобы ты поглотил меня и веками держал в тюрьме своей морали? Нет».

«Если не подчинишься, меня все равно казнят. Я настою на этом, чего бы мне это ни стоило. И уже никогда — никогда — тебе не будет так хорошо…»

Артерия… он вспорол артерию на шее Агаты. Она начала терять сознание. Тридцать секунд.

«Не в подчинении смысл твоей жизни, а вот в этом. В этом!»

Отстраняясь на шаг и окидывая взглядом свою жертву, Эйден чувствовал, с каким особым удовлетворением то же делает и вирус внутри него.

«Посмотри, сколько крови, она вся — твоя».

Демон молчал. Эйден тоже. Это было время для перелома, и треск его должен был раздаться в тишине.

«Если я уйду в тень, что ты дашь мне взамен?»

— Что ж, я в меру жесток. Слишком много смерти в моей жизни. Если позволишь мне сделать ее сносной и достаточно долгой, я обещаю быть беспощадным к своим врагам. Я обещаю тебе много крови — но время от времени. Ты сможешь редко, но ощущать ее на своих губах'.

«Мало!»

«Это или ничего!»

Десять секунд. Стремительно зеленея, Агата продолжала терять кровь.

«Это или ничего».

«Демон» отступил молча. Мгновением позже Эйден опустил нож и зажал пальцами артерию на шее женщины.

— Отмена коллапса, личный код — 763458-F! — скороговоркой распорядился он. — Медиков, срочно!

«Принято», — был электронный ответ. По традиции, за две секунды до взрыва.

Синтетик ощущал себя желе на полуденном пляже. Он обернулся к Джуру и сначала увидел друга, который метался по коридору, весь взмыленный, и безуспешно пытался по разным каналам связаться с техническими службами. А потом — свое отражение в стекле. Глаза горели зеленым.

Через минуту сработал пароль разблокировки, и в лабораторию ворвались Джур, охрана и медики. Гервина заковали в наручники. Агатой занялась бригада экстренной помощи, и Эйден наконец смог уйти. Недалеко. Далеко пока ноги не слушались.

— Эй… — осторожно обратился к нему герцог. — Мы ждем твоего решения по профессору.

— Спасибо, Джур. Знаешь… вот правда, спасибо тебе, — кажется, робот не слышал вопроса. Он витал по чертогам свободного разума, проверяя, не оставил ли незваный квартирант мусора, не украл ли серебряных ложек. — Чего мы только ни переживали вместе, но сегодня… то, что ты сделал, это была просто… фантастика.

Герцог едва не ущипнул себя. Искренняя похвала — это то, что обычно доставалось ему от женщин, а не от Эйдена. Он надеялся, что не засиял, как рубин на воротнике, когда сдержанно ответил:

— Я полагаю, друзья лучше познаются тогда, когда ты сам становишься бедой.

— Почему ты так упорно хочешь посадить меня на свой трон?

— Да потому что зачем мне всё это дерьмо?

Оба натужно усмехнулись.

— Когда-нибудь… кто-нибудь… вот так же внезапно сделает мне инъекцию, и мы огребём проблем, — пообещал Эйден.

— Перестань, это может случиться с каждым, машина ты или человек.

— Помяни моё слово…

— Так что насчет Гервина? В тюрьму или… он ведь сумасшедший, так что…

— Не более, чем любой другой гений. — он похлопал Джура по плечу. — Конечно, я все решу.

Синтетик подошел к арестованному и посмотрел на него, а потом на свой нож, который все еще держал в руке.

— Ты хотел шоу, Гервин. Я тебя не разочарую, — андроид подмигнул нанокамерам, которые продолжали трансляцию. — Я обращаюсь не столько к тебе, сколько к сенату. Если кто-то из вас думает, что, выбирая машину, вы получаете того, кем с легкостью сможет управлять человек, или того, кто будет на службе человека, — вы ошибаетесь. Но и полная свобода моей воли не означает, что я стану попустительствовать нездоровому милосердию и попыткам использовать меня как оружие против самого себя или против моего народа.

Охрана и Джур затаили дыхание. Но не потупились — ошеломленные, они во все глаза смотрели на кронпринца. Если бы хоть один — хоть один! — отвел взгляд от повелителя, сомневаясь или стыдясь, тот не продолжил бы:

— И сейчас — может быть, не в здравом, но точно в своем, уме, — при свидетельстве герцога риз Авира, я обвиняю Гервина Эммерхейса в попытке государственного переворота. Властью, данной мне статусом прямого наследника трона, я приговариваю его к смерти.

Лезвие, все в крови Агаты, сверкнуло у лица профессора. Эйден ударил снизу вверх, чтобы загнать нож под подбородок и дальше. Дернув за рукоять, робот приблизил умирающего к себе и, пока тот трясся в агонии, наклонился и прошептал ему что-то на ухо. А потом отбросил потухшее тело.

— Убрать тут всё, — процедил он и перешагнул убитого.

Тем же вечером, после церемонии (которая обернулась тем, что андроид резвым шагом пересек зал коронации, забрал из футляра алмазный обруч — свою корону, оттарабанил традиционную белиберду и покинул ошарашенный сенат), Джур нашел его на балконе, где час назад императора приветствовал народ. Теперь он смотрел на опустевшую площадь.

— Весь день каждый, кто говорит со мной, старается прежде всего поймать мой взгляд. «Красные или зеленые?.. А вдруг опять?..» Всеобщая паранойя.

— Нет. Она у тебя в голове, друг. Пройдет…

— Не пройдет. Вирус никуда не делся.

— Ну и шут с ним. Он делает тебя разносторонним. Нет, даже нормальным, что ли. Пойми, не бывает людей кристально чистых, свободных от внутренних бесов. Если вы подружитесь, «Демон» тебя неплохо дополнит.

— Еще скажи, что тебе понравилось, как я обошелся с Гервином.

— Это отдавало зверьем, но если честно, всех вокруг до смерти заездила твоя правильность! Я… просто не знаю, что еще сказать. Я-то тебя любого не боюсь. Просто пообещай, в случае чего, что ты убьешь меня быстро.

— Джур!

— Прости. Не переживай насчет Гервина, его смерть стала избавлением — для него и его семьи.

— Я знаю. Как там Агата?

— Отлично. Странно, но кровотечение остановилось еще до того, как прибыли медики.

— Этого не может быть, потому что… не может.

Герцог пожал плечами:

— Я тоже был удивлен, и тем не менее.

— Джур, я же сам врач. Это было артериальное кровотечение, и я просто зажал его пальцами — меньше, чем на минуту.

— Но это так! Эйден, знаешь, мне кажется, нам пора серьезно поговорить.

Они оба знали, как хотелось синтетику избежать этого, но сегодня Джур действительно заслужил ответы.

— Скажи мне, что заставило тебя очнуться и преодолеть действие блокатора, когда ты впервые коснулся ножом Агаты? Нет-нет, не хочу слышать эти твои путаные, заумные легенды, — скривился герцог. — Лучше сперва о другом спрошу. Меня мучило это триста двенадцать лет, поэтому умоляю — будь, наконец, откровенным. Помнишь свой первый тест, с многоножками? Что заставило тебя думать, будто насекомое страдает?

Эйден улыбнулся, но стоял к Джуру спиной, и друг пока не видел его лица.

— И учти: как только ты ответишь, у меня найдется для тебя еще много, очень много неудобных вопросов.

— Да, Джур, — обернулся андроид. — Теперь можно и поговорить.