Железный Аспид. Война

Глава 23 Империя отступает на 30 900 000 000 000 километров

Пока генерал погранвойск Альянса Сигге Цо выстраивал орудия, Джур скучал в центре планисферы галактик, что болтались вокруг, и раскручивал себя в газовом кресле. Он меланхолично и немного рассеянно наблюдал, как корабли эольцев формируют перед собой искристые электрические шары и собирают их в один исполинский магнитный фронт. Размеры его были впечатляющи. Джур представил, как, верно, чудно это выглядит со стороны: голубой шар, будто спущенный с цепи жорвел, летит и летит… в никуда. Корабли империи были покрыты материалом, который поглощал любые волны, в том числе видимый свет, и оттого казались снаружи рваными черными дырами. Прорехами от исполинских когтей на ткани вселенной. Хотя умом противник и понимал, что перед ним звездолеты, глаза и приборы отказывались верить в них. Сотня таких кораблей у границ дома Эолы была похожа на кляксу в прописи отличника. Генерал Цо даже не мог нормально прицелиться, ведь лишенные визуального объема, имперские истребители выглядели двухмерными и плющили весь космос вокруг. Они вообще рушили все представление о реальности.

Герцог еще крутанулся, запрокинув назад голову и прикрыв глаза. Когда кресло завершило круг, магнитный фронт уже окутал имперский флагман и перебирался на остальные корабли. Ни одного защитного поля так и не было поднято. По корпусам заплясали искры — они пытались забраться внутрь. К разочарованию генерала Цо, звездолеты лишь на краткий миг становились видимыми, даже нет, чуть более объемными, и тут же поглощали энергию фронта подчистую. Гигантский энергетический шар обволок имперцев и растворился, будто праздничный фейерверк.

Рядом с Джуром возник Проци. Не собственной персоной, только его голограмма. Так адмирал перемещался от корабля к кораблю, из сектора в сектор, чтобы общаться с командирским составом.

— Скучно тут у тебя, — он поглядел, как гаснут последние искры на экране. Альянс уже собирал новый фронт. — Вот насекомые, те дают жару с их гравитационными пушками! Ненавижу их. Пока разворачивали щиты, три звездолета схлопнулись. Представь, коллапсировали до горошины!

Джур кивнул. Он так вымотался за последние дни, что едва ли мог адекватно выразить соболезнования. Легче было в такие моменты сосредоточиться на деле:

— Адмирал Беттель говорит, думал Алливею быстрехонько взять. Так им шчеры помогают — на планетах растений засели беглые повстанцы с Урьюи. Пауки. Слушай, а попробуй их с эзерами столкнуть? Шчеры — боевые диастимаги, воздействуют на мозг. В ближнем бою могут обездвижить, склоняют врага к самоубийству.

— Да, идея неплоха… — Вурис коснулся изумруда на воротнике, чтобы отослать приказ. — Надо отвлечь свободных шчеров на энтоморфов. Пусть насекомые сами себя плющат!

— А ты-то где?

— Я у газообразных, но там все вяло. Они вроде как стреляют, конечно. Мы врубили щиты и ждем, пока из них вся дурь выйдет. А после поболтаем. Не стрелять же в ответ!

— Еще бы. Эфемерные создания. Один твой залп, и не с кем будет договариваться. — Герцог достал из кармана монетку. — Орел или решка?

Старый обычай: так имперцы выбирали, чем ответить противнику, если тот первым шел в наступление. Своим оружием или их собственным, поглощенным. Разница в итоге была невелика, но быть убитым своим же выстрелом — куда обиднее, и к тому же назидательно для выживших.

— Что за раритет? Все давно кубитами решают.

— Орел или решка, Ву?

— А я сегодня за доброго или… — адмирал заглянул в мрачные, покрасневшие глаза и понял, что герцог уже все решил и спрашивает для проформы. — Ну орел.

Джур щелчком отправил монетку в воздух, но не стал ловить, а повернулся к первому помощнику:

— Огонь.

— А… что там? — неуверенно спросил лейтенант, косясь на монетку, которая еще дрягалась по полу.

— Ребро!

— Ясно.

Команда личного крейсера императора чувствовала себя неуютно под руководством риз Авира. Резкий в приватном общении, андроид, впрочем, не повышал голоса на подчиненных и не позволял себе обнажать нервы. Чтобы внутренне собраться, офицер представил тот же приказ, но в исполнении императора:

«Кубит — суперпозиция, — объявил бы синтетик. — Первая линия. Огонь».

Как и герцог, он даже не взглянул бы на свой квантовый процессор, что автоматически означало бы его суперпозицию. У Джура ее заменяло ребро монеты — и тебе орел, и решка. И двойной удар по врагу.

Лейтенант открыл огонь. По имперским звездолетам вновь запрыгали искры, собрались перед флагманом, и соткался из них голубой шар — тот самый, каким генерал Цо выстрелил в Джура. Заряд полетел домой, готовый отомстить. Эольцы подняли щиты, но шар, возвращенный имперцами, ударил по точно такому же новому. Тот ждал запуска в опасной близости к кораблям Альянса. Фронты взорвались вместе — первый и второй — и щиты рассыпались без остатка.

Если б только на этом было все! Но дальше — хуже. Передние корабли меняли строй, чтобы перезапустить защиту, но их ждал второй удар. Люди сперва даже не поняли, как их убивают. Вернее, чем. Ничего не происходило, никто не видел ни вспышек, ни лучей, ни ракет. Корабли и команды просто рассыпались на части, куски разлетались и крошились, крошились, словно песочный торт. Последний клочок, испускал слабый свет, который поглощали черные тела имперских палачей.

Черная клякса испускала ленты антиматерии. Они тянулись от кораблей Джура к противнику и там вились, путались и сворачивались в невидимые клубки. Соприкасаясь с веществом, из которого состояли корабли генерала Цо, нити вызывали мгновенную аннигиляцию. Материя превращалась в фотоны, а те притягивались к имперцам так быстро, что глаз мог уловить едва ли искру. Так Альянс потерял первую линию пограничных войск дома Эолы: Джур риз Авир — герцог и верховный канцлер империи — обратил их в чистый свет и поглотил, пополнив запасы энергии для своих кораблей.

Джур с деланым равнодушием занялся электроникой. Не то чтоб это было его обязанностью, или он хорошо ладил с оборудованием. Но обычно Эйден сам программировал нейросети, а герцог старался во что бы то ни стало сохранить все на корабле друга как было.

— Ты же понимаешь, что их гибель — частично и наша с тобой вина? — Проци ударил по больному.

— Да? — не оборачиваясь, проворчал Джур. — А я думал, они сами себя аннигилировали.

— Я не об этом.

Герцог бешено обернулся, и адмирал отступил, хотя между ними были сотни световых лет.

— Ну уж нет, черт возьми! На этот раз я не позволю списать все на проигрыш дипломатии!

Пока разрозненные эольцы приходили в себя и строились в ряды, герцог раздраженно истязал текстовую панель. Голограмма Ву пожала плечами.

— Я слушал все ваши трансляции — ты был прекрасен. Эмоционален… ну, да за это тебя пороть уже поздно. И для давления на Альянс тебе не хватает представительности. Зачем ты пошел им навстречу и сам протянул видеоканалы? Если взглянуть на тебя их глазами, ты вроде бы ровесник императора, но твои «тридцать пять» никуда не годятся. Ты волчонок. Он — волчара. Но даже у него не получается договориться с ними. В большинстве миров увядание — признак опыта и необоснованная, но весомая претензия на уважение. Мы все здесь щенки для таких, как Цо. Может, тебе накинуть еще, скажем, пару лет? Временно. Или пять?

Вурис Проци, похоже, знал, о чем говорит. Сам он уже не раз менялся туда-обратно. Так и в этот раз. На командный пункт он прилетел с благородной сединой на висках, а к жене вернется прежним. Ибрионцы имели два возраста: фактический и визуальный, с возможностью крутить последним как йо-йо. Фактически Джур риз Авир родился почти семьсот лет назад. Уже тогда имперцы жили довольно долго, но в день сборки Эйдена герцог выглядел гораздо старше, чем теперь. А робот — моложе. Когда в империи стало возможным вернуть себе молодость и продлять жизнь практически бесконечно, многие, в том числе Джур, скинули внешне добрый десяток лет. Уровень физического здоровья при этом у каждого держался на индивидуальном максимуме. Гервин Эммерхейс, ярый противник всего нового, отказался что-либо менять. «Верните мне здоровье, но делать из себя студента-прощелыгу не позволю», — заявил он. Синтетику же, как только он начал продвигаться по службе, наоборот пришлось десяток накинуть. Проци был прав: миллионы лет устоявшихся представлений о житейской мудрости нельзя было искоренить с той же скоростью, с какой двигался прогресс.

— Вурис, — Джур оперся ладонями о консоль радиосвязи и покачал головой. Отшучиваться не было сил. — Пусть давятся мной — таким, каков я есть. Великий герцог и канцлер империи — не политическая шлюха, и предрассудочные вкусы генералов Харгена — не мои проблемы. У них явно что-то с головой! Они не хотят договариваться, они прилетели умирать. Смотри, на этот раз я даже не выходил на видеосвязь.

Адмирал заглянул ему через плечо и прочел короткую переписку. Обмен ударами оборвал иные каналы связи с Альянсом.

Канцлер риз Авир: «Мы более не предлагаем сотрудничество, но настаиваем на вашей капитуляции».

Генерал ПодлеЦо: «Отступление — удел беспринципных трусов. Мы готовы отдать жизни, защищая границы Альянса до последней капли крови».

Канцлер риз Авир: «У вас храбрые воины, генерал. Но если через час вы не очистите сектор, мы будем вынуждены ударить по второй линии».

Генерал ПодлеЦо: «Значит, мы будем умирать героями, пока у вас не закончатся позитроны».

— А ты уверен, что генерал Цо не видит своего ника? — хмыкнул Вурис. — Серьезно, Эй ведь запретил открыто глумиться над командованием Альянса.

«А еще он настаивал на замене слова „враг“ на „противник“, — подумал Джур. — И где он теперь со своим пацифизмом?»

— Я зна…

По звездолету прошла дрожь. Весь капитанский мостик прильнул к планисфере, толкаясь и тормоша ее. Внутри творилось что-то невероятное: ближайшая к границе планета и несколько ее служебных спутников росли в размерах и покрывались вспышками ядерных взрывов. Они все были заселены, но о выживших уже не могло идти речи — планеты рушились на глазах.

— Это же не то, о чем я думаю? — воскликнул Джур. — Лейтенант, перевести все экраны в гамма-режим!

Рентгеновские лучи озарили необъятную волну, которая накатывала с бешеной скоростью и пожирала все на своем пути. Погранвойска Альянса оказались в ловушке: спереди враг, а сзади, снизу и сверху — магнетарный барьер Харгена. Они заметались, как мухи под стаканом. Их корабли стали глухи и слепы, они сталкивались друг с другом и рассыпались. Оставалась примерно минута до того, как волна докатилась бы до имперцев, но и там уже засбоили приборы.

— Удар магнетарной цепи, — процедил риз Авир. — Зури узнал о провале обороны и раздувает защитный пузырь.

Адмирал не верил своим глазам.

— И прокладывает его по своим же планетам?

— Они ему уже не нужны, раз бой проигран! Столько гнева нам не поглотить. Лейтенант, отступаем, на сколько придется. Ву, возвращайся к своим и предупреди остальных, чтобы глядели в оба!

Голограмма деловито кивнула и пропала, а флотилия развернулась и готовилась к гиперскачку. Эольцы были обречены, их хаотичные ряды уже превратились в уголь и рассыпались в прах. Не на их скоростях было спасаться от волны.

Имперский флагман при отступлении уходил последним, и Джур отправил последнее сообщение. Он был уверен, что впустую:

Канцлер риз Авир: «Цепляйтесь к нам. Одна минута».

Он знал, что рискует. Давно пора было рвать отсюда. Но вместе с ним, не сговариваясь, ждала и вся его линия — вот же отважные идиоты. Ответа не последовало, но когда звездолеты развернулись, многие из них ощутили робкие толчки стыковочных модулей. Спустя минуту имперцы разогнались до половины максимальной скорости. Мало кто из них на своей памяти удирал так быстро. Капитаны прорвались сквозь пояс мелких астероидов, а когда обернулись, увидели, во что их превратила волна. Камни исполняли беззвучный пшик, и оставалась от них только пыль.

Когда экраны герцога перестали регистрировать угрозу, он остановил свои корабли. Они были отброшены недалеко, всего на парсек назад. Магнетарный барьер не был виден невооруженным глазом, но о его размерах можно было догадаться по разрушениям, которые он оставил за собой. Пузырь накрыл весь сектор правящего Дома Эолы. Толстые стены его были отмечены хлопьями грязного, жирного пепла, который еще минут пять назад был густонаселенной приграничной зоной.

Корабль на стыковке у Джура оказался личным крейсером генерала Цо. Он был сильно поврежден в суматохе, что началась с движением барьера. Герцог взошел на искореженный капитанский мостик, пока его люди занимались ранеными. Задавленный битыми консолями, прямо на полу лежал эолец. Джуру показалось сперва, что у мужчины всюду переломы, потому что его руки и ноги были вывернуты под разными углами. Только потом он сообразил, что главная особенность этой расы — тысяча мелких суставов. Но дела генерала все равно были плохи: во время бегства и стыковки на него обрушились хрупкие панели освещения — они-то и растерзали его тело. Эолец истекал коричневой кровью, его трясла агония. Герцог посмотрел на него сверху вниз, не опуская головы.

— За что он вас так? — Джур поддел носком ботинка осколок, что торчал из генерала, и небрежно отбросил в сторону. Цо застонал, в уголках его рта запузырилась пена.

— Вы все равно уже труп, Сигге, — продолжал ибрионец. — Посмотрите на себя. Видите? Это сделал с вами не я. Харген Зури! Вы ведь обещали умереть за него? Ну так умрите.

В мутном взгляде проплыл то ли страх смерти, то ли сама смерть.

— Но, может, напоследок скажете, какого хризолита Брана палит по своим?

Сигге Цо вдохнул с гулким свистом.

— У нас ходили слухи, — шепотом начал генерал, — если на границе правящего дома враг оказывается сильнее, Зури расширяет магнетарный барьер вдвое. Даже ценой своей армии и населения. Кто под руку попадет. Ни предупреждений, ни времени на эвакуацию, ничего…

Шепот слабел, жизнь покидала командующего. Внезапно закашлявшись кровью, он продолжал:

— Мол, не смогли защитить — значит, плохие солдаты. Ведь он всем домам предлагал заменить пограничников на барьер, но тогда он совершенно отрезал бы нас от космоса! Мы стали бы заложниками, рабами Браны. А раз мы взялись своими силами защищаться, то уж будьте любезны… А технологии у нас, выходит, никчемные… Не нужна, значит… — монолог становился сумбурным, генерал уже закатывал глаза. — Не нужна Харгену такая армия…

Он ждал, что герцог вот-вот прекратит его мучения, и торопился выговориться.

— Мы думали, это байки министров, чтобы поднять боевой дух, дисциплину… Чтоб смелее шли в атаку… — эолец на секунду приподнялся и приложил руку к груди, готовый поклясться на своей крови. — Не могло же такого быть на самом деле! Ведь это преступ…

Генерал задрожал всем телом, а потом обмяк и впал в полузабытье. Джур присел над ним на корточки и убрал еще один осколок. Рядом вспыхнуло, и возник разъяренный Проци.

— Ну и психи. Квазар их дери! Жаль, вместе с приграничной зоной уж заодно и правящие дома не распыляют! Вот бы нам был подарок. А, Сигге⁈

Сигге был уже не в состоянии отвечать, даже если бы Вурис пнул его. А тому хотелось, ох как хотелось.

— Может, нам организовать еще десяток выстрелов — по одному на каждый дом, чтоб Зури сам уничтожил свою армию? Пусть советники кукуют потом в своих пузырях, отстреливаются от матерей погибших!

Джур при всем желании не мог остановить поток негодования адмирала, потому что тот был лишь голограммой. Нельзя было ни положить ему руку на плечо, ни похлопать дружески по спине. Герцог ждал, пока Проци выдохнется сам. Наконец браниться стало не на кого: генерал Цо замер и перестал дышать. Джур поднялся и взглянул на того, кто еще недавно упрекал его в излишней эмоциональности.

— Ву, другие дома не верят, что с ними может произойти то же. И не пойдут нам навстречу. Кто там дает достойный отпор, эзеры да шчеры? А девять других закончат как эти.

Адмирал все не мог оторвать взгляд от мертвого генерала. Он помолчал, витая где-то в своих мыслях, пытаясь собрать их для какого-то решения.

— И все же план идеален. Безумен, но как же красив!

— Да, — кивнул Джур. — И крайне соблазнителен. Шутка ли, Альянс у нас на ладони, вот просто возьми да захлопни. Но тогда Зури уж точно не вернет нам Эйдена. Да и присоединять будет нечего.

Голографический адмирал утробно зарычал и в ярости пнул воздух возле трупа. Раздался звук падения, что-то покатилось. Видимо, реальный Проци на своем мостике все-таки принес жертву своему гневу.

— Каждый раз, когда возникает ситуация с заложником, меня сдерживает только этот чумной закон! Вот веришь?

— О смертной казни за крупные жертвы во спасение одного? И не говори… В этот раз я уже подавал прошение в сенат. Но для отмены закона необходимо лишить императора полномочий — причем, в нашем случае срочно! — Джур закрыл лицо руками. — Во-первых, совет миров ни за что не пойдет на такое второпях. А во-вторых, сразу после — если Эй не казнит меня, то оторвет мне башку. И тебе.

— И сенат его даже не осудит: все понимают, что он будет прав. Сколь бы мы тут ни мечтали, нельзя оплатить миллионами жизней — одну… да чью бы то ни было.

Джур не ответил. У него на связи уже были медики, и он коснулся своего рубина.

— Да, можете забирать, — он покосился на генеральское тело. — Ну, так, потрепало… Наверно, часа на два работы… даже больше. Как обычно — думает, умер. Лишнего? Да, пожалуй, наболтал. Будет чуть расстроен.

Канцлер обернулся к Проци и заметил, что адмирал тоже заканчивал разговор с кем-то.

— Передал другим нашим базам запрет атаки, — пояснил тот. — И приказал разослать противнику записи с твоей планисферы, где это будет возможно.

— Спасибо, Ву. Нам больше нельзя допустить провала, ты это понимаешь? Пусть терпят, сколько возможно, не вступая в бой. Щиты выдержат двое суток как минимум. Послезавтра в это же время — общий сбор командования. Будем решать.

Оба вернулись на флагман Джура. Мрачный герцог, точно черная дыра, опять крутился в газовом кресле, а неподвижный Проци нервничал рядом.

— Нам срочно нужно хоть что-то от Эйдена, — адмирал повторял это как мантру с момента исчезновения андроида. — Хоть что-то. Какое-то решение. Подсказку. Какой-то козырь, Джур. Или через пару дней придется готовиться к тому, что мы его уже потеряли.

Герцог хлопнул по столу:

— Все, не ной! Конечно, нам с тобой было так удобно, когда император брал на себя ответственность за каждую директиву. Но сейчас его здесь нет! Поэтому кинь-ка мне еще своих малюток для бодрости.

Он имел в виду отправку энергетических наноботов местным телепортом. Свои запасы он распотрошил еще на неделе и, если честно, уже и не мог вспомнить, когда в последний раз отдыхал. Адмирал странно посмотрел в ответ.

— Поспать бы тебе.

— Там моего лучшего друга уже пустили на конструктор для детей!

— Сам не ной, — грустно улыбнулась голограмма.