Железный Аспид. Война

Глава 10 Героине не место в высшем обществе

Клуб «Баламут» занимал едва ли не самое выгодное место на континенте: он расположился вблизи природного водоема. Утром, на репетиции шоу, здесь даже устроили искусственный дождь, ведь ожидался аншлаг. На премьеру новой программы гости прибывали заранее, и пунктуальная Самина явилась к их с Бензером столику первой. Стульев было не два, а четыре. Значит, предполагалось командное развлечение. К центру их стола крепилась панель с большим рычагом посередине и белибердой из символов вокруг. Самина никогда раньше не была в «Баламуте», но отчим упоминал, что это элитный охотничий клуб, так что, наверное, они будут наблюдать за охотой, заедая впечатления обширным меню. Заполненные нарядными гостями, столики и стулья парили над каменным полом, готовые отправиться в полет. Сперва на открытый воздух из-под сводов пещеры, где располагался главный зал, потом над диким лесом, мимо ручья и дальше — в горы.

Порхающий среди гостей маленький дрон пообещал доставить фруктовый салат, овощное рагу и натуральное вино. Бензер опаздывал и должен был поплатиться за это. Продукты растительного происхождения в «Баламут» привозили за тридевять парсеков, а значит, счет за ужин составит целое состояние.

Бензер Бюрлен-Дукк явился в компании двух общих друзей. Импозантный мужчина и его изящная спутница, оба в элегантных костюмах в тон и покрой друг другу. Короткая стрижка леди отливала всеми цветами радуги — новый тренд на Бране. Самина, дитя лабораторий, представляла, что у приверженцев новой моды вместо головы призма. Куда более эффектно смотрелись, по ее мнению, цветные узоры на длинных гладких волосах. Разумеется, когда это были изысканные орнаменты, а не групповые портреты спортивных команд, поп-звезды и жирные кошки.

Самина выделялась из толпы самым экстравагантным образом. Она пришла с невероятным для своего знатного происхождения светлым, почти белым цветом волос. Ко всему прочему, просьба Бензера расплести плебейскую косу была исполнена слишком формально: вместо нее девушка свинтила не менее плебейский конский хвост.

— Я не знаком с тобой, женщина, — буркнул Бензер, усаживаясь на свое место. — Прия, Освель, я должен извиниться за нелепый вид напротив. Моя леди никак не может простить мне занятости на работе.

— А мне нравится, а-ля натюрель, — мурлыкнула Прия. — И холодный лунный оттенок так подходит к зеленому платью. Это кутюрье алливейцев?

— Это мама… мамино платье, то есть, — запнулась Самина, как всякий раз, когда ее мысли касались матери. — Спасибо, Прия.

Спутник подруги лукаво осмотрелся и заметил:

— Кроме того, у нас теперь больше шансов на победу: все вокруг будут отвлекаться, чтобы обсудить прическу Сэм.

— Или начнут охотиться на нее. Решат, что это хвост единорога, — проворчал Бензер, пряча нос в меню.

Прия распахнула глаза и задрожала тяжелыми, влажными ресницами:

— Гости будут охотиться? Сами? И мы тоже?

— О, я прошу прощения, — встрепенулся Бензер, — леди впервые в «Баламуте». Я сейчас расскажу, как здесь проводят вечера. Вы уже знаете, что основное развлечение клуба — охота. Но вы, конечно, заметили, что в меню совсем нет мясного?

Девушки переглянулись и пожали плечами. Они как-то не обратили внимания, нет — и нет. Тем временем Бензер продолжал:

— Гостям нужно самостоятельно выследить дичь и убить ее. Каждый столик — это команда. Тут их, я вижу, десятка полтора сегодня. Та команда, которая нанесет решающий удар по зверю, побеждает. Их столику полагаются стейки из лучшей части туши, а самому удачливому игроку — сердце убитого животного, приготовленное по особому рецепту.

— Но у нас ведь нет оружия, — удивилась Самина. — Мы что, вилками будем в дичь бросать?

«Дамы и господа! Приветствуем гостей в охотничьем клубе 'Баламут»!«- разнеслось под сводами пещеры, и в зал откуда-то сверху спланировал ведущий шоу, верхом на пегасе искусной работы. Конферансье был одет в красный охотничий редингот и высокие сапоги с отворотами. Он облетел все столики, красуясь под аплодисменты, и завис в центре зала. Конь под ним вальяжно расправил крылья. 'Сегодня мы впервые приготовили для вас загон — хищного! благородного! — оленя! — надрывался ведущий шоу, чеканя слова. — Жмите кнопку и получайте ваших гончих! Ату!»

— А вот теперь будет и оружие, — потёр руки Освель и, что было силы, ударил по центру стола.

Символы на панели ярко засветились. Они поочередно и быстро мигали. Приглядевшись, девушки разобрали, что это пиктограммы животных. Бензер галантно взял руку Самины в свои ладони и коснулся губами кончиков ее пальцев:

— На удачу, моя дорогая. Дергай рычаг, в последнее время тебе везет на добычу!

Самина, не зная точно, что последует за этим, потянула рычаг. Пиктограммы на панели разом потухли, и осталась только одна. Тотчас откуда-то из-под стола вылетела большая птица и зависла над головами друзей. На карбоновом теле и крыльях — двух веерах из лезвий — светились логотипы клуба.

— Сапсан, — протянул Освель. — Вот и все везение. Куда нам с этой птахой на оленя?

— Он самый быстрый среди гончих, — неуверенно возразил Бензер, уже досадуя, что доверил рычаг Самине. — Если организаторы не исключили его из списка, значит, шанс есть.

Над парой других столов порхали механические беркут и канюк, оба с таким размахом крыльев, что гости рядом то и дело задевали носом маховые перья. Между другими участниками сновали псовые: стройный тонконогий дог, кудлатый волкодав и сеттеры.

— Глядите-ка, не одни мы сегодня в пролете, — Прия кивнула на соседний столик, под которым растеклись брыли меланхоличного бассет-хаунда.

Некоторые команды побаивались своих гончих: кое-где рычал гепард и била хвостом пума. Освель, завсегдатай «Баламута», заорал Самине прямо в ухо:

— Это еще что! Вот когда в прошлом сезоне давали охоту на трицератопса, кому-то из гостей достался саблезубый тигр. А кому-то и пещерный медведь. Говорят, было несколько обмороков еще до начала загона.

— В таком случае не понимаю ажиотажа вокруг хищного оленя. Что может быть зрелищнее динозавра?

— Все очень просто, — широко улыбаясь, ответил за друга Бензер. — Трицератопс был, разумеется, клоном. К тому же, организаторов давно подозревали в игре в поддавки: дескать, они программируют гены добычи на проигрыш. Этим же вечером наша дичь — из дикого леса.

Раздался протяжный гудок — это горн в руках конферансье возвестил о начале охоты. Взбудораженные гости рычагами послали гончих вперед. Столики двинулись к выходу из пещеры, очень мягко набирая скорость, чтобы нарядные дамы не посыпались со стульев.

Они вынырнули из-под сводов и оказались на поляне перед лесом, за который валилось искусственное солнце. И сразу увидали оленя. Тот, очевидно, тоже слышал охотничий рожок и метался теперь по высокой траве, посылая в гончих брызги вечерней росы. Зверь был потрясающим — больше полутора метров в холке, с ветвистыми рогами и широкой мускулистой грудью. Он цеплял влажную землю не копытами, а длинными когтями, и при беге те вырывали траву с корнем.

Первым, кому удалось обмануть и догнать петляющего оленя, был гепард. Но ликование его команды сменилось воплем досады: кошка едва царапнула дичь за ногу и отшатнулась, потому что олень круто развернулся и зарычал, обнажая клыки похлеще, чем у гончей. От подоспевшего беркута зверь отбодался рогами — птицу подвели слишком длинные для ближнего боя крылья. Олень переломил их двумя мощными ударами, и столик беркута принялся освистывать распорядителя, требуя компенсацию за билеты. Канюк и сапсан кружили высоко над полем. Их команды не спешили нападать, боясь повторения судьбы беркута.

Впереди замаячили кривые деревья. У самой кромки леса за дичью подоспели собаки. Они лаяли попусту, ловили пастью комья грязи из-под когтей оленя и лишь однажды тот самый бассет чуть не сбил зверя, выкатив свою тушку ему под ноги. Над владельцами псовых потешались. Казалось поначалу, что у них совсем нет преимуществ перед кошками и птицами. Но тут олень нырнул в густой подлесок, и теперь его мог найти только чуткий нюх. Сверху не было видно, что творилось в колючих кустах между собаками и дичью. Гости нетерпеливо привставали с кресел, одна дама полетела вниз, и под ней мгновенно развернулась сетка безопасности. На ядовитую траву Браны падать было нельзя — ни в коем случае.

А тем временем гончие изрядно потрепали оленя в кустах. Морды псов окрасились кровью жертвы, олень прихрамывал и подволакивал изодранную ногу. Тощая фигура дога вышла из подлеска, шатаясь, и упала на землю. Лапы собаки дрожали, она не могла встать, а за столиком бесновались ее хозяева. Наконец они решили не возвращаться в клуб и досмотреть шоу в качестве зрителей. Команды спешили в гущу леса. Они посылали гончих лазать под крючковатыми стволами, которыми была устлана земля. Олень — не новичок в своей среде — карабкался поверху, обрушивая сухостой на гончих, и вскоре еще один пес оказался раздавлен толстым бревном. Никогда прежде так много гончих не выбывали из шоу. Игроки в пылу азарта опрокинули не один бокал. Самина незаметно выплеснула свой вниз, на траву, прежде чем и ей испортили бы платье. Допивать вино уже не хотелось. За их столиком, правда, царило томное ожидание: подходящего случая для нападения пока не было. Прия теребила скатерть, мужчины сердито, но тихо спорили между собой. Пегас летал над ними, конферансье то и дело одергивал гостей, умоляя не приближаться к ядовитым деревьям. Но среди узловатых стволов и корней разыгралась настолько впечатляющая драма, что участники вняли предупреждениям, лишь когда одного из гостей унес спасательный пузырь — обрабатывать химические ожоги от листьев клена.

Олень, поджав раненую ногу, запрыгнул на высокий сук, чтобы спастись там от псов, но здесь его атаковали птицы.

— Осторожно, у него всюду рога! — крикнул Освель, пока Бензер правил рычагом. — А то сейчас нас как того беркута…

— Сапсану ничего не будет, он мельче и юрче, — вмешалась Самина. Ей стало не по себе. Вынужденная наблюдать за погоней, а не участвовать в ней, девушка вдруг захотела, чтобы олень добрался до ручья, потом до заснеженных гор и исчез за ними. И никогда больше не появлялся рядом с «Баламутом».

Сапсан и канюк загнали оленя на край толстой ветки и пытались добраться до глаз. Зверь крутил головой, ветка шаталась, птицы мешали друг другу, сталкиваясь в полете.

— Эй! — донеслось до их столика. — Убери своего воробья, иначе мы стейка до утра не дождемся!

Бензер не ответил, и тогда вдруг канюк бросил дичь и напал на сапсана. Он оттеснял его от дерева, и мужчины рядом с Саминой принялись вдвоем дергать рычаг, теряя личину терпеливых ученых. На удивление, эта тактика принесла свои плоды: сапсан впился в горло соперника и уверенным рывком вывел из строя его приемник сигнала. Канюк перестал получать команды от их злого соседа и улетел в направлении дамы в шикарном голографическом платье.

Оглохшая птица врезалась в нее, пронзительно гаркнула и унеслась в город. Клубные дроны умчались в погоню — реквизит надо было вернуть и починить к следующему шоу. А даме не повезло. Электронный писк моды на бедняжке растаял, являя миру недурные формы. Распорядитель пошутил, что отныне в их клубе все дамы в цифровом наряде охотятся со скидкой. Самина не сдержала аплодисментов в адрес отдела кибернетики:

— Этот маленький сапсан гораздо лучше управляется, чем ваши андроиды в космосе! Может, армия воробьев из «Баламута» победит империю?

— Ой, заткнись, Сэм! — раздраженно бросил Бензер. — Отодвинься, мне не видно зверя.

Олень к тому времени упал с дерева вместе с отломившейся веткой, ободрал бока и теперь, весь в крови, брел к ручью. За ним на полусогнутых кралась пума, сапсан кружил рядом. Пожилая пара, которой достался бассет-хаунд, дремала за своим столиком, а их пес выбрался из леса, подковылял к воде и принялся вяло лакать ее. Олень отшатнулся от бассета и бросился в ручей, пума — за ним. Она распахнула сильные лапы и вцепилась в олений круп мертвой хваткой, не пуская его дальше. Олень взревел, и в реве его было так много от плотоядного зверя, что кошка прижала уши. Но добычу не отпустила. И все же олень смог зайти в воду и затащить туда пуму. От холодной воды гончая ослабила хватку. Тогда рогатая голова круто развернулась, острые клыки подцепили кошачью шкирку, оторвали пуму от крупа — вместе с мясом — и бросили в ручей впереди себя. Дальше олень шел, погрузив голову в воду и пряча в ней глаза от сапсана. Пума, обезумев от запаха крови, предприняла еще попытку броситься на дичь, но грязный песок забил ее раны, кошка заискрила и остановилась. Гончих теперь осталось только две. И кто бы мог подумать, каких! Организаторы шоу не ошиблись, когда приготовили непредсказуемую живую дичь: она неприлично взвинтила рейтинги шоу.

Олень волочил когти на берег, когда Самина замыслила диверсию — вывести сапсана из строя. Она пока не знала, как, и ощупывала обратную сторону столешницы в поисках проводов рычага управления. До гор было рукой подать, но олень, похоже, сдавался. Птица выклевывала ему позвоночник, но толстая шкура зверя не поддавалась. Девушка извернулась и заглянула под скатерть. Никаких проводов там не нашлось, столешница была абсолютно гладкой.

— Шу, шу! — не выдержала она и замахала на оленя рукой. — Что встал, беги в горы!

На нее уставились три пары изумленных глаз, и Прия воскликнула:

— Самина, да ты чего⁈

— Не обращай внимания, — рассмеялся Бензер и послал спутнице громкоговорящий взгляд. — Имперский бот слишком жестко приложил ее головой о камни.

Рядом смачно всхрапнула и очнулась пожилая леди из команды бассет-хаунда. Она схватилась за рычаг так, словно он напомнил ей что-то из бурной молодости, и пес, наконец, принял охотничью стойку. Он десятком скачков перемахнул ручей вброд и закрутился в оленьих ногах. Зверь опустил голову и крепко прижал бассета рогами к скалистому берегу. Пес крутился в клетке из прекрасных рогов, пытался укусить оленя за морду и не мог дотянуться. Пожилая леди курила и ругалась как пират.

— Это наш шанс! Наш шанс! — заорал Освель и отправил сапсана к морде оленя. Занятый псом, тот не мог отбиваться рогами, и птица успела выклевать ему один глаз, прежде чем Самина окончательно рехнулась:

«Нет, это шанс для оленя!» — она схватила вилку и вонзила в панель управления.

Сапсан занес клюв над вторым глазом оленя и замер.

«Ура?»

Притих весь клуб «Баламут».

Сапсан взорвался и снес оленю голову.

«…!» — подумала Самина.

Команды вернулись под своды пещерной ресторации. Пегас теперь крутился вокруг столика победителей, и распорядитель в красном рединготе оглушительно орал в микрофон, избавляя от необходимости объясняться с Бензером. Прия делала вид, что разглядывает светильники на потолке, а Освель молча набивал рот свежим стейком из оленины (м-м-м, прожарки medium rare). Бензер наклонился к самому уху Самины:

— Формально ты принадлежишь к сливкам общества, дорогая. Но, боюсь, ты так никогда и не вольешься в свою естественную среду.

«Свалка сибаритов» — вспомнились ей слова андроида.

— А сердце благородного зверя завоевала пр-р-релестная блондинка в зеленом! — надрывался конферансье. — Как прикажете подать его для вас, драгоценная леди?

Самина поднялась и взглянула в сторону горной цепи на горизонте, куда закатился солнечный диск:

— Завоевала сердце. Буду честной, я вынесла ему мозг. Приготовьте из него карминский пудинг… и передайте от моего имени вон той даме, с бассет-хаундом. Вместе с моим восхищением ее охотой.

С этими словами вышла из-за стола, пробормотала извинения и поспешила к выходу. Меньше всего она хотела, чтобы ее попытались удержать, и это пожелание было исполнено.

В салоне карфлайта легче не стало. Домой не хотелось. Перед глазами стояла разбитая голова оленя, и мысли плавно текли в русло ее неудачного эксперимента с уроборосом. Что-то ответит завтра Харген на ее просьбу? Согласится ли? И что скажет император, вот что главное. Отчим Самины бывал резок на переговорах, не считая должным поумерить гонор. Пусть он даже предложит Эйдену свободу в обмен на медицинские технологии, но как он это сформулирует? Харгена не волновали зараженные — настолько, чтобы просить о помощи кровного врага. Если смотреть правде в глаза, среди больных преобладали бедняки, и за них готовы были вступиться только самые неугомонные ботаники — такие, как Шима Кафт и Самина Зури.

Она отцепила заколку, густые волосы рассыпались по плечам и спине. Нет, председатель Альянса мог все испортить. Андроид уже показал, к чему может привести безудержное и грубое давление. Нужно было готовить почву для встречи императора и Харгена заранее. Тут Самина представила, как профессор Шиманай явится пред очи Эммерхейса в карцер для пленников и начнет швырять в него пробирками. Определенно, переговоры зайдут в тупик.

Придется брать это дело в свои руки. Конечно, их знакомство едва ли можно назвать удачным. Или располагающим ко взаимопониманию. «Зато мы уже перешли на „ты“», — припомнила Самина рычание Эйдена о том, как сильно он хочет ее утопить.

— Смена маршрута, — объявила она автопилоту. — Новый пункт назначения — тюрьма службы безопасности Браны. Центральный вход.

Дело было за малым: снискать расположение начальника. Что там советовал профессор Кафт насчет тараканов? Что-то в его замечании было нечисто, но иного подхода к незнакомому офицеру, чью фамилию она уже забыла, пока что придумать не удавалось. Самина шла по коридору, и страх бежал впереди нее. Почему ее вообще должны пустить к пленнику настолько высокого уровня секретности? Да, она дочь главы Альянса, но ее отстраненность от мира политики давно известна среди окружения Харгена Зури. Попытаться убедить безопасника, что встреча необходима в строго научных целях? Разумеется, прежде всего, это так — ведь она собиралась говорить о медицине. Но тогда к чему являться на ночь глядя, да еще до официального визита председателя? Саботажем от этого плана разило за километр. Она была готова сама себя арестовать. Использовать природное женское обаяние в корыстных целях леди Зури не умела и оттого считала неприличным. Впрочем, на войне все средства хороши, и она украдкой глянула на себя в отражение стеклянной двери. Вечернее платье со шлейфом и непослушные белокурые волны совсем не вязались с какой бы то ни было научной целью визита. Теплилась надежда, что начальника не будет на месте, а его андроиды окажутся достаточно глупы, чтобы не отказать в просьбе члену семьи Харгена.